лась  плеча Тьорла. Около него, шатаясь,
стояла Кельда.
     -  Ты жив?
     -   Жив.  -   Тьорл  вскинул  голову.  -   А  ты  как? Она лишь слабо
улыбнулась. Удушающий
     запах понемногу слабел, легкий ветерок относил
     его в сторону реки.
     -  Тьорл, что случилось? Откуда эта ужасная вонь?
     -   У  проклятого кендера, оказывается, магическая флейта! Кстати, ты
не видела, куда он делся?
     Кельда огляделась по сторонам и покачала головой.
     -  Но эти крики... -  Ее лицо стало совсем белым. -  Станах....
     В пещере послышался смех Лавима, а затем внезапно он оборвался. Тьорл
шагнул  в  пещеру, за ним -  Кельда. Ночной ветер с реки здесь уже немного
освежил  воздух. Тьорл сделал глубокий вдох, затем другой. Тошнота наконец
прошла:  Он  огляделся к увидел у стены Станаха. Кельда. тенью метнулась к
истерзанному гному.
     Слуги  Рилгара неподвижно лежали на каменном полу и было ясно: больше
они  уже  не  поднимутся.  У  двоих  пробиты  головы -  убивший их камень,
запачканный  кровью,  валялся  рядом. Третий был убит ножом в грудь. Тьорл
вышел  из  пещеры  и увидел еще одного гнома, лежащего у реки наполовину в
воде.
     -  Лавим! Отзовись! -  В голосе эльфа звучало неподдельное удивление.
-  Это ты их всех убил?
     Кендер вышел из тени на свет, посмотрел вокруг.
     -   Но  один  из них всетаки удрал, Тьорл, а его-то я и хотел достать
первым -  я хочу сказать, именно его я больше всего хотел убить. Наверное,
я должен был подождать тебя, но ведь у тебя, кажется, в это время возникли
некоторые затруднения...
     -  Станах!
     Кельда  со  вздохом опустилась на колени перед Станахом и приложила к
его горлу дрожащие пальцы; она почувствовала дыхание жизни и подбадривающе
кивнула Тьорлу.
     От того, что он увидел, кровь заледенела в жилах Эльфа. Кровь и грязь
покрывали  черную бороду кузнеца. Ножевая рана проходила через все лицо от
глаза  до  подбородка.  Но  страшнее  всего  было  смотреть на правую руку
Станаха.
     Тьорла  учили не только воевать, он был обучен и многим другим вещам.
"Рука  мастера  священна",  -   сказал кто-то ему однажды. Рука мастера...
Кузнец Станах уже не сможет выковать даже самой простой пустяковины.
     Размышления Тьорла прервал глухой хриплый стон.
     Станах  взглянул на Кельду, его черные с синим отблеском глаза сейчас
были  мертвенно  тусклы.  Когда он попытался заговорить, она услышала лишь
слабый шепот:
     -  Я не... Я не чувствую руки...
     Его  глаза уже не казались безжизненными -  в них загорался страх. Он
попытался  шевельнуть пальцами. Почувствовав, что рука ему не подчиняется,
Станах снова закрыл глаза.
     -  А сама рука у меня еще есть? Я чувствую руку только до локтя.
     Кельда попыталась ответить, но не смогла. Она слегка погладила его по
голове,  убрала  со  лба  окровавленные волосы. У Тьорла внезапно защемило
сердце, по щекам покатились слезы.
     Лавим сказал странным для него глухим голосом:
     -  Ну что ты, молодой Станах, твоя рука на месте.
     -  Я не... Я не чувствую ее.
     Тьорл  постарался  успокаивающе  улыбнуться  и встал около Станаха на
одно колено.
     -   Не  волнуйся,  рука  у  тебя действительно есть, Станах, но ты ее
сейчас  просто  не  чувствуешь.  -   "Очень  хорошо,  что  ты не можешь ее
чувствовать",  -   подумал  он, но вслух сказал только: -  Теперь отдыхай,
Станах, набирайся сил.
