на  корабль  попадет  такой...
неоднородный экипаж. У капитана обязан быть черный ход на любой случай.
     - Жаль только, - глядя куда-то в сторону изрек Смагин, - если окажется,
что под черный ход был замаскирован тривиальный кингстон.
     - Юра, -  я  провел ладонью по небритой  щеке,  - почему  я  должен вас
уговаривать? Если  бы я не отрубил вахты, через час нас бы обнаружили. А еще
через час отловили. Ты ведь прекрасно понимаешь это?
     - Понимаю, - подтвердил Смагин.
     - Тогда чего бухтишь?
     Смагин только пожал плечами.
     - То-то! -  проворчал я себе под нос. - В общем, пока надо добраться до
одной  из  наших заначек.  Я  уверен, что Гордяев зол, и  что  он не оставит
попыток захватить  нас обычными методами. Но только обычные методы мгновенно
уравнивают его  шансы с  нашими. Теперь все фифти-фифти,  полста  на полста.
Плюс, некоторое наше преимущество. Корабль частично все-таки наш.
     - Это как? - все мои спутники вскинулись. И в глазах каждого расцветала
надежда. Ну как было не улыбнуться им в ответ?
     - Очень просто. Я не могу влиять на корабль. Никак. Но я в любой момент
могу узнать, что на корабле творится. Односторонняя связь. Доступно? И, если
честно, я немного покривил душой, когда сказал, что "Волга"  превратилась  в
груду  мертвого металла.  Кое-какие  системы все равно действуют.  Например,
противометеоритная  защита,  например  установки  искусственной  гравитации,
например  наблюдение,  внутреннее  и  внешнее...  В  усеченном  режиме,   но
все-таки.
     Очень  кстати  интерфейсник снова напомнил о  себе. Легонько вздрогнул,
словно  где-то  в  его   кристаллической   начинке   один-единственный   раз
сократилось крохотное сердце.
     - Внутреннее наблюдение? - с легким сарказмом осведомилась Янка.
     - Поберегла б ты свой яд, - посоветовала ей Юлька отчаянная. - Ей-ей...
     Янка ехидно улыбнулась и картинно поклонилась - дескать, ничего не могу
с собой поделать.
     - Что  там,  Рома?  -  спросил  Суваев,  поднимаясь.  Кажется, он  таки
набрался мужества  и решился взглянуть  на интерфейсник из-за моего плеча. Я
не стал ему мешать.
     И он увидел то же, что и я: проекцию  с экрана одной из головных рубок.
Крейсеры цоофт в гасящем режиме. Они вываливались из дыры в пространстве, из
непонятного мне  безмолвного  ничто, один  за другим,  десяток  за десятком,
сотня за сотней.
     Пришли  враги. А  боевые рубки "Волги" заблокированы. Уповать же на то,
что противометеоритная защита совладает со слаженным ударом могучих звездных
кораблей было по меньшей мере глупо.
     Суваев тихо и как-то зловеще присвистнул.
     - У-у! Кажется, ты очень вовремя отменил вахты, капитан.
     -  Да что  стряслось-то? -  забеспокоились остальные, вставая. Даже  не
вставая - вскакивая.
     -  Чужие,  - пояснил я чужим  голосом. - Целая армада.  Вываливаются  в
обычный космос пачками.
     -  И  мы,   конечно  же,  еще   двое   суток  не   сможем   им   ничего
противопоставить,  так  капитан?  - спросила Яна  на  удивление  спокойно  и
холодно.
     - Так.
     -  И даже не так, -  Яна стрельнула глазами, даже в полутьме  это  было
очень заметно. - Через двое суток мы только узнаем куды бечь, чтобы  корабль
оживить. Так, капитан?
     - Так.
     - Поздравляю, капитан!
     - Спасибо, дорогая.
     Как ни странно,  Янкин яд подействовал на меня благотворно. Несмотря на
аховую - действительно аховую ситуацию.
     Как же не  вовремя чужие свалились нам на головы! Или  - они знали, что
делают?  Втихую  следили   за  нами?  Дождались,   пока  "Волга"   останется
беззащитной, и тут как тут?
     Если  второе  - то плохо.  Если первое,  тогда  есть надежда,  что  они
поостерегутся  наносить  удар  сразу. На их  месте я  бы сначала  попробовал
осторожные переговоры.
     Продержимся ли мы двое суток? Вот в чем вопрос.
