стемы  раньше
невозможно. Если мы протянем - будет такая же драка, как у Волги. Через двое
суток я допущу к вахтам всех - в том числе и вас.
     Но не  надейтесь, что я снова куплюсь  на ваши  каверзы. Все господа. Я
больше играться не намерен. И бардак, который вы в жилых секторах развели, я
прикрою.  Кто пикнет  - придавлю  к чертовой матери,  как поганого клопа, вы
меня знаете. И - на  всякий случай - знайте:  ваша охрана теперь работает на
меня.  Я  пообещал почаще пускать  их  на вахту. Можете  предложить им много
денег, и выслушать куда они вас пошлют.
     А теперь убирайтесь из зоны головных рубок. В жилые сектора. И если кто
посмеет нос сунуть дальше офицерского - пеняйте на себя.
     Все. Вон отсюда...
     Он не успел договорить. Гордяев, дико сверкнув глазами, вытащил бласт и
направил на капитана.
     Но его голова тут же раскололась сразу от нескольких импульсов, хлынула
кровища,  и  безвольное  тело  распласталось  между  первым  рядом  и  парой
противостоящих кресел.
     Бласты  были в  руках капитана, в руках  Суваева, Риггельда и отчаянной
девушки по имени Юлия, в руках сразу трех охранников у дверей. В том числе и
у  марафонца.  И все  стволы глядели  туда, где еще совсем недавно стоял шеф
рудного директората планеты Волга Михаил Константинович Гордяев.
     Молчание  стало  тягостным. Но  никто не осмеливался его нарушить - все
бросали осторожные взгляды на капитана.
     - Вот так-то, - сказал капитан напоследок. - Не заставляйте меня никого
убивать.
     И  Савельев  первым,  не  оглядываясь, пошел прочь. От  выхода  зала  к
лифтам. И  дальше -  к капитанской рубке. Офицеры, конечно,  последовали  за
ним.
     А  обезглавленному  директорату  ничего не осталось,  как направиться в
транспортный рукав. Такой понурой процессии Самохвалов давно не видел.
     Он поколебался всего секунду.
     И свернул к лифтам, прокручивая в голове будущий разговор.
     "Здравствуйте,    капитан.    Моя    фамилия    Самохвалов,    я    был
инженером-консультантом у этой когорты олухов, которую вы  отослали в жилые.
Признаться, быть консультантом  мне  порядком надоело. Тем более  здесь,  на
таком корабле... И у меня есть кое-какие  соображения по работе с системами.
Не выслушаете?"
     Выслушает - Самохвалов ничуть не  сомневался. И ему действительно  было
что сказать.



        58. Роман Савельев, капитан, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Едва я  вернулся  в капитанскую  рубку и  блаженно откинулся в  кресле,
примчались Мишка Зислис и Веригин.
     - Рома! Леший тебя дери, как тебе это удалось?
     Я  попытался  устало  улыбнуться,  как  и  полагалось  справившемуся  с
трудностями бравому капитану.
     Боюсь только, что улыбка вышла скорее жалкой, чем усталой.
     - Вы без потерь продержались?
     - Почти,  -  ответил  Зислис.  -  Хаецкого  ранили,  Купцевича  и Макса
Клочкова  подстрелили...  А у Фломастера половину  положили,  гады... Валеру
Яковца, Семилета... Ну, доберемся мы до Шадрона и Плотного!
     - Сначала нужно добраться вот до них, - вздохнул я, указывая на экран.
     Вдали медленно перемещалось громадное созвездие. Армада чужих. Кажется,
в созвездии все  прибавлялось  и  прибавлялось  звезд.  Периодически  армада
прекращала  свечение  и  погружалась  во  тьму, и тогда  ненадолго  начинало
казаться, что "Волга" пребывает в безопасности.
     Но я-то знал, что это не так.
     - Когда на вахты?
     Я  пожал  плечами.  Интерфейсник  я   запрограммировал  на  немедленное
информирование.  Он и  мертвого поднимет...  да так,  что  никто  ничего  не
услышит, не заподозрит. Кроме меня, разумеется.
     - Кстати, - поинтересовался я. - Ты понимаешь пилотский код?
     - Нет, -  признался Зислис. -  И  Лелик не понимает.  Но  с  нами  были
Хаецкие. Здорово это ты придумал с дохлыми коммуникаторами!
     Я в смешанных чувствах покачал головой.
     -  Н-да...  Только   никому   не   говорите,  насколько  все  это  было
авантюрой... Фломастер, вон, вообще не обратил внимания на вызовы.
