ься с зелененькими лицом к лицу, я
предпочту  разнести  башку одному-двум.  А получится  -  так  и  нескольким.
Неужели  я трусливее того же  Архара?  Надоело, черт возьми,  прятаться, как
крысе, и удирать, как кролику.
     То,  что  валилось  на  нас  из  поднебесья,   наверное   вознамерилось
расшибиться вдребезги.  Оно и не  думало  замедлять падение  -  падение,  не
полет. Секунды растянулись, став  удивительно долгими. Я еще успел подумать,
что надо бы убраться  в сторону (и это  не будет бегством), а  то сейчас эта
штуковина грянется о дасфальт и ка-ак бабахнет!
     Смагин  оказался  сообразительнее  меня. Он  сграбастал  Яну,  а заодно
свободной  рукой  -  и  Юльку,  и  все  они  рухнули  куда-то  за  вездеход,
отгораживаясь от неминуемого взрыва. Чистяков охнул и тоже присел.  И только
я как последний дурак остался на ногах.
     "Это" свалилось прямо на непривычно пустую дорогу. Без  всякого взрыва.
Просто  мгновенно и беззвучно замедлилось в метре от дасфальта и  неподвижно
повисло. Как  вездеход на включенной  подушке.  Было  оно темно-серым, почти
черным, формой напоминало помесь капли с чечевичным семечком. Размерами -  в
половину моего "Саргасса". В общем, всю дорогу заняло, обе полосы.
     И все при мертвейшей тишине - можете себе представить? Каким-то это все
представлялось жутковатым - пустой город,  нечто  свалившееся чуть ли не  из
космоса, и тишина. Гробовая.
     А  потом  это  темное-серое  нечто  прорастило  с  более  тупого  конца
небольшой овальный люк, причем материал, из которого была сработана обшивка,
просто  потек  и  превратился  в  несколько  ступеней.  Как  нагретый  воск,
послушный  чьей-то загадочной  воле.  А  над люком  появилась надпись  -  на
русском. Три слова.
     "Добро пожаловать, капитан."
     И я  сразу вспомнил,  где видел  этот странный  угловатый шрифт. На той
самой  шкатулке,  которую  откопали мои  ребятишки на острове  и  в  которой
нашелся проклятущий пульт. Только тогда на шкатулке возникла другая надпись.
"Смерть или слава." А тут  - "Добро пожаловать, капитан." К чему пожаловать?
К славе? Или к смерти?
     -  У! - сказала Юлька, неотрывно глядя на надпись. Оказывается, она уже
некоторое время стояла рядом. - Это за тобой, дядя Рома?
     Я  вздохнул.  Черт  меня   побери,  если  пульт   с  красной   кнопкой,
корабль-гигант,  из-за  которого  у Волги и началась вся кутерьма, и вот эта
летающая штучка никак между собой не связаны!
     Связаны, конечно. Но с некоторых пор, дядя Рома,  ты  тоже со всем этим
связан.  А  значит, если  сделал  первый  шаг,  придется  делать  и  второй.
Подняться по  этой непонятно  как держащейся  в  воздухе лесенке и нырнуть в
приглашающе распахнутый люк. Что бы там не крылось.
     Да и что особенно страшное может  крыться там, в чужом кораблике? После
опустошенной  Волги,  после распыленных  на  атомы  космолетов -  что  может
показаться  тебе,  Роман  Савельев,  настолько страшным,  чтобы  как следует
испугать?
     И  я,  огибая  неподвижные  машины,  пошел  к  краю  стоянки. К  низкой
символической  оградке. Спутники  - в некотором отдалении -  последовали  за
мной, напрочь  позабыв о красавце-"Урале". Не смотрелся  "Урал" рядом с этой
незнакомой, но  несомненно совершенной машиной. Как не смотрелся бы рядом  с
"Уралом" древний паровоз братьев Черепановых.
     Я одолел  три  ступеньки, когда далекий  гул  возвестил  о  приближении
чужих. В ничем  не нарушаемой (если не считать наших шагов) вечерней тиши он
звучал отчетливо и открыто, и оттого казался особенно зловещим.
     Впрочем, он и был зловещим, ибо что еще кроме  зла могли принести людям
инопланетяне? У нас было время в этом убедиться.



        38. Шшадд Оуи, адмирал, Svaigh, линейный крейсер сат-клана.

     "Начинается!"  - подумал Шшадд и от  этой мысли чешуйки на всем теле  у
него встали дыбом.
     Кинжальные  вееры   нетленных   надвигались  с  угрожающей   быстротой.
