ему-то не стреляли по нам. Я не могу  понять в чем
дело. Мы им что, живьем нужны, так получается?
     - Живьем? - удивился Веригин. - Зачем? Для опытов, что ли?
     -  Откуда  я  знаю?  -  Зислис  лежа  пожал  плечами.  -  Но  ведь  они
действительно не стреляли. Ни пехотинцы, ни пилоты.
     От   кирпичного  сарайчика   отделилась   согбенная  фигура  в  комбезе
патрульного. В две перебежки  человек достиг кустов, где прятались ополченцы
с Яковцом. Это был давешний служака-патрульный - Зислис его сразу узнал.
     -  Пан  сержант!  - зашептал  служака праведно.  - Я вынужденно покинул
пост...
     -  Молодец!  -  прервал  его Яковец.  -  Орел! Хвалю.  Хорошо  стрелял.
Заляг-ка во-он там, с краешку. Сейчас, поди, снова полезут.
     - Есть, пан сержант...
     Солдат сноровисто  отполз  в сторону  и  выбрал  удобное  для  стрельбы
местечко.  Яковец  некоторое  время общался  с Фломастером по коммуникатору.
Зислис наблюдал: похоже, чужие затевали  вторую  высадку. Может, они  были и
никудышными пехотинцами,  но  второй  раз допускать те  же  ошибки  явно  не
собирались. Теперь к  краю посадочного поля  тянули другие корабли, побольше
чем штурмовики. И высадили они не пехотинцев, а танки.
     Танки к удивлению Зислиса оказались не антигравитационные,  а шагающие.
Эдакие  металлические цыплята  четырех  метров  ростом. Приплюснутая  кабина
несла два орудия, и цыпленок  оттого казался хищным - клыкастым. Два десятка
танков  рассыпались  цепью и слаженно поперли на  позиции патрульных.  Сразу
стало  понятно, что  из бласта  эти  машины  не повредить.  Веригин  наудачу
пальнул несколько раз и сквозь зубы выругался.
     Откуда-то  слева по танкам  лупили  из стационарных орудий-пульсаторов,
наверное  это  старались  Фломастер, Ханин  и  их  неразбежавшиеся  солдаты.
Лобовые попадания танки вроде  бы выдерживали,  но вскоре  одному  перешибли
лапу и  танк косо  с®ехал на кучу песка, второму всадили  импульс  прямо под
кабину и кабина мигом слетела с ходуль. Появилась работа и у бласт-стрелков:
из  поврежденных машин  полезли  танкисты,  такие  же  ходячие скелеты.  Эти
пытались отстреливаться из своих палок, но Зислис  так  и не понял - что это
за оружие.  До спасительных  кустов не долетело ни единого импульса, ни даже
примитивной  металлической  пули  -  непохоже,  чтобы  оружие  чужих  вообще
работало.
     Потом прямо на позицию, где укрывались Зислис с Веригиным, набежал один
из танков. Бласты не брали броню цыпленка даже при выстреле в упор; Зислис с
опаской  глядел  на массивные  тускло-серебристые ходули,  вминающие плотную
космодромную почву. За танком тянулась цепочка неглубоких округлых следов.
     Солдат-часовой швырнул по танку силовую гранату; близкий разрыв резанул
по ушам.  Танк  на  миг замедлился,  повертел  башней и вдруг плюнул  чем-то
нервно-паралитическим.  Зислиса, Веригина  и Яковца  эта  дрянь  задела лишь
краешком, но и  этого  хватило, чтобы  на миг вывернуться наизнанку. Солдату
досталось в  полной мере  - он дернулся  и  затих; из танка тотчас  выскочил
скелет и  шмыгнул в  кусты, к лежащему  часовому. Зислис нашел  в  себе силы
пристрелить  чужака;  тот, видимо  не ожидавший,  что после  залпа в  кустах
кто-нибудь  уцелел,  споткнулся  и  рухнул  лицом  вниз.  А  Яковец,  словно
заправский  баскетболист, отправил  гранату  навесом в открытый  люк  танка.
Гулко бабахнуло, и железный цыпленок величаво  рухнул, словно задремавший на
ходу гуляка.  На выручку  кинулся еще один  танк, но его наполпути к  кустам
артиллеристы   подстрелили  из  пульсатора.  Танкистов-чужих,   попытавшихся
спастись бегством, добросовестно выкосили из бластов.