     Янка  окончательно  высвободилась  из  согревающих  об®ятий  Смагина  и
шагнула ко мне. На ходу поднимая руку в вытянутым указательным пальцем. Губы
ее  шевельнулись, но  ни слова Янка произнести не успела: на втором шаге пол
ушел у нее из-под ног и  она, взвизгнув  от неожиданности, навалилась грудью
на край неровной дыры под лестницей. Как провалившийся в полынью конькобежец
на кромку льда.
     Смагин, я, Суваев и Риггельд немедленно бросились к ней, на  рефлексах,
не  раздумывая,  а Юлька осталась не  у дел  только потому, что Риггельд так
резво взял старт, что сбил ее с ног,  и отчаянная, округлив глаза, с размаху
уселась на прежнее место. Под стеночку.
     Янку мы  поймали.  Смагин  успел раньше  всех. И вытащил под локотки из
новоявленной полыньи.
     - Что это тут? - Суваев с опаской заглянул в темный провал.  - Ни хрена
не видно!
     Смагин молча выудил у Янки из кармана фонарик. Суваев молча принял.
     -  Еще одна  каморка!  - сообщил он. - Вроде нашей. Стол! Боже,  пылюги
сколько!  У нас  тут девственная чистота по  сравнению с нижним этажом, если
хотите знать. Как в новосаратовском музее.
     - А я думал, внизу шеддинг-система... - пробормотал Риггельд.
     Теперь в дыру заглянул я. Действительно  каморка. Действительно стол. И
какое-то ветхое тряпье у стола.
     - Н-да, -  пробормотал я. - Интересно! Я тоже считал, что  внизу только
шеддинг да обшивка.
     Юлька на четвереньках подобралась к дыре и, вытягивая шею, заглянула.
     - Спускаться будем? - вопросил Риггельд. - А?
     Смотрел он, конечно же, на меня.
     - Будем, - решил я. - Раз такое дело...
     Кажется,  я почуял  в чем  тут соль. Тайник. Это чей-то старый  тайник,
будь я  проклят.  Мой  дремавший последнее время  внутренний  барометр вдруг
проснулся  и  отчаянно  сигналил мне: не пройди мимо, дядя  Рома! Это важно.
Очень важно!
     А  вскрылся тайник,  скажем,  оттого, что  большинство  систем  корабля
уснули до лучших времен. Маскировка исчезла.
     До пыли  на дне ямы-каморки было  метра  два с  половиной. Риггельд, не
дожидаясь,  повис на краю  дыры,  покачался  пару секунд,  и  мягко прыгнул.
Кудрявое облачко взвились из-под его ботинок.
     -  Теперь  я! -  в  голосе моем  прорезалось что-то такое,  что сделало
возражения невозможными.
     Суваев продолжал нам подсвечивать. А когда пола коснулись мои  ботинки,
световое  пятно  с   потолка   верхней  каморки  переместилось   в   нижнюю.
Превратилось в  неровный желтоватый бублик вокруг  дыры над головой, пародию
на боевой крейсер свайгов.

     Пока  остальные  спускались, я  подошел  к  столу.  Смутное  подозрение
шевельнулось во  мне  от  первого же  беглого взгляда  на тряпье  у стола. Я
замер, вглядываясь.
     А потом взглянул на стол.
     Там  виднелось  что-то  под   толстым  слоем  пыли.  Что-то  плоское  и
продолговатое, вроде портсигара.
     Я неподвижно  разглядывал  это;  рядом уже стояли  Суваев,  Риггельд  и
Юлька. Смагин сопел за спиной.
     Рука  сама  потянулась  к столу. Пыли  было  действительно много,  и  я
медленно стер ее с гладкой поверхности портсигара.
     Суваев сдавленно кашлянул.
     - Это... Это то, что я думаю?
     Я взял  вещицу  со стола. Раскрыл. Как блокнот.  И взглянул на  мертвый
экранчик. Потом на Суваева. И, для чего-то растягивая слова, сказал:
     -  Да,  Паша.   Это   именно   то,  что  ты   думаешь.   Двойник  моего
прибора-интерфейсника. А  вон то,  под столом, когда-то было капитаном этого
корабля.
     Суваев шумно вздохнул.
     А секундой позже экранчик пыльного интерфейсника засветился.
     Видит бог,  я дернулся так, что  едва не выронил прибор из рук.  И еще:
привычного толчка в кончики пальцев я не ощутил.
     Ну, да, правильно, эта штука считала капитаном вовсе не меня.



        53. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Ханька  уже  влез  в биоскафандр  и  пытался  срастить створки на груди
голове. Но створки почему-то не срастались.