Пронзительно верещал сигнал общей  тревоги - долго, и лишь когда центральный
веер принялся перемалывать подвижную сеть рейдеров  азанни сигнал  смолк.  А
битва началась.
     Шшадд чувствовал, что она будет недолгой. Он не ошибался.
     Каждый  крейсер  сат-клана  отстрелил  облачко малых  кораблей, и перед
каждым крейсером сгустилась своя малая оборонительная  воронка. Силовые поля
сплетались в сплошной непроницаемый щит - непроницаемый до тех пор, покуда у
флота свайгов хватит энергии.
     Флагман дал первый  залп  - области нелинейности одна  за  другой стали
вспухать  по  самой границе  веера,  и  адмирал Шшадд  видел  как  нетленные
задевали эти области или целиком влипали  в  них по  мере  движения веера, и
один за другим светящиеся коконы  схлопывались в пятнышко абсолютного мрака,
чтобы через мгновение обратиться в неорганизованное вещество, а  значит - во
взрыв. Флагмана поддержал весь клин, и веер нетленных быстро стал щербатым.
     К сожалению, лишь с самого края.
     А потом на воронку свайгов обрушился удар  врага. Часть крейсеров клана
заволоклась ослепительно-белым  заревом и  генераторы силовых полей  едва не
захлебнулись от перегрузки -  поток  губительных излучений  невероятной мощи
обрушился  на  остатки  клина.   Премьер-адмирал  Ххариз  Ба-Садж  торопливо
перестраивал  свои  корабли, пытаясь  сохранить  видимость строя  и удержать
общий щит целым.
     Чуть в  стороне  начала  рваться на  части  сеть  азанни,  захлебываясь
взбесившейся энергией, одна  за другой ныряли в черноту небытия боевые сферы
Роя,  остервенело  поливали  беспорядочными   залпами  край  дальнего  веера
нетленных уцелевшие корабли цоофт...
     Центральный  веер   нетленных  на   миг  замедлился,  и  стал  величаво
разворачиваться. Свет далеких звезд мерк  в сиянии тысяч  коротких черточек;
черточки  образовывали  гигантский треугольник с разлохмаченными краями.  Но
цельности треугольник не потерял, несмотря на все усилия об®единенных флотов
союза.
     Развернувшись, треугольник возобновил движение  в сторону пересобранной
на скорую руку воронки свайге.
     Адмиралу Шшадд  Оуи оставалось жить  считанные мгновения,  лишь до того
момента, когда веер нанесет второй  массированный  удар  и крейсер адмирала,
пытаясь прикрыть флагмана, попадет  под  один  из всплесков и большею частью
обратится в ничто, а тот  жалкий обломок, что останется относительно цельным
- раскалится до  температур,  несовместимых  с органической жизнью, и станет
медленно  дрейфовать  прочь  от  битвы, к местному светилу,  чтобы  рано или
поздно погибнуть в неистовом температурном пике его короны.
     Так и не пришел адмирал Шшадд Оуи к  своей почти сформировавшейся мысли
- главной в его жизни - хотя не хватило ему самого последнего шага.



        39. Роман Савельев, капитан, Homo, планета Волга и капитанский бот.

     Внутри  чужого  кораблика было  светло. Словно снаружи  - свет ничем не
отличался от  дневного.  Взору открылся маленький тамбур с четырьмя дверьми.
Над каждой  виднелась  отчетливая  надпись,  все тем  же  угловатым шрифтом:
"Двигатели", "Багажник", "Санузел" и "Рубка".
     Я выбрал рубку.
     Едва я приблизился, дверь исчезла.  Точно так же как в борту корабля  в
ней вдруг образовалось отверстие, которое  расползлось и поглотило преграду.
Передо  мной открылся  овальный  люк,  почти  неотличимый  от люков  на моем
"Саргассе". У меня невольно кольнуло где-то в области сердца.
     Два кресла перед подковообразным пультом. Вогнутая передняя  стена - не
стена вовсе, а обзорник. Впрочем, моим чувствам показалось, что стена просто
прозрачная. Сбоку от входа высился узкий шкаф; как раз когда я вошел в рубку
его створки сами собой приглашающе распахнулись.
     Я  подошел.  Внутри  я  увидел  нечто  вроде  вмонтированного   в  шкаф
скафандра. Откуда-то  из недр шкафа к спине  и затылку шлема тянулись  пучки
телесного  цвета  проводов.  Странные  это были провода -  почему-то  они не
вызывали никаких ассоциаций, связанных с электричеством.
