,
безусловно, преуспевали. Рыжий полностью подчинился Жрице и  работал  по
ее указке, заеденный нравоучительными  разговорами  и  душеспасительными
прописями.  И  совершенно  не  похожий  на   прежнего   жизнерадостного,
энергичного Воина.
   - Что они с ним сделали, веревочка!  -  вздохнул  Маг,  отрываясь  от
хроник. - Теперь с ним даже цапаться не интересно.
   - Ну, не цапайся, - невозмутимо отозвалась Талеста.
   - Как он изменился... - Маг снова вздохнул.
   - Но и ты уже не тот, - подсказала она.
   - А ведь когда-то  мы  с  ним  мечтали  о  будущих  творцах,  которые
разовьются  из  людей,  -  продолжил  Маг,  предаваясь   ностальгическим
воспоминаниям.
   - Это он мечтал, - уточнила веревка. - Тебе было все равно.
   - А теперь мне не все равно, а он ведет себя так, будто и  не  мечтал
ни о чем...
   - Он - Воин, - напомнила Талеста. - А у воинов в  крови  -  выполнять
приказы начальства.
   - Но я - не Воин. Я - Маг.
   - Ты что-то задумал? - насторожилась она.
   - Нет, что ты, веревочка, - отмахнулся Маг, бессознательно  используя
прием Императрицы. - Я тихий, я сдавшийся. Я все понял и осознал.  Я  ни
на что не гожусь, я даже не способен выговорить твое  полное  имя.  Все,
что мне осталось, - это смириться и помалкивать.
   - Не смей говорить так! -  зашипела  веревка.  -  Не  заставляй  меня
думать, что я служу какому-то слюнтяю! Я  еще  прощу  тебе,  что  ты  не
можешь выговорить мое полное имя, но это единственная слабость,  которую
я тебе прощу!
   - Тихо, Талеста, - сказал он. - Я не хочу, чтобы в хрониках  увидели,
как меня отчитывает собственная веревка. Поняла?
   - Поняла... - догадалась наконец Талеста.

***

   Маг стоял на краю Запретной Зоны.
   Он основательно подготовился прежде, чем явиться сюда.  Если  за  ним
следят, то у него будет очень мало времени после выхода  оттуда.  Нельзя
будет терять ни мгновения. Он точно знал, что будет делать, когда выйдет
из Зоны с колодой  Таро.  В  Плане  Мироздания  содержались  описания  и
правила использования всех известных творцам талисманов. Неизвестных  не
было - возможно, описание талисмана попадало в План одновременно  с  его
появлением из колодца предназначения.
   Первое правило говорило, что талисман не имеет  силы  без  разрешения
его хозяина. Значит, нужно было, чтобы Геката отдала карты  добровольно.
Маг не знал, как он добьется этого от сумасшедшей, да еще сонной, но она
была там, и она была жива. Значит, дело было осуществимым.
   У карт оказалось очень много возможностей. Маг долго изучал их,  пока
не обнаружил пригодную для его  целей.  Императрица  была  права:  карты
позволяли влиять на будущее. Правда, их  влияние  было  ограниченным,  в
зависимости от расклада для настоящего. Могло оказаться,  что  требуемое
изменение невозможно, но Маг предпочел надеяться на лучшее. Он не  верил
в безнадежные расклады.
   Он изучил эти карты досконально,  он  словно  бы  ощущал  каждую  под
пальцами. Он чувствовал каждую нутром -  тем  самым,  особым  качеством,
которое делает мага магом,  -  и  слышал  отзвук,  вибрацию  каждой.  Он
сроднился, сросся с ними, с  их  внутренней,  магической  сущностью,  их
голоса оживали и откликались на  его  мысль,  словно  струны  на  пальцы
опытного мастера. Ему не хватало только настоящей колоды карт.