     В общем, не так уж все оказалось  безнадежно,  как ожидал Зислис. Танки
тоже  мало помогли чужакам - если те и рассчитывали  побродить по позициям и
парализовать  всех  обороняющихся, у них мало  что  получилось. Парализовали
всего троих; Зислис отполз  к неподвижному солдату и убедился,  что тот жив,
хотя и без сознания. Из двадцати танков уцелело только шесть; остальные либо
свалили  на землю,  либо  повредили.  Танкистов  ухлопали  всех  до единого;
уцелевшие  танки  без  особого  успеха  потоптались  на  границе  территории
патруля,  но все, что они смогли сделать  - это  вдрызг угробить проволочное
заграждение.  Потом  танки  слаженно  отступили  в  сторону  Манифеста,  где
стрельба  велась пожиже.  Наверное, там отбивались  парашютисты  или  пилоты
атмосферников, тоже ребята решительные. Только вооруженные хуже.
     В  редкие  минуты  затишья  доносился  далекий  басовитый  шелест  -  в
Новосаратове тоже стреляли вовсю.
     Вторая  волна инопланетной атаки захлебнулась, и откатилась; над  полем
космодрома вновь  прошли транспортные корабли  чужих, подобрали  неприкаянно
бродившие по открытому пространству танки и убрались в зенит.
     Зислис  стал  испытывать  даже  что-то вроде  презрения  к  противнику:
неужели до сих пор чужие воевали только с беспомощными гражданскими? Неужели
никто  доселе  не решался  дать  им  решительный отпор? Даже тот  факт,  что
инопланетяне ни разу толком не выстрелили, как-то незаметно отошел на второй
план и  забылся. Веригин тихонько  насвистывал что-то  воинственное,  Яковец
возился  с  оглушенным солдатом,  пытаясь привести его в  чувство  с помощью
регулярной патрульной аптечки.
     Потом,  не  особо  скрываясь, пришли  сержант Ханин  с  рыжим  рядовым,
принесли свежие батареи  к бластам,  пакеты с  сухим  пайком и шестилитровый
походный  термос  с горячим  кофе - Фломастер  продолжал  удивлять  Зислиса.
Парализованного часового Ханин унес в здание. Спустя минут десять со стороны
Манифеста явилось  десятка полтора вз®ерошенных ребят с ручными бластами - у
них  истощились батареи. Тут  же  словно  бы из  ниоткуда возник  Фломастер,
переговорил  с ребятами, каким-то образом выделил из  них старшего, и послал
одного  из  рядовых  оживлять зарядные установки.  Свежих  батарей  к мощным
патрульным  бластам в  оружейке оставалось еще  предостаточно, но  к  ручным
бластам  парашютистов  они  не  подходили.  Заодно  выяснилось,   что  среди
парашютистов есть двое врачей  -  они  сразу  занялись  парализованными.  Но
помочь  им  ничем  не смогли -  чужие непонятным способом  затормозили часть
нервных  процессов;  ничто не угрожало жизни  раненых,  но и  вывести их  из
нервного ступора врачи не сумели.
     В общем, ополчения прибыло, и Зислис с Веригиным перестали себя ощущать
белыми воронами. Кое-кого из парашютистов Зислис даже знал - Макса Клочкова,
Костю   Зябликова,   Луиша  Боаморте.   Луиша  большинство  волжан   считало
американером,  как  и  всякого нерусского, но  Зислис точно  знал,  что  сам
Боаморте называет  себя  португалом.  Впрочем,  Зислис  тоже  был не  вполне
русским - фамилия и часть крови его происходили из земной Прибалтики.
     Удачное  отражение первых атак здорово укрепило боевой дух патрульных и
их  добровольных помощников, но неподвижно  висящая над космодромом  громада
потихоньку сводила хорошее настроение на нет. Каждый понимал - первые ошибки
чужих об®ясняются обычными  просчетами в  планировании.  Существа, способные
строить  и  удерживать в небе  такие громады, конечно  же,  найдут управу на
дерзких дикарей. Но все равно сдаваться без боя никто не желал.
     Над городом  тоже  висел блин инопланетного  крейсера, и  вскоре  стало
известно,  что десант чужаков в Новосаратов захлебнулся почти так же быстро,
как и десант на космодром. Практически все мужчины-волжане всегда  имели при
себе  бласты и  прекрасно стреляли. Неудивительно, что  на время  позабылись
старые распри и народ мгновенно организовался против общего врага.
     Маленькая и  разобщенная  Волга  вдруг обратилась  на редкость  твердым
орешком  и  публика  наверху  сейчас явно  гадала  как бы  посподручней  его
разгрызть.



        18. Павел Суваев, ранее - оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга.