     Фломастер был ранен  в бок, поэтому раздевался медленнее. Он  знал, что
стоит  ему  подключиться  к кораблю,  и  боль пройдет. Корабль его  вылечит.
Сколько  раз он  не находил  даже следов  случайных  царапин на  руках после
вахты.
     Осторожно, без резких движений, Фломастер продел ноги в штанины. Руки -
в рукава.
     И ничего не ощутил. Никакого живого покалывания. Внутренность скафандра
впервые казалась склизкой и холодной.
     - Не работает! - Ханька, держась за дверцу  шкафа, вопросительно глядел
на Фломастера. - Нас не пускают на вахту.
     - Между  прочим,  ни  на  одном шкафе не обозначена готовность.  Вообще
ничего  не обозначено,  - сообщил Костя Чистяков.  -  По-моему,  они  просто
отключены от общей системы.
     - А по-моему, система  вообще сдохла, -  сказал Маленко. - Взгляните на
пульт!
     Пульт  выглядел мертвым.  Шипя и ругаясь, Фломастер выбрался  из  сырых
об®ятий мертвого биоскафандра. Кое-как обтерся и оделся.
     На   пульте    светился    один-единственный    индикатор.   Готовность
противометеоритной  защиты.  И  все. И  еще  работали  экраны - но в  нижнем
режиме,  без координатных сеток,  без  оперативного  масштабирования. Просто
отражали действительность без всякого сервиса и всяких удобных комментариев.
Чистый эффект стеклянной кабины.
     Даже чужие в таком режиме были толком  не видны. Хотя  они  роились  по
космическим меркам в двух шагах от "Волги".
     - Хорошо, что я шлюз задраить успел, - хмуро сказал Желудь.
     Ханька  пробежался  вдоль ряда шкафов. Потом  присоединился к  тем, кто
стоял у пульта.
     - Хотел  бы  я  знать,  что  происходит... -  пробормотал  Фломастер  и
поморщился - бок невыносимо пекло.
     Впрочем, и  так  можно было догадаться.  Чужие  готовились  к атаке,  а
канониры  в боевой  рубке  не могли слиться  со своим кораблем.  А  значит -
корабль останется беззащитным.



        54. Александр Самохвалов, оператор сервис-систем, инженер-консультант директората, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Осталось всего несколько шагов, всего  несколько выверенных движений, и
последние мазки капитанской  защиты  соскоблились бы с  ядра  субмодуля, как
старая краска с жилого купола.
     Но Самохвалов не успел. Мир  без всякого предупреждения из бесконечного
стал  крошечным, восприятие  сузилось до жалкого набора человеческих чувств.
Он вывалился из системы.
     Даже мгновенной  боли  Самохвалов  не  успел  почувствовать,  настолько
быстро рецепторы корабля отторгли его тело. Створки  раскрылись сами собой и
тусклый дежурный свет заполнил нишу вахтенного шкафа.
     -  Что   за  шуточки?  -  пробурчал  Самохвалов  с  неудовольствием   и
недоумением. - Кто там влез куда не надо?
     За  полминуты до перехвата следящей системы  все вдруг намертво встало,
как грузовик перед светофором. Самохвалов, понятно, занервничал.
     Найти и убить капитана,  это  нужно  было сделать  максимально  быстро.
Тогда активизировался бы черный шар - крупная автономная система, назначение
которой Самохвалов определил как "мозг на случай отсутствия экипажа". Именно
по  деятельности черного  шара  Самохвалов  надеялся отследить  новый  выбор
корабля.  Вероятно,   орудием   выбора   был  бы   какой-нибудь   тактильный
односторонний  сенсор,  вроде пресловутого  пульта, что  откопал Савельев на
своей заимке. Первое же касание, и индексы доступа людей из прежнего экипажа
распределятся совсем иначе, чем теперь.
     Самохвалов  вовсе не  собирался  отдавать  капитанство влиятельному, но
туповатому  шефу  директората.  С  какой  стати?  Неужели   тот,  кто  сумел
самостоятельно, на  интуиции  и догадках, постичь законы корабельной защиты,
недостоин стать первым? И  бандитам Самохвалов ничего не собирался отдавать.
Подключиться с  капитанским  допуском, прихлопнуть  не в  меру  честолюбивую
верхушку  директората, передавить одного  за  другим  своенравных, и  потому
опасных  бандитов-главарей... И  строить  новый экипаж.  Лепить,  по  своему
разумению  и  желанию.  Превратить  бесформенный ком пластилина в послушного
голема.   У   Самохвалова  хватало  доверенных  людей,   которые   даже   не
догадывались,  что их прочат в старшие  офицеры "Волги". В основном, это асы
технического отдела.  Подопечные  Самохвалова.  Консультанты и  прогнозисты,
компьютерщики и системотехники.