   Почувствовав наконец, что он способен совершить это  колдовство.  Маг
предпринял попытку узнать, с чем ему предстоит столкнуться  в  Запретной
Зоне. И здесь он потерпел полное поражение.  Происходящее  в  Зоне  было
совершенно недоступным для хроник  Акаши.  Что  там  было  особенного  -
может, были привлечены какие-то высшие измерения, не доступные никому из
творцов, кроме могущественной Гекаты? Или сам Единый  охранял  тайну  ее
искаженного мира? Или в хрониках имелись уровни знания, недоступные даже
Властям?
   Как много,  оказывается,  еще  было  неизвестностей,  на  которые  не
обращали  внимания  творцы,  привыкшие  считать  их  частью   обыденного
окружения. Это был вопрос для отдельного размышления, и Маг оставил  его
на потом, если он благополучно выкарабкается из этой передряги. А сейчас
он стоял на краю Запретной Зоны и очень надеялся, что с  дорогой  внутрь
ему повезет больше, чем с хрониками. Что он сумеет дойти до центра Зоны,
получить там карты и выйти обратно.
   Помешкав немного, он сделал первый шаг. На внутреннем  краю  Зоны  он
бывал и прежде, когда сражался с кошмарами Гекаты.  Разница  здесь  была
еще неуловимой, под ногами еще чувствовалась почва, и  можно  было  идти
пешком. Можно было и лететь, но Маг предпочел  идти,  и  идти  медленно,
чтобы вовремя почуять подвох и принять защитные меры.
   Твердая почва шла под уклон, становившийся все круче. С каждым  шагом
она  становилась  все  менее  твердой,  постепенно  переходя  в   тонкую
субстанцию, не выдерживающую обычного веса творца. Маг  начал  управлять
собственным весом, чтобы не потерять опору из-под ног. Однако каждый его
следующий  шаг  все  больше  становился  полетом.  Когда  он  подошел  к
центральной части воронки, то почти не касался ногами земли.  Перед  ним
открылась темная  дыра,  ведущая  куда-то  вглубь.  Направление  тяжести
понемногу менялось, оставаясь отвесным  к  стенкам  этого  туннеля.  Еще
несколько шагов - и  Маг  оказался  в  темном  пространстве  равномерной
плотности, с едва заметной опорой под ногами.
   Здесь начинались основные  искажения.  Маг  приостановил  движение  и
вслушался,  а  вернее,  вчувствовался  в  окружающее  пространство.  Его
чувства не находили здесь ничего, а нужно было как-то определиться, хотя
бы запомнить, где вход. Он был слепым  и  глухим,  его  окружала  полная
тьма. Маг решил следовать в том направлении, куда он оказался лицом.  Да
и существуют ли здесь направления?
   Неприятное, тоскливое чувство охватило его. Зачем он идет вперед? Что
ему нужно в этом пустынном, безжизненном месте, где нет ни  времени,  ни
пространства? Зачем он вторгся сюда, чего ему не хватало  в  прекрасном,
светлом мире, оставшемся за границей  этого  черного  круга?  Зачем  ему
мрак, когда есть свет?
   Скользкий холодок пополз по его коже. Маг не сразу догадался, что это
незнакомое ему чувство называется страхом.  Беспричинным  страхом.  Чего
ему бояться, творцу, где бы  он  ни  очутился?  Что  может  быть  глупее
беспричинного страха? Эта мысль несколько успокоила его.  Маг  покосился
себе на плечо, надеясь увидеть малиновый отсвет Ариндаля, но  не  увидел
ничего. Не правда, сказал он себе, у меня есть собственный  свет,  и  он
должен передаваться плащу. Я - светоносный, несущий свет. Не может быть,
чтобы этот свет не светил мне самому. Хотя бы чуть-чуть!
   Последняя мысль прозвучала мольбой. Какое-то время Магу казалось, что
вокруг стало светлее, но затем это ощущение пропало. Здесь  был  не  его
мир  и  не  мир  Единого.  Это  был  собственный  мир  безумной  Гекаты,
подчиняющийся только ее законам. И в этом мире не было света.
   Почему? Как зародилась в ней такая тьма?  Кто  ее  посеял?  Не  может
быть, чтобы творец добровольно вырастил в себе тьму! Маг скрипнул зубами
от отчаяния и заставил себя продвигаться вперед. Как же  здесь  пусто  и
страшно!