     - Ладно  тебе,  капитан!  - Зислис ободряюще хлопнул меня по плечу. - В
конце концов, победителей не судят.
     - Да  какие мы  победители, - я поморщился. - Мошки  под  прессом. Вот,
корабль оживет, тогда и поглядим кто победитель...
     -  Ну, добре! - Зислис многозначительно подмигнул и потянул Веригина за
рукав. - Пошли Лелик! Нам предстоит ночлег на рабочих местах.
     -  Да, кстати, - сказал я им в спины. -  Вы не знаете, откуда в ремзоне
взялись велосипеды?
     Зислис отрицательно покачал головой.
     По-моему, этого никто теперь не узнает.
     Я успел некоторое время подремать, похоже - часа два  или  три; очнулся
когда Юлька принесла кофе и бутерброды.
     - Эй, кэп... Ты когда ел в последний раз?
     - Не помню, - признался я  и с  подозрением поглядел на нее. - Чего это
ты? Не нашлось никого из сервисников, что ли? Тоже мне, старший пилот...
     - Ага, дозовешься  их, сервисников, как же!  - Юлька опустила поднос на
безжизненный пульт. - Они в жилых секторах все. Гордяевская охрана в рукавах
костьми  лежит,  никого  не пускает.  Даже шадроновских амбалов завернула  с
миром. Не знаю, что ты им посулил, Рома... но если что-нибудь сорвется я нам
не завидую.
     - Если что-нибудь сорвется, ты и им не позавидуешь -  пообещал я  тоном
провидца и  с удовольствием втянул дразнящий аромат кофе. Проняло,  кажется,
до самого дна легких. - Кстати. Это из чьих запасов?
     - Из моих. Хорошо, успели наделать  килограмм десять, не понадеялись на
сервисников...
     -  М-да. А  Мустяца и  Прокудин  сейчас  с  ними.  Расхлебывают,  поди,
кашку...
     В дверь вежливо, и вместе с тем настойчиво постучали.
     "Риггельд небось, - подумал я. - Вот неймется ему..."
     Можно подумать, мы здесь трахаемся.
     Но это оказался не Риггельд, а Костя  Чистяков. Примчался он явно прямо
из информаторской.
     - Кэп! Ты уже заметил? - спросил он, настороженно глядя на меня.
     Я опустил чашечку,  из которой даже отхлебнуть ни  разу не успел, назад
на поднос.
     - Что заметил?
     Вместо ответа  Костя протянул мне  обычный волновой бинокль  "Беркут" и
указал в уголок экрана обзорника.
     - Полюбопытствуй.
     Я полюбопытствовал. К "Волге" неспешно тянули три корабля: два знакомых
больших  штурмовика,  каких мы видели над степями предостаточно, и еще  один
ярко  раскрашенный  кораблик,  похожий  на  вытянутую восьмигранную  призму.
Штурмовики шли с  боков  от  призмы, и  освещали ее; троица  эта  постепенно
выравнивалась с плоскостью нашего корабля. Похоже, намеренно.
     Они шли очень медленно,  и кроме всего прочего штурмовики мигали белыми
огнями - я бы назвал огни габаритными. Три  вспышки, пауза,  четыре вспышки.
Три вспышки, пауза, четыре вспышки. И так цикл за циклом.
     Я глядел  на это довольно  долго, сознавая,  что все  равно  не в силах
что-либо изменить. Они идут к нам, и мы их нипочем не остановим.
     Немедля  заявились Зислис, Суваев и  Фломастер. У Фломастера тоже был с
собой бинокль, но не "Беркут", а патрульный "Ф-8". Весьма мощная штука...
     -  Паша, - спросил я, не  отрываясь от созерцания. - Ты у нас аналитик.
Прокомментируй, пожалуйста.
     Суваев пожал плечами:
     -  По-моему,  это  парламентеры.   Окраска,  освещение,  демонстративно
медленное приближение... Вон, вишь с какой помпой плывут?
     -  Значит,  все-таки  переговоры, -  заключил  я.  -  Решили  не  сразу
гвоздить, а сначала попробовать договориться.
     -  Надеюсь... - не  очень  уверенно сказал  Суваев. Мне показалось, что
уверенности в его реплике не очень много.
     Суваев попросил у  Фломастера бинокль  и  некоторое  время  разглядывал
непрошенных гостей. Признаться, мне было  странно  сидеть  в рубке,  которая
успела стать  привычной, и  пялиться  на  экраны в  бинокль.  Притерся  я  к
возможностям корабля, к его послушной и удобной технике... Но сейчас техника
бездействовала.
     -  Это   чьи  корабли,   не   скажешь?   Свайгов?   -   уточнил   я   у
всезнайки-Суваева.