     Губы Станаха вновь шевельнулись:
     -  Музыкант. Это они убили Музыканта. Они хотели... Меч Бури.
     Тьорл увидел, как глаза Кельды потемнели. "Друг мой, Хаук, она до сих
пор надеется, что ты жив. Прости меня, но я надеюсь, что ты мертв!"
     Кельда  опустила руку на рукоять Меча Бури, но сразу же отдернула ее,
как  будто  обожгла  пальцы.  Если бы Станах, не выдержав пыток, сказал, у
кого Меч, ее уже, конечно же, не было бы в живых.
     -  О, Станах! -  прошептала Кельда.
     "Как же можно жить с мыслью, что ты жив только потому, что страдают и
умирают  другие?!  -   Тьорл  встряхнул  головой. -  О, ты разрываешь свою
одежду  на  бинты  для перевязки ран и пытаешься охладить невыносимую боль
водой  из  своей  фляжки!"  Глядя  на  нежные руки Кельды, слушая ласковые
слова,  с  которыми  она обтирала лицо Станаха и отрывала полосы от своего
зеленого  плаща на бинты, Тьорл неожиданно понял, что он влюбился в Кельду
как раз тогда, когда она влюбилась в Хаука.
     "Нет, -  подумал он, -  нет. Я просто устал, я все еще плохо чувствую
себя  после  этой вони, и я не знаю, куда мы теперь пойдем. Нет, нет, я не
влюблен  в.  барменшу,  к тому же она из людского племени. Нет и нет! Я не
влюблен в женщину, которая любит Хаука".
     Тьорл  толкнул  локтем Лавима и вышел из пещеры, ему нужен был свежий
воздух  -   проветрить  легкие и голову. Кендер поднялся с пола и вышел за
ним.
     -  Лавим, ты говоришь: один из них удрал? Кендер кивнул:
     -   Он  оказался  очень  шустрым,  этот  овражный  гном,  этот  кусок
дерьма... -  Он оглянулся через плечо, увидел Кельду и вздохнул. -  Удрал.
Его счастье. Пойми, у меня и так было много дел.
     -   Да,  у  тебя  было много забот. -  Тьорл взглянул вниз по течению
реки. -  И того прикончил тоже ты?
     -  Ух ты, он тоже мертв, по крайней мере, почти.
     -  Вижу. Ты, однако, шустер! За одну минуту столько дел наделал!
     -  Я же тебе и говорю: у меня было полно дел, Тьорл. А времени у меня
было  мало,  но  ведь  я  всегда  говорил  тебе, что я хороший воин. Если,
конечно,  врагов  не  очень много и мои руки не связаны, а я, как на грех,
потерял свой нож и...
     -  Где флейта?
     Лавим задрал голову в небо.
     -  Гм, флейта? Какая флейта, Тьорл?
     -   Магическая  флейта.  -   Эльф  схватил  его  за  руку.  -   И  не
рассказывай мне сказок, что у тебя ее нет.
     -   Но,  Тьорл,  я  не...  я  думаю... кажется, я потерял ее где-то в
пещере.  -   Лавим  порылся  в карманах своего плаща, в обеих сумках, даже
озабоченно похлопал себя по ягодицам. -  Я, гм, я, должно быть, потерял ее
где-то  здесь.  Это  зловонное  заклинание оказалось ужаснее, чем я думал,
оно, должно быть... ладно, скажу тебе правду, оно меня напугало. А тебя не
напугало?  Когда  я  тебя  увидел,  Тьорл, ты был каким-то зеленым, ну, не
совсем   зеленым,   ты   понимаешь  меня,  но  вроде  того.  Так  сказать,
зеленоватым...
     Зеленоватым!  Да  у Тьорла не было ни малейших сомнений в том, что он
выглядел  как заплесневелый хлеб. Но ему не хотелось и вспоминать об этом.
Он знал только, что ему надо своими глазами увидеть флейту.