     - Ух  ты!  -  восторженно  вздохнул над ухом  Костя  Чистяков. Я  резко
обернулся  -  мои   спутники,  конечно  же,  были   здесь.  Юлька  отчаянная
недоверчиво озиралась перед самым пультом, Смагин и Янка держались за руки и
неотрывно  глядели  на   стену-экран  (а  точнее,  на   приближающуюся  пару
пятиугольных штурмовиков). Чистяков, как и я разглядывал внутренности шкафа.
     "Что  это  такое,  тысяча чертей?!" -  подумал  я  сердито  и осторожно
коснулся  поверхности скафандра.  Наощупь  он был ни теплым, ни  холодным, и
почему-то мне показалось, что я  коснулся  человеческой кожи. Я  ожидал, что
это касание вызовет  неприятные ощущения,  но вдруг мне  отчаянно захотелось
погладить этот странный материал, потрогать шлем, заглянуть внутрь скафандра
и - капитан я или нет? - даже надеть его. Не вынимая из шкафа.
     Осмелев, я развел в стороны "полы" скафандра и заглянул внутрь.
     Костя присвистнул; я невольно покосился  на него. Впрочем, я и сам едва
удержался от удивленного восклицания. То, что походило  на скафандр, на деле
оказалось  живым  организмом,  потому что  я увидал  самую настоящую  плоть,
сочащуюся сукровицей, увидел синеватые прожилки и ветвистую паутину сосудов.
     Штурмовики приближались.
     В  следующую секунду я  понял, что  все обстоит  как раз  наоборот. Это
все-таки  скафандр, а  изнутри  он похож на живое  существо. Потому что  это
биоскафандр, надстройка над  человеческим организмом. Мостик, провешенный от
бездушного корабля к живому капитану.
     Ко мне.
     И  мне  во  что бы  то ни стало  нужно  влезть в этот полуживой костюм,
застегнуть  его, натянуть шлем и  слиться с присланным  за мной  корабликом.
Влезть быстрее, чем штурмовики чужих успеют разнести кораблик и нас вместе с
ним в мелкие клочья.
     - Простите,  девочки, - сказал  я стал торопливо раздеваться. Догола. У
Юльки поползли  вверх брови, но она смолчала, а Янка, кажется,  нисколько не
удивилась. Только одобрительно кивнула.
     Костя  поперхнулся очередным  вопросом. А я,  словно проделывал это уже
сотни раз,  повернулся  к  скафандру  спиной, и скользнул в  штанины сначала
одной ногой, потом  другой.  Прикосновения  к подкладке-плоти  я  вообще  не
почувствовал.
     Теперь руки.  Левая. Правая. Шлем опускается на голову сам собой, и сам
собой застегивается шов на животе и груди.
     А в следующий миг в тело впиваются тысячи игл, я на мгновение умираю, и
тут же воскресаю, а время останавливается.
     Здесь  были  все.  И  Мишка  Зислис  -  офицер-навигатор,  и  Суваев  -
офицер-аналитик, и  Фломастер -  офицер-канонир,  и  Ханька, и  Риггельд,  и
Хаецкие, и Мустяца с Прокудиным, и еще сотни и сотни волжан. Чуть ли не все.
Даже  Феликс Юдин был здесь.  Однако  это были не только мои старые друзья и
недруги. Это  был  мой  экипаж,  а сам я  лишь  на малую частичку  оставался
Романом  Савельевым, экс-старателем с Волги. Я  был кораблем, и корабль  был
мной, и  кроме того  - Зислисом,  Суваевым, и  всеми-всеми-всеми.  Я видел и
знал,  все, что  происходило со мной сейчас,  и все, что происходило со мной
миллионы  лет назад.  И еще  -  я  знал  больше  остальных,  потому  что был
капитаном. Мозгом. Той малой  сущностью, которая принимает большие  решения.
Без  меня  корабль  не  покорился  бы и  тысяче операторов  с  любым уровнем
доступа.
     У  Волги  кипел бой  -  чужие из Ядра крушили оборону "наших"  чужих. И
тянулись  ко мне-кораблю.  Это  следовало пресечь. И  я  начал  пресекать, а
экипаж меня умело поддерживал.
     Штурмовики, пытающиеся атаковать капитанский бот,  я прихлопнул походя,
как  комаров.  Не   так   уж  это   было   и  сложно.  Потом  позаботился  о
неинициированной  части  экипажа - четверке, которая недавно вместе со  мной
взошла на борт моего личного  кораблика. Все четверо станут офицерами высших
ступеней в корабельной иерархии. О них  стоит позаботиться... Да  и Риггельд
будет  рад.  Юльке. Это я знал точно, хотя  нельзя  сказать, что  я проник в
мысли Курта Риггельда. Скорее, я услышал его чувства.