     -  Нет, - покачал  головой  Паша.  -  Это  корабли цоофт. Все  три. Два
средних штурмовика и дипломатический бот.
     - Ого! - я присвистнул. - У них даже дипломатические корабли бывают?
     - У них до хрена чего бывает, - скорбно вздохнул Суваев.
     Юлька нашла время, чтобы побеспокоиться о драгоценном капитане:
     - Рома, ты ешь, ешь. Никуда твои парламентеры не денутся...
     - Ага...
     И действительно. Куда им деваться?
     Пока  я  жевал  свои   бутерброды  и  запивал  остывающим  кофе,  народ
вполголоса  переговаривался.  Все  уселись прямо  на  прозрачный  пол  перед
пультом. Это  было  замечательное  зрелище: несколько  человек  в одинаковых
комбинезонах, подобрав под себя ноги, сидят словно  бы в пустоте, над  и под
звездами, и глядят в сторону яркой-яркой тройной звезды.
     - Да, - тихо и мечтательно  прошептал Фломастер.  - Шарахнуть бы сейчас
по ним чем-нибудь фазово-импульсным... мокрого места не осталось бы.
     - Лейтенант, окстись!  - фыркнула Юлька. - Это ж парламентеры, послы! И
отчего вы, мужчины, все до единого такие милитаристы?
     - Кто б  говорил, - хихикнул Суваев. - А Гордяеву сегодня  голову не ты
случайно прострелила, а отчаянная?
     Юлька отмахнулась. Правильно, потому что стреляла не только она. Тот же
Суваев тоже стрелял. И попал, между прочим.
     Народ  все  прибывал:  появились Яна и Смагин. Конечно  же, Яна  первый
вопрос задала одновременно с появлением:
     - Рома! Летят! Что мы им говорить-то будем?
     -  Это  будет  зависеть  от  того,  что они  нам  скажут, -  заметил  я
философски. - Не мы  же к ним сунулись,  они  к нам.  Вот выслушаем,  а  там
поглядим.
     - Думаешь, они не сообразят, что корабль мертв?
     -  Если не пускать их далеко -  не  сообразят. Принять в нулевой  шлюз,
столы туда притаранить... Штуки три. Авось, не догадаются.
     - Нулевой вручную  открывается?  -  Яна обернулась к Зислису. Вероятно,
она полагала,  что  подобные вопросы старший навигатор  обязан знать даже  в
отрыве от вахты, в отрыве от корабля.
     Зислис без колебаний подтвердил:
     - Да.
     - Так, - я звонко шлепнул  по подлокотникам  и распорядился: - Отошлите
кого-нибудь принести  столы из отдыхаловки. И кресла. Насколько я помню, что
цоофт, что свайги в состоянии втиснуть свои задницы в человеческие кресла.
     - Свайги хвостатые, - заметил Суваев.  - Впрочем,  кресла все  равно  с
дырками.
     - Это не дырки, - поправила его аккуратистка-Яна. - Это у кресел спинки
такие... Фигурные.
     Фломастер вышел поднимать своих канониров.
     - И охрану можешь припахать - посоветовал вдогонку Зислис.
     - Их припашешь, - пробурчал  Фломастер. Но двинулся сначала к лифтам, а
значит - ко входам в транспортники, где дежурила бывшая охрана директората.
     - Знаете, - сказала вдруг Юлька. - А  я  совсем не  волнуюсь. Привыкла,
что ли? Или разучилась за последний месяц?
     Офицерство зашумело, комментируя,  соглашаясь и возражая;  а я подумал,
что тоже не испытываю перед аудиенцией с галактами особого трепета. Впрочем,
когда  жжешь   пачками   их   корабли   можно   позволить   себе   некоторую
расслабленность.
     Вот только бы не разубедить чужих, что мы в любой  момент можем жечь их
пачками. Даже сейчас.
     Троица кораблей, похожая в фас на гантелю, приближалась.
     - Тебе витаминчиков дать? - спросила Юлька.
     -  Чего  это   ты  обо  мне   так  заботишься?   -  поинтересовался   я
подозрительно. - С Риггельдом поругалась, что ли?
     - Да ну тебя, - Юлька отмахнулась. - Спит Риггельд. Без задних  ног.  И
без передних тоже. Бутербродов нажрался и упал прямо в рубке, между шкафами.
И правильно, по-моему, это мы тут трясемся, зубами стучим...
     - Кто  стучит, - заметил Зислис, -  а кто и нет. Кстати, витаминчиков я
бы тоже проглотил. Глаза слипаются.