   Внезапно он догадался, что это не  его  чувства.  Это  были  ощущения
сумасшедшей Гекаты. Этот мир состоял из ее чувств, претворенных силой ее
магии в защитную оболочку. Она каким-то образом сумела вывернуть  наружу
происходящее у нее внутри и отгородиться этим барьером от внешнего мира.
Тогда понятно, почему мир не поддавался хроникам.
   Эта догадка ненадолго взбодрила  Мага.  Его  терзал  его  собственный
страх,  не  его  отчаяние.  Углубившись  внутренний   мир   Гекаты,   он
волей-неволей принял чувства в себя и теперь переживал их вместе с ней.
   Не его чувства... когда он, бродяга, брел  по  дороге  плотного  мира
поздним вечером, под проливным дождем и пронизывающим ветром, разве было
ему хоть сколько-нибудь легче от мысли, что это не его дождь  и  не  его
ветер? Разве  было  от  этого  хоть  сколько-нибудь  легче  переставлять
окоченевшие ноги? Разве было  ему  легче  от  этого  сейчас,  когда  его
трепали, раздирали чувства Гекаты?
   Не важно. Он шел вперед тогда, и он пойдет сейчас. Где-то должен быть
центр ее мира, где-то должен быть конец  этого  пути.  Он  дойдет  туда.
Расколотый мир, где не было света, - как могло  случиться,  что  его  не
стало? Где, чем, когда нужно было поступиться, чтобы  этот  свет  погас?
Маг поймал себя на том, что не может понять, зачем он явился  сюда.  Что
ему  эти   люди,   эти   жалкие   искорки,   попирающие   свое   высокое
предназначение? Неужели он мало насмотрелся за  их  историю,  как  камни
подвижничества бесследно исчезают в болоте  малодушия?  Что  получали  в
награду одинокие сгоревшие чудаки, кроме насмешки и забвения?  Зачем  он
рискует бессмертием, чтобы дать людям еще один шанс -  после  того,  как
они пропустили сотню? Зачем он это делает, зачем?
   Зачем!!!
   Он остановился. Он шагнул назад.
   Идти назад оказалось неожиданно легко - это его и отрезвило. Этот мир
выпускал его - чтобы он уцелел, чтобы на вечность вперед остался лицом к
лицу со своим поражением. С памятью о том, как  он  боролся  с  тьмой  и
проиграл.
   Маг развернулся, чтобы продолжить прежний путь. Теперь он точно знал,
куда идти: где труднее, где больнее. Он потерял счет времени - да и было
ли оно здесь? - он давно забыл о людях, из-за которых начал  свой  путь.
Безумие этого мира рвало его на части, но он упорно продвигался  вперед,
помня только одно - лучше умереть,  чем  уступить  тьме.  Когда  наконец
впереди появился свет, он был так  измучен,  что  не  почувствовал  даже
облегчения. Все в нем было истерзано и кровоточило - никогда еще  он  не
испытывал подобной боли. С трудом оставаясь в сознании,  Маг  вступил  в
круг света, где лежала Геката. Он не знал, что  выиграл  битву,  которую
когда-то проиграла она.
   Это был островок бесплодной, каменистой почвы. Геката лежала на нем в
нелепой позе, словно брошенная с  большой  высоты.  Неяркий,  рассеянный
свет падал на ее фиолетовое платье, на черные  кудри,  раскинувшиеся  по
рым  камням.  Не  правдоподобно  длинные  ресницы  опускались  на  щеки,
кроваво-красные губы выгибались в ужасной гримасе. Она спала.
   Маг остановился в нескольких шагах от нее, чтобы дать себе передышку.