     Тьорл  снова  Взглянул  на лежавшего наполовину в речной воде гнома и
тут нечто, вонзенное в его тело, привлекло внимание эльфа.
     -  Найди флейту, Лавим, и сразу неси ее прямо ко мне.
     -  Конечно, конечно, но я и правда не знаю, где ее искать.
     -  Ищи в пещере!
     -  О, верно, в пещере. Но в какой?..
     Остальную часть вопроса Тьорл не слышал -  он уже бежал к лежащему на
прибрежной  отмели гному. Было в этом покойнике что-то, заставившее Тьорла
подумать, что кендер к его смерти не имеет никакого отношения.
     Станаху виделись горные уступы над Торбардином. Он грезил о покое. Он
страстно  желал  увидеть  холодный  свет  звезд,  серебряные  брызги света
Солинари  на  Первом  снегу,  красные отблески Лунитари на склонах и пиках
горных вершин.
     Он метался в горячечном бреду. Все тело заполняла невыносимая боль.
     Казалось,  в  мире  существует только боль, весь мир состоит из одной
боли,  и  сам  он сплошная боль. Нет костей и мышц, нет крови и дыхания - 
только боль. Каждый раз, когда он питался, оставив боль внизу, подняться к
небу,  путь ему преграждал ухмыляющийся демон с глазами Вулфена. Он не мог
выйти  ни  к  золотому  солнечному  полудню,  ни  к  алмазной  ночи,  ни к
сапфировым  сумеркам. Он терялся в темноте и слышал только плач дождливого
рассвета  и  шуршание  капель, стекающих по черным каменным стенам. Он был
одинок, и не было пути домой, не было пути в Торбардин.
     Лавим  вернулся  в  пещеру. Он опустил руку в карман плаща и коснулся
гладкого  вишневого  дерева  флейты.  Можно  сказать,  он  почти удивился,
обнаружив  ее  в  кармане.  Лавим  не  считал себя ни лжецом, ни негодяем,
просто он сам верил тому, что говорил.
     Он поднял голову, ожидая, что сейчас услышит голос Музыканта. У мага,
кажется, всегда находилось что сказать по поводу мыслей Лавима.
     На этот раз Музыкант не сказал ничего.
     "Музыкант, -  позвал Лавим. -  Музыкант!"
     Ни слова в ответ.
     Лавим  опустился на колени рядом с Кельдой. Он подумал, что Музыкант,
возможно, все еще просто сердится на него.
     "Получается,  -   сказал  Лавим  себе,  -  сама флейта не должна была
слышать  мои  мысли;  но  почему-то она сыграла именно ту мелодию, которая
была  необходима  для  задуманного мной зловонного заклинания. О, это было
прекрасное  маленькое  заклинание!"  Последнее  он  подумал специально для
молчащего мага.
     Кельда укрыла Станаха своим плащом, вытерла кровь и грязь с его лица,
промыла  рану  на  лице.  Одной  рукой  она  подняла  его голову, а другой
поднесла  фляжку к губам. Увидев, что Станах не может проглотить ни капли,
Лавим  придвинулся  к нему и стал осторожно гладить его воспаленное горло.
Гном  судорожно  сделал  один  глоток,  потом другой... но так и не открыл
глаз.
     Девушка выглядела очень усталой.
     -   Мы...  Мы  должны  что-то  сделать с его пальцами, Лавим, но... я
не... я не... -  Она замолчала, не в состоянии найти слова, чтобы выразить
свою боязнь и неумение помочь Станаху.
     Лавим глубоко вздохнул:
     -  Ты боишься сделать ему еще хуже?
     -  Да, -  прошептала она, -  и... О, кендерочек, что бы я ни сделала,
это причинит ему только боль!