     Стоило  ли говорить,  что если Гордяев пронюхает о  мыслях Самохвалова,
все рухнет в одночасье? К счастью,  правая рука шефа директората был слишком
умен и слишком искушен в кабинетных интригах. Что знают двое - знает свинья,
а  свиней  вокруг  всегда отыщется  предостаточно. Поэтому разумнее молчать.
Молчать  до самого последнего момента. До  решающей секунды.  Самохвалов  не
посвятил в подробности своего  плана ни  одну живую душу. Даже  на вахты  он
старался  ходить пореже, да и  то сугубо в лучевом  режиме, общаясь только с
информатеками корабля, но не с подключенными операторами.
     Так надежнее.
     Было непривычно холодно, Самохвалов шлепнул  себя  по голым  бокам и  с
изумлением обнаружил, что они покрыты  слоем жирной полужидкой дряни.  Да  и
все тело покрыто ею же. На секунду он даже о страхах своих позабыл. Метнулся
к  одежде, схватил  белую тенниску  и стал ожесточенно  стирать  с себя этот
мерзкий холодец.
     Реальность напомнила о себе голосом ругающегося Гордяева.
     - Мыслитель! - ревел шеф. - В чем дело? Почему нас выбросило?
     -  Еще  не  знаю,  шеф,  -  сказал  Самохвалов  и  обернулся  к пульту.
Растерянный Касянчук стоял у кресла и с надеждой глядел на начальство.
     "Надо одеться, пожалуй,  -  подумал  Самохвалов. - Что-то тут нехорошее
стряслось. Непредвиденное."
     Гордяев  одну за другой швырял на  пол  влажные  салфетки. Биоскафандры
сегодня никого не отпустили чистым.
     -  Что тут? - спросил Самохвалов  чуть погодя. Комбинезон он застегивал
на ходу.
     Касянчук обернулся,  пошарил взглядом по непривычно  темному  и  оттого
неживому пульту, и пожал плечами.
     -  Пульт погас. Весь. Только, вот, отложенная  готовность обозначена, и
все. И экраны в мизер свалились. Все разом.
     - Давно это?
     - Минуты три. Как раз когда шкафы открылись все и сдохло.
     "Но  экраны  все-таки  работают...  В  пассиве",  -  отметил Самохвалов
машинально.
     Гордяев тоже успел облачиться в комбинезон. Хотя обычно ходил  в черной
паре,   изготовленной  сервисниками  при  посредстве  личного   гордяевского
портного, старого  седенького еврея  Исаака  Розенблюма. Вероятно,  на вахту
шефу показалось более уместным нарядиться как все.
     - Это ты намудрил, мыслитель? - уже спокойнее произнес Гордяев.
     - Нет.
     - Может, все из-за стрельбы?
     Самохвалов пожал плечами.
     В тот же миг раздался отчетливый стук. От входного шлюза.
     Самохвалов  и  Касянчук  вопросительно  переглянулись.  Зато  стюарт не
растерялся.  Прекратил  подбирать  с пола грязные  салфетки, подошел к шлюзу
открыл его вручную, с вмонтированного рядом с притолокой пульта.
     Ворвался встрепанный малый из охраны.
     - Шеф! Канониры прорвались в боевую рубку! И заперлись!
     - Как  прорвались?  - опешил  Гордяев и стал медленно багроветь. -  Что
значит - прорвались? А вы там какого дьявола торчите?
     -  Они  перли  как  сумасшедшие,  шеф.  Прямо  на  стволы, -  попытался
оправдаться охранник.
     - Ну и что? - заорал Гордяев еще громче. - Где Барс?
     - Барс убит, шеф.
     - А Запольских?
     - Запольских тоже убит, шеф. Я же говорю, они шли, как сумасшедшие. Они
положили двадцать семь человек.
     - Сколько их осталось?
     - Шестеро.
     Гордяев быстро взглянул на Самохвалова.
     - Это, - он указал на мертвые шкафы с биоскафандрами, - их работа?
     Самохвалов медленно покачал головой.
     - Нет. Не думаю.
     Если бы  канониры снова принялись усмирять бунт,  вряд ли бы они начали
гасить корабельные автономки. С вахт - да, неугодных повыгоняли бы сразу же,
но шкафы остались бы в действующем режиме, да и пульт  в  рубке продолжал бы
работать.  Тем  более,  что  это  навигаторская рубка,  здесь  самые  мощные
компьютерные сборки.