Тем временем он разглядывал Гекату, пытаясь  определить,  изменилась  ли
она с прошлого пробуждения, изменило ли ее безумие. Нет, она была  точно
такой же, какой он запомнил ее тогда. Даже выражение ее спящего лица  не
было безумным. На нем отражались усталость и бессилие - чувства, похожие
на те, которые сейчас испытывал  он  сам.  Ее  сон,  неестественный  для
никогда не спящих творцов, выглядел поверхностным и тревожным. Губы были
напряжены, вздрагивали опущенные ресницы  -  никакого  сравнения  с  той
глубокой расслабленностью, которую он наблюдал у людей. Может быть,  ему
удастся дозваться до нее?
   Он медлил со своим делом, разглядывая спящую.
   Когда-то она пошла против всех, она пыталась разрушить Аалан и теперь
лежит поверженная на  этих  голых,  безжизненных  камнях.  Разве  он  не
собирается сделать то же самое? Разве он не  хочет  изменить,  заставить
свернуть с намеченного пути целый мир? Честно говоря, в последнее  время
ему и самому хотелось бы хорошенько встряхнуть этот спокойный, застывший
Аалан, внести в него хоть каплю неустроенности. И  вот  печальный  урок,
лежащий перед его глазами.
   Маг подошел к спящей и опустился рядом с ней на колени.
   - Геката! - вполголоса позвал он.
   Темные ресницы дрогнули, словно пытаясь  подняться,  затем  бессильно
упали. Кроваво-красные губы едва заметно шевельнулись.
   - Здесь кто-то есть? - прошелестел ее голос.
   Она услышала его! Маг встрепенулся от радости.
   - Я пришел поговорить с тобой, - сказал он.
   Губы Гекаты снова дрогнули. Было заметно, что каждое слово дается  ей
с усилием.
   - Я в сознании, но не могу шевельнуться, - послышался ее шепот.  -  Я
устала лежать на этих камнях, в этой позе. Уложи меня поудобнее, и тогда
поговорим.
   - Сейчас,  -  ответил  Маг,  с  горечью  подумав,  что  когда-то  она
создавала миры, а теперь рада возможности лечь поудобнее.
   Он оглядел островок в поисках  ровного  места,  но  везде  были  одни
камни. Маг поднялся с колен и начал заглядывать под них. Вскоре он нашел
местечко,  где  под  каменным  покровом  оказался  слой  песка.  Там  он
расчистил площадку по величине тела Гекаты, разрыхлил  и  просеял  между
пальцами песок, выбирая оттуда мелкие камешки, пока не получилось мягкое
песчаное ложе. Затем он вернулся к спящей, поднял ее на руки  и  перенес
на ложе. Уложил поудобнее, расправил  платье,  отвел  с  лица  сбившиеся
черные локоны.
   - Так лучше? - спросил он. - Или что-нибудь еще?
   - Еще? - шевельнулись алые губы. - Что  еще  ты  можешь  сделать  для
меня? Нет, мне достаточно. Ты хорошо позаботился обо мне.
   - Тогда поговорим? - напомнил Маг.
   - Поговорим... -  повторила  Геката.  -  Давненько  я  ни  с  кем  не
говорила. А кто ты? - Она замолчала, словно вслушиваясь во что-то. -  Ах
да, я узнала тебя. Я помню тебя, красивый мальчик. Мы  сидели  за  одним
столом в Вильнаррате. Я помню, ты боялся и не любил меня...
   - Не боялся, - сказал Маг. - Просто - не любил.
   - Пусть так. - Она сделала попытку усмехнуться. - Но теперь ты здесь.
Ты зачем-то пришел ко мне.
   - Пришел, - отозвался он.
   Ему почему-то было трудно начать разговор о картах.
   - Что там сейчас, в Аалане? - спросила между тем она. - Что нового  в
этом  пробуждении?  Или,  как  всегда,  ничего   нового?   Все   те   же
творения-повторения, все тот же Император во главе стола?  С  ума  сойти
можно от скуки. - Так она и сделала, подумал Маг,  а  Геката  продолжала
говорить:
   - Кто там теперь на моем месте? Периона или эта старая задница Крон?
   - Крон.