     "Еще  бы,  -  подумал я.  -  По  внутреннему  сейчас глубокая ночь... А
поволновались  мы  накануне изрядно. Хорошо, что я подремать хоть пару часов
успел. Но витаминчиков принять и мне не повредит."
     "Витаминчиками" мы  назвали стимулирующие  таблетки. Порой  во  времена
старательства по  двое  суток  сидели  в шахтах  на чистом  нейродопинге,  и
ничего...
     Выносливый все-таки  народ  старатели. Даже  бывшие  старатели.  Бывшие
старатели и бывшие звездолетчики.
     Вслед за Фломастером ушла Яна. Смагин остался.
     Минут через тридцать-тридцать пять Фломастер снова заглянул в рубку.
     - Кэп? Столы на месте, и кресла тоже. Хлам мы  с площадки вынесли, Янка
там каких-то тряпок на стенах поразвесила. Говорит, для солидности.
     - Пошли, - вздохнул  я  и  встал.  Потом подумал, что  надо бы провести
какой-нибудь  беглый   инструктаж.  Все   таки   переговоры   с   галактами,
исторический момент, то-се...
     Я мысленно фыркнул и дал себе подзатыльник. Тоже мысленно.
     Дипломат,  е-мое.  Уинстон Черчилль.  Шадор Сайвали.  Николай  Шабейко,
е-мое... Проще будь, дядя Рома.
     - Значит, так. За стол садимся вшестером, старшие и  я. Остальным лучше
не маячить. В каждой рубке оставить дежурного... На всякий случай, пусть это
и бессмысленно. Плюс одного на посылки, вдруг чего еще в бинокли  разглядят.
Оружие при себе  иметь. Клювом  не щелкать. Буде возникнут гениальные мысли,
прошу  сначала посоветоваться  со мной.  На чужих глядеть мирно, хрен знает,
что у них на уме. И... не оставь нас удача.
     Старшие  офицеры быстренько  разбежались  по  своим рубкам  на  предмет
назначения  дежурных.  Я  спустился в нижний холл; трое  высоких и плечистых
охранников  со  здоровенными  прикладными "Байкалами"  стволами  на локтевых
сгибах пристроились у меня за спиной. По-моему, они тоже решили не ударить в
грязь лицом перед  зелененькими и выделили мне самых бравых парней из бывшей
полиции директората.
     До шахты нулевого шлюза топать было минут десять, и я прошел эти минуты
в  полном молчании. Следом пружинисто  вышагивали парни с  "Байкалами", чуть
поодаль - человек двадцать любопытствующих.
     В шахту спустились только мы.
     Спуск  тоже  занял минут  десять. Нулевой шлюз -  огромная полость  под
головными рубками - был пуст,  как  рудный капонир старателя  после визита в
факторию. Сюда можно было без хлопот загнать весь флот Волги, Офелии и Пояса
Ванадия, и смотрелся бы он вроде горошины в багажнике вездехода "Урал". Уж и
не знаю, кого сюда рассчитывал принимать корабль-фагоцит.
     Верхний  отсек-предбанник был  ненамного  меньше  шлюза.  В  каждом  из
четырех верхних его углов  крепились небольшие  площадки (метров двадцать на
метров тридцать  примерно),  огороженные ажурными решетчатыми перильцами.  К
каждой площадке примыкала  причальная тяга, к которой с легкостью можно было
пристыковать  мой  "Саргасс"  или  юлькин  "бумеранг".  Насколько  я  понял,
корабельная  гравитация действовала только на  площадках, в  предбаннике  же
царила невесомость. И  я  готов поспорить  на  что угодно, что искусственная
гравитация причаливших кораблей совершенно не ощущается в пределах площадок.
     Сейчас  на одной  из площадок,  самой ближней  к головным рубкам, стоял
круглый  стол  из  отдыхаловки и десяток кресел вокруг него.  Еще два  стола
поменьше поставили в стороне,  ближе к  стене предбанника. Стены  и перильца
были  наспех,  но  очень  даже  мило задрапированы  цветными  полотнищами  -
кажется, древними земными флагами. Боже мой, где Янка их откопала? Это же не
людской  корабль!  Сама Янка,  подбоченясь,  прохаживалась  вокруг  стола  и
критически  разглядывала  результаты  своей  работы. Освещение над площадкой
было включено на полную, видимо - вручную; я  подумал, что если  зелененькие
привычны к свету иного спектра - тем хуже для них.
     - Ну как, кэп? - спросила она с некоторой ревностью.
     - Ты чудо, Янка,  - пробормотал я. - Что бы я без тебя делал? Иди сюда,
чмокну в нос...