     -   Жаль,  что  у  нас  нет  гномской водки. Я слышал, что, если дать
больному  выпить побольше, он не будет ничего чувствовать, что бы с ним ни
делали.  Но  водки  у  нас нет, и он, конечно, проснется, когда ты... Я не
думаю,  что  он захочет посмотреть, как ты выпрямляешь и перевязываешь ему
пальцы.  -   Лавим  покачал  головой.  -  Не думаю также, что и я хотел бы
видеть это.
     -  Лавим, помоги мне.
     О, как не хотелось Лавиму даже думать об этом! До спазмов в животе.
     -   Кельда,  я не думаю... то есть я хочу сказать, я действительно не
очень хороший помощник в таких делах и...
     Помоги ей, Лавим.
     -  Но я не думаю...
     Держи  его  руку  за  запястье  и  выпрямляй  пальцы,  а она будет их
перевязывать.
     Живот  Лавима  снова  свело.  "Последствия зловонного заклинания", - 
подумал он, хотя знал, что заклинание в данном случае совсем ни при чем.
     -   Нет,  Музыкант,  -  сказал он магу, -  я не хочу и не смогу этого
сделать.
     Голос мага прозвучал у него в голове с необычной мягкостью.
     Лавим,  он  никогда уже не сможет работать правой рукой. Но ты можешь
помочь Кельде облегчить его боль.
     -  Да, конечно, -  прошептал Лавим.
     Станаху  казалось: что-то съедало его руку. Это "что-то" глодало один
палец,  выплевывало кость и принималось за следующий. Окруженный голосами,
которые  должны  были  быть  ему  хорошо  знакомы,  но Станах никак не мог
вспомнить почему, -  попытался крикнуть и не нашел для крика сил.
     Три!. ..
     (Два или семь...)
     Четыре!
     (Один или шесть...)
     Реоркс! Я молю тебя! Яви мне свое милосердие или порази меня навсегда
немотой!
     Огонь  бежал по острию ножа Вулфена; сталь его лезвия излучала страх,
страх  отражался  от холодных и влажных стен пещеры, словно отзвук боли. И
снова в сознании Станаха звучали слова...
     -  У кого Меч Бури?
     Брызги сумерек и ночная звезда.
     -   Маленькая  сестра моя! Станах услышал далекий крик. Болезненный и
тонкий, крик повис в темноте вокруг него.
     Пять!
     -   Отдохни  теперь,  молодой  Станах,  -  сказал бог голосом старого
кендера. -  Отдохни.
     Чистый  холодный  ветер  с  гор  высушил  слезы  Станаха и унес прочь
звучавшие вокруг голоса, как легкий дымок.
     Станах вздохнул и впал в забытье.


     Глава 19


     Тьорл  быстро  шел  По  холодному илу вдоль берега реки у самой воды.
Ветер нес холод с гор на востоке, и сейчас эльфу почудился в воздухе запах
снега. Тьорл хорошо понимал, что хотя им надо как можно скорее и как можно
дальше уйти от этого злосчастного места, всем сейчас необходимо обогреться
и поесть, а Станаху хоть немного отдохнуть и прийти в себя.
     Станаха  надо как-то поставить на ноги. Наверное, одноглазый тейварец
еще  где-то здесь неподалеку, и, хотя он теперь один, нельзя забывать, что
он  из тех, кого гномы называют "дерро". Тьорл, много времени проведший на
границах  Торбардина,  знал  гномский  язык.  Он  знал,  кто  такие дерро:
фанатики, люто ненавидевшие вс„ и всех на свете. А этот тейварец к тому же
еще и маг и, значит, всегда опасен.
     Тьорл  пнул ногой камешек и сразу же подумал: "Веду себя как ребенок!
А  если  я  буду  вести  себя  как  ребенок, возможно, все мы умрем еще до
рассвета".  Он ведет себя как ребенок -  и все это из-за Кельды. Он ведь и
в  туннеле  вел  себя  не  так,  как  следовало, потому что больше думал о
безопасности  Кельды,  чем  о том, что он должен делать. Да, и если бы все
было  сделано  как  нужно,  тейварец  сейчас для них не представлял бы уже
никакой опасности: он был бы мертв.