     Впервые в жизни Суваев ощутил  пользу  от  детского  увлечения  чужими.
Реальную пользу.
     Он  узнавал корабли, которые сыпались  на  Новосаратов,  как  крупа  из
прохудившегося  мешка.  Он  сразу  понял, с  кем  придется  иметь  дело  - с
расой-сателлитом  азанни,  с цоофт  и с самими азанни.  Он  сразу понял, что
чужие  преследуют какую-то иную  цель  помимо истребления  людей  на  Волге,
потому   что   опознал   оружие   высадившегося  десанта  -  шок-станеры   и
биопарализаторы. Оружие, которое не убивает.
     Суваев  наверняка  знал: крейсер, что  висит  в  зените и застит небо -
крейсер азанни.
     Дедовская  чудо-база  не  лгала.  Все,  что  он   помнил,  совпадало  с
действительностью  до  мельчайших подробностей. А  помнил Суваев  почти все,
потому что других  увлечений у него  в детстве не сложилось, да и теперь  он
часто   проводил  время   за  домашним   компом,  на  который,  конечно  же,
перекочевала   дедовская  база  в  процессе   последнего   апгрейда,   и   с
удовольствием следил за изменениями в базе. За прогрессом чужой техники.
     Начало десанта застало его  в собственной  квартире - Светка  с дочерью
сидели в детской тише воды, а сам Суваев только что переговорил с Зислисом и
Веригиным,  которые  с упорством  фанатиков  блюли  пост  на станции. Суваев
только-только успел вытащить бласт  из ящика стола  и рассовать  по карманам
пяток заряженных батарей.
     На улице закричали. Это не был крик  боли или страха - скорее наоборот,
голос полнился  негодованием и решимостью  кинуться  в драку. Спустя секунду
крик обратился в слаженный рев нескольких десятков глоток.
     Суваев  прошел  к  окну  -  внизу,  у входа в вестибюль  первого этажа,
собралась толпа, человек сорок. Почти исключительно - мужчины. И практически
все вооруженные. Все, задрав головы, глядели вверх,  многие указывали в небо
пальцами или стволами бластов.
     В тот же миг позвонили в дверь; Суваев осторожно приблизился.
     - Кто? -  спросил он, игнорируя следящую электронику.  Послышался голос
соседа, которого Суваев едва знал.
     - Эй, мужик! - прохрипел сосед из-за двери. - Мы тут комитет по встрече
организовали... Если у тебя не компот в штанах, выходи, поможешь.
     - Иду! - сказал Суваев коротко. - Сейчас!
     Он обернулся - так и есть, Светка с малышкой на руках стояла на  пороге
детской. Глаза у нее были совершенно белые.
     - Из дома - ни шагу! - сказал Суваев негромко. - Что бы не случилось. Я
обязательно вернусь. Слышишь? Обязательно.
     Жена поспешно кивнула. Как всегда.
     И Суваев вышел в вестибюль. Здесь стояло человек пять, все жильцы этого
же  дома.  Хрипатый сосед,  углядев  в  руках  Суваева  бласт,  одобрительно
крякнул.
     - Ну, вот, я же говорил! -  обернулся он к спутникам. - Это наш  мужик,
не тряпка какая-нибудь. Пошли, еще шестой уровень потрясем...
     Суваев   вместе  со  всеми   поднялся  уровнем  выше,   где  к   группе
присоединились еще двое  взрослых с  бластами  и безусый  юнец  со  взглядом
сумасшедшего  и  тяжеленным турельным сактометом времен покорения  Фалагост.
Эту махину  юнец  приподнимал  с трудом, а хрипатый  снова разразился речью,
суть  которой сводилась к "Я же говорил..." и всему такому прочему. Суваев с
тревогой вслушивался в наружные звуки.
     Потом они спустились и оказались во дворе; Суваев сразу узрел шастающие
над  городом  малые  разведдиски  шат-тсуров и  подумал,  что защитное  поле
крейсер, пожалуй, снял.
     - Что скажешь? - поинтересовался хрипатый сосед.
     Суваев пожал плечами.
     - Это десантные корабли. В каждом - по десятку чужих. Таких, похожих на
скелеты. Стрелять нужно в голову; из ручных бластов хрен чего мы им сделаем,
если целить в другие места.
     Многие  в  толпе с  недоверием оборачивались  и  разглядывали  Суваева.
Коренастый крепыш  со второго уровня, кажется, отставной патрульный, который
пытался  организовать  из   толпы  подобие  боевого  отряда,   подозрительно
справился:
     - А ты откуда такие подробности знаешь?