     Янка укоризненно покачала головой:
     - И этот человек сейчас будет решать судьбу целой расы!
     - С чего это ты взяла, что целой расы? - насторожился я.
     Янка поглядела на меня, словно на слабоумного.
     -  Рома... Ты  что, недоспал?  Чужие  будут от  нас  просить позволения
приобщиться к  техническим секретам  корабля. Надеюсь ты понимаешь, что  они
это  получат только в обмен на равноправное принятие Земли в  союз пяти рас?
Все равно  долго мы  на  этой коварной  посудине не задержимся...  Так  хоть
свободу себе выторговать!
     Я поморщился. В общем, она,  конечно права. Но  только станут ли  чужие
соблюдать  соглашения,  когда  поймут  -  ЧТО  есть  этот  корабль? Что  это
всего-навсего совершенный паразит?
     А, впрочем, есть ли иной выход? Ты снова пришел ко  все тому же выбору,
Рома Савельев. Ты можешь бестолково умереть в чреве фагоцита,  и имя твое не
вспомнит никто во всей вселенной. А можешь стать первым человеком, с которым
будет считаться могучий межзвездный союз. Можешь  купить равноправие Земле и
земным  колониям.  Можешь взбудоражить  то  болото, в  которое  превратилось
человечество за последние триста лет... И если этот в общем-то маловероятный
шанс все  же выпадет  тебе,  Рома Савельев, тебя будут помнить... ну, скажем
так: еще некоторое время.
     Смерть или слава. Заведомая смерть... или маленький шанс.
     Как всегда. Как обычно.
     Умным все-таки человеком был  мой отец!  Хотя, подозреваю: все, что  он
мне говорил, он и сам услышал от деда.
     Впрочем, так ли это важно - знать, кому первому пришлось выбирать между
смертью и славой? Мне кажется, что даже волосатый пращур,  обладатель мощных
надбровных дуг и тяжеленной дубины, когда вставал на пороге родной пещеры, а
вокруг  улюлюкали враги  - даже  он  не  слишком  задумывался  о собственной
смерти.  Потому  что  верил:  его  ждет  слава.  И  благодарность спасенного
племени.
     И я не стану задумываться. О смерти.
     Но и на благодарность я тоже не особенно рассчитываю.



        59. Фангриламай, адмиралиссимус группы фронтальных флотов
     "Зима", Zoopht, дипломатический бот и крейсер
     Ушедших/людей.

     Ярко  освещенный  штурмовиками  бот  вплотную  приблизился  к  крейсеру
Ушедших. Их разделяла мизерная по космическим меркам дистанция.
     "Как  он огромен,  -  подумал Фангриламай,  стоя  на  мостике  и  глядя
вперед-вверх.  - Не могу  поверить,  что  его  строили люди. Но  кто еще мог
построить такой корабль для людей?"
     Штурмовики замедляли ход,  бот постепенно выдвигался вперед из  группы,
подныривая под необ®ятное брюхо чужого крейсера.
     -  Они вскрыли  ближний  к  нам шлюз!  -  доложил личный  интерпретатор
Фангриламая,  машинально трогая антенну транслятора,  воткнутую  в гнездо за
ухом. Сколько Фангриламай помнил этого интерпретатора, он всегда трогал свой
прибор. Наверное, так ему было легче воспринимать трансляции.
     - К шлюзу, - прощелкал Фангриламай.
     "Они по-прежнему следуют кодексу высших рас,  - подумал он. - Скорлупа!
Вот уж чего никто не ожидал."
     Никаких полей вокруг крейсера приборы цоофт не зарегистрировали. То  ли
люди  демонстрировали  добрую  волю   и  готовность  к  переговорам,  то  ли
пользовались технологиями, пока недоступными союзу.
     Фангриламай изо всех сил надеялся на первое и готовился ко второму.
     Не стали люди и вводить бот в шлюз на служебном  гравитационном шнурке.
Предоставили  маневрировать  самостоятельно. Впрочем, створ шлюза  настолько
превышал размеры  и  бота,  и  штурмовиков,  что благополучно  пройти  его и
затормозиться в буферной зоне было несложной задачей даже для самого ахового
пилота.
     Бот вели лучшие асы флота.
     Медленно, очень медленно послы союза вплывали в поражающий  воображение
шлюз - слишком уж он  был огромен. Фангриламай угрюмо подумал, что шлюз этот
сейчас сильно  напоминает распахнутую пасть какого-нибудь безмозглого зверя.
Ам! - и нет больше никаких послов.
     Когда  корабли  зависли  в   це