     Проклятье!  Женщина,  подвергая  свою жизнь опасности, идет через лес
вовсе не потому, что ты любишь Хаука! Она делает это потому, что она любит
его.  Хаук оставил в таверне Тенни свой меч и унес сердце молодой женщины.
Интересно, сам-то он знает об этом?
     Тьорл  покачал  головой. Вряд ли Хаук все еще жив. О да, жалея своего
друга, Тьорл надеялся, что он мертв.
     Эльф снова процедил сквозь зубы проклятие и побежал.
     Мертвый  тейварец  лежал у речного поворота. Грудь гнома была пробита
стрелой,  на  ее  древке  Тьорл  увидел  четыре нарисованные синей краской
полоски;  он хорошо знал эту отметку, да и оперение стрелы из пера черного
глухаря было ему хорошо знакомо.
     Финн!
     Эльф  огляделся. Слева бурлил речной поток. Справа -  высокий берег и
на нем -  почерневшие осенние деревья.
     Тьорл   вытащил   стрелу   из  груди  гнома,  выпрямился  и  закричал
пронзительным криком сокола: " Кииии-йииир!" Если его крик услышат в лесу,
в  ответ должно раздаться пение дрозда. И Тьорл услышал его почти сразу. И
облегченно засмеялся.
     Финн,  высокий  и  стройный,  стоял  на обрыве возле дерева. Тьорл не
видел его улыбки, но по голосу догадался, что его командир улыбается.
     -  Где ты пропадал, эльф?
     -  Искал тебя, вождь. А также надеялся, что ты найдешь меня. -  Тьорл
показал  на  лежащее  у  его ног тело. -  Тебе, случаем, не попадались под
руку еще такие?
     -   Нет,  только  этот.  Когда  он  увидел меня, то слишком уж быстро
поднял свой арбалет. Не дал мне времени спросить: а где другие?
     Финн,  подпрыгивая,  уже  спускался по крутому склону; из леса тотчас
появились две тени и пошли вслед за ним.
     Лер даже сумел обогнать вождя и оказался рядом с Тьорлом первым.
     Темные  глаза  Лера сияли улыбкой, вечно взлохмаченные волосы шевелил
холодный ветерок. Он радостно обнял Тьорла.
     -   А  где  Хаук?  Он  занял  у меня три золотых и двенадцать медных.
Сказал,  на  неделю.  Я  думал,  вы  оба  быстро  притащитесь назад. Если,
конечно, вы не прошли мимо города...
     Тьорл грустно покачал головой.
     -   Его  здесь  нет,  Лер.  -   Он  рукой показал его брату на вход в
пещеру.  -   Кем,  тебе  нужно  бы  пойти  туда.  И не оставляй здесь свою
лекарскую сумку. Там кендер, утверждающий, что он убил четырех гномов.
     Тьорл  все  еще  держал  в  руках стрелу, он вновь посмотрел на нее и
улыбнулся:
     -   Я  знаю,  что  он  действительно  убил троих. Наверное, он сейчас
раздувается  от гордости. А также следит, чтобы никто из чужих не забрался
в пещеру.
     Лер  засмеялся,  но его брат, поняв Тьорла правильно, только кивнул и
быстро пошел к пещере.
     -  И ты иди с ним, Лер, -  властно сказал Финн.
     Когда  они  с  Тьорлом  остались  одни,  командир  взял у Тьорла свою
стрелу,  внимательно  ее осмотрел и, не найдя никаких повреждений, сунул в
колчан; затем повернулся к эльфу:
     -  Рад тебя видеть, Тьорл.
     Эльф взглянул на лес:
     -  Я тоже рад тебя видеть, вождь. А что, остальные не с тобой?
     -   Нет.  Я  оставил  их  в  шести  милях  к северу отсюда. Вчера Лер
наткнулся на ваш след. И мы втроем пошли по следам... Верминаард, кажется,
собирается  скоро  начать  здесь войну. В последние три дня скучать нам не
приходилось. -  Финн улыбнулся. -  Уничтожали фургоны с патрулями.