     Да и под силу ли отключить  навигаторскую канонирам? На такое  способен
только капитан.
     - Эй! - вмешался вдруг Касянчук. - Взгляните!
     Все невольно обернулись к головной части сферического экрана.
     Невдалеке от  "Волги"  величаво проплывала в черноте космоса  маленькая
светящаяся  монета, в которой без труда  узнавался  такой же блин, какие еще
совсем недавно висели над Новосаратовом и волжским космодромом. Инопланетный
крейсер.
     - Чужие! - в унисон произнесло сразу несколько голосов.
     - Мыслитель! - заявил Гордяев не терпящим возражений  голосом. - Я хочу
знать, что происходит!
     - Разберемся, -  как можно спокойнее заверил Самохвалов, но тут в дверь
снова забарабанили и стюарт вторично отвлекся от подбирания салфеток.
     На этот раз пожаловал Шадрин со своими торпедами.
     - А, - сказал  он, злорадно глядя на Гордяева и Самохвалова. - Вас тоже
выплюнуло?
     В следующую секунду Шадрин узрел на экране корабль чужих. Даже не  один
- целую вереницу. И глаза его сразу округлились.
     - Во что ты меня втянул, Горец? - спросил Шадрин не без угрозы. Торпеды
моментально достали бласты, но Шадрин предостерегающе поднял руку.
     Но Гордяева, при всех его недостатках, нельзя было обвинить в трусости.
Он не испугался.
     - Куда? Да я  еще и сам  не  знаю -  куда. Вот этот  умник,  может быть
скажет. Когда-нибудь.
     Шеф указал на Самохвалова.
     - Скажешь, умник? - справился Шадрин, поворачиваясь всем корпусом.
     Самохвалов  ответить  не  успел,  потому  что  в   навигаторскую  рубку
ввалилось целая толпа. Чуть  ли  не  весь остальной  директорат,  крепкошеие
ребята  из  охраны,  многие  из  которых  были  ранены,  технари  из  отдела
Самохвалова, просто  незнакомые люди в  форменных комбинезонах - казалось, у
головных рубок собралась половина "Волги".
     - Корабль  умер, - сказал вице-шеф директората, Антон Черкаленко. -  Ты
знаешь об этом, Михаил Константинович?
     - Знаю, Антон Маркелыч. Знаю.
     Гордяев снова стал выглядеть как шеф - солидно и непоколебимо.
     - Здесь есть какой-нибудь зал? Со столом и креслами? Под совещание?
     Конечно же,  шеф глядел на Самохвалова. Словно тот обязан был знать все
и обо всем. Впрочем, Самохвалов знал.
     - Есть. В капитанской каюте. Но туда нет доступа.
     - Ломайте, - распорядился Гордяев  и вдруг  родил  умную мысль.  Такую,
которая поразила  даже Самохвалова. -  Раз корабль умер, значит защита  тоже
почила.
     Через  минуту из  внешнего  холла  донеслась  беспорядочная стрельба  и
мерные глухие удары.
     Только теперь Черкаленко и остальные директора разглядели армаду чужих.
И  Самохвалов подумал:  он впервые  с  тех  пор, как  поступил на  службу  в
директорат, не подозревает - что же произойдет в ближайшие часы?



        55. Павел Суваев, старший офицер-аналитик, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Рома  Савельев уже  с  полчаса  возился с личным блокнотом  предыдущего
капитана. Риггельд с  Юлькой и Смагин с Яной  Шепеленко  грелись парочками и
тихо переговаривались слева от стола, у стены. Суваев расположился справа, и
мучительно пытался отыскать сходство между существом, виденным только что на
маленьком пыльном  экранчике,  и  бесформенной  кучей не  то  тряпья,  не то
окаменевшей плоти рядом с собой.
     Сколько лет назад  умер предыдущий капитан их корабля? Миллион?  Десять
миллионов? Отчего он  умер? От  жажды,  от  холода,  от голода?  От кого  он
скрывался здесь,  в глубоко  упрятанной в ремзону  каморке? В  норе, которая
стала  заметной  лишь  когда весь исполинский корабль  погрузился  в усталую
дрему?
     Он  не был  человеком. Он  не  был  даже гуманоидом,  как  свайги,  как
длинношеие птицы или шат-тсуры, атаковавшие волжские города.
     Впрочем, можно ли считать гуманоидами рептилий или птиц? Скорее всего -
нет. Но свайги и  шат-тсуры, и даже птицы-цоофт  все  равно больше пох