     - От верблюда, - буркнул Суваев неприветливо. - Не хочешь - не верь.
     И тут где-то неподалеку поднялась беспорядочная стрельба.  Толпа, так и
не ставшая  отрядом, моментально рассыпалась; Суваев  заметил, что  никто не
бросился  назад,  в  здание.  Напротив,  народ   рассредоточился  по  двору,
попрятался  в заросли, в  детские  домики-горки, кто-то  торопливо  нырял  в
выбитое окошко подвала и выбивал соседние окошки, больше похожие на бойницы.
Сактомет общими  усилиями  водрузили на  треногу  и развернули в направлении
улицы.
     А  спустя минуту  над  перекрестком  завис  разведдиск,  потом  другой,
третий...  И во двор  хлынули действительно похожие на скелетов  десантники.
Они выглядели совершенно как в  анимашках  дедовской  базы, только оказались
чуть ниже людей, а не чуть выше, как ожидал Суваев. Несколько иные пропорции
тела словно подчеркивали: это - чужие.
     Пальба  поднялась  совершенно невообразимая; из-за того,  что защитники
рассыпались кто  куда, половина  угодила под огонь  своих  же. Кого-то  даже
подстрелили. Суваеву повезло, он залег  на самой границе детского городка, у
железяки, которая должна была изображать звездолет-грузовоз. Перед ним  были
только чужие, он осторожно высовывался и стрелял по врагу, а не  по своим. А
когда понял,  что шат-тсуры  вооружены  парализаторами,  а не лазерами,  как
полагалось обычному  десанту, Суваев  и вовсе осмелел:  прятаться перестал и
спешить тоже перестал, целился тщательно и бил наверняка.
     И тем не  менее  часть десанта прорвалась  к обороняющимся; у сактомета
завязалась короткая и жестокая  рукопашная,  в  результате  которой четверых
шат-тсуров запинали до  состояния неопознающихся комков не  то  плоти, не то
какой-то  квазиживой  пластмассы,  а  двоих  защитников  щедро   попотчевали
разрядами  парализаторов.  Безусого юнца,  хозяина сактомета, кстати,  в том
числе. Хрипатый сосед куда-то потерялся, а к Суваеву теперь жался сухопарый,
постоянно  щурящийся  парень  в  затененных линзах.  Стрелял  он  неумело  и
бестолково, а на Суваева глядел с немым уважением. Хорошо хоть не болтал - и
на том спасибо.
     В  общем, первый удар отбили сравнительно легко,  отставник зычно  орал
какие-то невразумительные  команды, но  его  мало  кто слушал.  Высовываться
опасались, потому  что  над  перекрестком  зависла  парочка разведдисков, но
бабахали  они  из  чего-то нервно-подавляющего, к  счастью, куда-то в другую
сторону.
     Чуточку позже на перекрестке  возникли  шагающие танки - вещь древняя и
на взгляд Суваева совершенно декоративная. И уж точно совершенно бесполезная
в бою.  Прямо на глазах у  защитников двора обычная полицейская  платформа с
полудохлым пульсатором  на  борту затеяла  бой сразу с тройкой танков,  и за
счет маневренности (все-таки  гравипривод!) меньше  чем за минуту два  танка
сожгла к чертовой матери, а третьему  отрезала обе ходули и он нелепой горой
серого металла застыл  на перекрестке.  Танкистов  под  всеобщее  улюлюкание
добили из сактомета, а заодно  подожгли  и  этот  увечный  танк. Полицейские
благодарно погудели сиреной  и  немедленно  убрались  в сторону центрального
парка, а на перекрестке снова показались шагающие танки - на этот раз добрая
дюжина.
     Самое  паршивое, что при всей абсурдности  этих машин  ручные бласты их
все-таки  не  брали,  и  кое-кого  из  обороняющихся  в   кустах  у  витрины
супермаркета просто передавили, как тараканов.
     Суваев знал  слабое место шагающих танков - бронированный шар гироскопа
под  днищем.  Но  из  бласта  его  все  равно не повредишь,  а  сактометчики
во-первых стреляли куда попало, а во-вторых просто не успевали угостить всех
-  танков   было  слишком  много.  Один  танк  кто-то  все-таки  подранил  -
подволакивая  правую  ногу  он  собрался было вернуться  на  перекресток, но
второй  выстрел из чего-то  явно  помощнее  ручного бласта угодил  именно  в
гироскоп,  отчего под днищем  глухо  ухнуло, в  почву  ударила  тускло-синяя
молния, и  кабина танка просто  отделилась от шагающей  платформы. Рухнула в
песочницу, как оброненная банка с селентинской тушенкой.