     В общем,  я отрастил  еще два  кресла и усадил всех, чтоб не  ушиблись,
когда  бот  будет  швырять на виражах. В атмосфере бот всегда  швыряет. Да и
перегрузки - это моему телу в биоскафандре все равно...
     И - вверх, вверх, прочь  от поверхности,  к древнему  кораблю,  который
теперь был мной и волжанами. Одновременно.
     Крохотная пылинка  - капитанский бот - молнией пронзил волжский воздух,
оставляя  могучий инверсионный  след.  Завис над  носовой  частью крейсера -
необ®ятного,  как   планета.  А  потом  ринулся  к  обшивке,   словно  хотел
расшибиться вдребезги.
     Но,  конечно  же,   ничего  со  мной  не   случилось.  Корабль   втянул
бот-пылинку,  как  лужица  ртути  втягивает  отдельную  капельку.  Втянул, и
передал в  область командных рубок.  Кстати,  мой заклятый враг  Феликс Юдин
сейчас занимался  именно внутренним транспортом,  но он не  мог сделать  мне
ничего плохого, потому что я был им, а он - мной, а вместе мы были кораблем.
Могучим звездным крейсером.
     Бот  достиг капитанской  рубки, соприкоснулся  с  ее  стенами и  быстро
слился с  ними в единое целое. Изумленные Юлька,  Чистяков, Смагин и Яна, не
вставая из кресел, вдруг оказались  вместо маленького кораблика в просторном
сферическом зале, окруженном звездами и искорками вражеских кораблей.
     А я окунулся в битву.
     Это была славная битва.



        40. Ххариз Ба-Садж, премьер-адмирал, Svaigh, флагманский крейсер сат-клана.

     Премьер-адмирал сат-клана Свайге, не отрывая глаз от экранов, откинулся
в кресле.
     Он  понял, что  умрет в ближайшее время.  От боевого клина, доверенного
ему  Галереей, осталось  всего  шесть  кораблей. Флагман и  пять  крейсеров.
Четверть от первоначального числа. Ну, возможно еще мелкие боты  с выносными
генераторами  где-нибудь  в  сторонке  болтаются.   Хотя,  нетленных  всегда
отличала дотошность - они уничтожали все до единого корабли противника, даже
самые малые, и никогда не брали пленных.
     Не в  лучшем положении пребывали и  союзники: Рой потерял  все корабли,
кроме  трех; азанни распылились  и  понять  что же осталось от  их крыла  не
представлялось   возможным;   разрозненные   группки   кораблей   цоофт  еще
трепыхались меж двух  кинжальных вееров, но слепому было  видно,  что нао их
сочтены.
     Что касается а'йешей - Ххариз Ба-Садж склонялся к мысли, что их силы  в
этой области пространства уничтожены полностью.
     Исполинский  корабль Ушедших безучастно  висел в  атмосфере,  игнорируя
разразившуюся  вблизи Волги  локальную  бурю.  К  сожалению,  не  справились
эксперты союза с боевыми секретами исчезнувшей расы.
     У  премьер-адмирала не  было даже  связи с  Галереей,  чтобы оповестить
Вершителей расы о  полном провале  операции по  захвату  и изучению  техники
Ушедших.  Бесценная  находка ускользнула  из рук, хотя ее удалось коснуться.
Только коснуться. А тот факт, что она  оставалась заклятым врагам в качестве
боевого трофея, не оставлял никаких иллюзий относительно будущего.
     Будущее представлялось Ххариз Ба-Садж мрачным.
     Впрочем, лично у него и его солдат будущего просто не было.
     Один из вееров нетленных  развернулся к планете  и ринулся в атмосферу,
туда, где застыл корабль Ушедших. Остальные два перегруппировывались, чтоб с
нового захода окончательно разметать недобитые остатки флотов союза.
     Ххариз Ба-Садж настроился  достойно встретить смерть, прикрыл глаза,  и
до отказа  развернул  гребень. Он давно приготовил себя  к этому  мгновению,
хотя втайне надеялся, что оно никогда не наступит.
     Но смерть почему-то медлила. Невнятное восклицание ординарца  заставило
его открыть глаза.