     -  Из наших кого-нибудь убило?
     -   Нет.  Хотя  Кема  здесь  чуть не вывернуло наизнанку от ужасающей
вони.  Что тут стряслось? Откуда появилась такая вонь? Если ты скажешь: из
Бездны -  я, наверное, поверю.
     Тьорл только вздохнул, вспомнив, что чувствовал он сам.
     -  О, это очень долгая история. Я тебе расскажу ее как-нибудь потом.
     -   Ну  я  в  этом  и  не  сомневался.  -   Финн  посмотрел на Тьорла
испытующе.  -   Тьорл,  среди  ваших  следов  мы не нашли следов Хаука. Он
погиб?
     -   Не  знаю.  Думаю, он в Торбардине. Финн ничего не ответил, только
взглянул  на  другой  берег  реки  и на восточное предгорье. До Торбардина
отсюда около сотни миль.
     -   Необычное,  однако,  для  него  место  -  Торбардин... Жив он или
мертв?
     "Необычное? О да", -  подумал Тьорл.
     -  Ты должен мне рассказать всю правду.
     -  Врать не буду, вождь, но ты можешь мне и не поверить.
     Финн отступил на шаг от мертвого тейварца и присел на корточки:
     -  Ну, давай рассказывай.
     Тьорл  присел  рядом  с  ним.  Ветер рябил воду на поверхности реки и
шевелил  бороду  и  волосы  на  голове  мертвеца. Тьорл посмотрел вокруг и
подумал:  как  тогда,  в  первую  ночь  в  Квалинести...  Такхизис, Темная
Воительница, действительно пришла в Кринн.
     В Истаре и Эрготе ее называли Королевой Драконов и она была ею. Народ
Ледяной Стены звал ее Разрушительницей -  и она была ею.
     В Торбардине гномы звали ее Тэмекс -  Поддельный Блеск.
     "Тебе  она  уже  показала  свое  вероломство,  -   молча сказал Тьорл
мертвому  тейварцу..  -   Возможно, скоро в ее вероломстве убедится и твой
хозяин".
     Тьорд  повернулся к Финну и коротко рассказал ему о Королевском Мече,
о барменше, о бегстве; из Старой Горы и обо всем остальном.
     В  высоком морозном небе среди звезд плыли, причудливо сливая воедино
свои  лучи,  две  полные  луны -  красная и серебряная. Два дракона летели
рядом:  похожий  на черное копье Темная Ночь и красный Янтарь, который нес
на своей спине Верминаарда.
     Прикрыв  глаза  от  яркого света лун, Темная Ночь сложил свои широкие
крылья  на  спине,  резко  снизился и оказался под красным драконом; затем
снова  взмыл вверх и вновь оказался рядом с Янтарем, громко смеясь над его
неповоротливостью.
     Темная  Ночь  был беззаботен и весел. Сейчас влажные стены подземелья
не  давили на него, и черный дракон резвился и радовался как дитя. Вылетев
из  Торбардина, Темная Ночь у северо-западной окраины Равнин Смерти увидел
красного  дракона, летящего к восточным лесам. Он быстро набрал скорость и
над  Кровавыми  Холмами  догнал  Янтаря.  Темная Ночь отсалютовал красному
дракону и мысленно послал Повелителю информацию о событиях в Торбардине.
     Эмпатическая  и  телепатическая  связь  между  драконами  Такхизис  и
Верминаардом  была настолько совершенной; что Повелитель не только получил
ясное  представление  о  планах  Рилгара, но ощутил также и то, как Темная
Ночь оценивает его поступки.
     -   Ну  что же, принеси ему его Королевский Меч. Помоги ему захватить
власть. -  Тон Верминаарда неприятно царапнул сознание Темной Ночи, словно
провели  железом  По  стеклу.  -  А потом отдашь этот Меч мне вместе с его
голов