     Маленькую  победу  над техникой  чужих отметили  новой  волной  рева  и
уплотнением огня.
     И  все-таки чужим  сопротивлялась  толпа.  Не слаженная и упорядоченная
группа, а стихийная  толпа, где  каждый действует по собственному разумению.
Суваев  понял, что  для чужих смять  подобный заслон  -  всего  лишь  вопрос
времени.  Вряд  ли  продолжительного.  Как только  они  поймут,  что  слегка
фрайернулись и что голыми руками  зажатого  в  угол  зверька  не  взять, они
принесут  ловчую  сеть.  Но  покидать  ряды  обороняющихся  прямо  сейчас...
Почему-то не хотелось,  чтобы  оставшиеся  подумали, будто  у него  компот в
штанах. Грубоватое  одобрение хрипатого  соседа польстило,  чего  уж  там. И
Суваев невольно решил  держать марку до конца. Тем более,  что к нему  жался
уже  не только близорукий, похожий на воблу, парень в контактных линзах, а и
плечистые парни-близнецы с пятого  уровня,  и  какая-то отчаянная девчушка с
иглометом, и глухонемой старик из дальнего крыла...
     Наверное, что-то в Суваеве говорило окружающим: я - вожак!
     А в трудные минуты стая всегда держится вожака.
     Разве можно обманывать стаю? Стаю, которая признала в тебе вожака?
     Глупый вопрос.



        19. Моеммиламай, угол триады, Zoopht, дворец триады, планета Цо.

     -  Таким образом, любезный Моеммиламай, наши союзники-азанни капитально
сели в лужу. Или, как сказали бы они сами - сели мимо насеста.
     Высокий цоофт-интерпретатор  поправил  желтую  накидку,  и выжидательно
поглядел на одного из трех.
     Моеммиламай дуплетом мигнул и проворчал:
     -  Нечего  было  петь победные гимны  раньше  времени.  И  слушать этих
чванливых  свайге с их абсурдной  идеей обратной зависимости  интеллекта  от
сложности организма.
     Обладатель   желтой   накидки,    интерпретатор   Латиалиламай,   глава
интерпретаторов планеты  Цо, подумал, прежде чем произнести следующую фразу.
Но все же произнес ее.
     - Если мы вмешаемся сейчас и высадим десант  на Волгу, это может сильно
повлиять на престиж расы. В сторону повышения, разумеется.
     Моеммиламай с некоторым сомнением щелкнул двухцветным клювом.
     - Полагаешь, польза от этого будет сколь-нибудь заметна? - Один из трех
с  сомнением переступил  с  ноги  на  ногу  и  отвернулся  к окну. -  К чему
усложнять  отношения с самым близким  и  верным  союзником? - продолжил  он,
словно бы обращаясь к кому-то находящемуся снаружи. - Если клюнуть посильнее
и  поглубже, легко  понять,  что нас  и  азанни  надутые главы сат-кланов  с
Галереи  Свайге тоже считают...  агг-гг-г... малость  слабоумными.  Мы  ведь
птицы.  Я бы, наоборот, поддержал азанни в неизбежной пикировке со свайге. В
конечном  итоге  происходящее  лишь  подтвердило, что  теория  о  врожденной
дикости и тупоумии  млекопитающих суть пустышка  и не  более, чем проявление
слепого расизма.
     - Триада признала разумность людей? - удивился интерпретатор. - С каких
это пор?
     Моеммиламай сложил руки на зобе, шевеля всеми восемью пальцами.
     - Неофициально,  друг  мой,  неофициально. Люди  отнюдь  не  дикари. Ты
глядел  видеозаписи их обороны? Цоофт оборонялись бы так же, если бы  стояли
на сходном уровне развития. Людей ли вина, что они позднее нас стартовали на
пути к разуму и технологиям?
     Латиалиламай качнул головой и вытянутой птичьей шеей. Собственно, слова
одного  из   трех  вполне  отвечали  убеждениям  самого  интерпретатора,  но
официально подобная точка  зрения  осуждалась.  Отчасти,  из  консерватизма,
отчасти  из-за нежелания  порождать новые  конфликты  со свайге,  некогда  -
смертельными врагами цоофт и азанни,  а ныне - союзниками. Тем более в такой
напряженный момент - большой флот нетленных  готовился  вынырнуть  в системе
солнца Волги.
     Триада распорядилась  перебросить  ф