     Происходило нечто странное.  Корабля Ушедших больше не было в атмосфере
Волги.  И веера  нетленных там уже не было -  весь экран занимал  чудовищный
спиральный смерч, постепенно  расползающийся вширь.  А  безучастный  гигант,
непонятным образом вознесшийся в открытый космос, занимался тем, что добивал
оба веера нетленных и случайно подвернувшиеся разрозненные корабли союза.
     В  мгновение ока  нетленных  не  стало - бестелесный вакуум  подернулся
почти физически  ощутимой рябью,  и тысячи светящихся  черточек  померкли. А
потом эта  призрачная рябь исчезла, и флагман  основательно тряхнуло, словно
он находился не в вакууме, а в атмосфере планеты.
     - Мать-глубина!  -  вырвалось  у Ххариз  Ба-Садж. Но  уже  в  следующее
мгновение он взял себя в руки и заорал в интерком:
     - Эксперты! Что происходит, огонь вам в чрево?
     Физики эксперт-подклана отозвались немедленно:
     -  Мы озадачены, мой  премьер. Такое  впечатление, что техника  Ушедших
способна на некоторое время менять мерность пространства. Физическое тело не
в  силах  пережить   подобное.  Это  удар  по  основам  основ,  и  мы  плохо
представляем, какие нужны знания, чтобы это осуществить.
     Премьер-адмирал  возбужденно  задергал  гребнем.  Получилось!  Все-таки
получилось! Ученые  на борту  крейсера Ушедших  в  последний  момент  сумели
задействовать  боевые  системы.  Жаль только, что  удар частично пришелся по
своим...
     - Связь с учеными на борту этой штуковины есть?
     -  Нет, мой  премьер.  Но перед  самой битвой пришла короткая депеша от
премьер-физика.
     Ххариз вспылил:
     - А почему я об этом ничего не знаю?
     -  Битва, мой премьер.  Мы  полагали,  что уже являемся покойниками,  а
зачем покойникам свежая информация?
     Если эксперт-подклан  счел флагманский крейсер уничтоженным, а  крейсер
до сих пор жив, значит произошло чудо.
     Без  особого напоминания эксперты  странслировали злополучную депешу  в
адмиральскую рубку. Ххариз повернулся вместе с креслом  к выросшему у самого
пульта проекционному стволу.
     В стволе, тяжело дыша  и горбясь, возник  премьер-физик сат-клана Вайра
Т'Ромес. Он держался за бок и нервно поглядывал через плечо.
     - Готово, - прозвучал чей-то сдавленный голос из-за пределов видимости,
и Вайра  пристально взглянул прямо на адмирала. Во взгляде его боролись друг
с другом паника и осознание собственного смертного приговора.
     - Катастрофа,  мой  премьер. Мы не  контролируем  корабль Ушедших.  Его
контролируют люди, и к ужасу  нашему - на таком уровне, что остановить их мы
не  сможем.  Морское  чудовище всплыло из глубин  и покорилось  неотесанному
дикарю.
     Это смерть, мой премьер. Это смерть не  только нашей расы, но  и смерть
союза. И я...
     В следующее мгновение ствол потемнел и опустел - запись прервалась.
     Ххариз Ба-Садж ошеломленно перевел взгляд на обзорники - жалкие остатки
об®единенных сил союза беспорядочно  дрейфовали  вблизи двух смерчей, причем
смерчи постепенно срастались  в единую  ненасытную пасть. Механизмы флагмана
временно вверглись в ступор  от встряски  после применения неведомого оружия
Ушедших.  Только  часть  приборов  продолжала  работать  - собственно,  лишь
поэтому адмирал и  мог  до сей поры наблюдать  за происходящим. К сожалению,
всего  лишь  наблюдать,  без  возможности  вмешаться  и  что-либо  изменить.
Чудовищный водоворот готовился засосать беспомощные осколки некогда  грозных
боевых армад.
     А  ближе всех к этой  пасти  держался непостижимый корабль, похожий  на
многократно  увеличенный наконечник  древнего  копья.  Кажется, он не боялся
смерча. Абсолютно.
     Да и мог ли этот гигант бояться смерча, если сам же его и породил?
     Прямо на глазах у наблюдателей корабль Ушедших - или корабль людей, как
теперь  точнее его  было  называть  -  развернулся и канул в  самый эпицентр
водоворота. В жадно отверзнутую пасть неизвестности.
     - Он  ушел за барьер, - прокомментировали эксперты. - Мой премьер, этот
корабль оперирует такими  энергиями, какие  союзу  и не грезились. Похоже, у
наших приборов не хватит регистров, чтобы оценить их хотя бы приблизительно.
     Ххариз шевельнул гребнем.
     - Корабль цел? Я име