   - Так я и думала. Как тебе там - в этой компании? У тебя всегда  была
счастливая способность оставаться мальчишкой.  Но  теперь,  я  вижу,  ты
повзрослел. Как жаль... теперь  ты  не  сможешь  оставаться  счастливым.
Знаешь, я всегда любовалась тобой, красивый мальчик.  Ты  казался  среди
них таким... живым.
   Она, казалось, была рада возможности выговориться.
   Маг не перебивал ее.
   - А Жрица по-прежнему за столом? Да, конечно, -  фыркнула  она  после
его утвердительного ответа. - Эта  бледная  ханжа  сковала  меня  своими
чарами и заслужила за это награду. И рыжий там?
   - И он тоже.
   - Все как обычно.  -  Геката  вздохнула  и  замолчала,  словно  вдруг
потеряв интерес к беседе.
   - Нет, - заговорил Маг. - В этом пробуждении все не  как  обычно.  По
случайности некоторым  из  творений  досталась  божественная  искра.  Мы
занялись их развитием в творцов, но, как выяснилось, вместе с искрой они
получили изрядную долю непредсказуемости. Теперь их  развитие  дошло  до
такой стадии, что Император счел его опасным и решил завести в тупик.
   - Какие интересные вещи  ты  рассказываешь!  -  оживилась  Геката.  -
Кажется, я начинаю жалеть, что меня там не было.
   - А я начинаю жалеть, что я там был, -  невесело  усмехнулся  Маг.  -
Дело в том, что я не согласился с решением Императора, и меня отстранили
от этой работы. Я не хочу, чтобы эти существа лишились возможности стать
творцами, но не могу повлиять на события. Император дал мне понять,  что
при первой же попытке вернуться к ним я отправлюсь в Бездну.
   - Вот как! - Ее шепот прозвучал восклицанием. -  Ну,  он  всегда  был
осторожный старый хрыч! Как  я  догадываюсь,  ты  пришел  ко  мне  из-за
этого?
   - Да, - подтвердил Маг.
   - Но чем я могу помочь тебе... в моем положении? Что я  могу  сделать
для тебя?
   - Твои карты Таро, - нерешительно сказал Маг. - Императрица намекнула
мне, что у тебя сохранилась колода.
   Некоторое время Геката  не  говорила  ни  слова.  Маг  не  мешал  ей,
догадываясь, что она размышляет над его словами.
   - А ты знаешь, чего ты хочешь от карт? - спросила наконец она.
   - Знаю, - ответил он. - Я изменю будущее этих существ  так,  что  они
больше не будут зависеть от творцов. У них будет собственный выбор.
   - А ты сумеешь воспользоваться моей колодой?
   - Я уже подготовился. За мной  наверняка  следят,  поэтому  я  изучил
карты заранее.
   - Хорошо... - протянула Геката. - Ты получишь их.  Голько  сначала...
поцелуй меня.
   Поцеловать ее? Маг ошеломленно уставился на ее белое  лицо,  на  алые
губы. Зачем ей это было нужно? Несколько долгих,  растерянных  мгновений
он смотрел на  эту  тонкую,  точеную  красоту,  некогда  могущественную,
теперь бессильную, на черные кудри, беспомощно раскинувшиеся по песку, и
что-то вдруг дрогнуло в нем.
   - Сестра моя! - прошептал он. - Моя бедная, несчастная сестра, что же
сделал с тобой наш мир! Как же он виноват перед тобой - прости его, если
сможешь. Не знаю, чем перед тобой виноват я, но я тоже часть этого Мира,
поэтому прости меня! Если сможешь...
   Он наклонился над ней  и  бережно  погладил  губами  ее  губы,  затем
прижался к ним.  Он  не  умел  плакать,  как  люди,  поэтому  его  глаза
оставались сухими, но глубоко внутри него что-то горько плакало по  ней.
По ней - и по себе.
   - Какой дорогой поцелуй... - сказала она, когда он  оторвался  от  ее
губ. - Ты сам не знаешь, что ты сделал  для  меня...  Я  была  расколота
внутри, но теперь я чувствую, как это срастается...
   Маг стоял перед ней  на  коленях,  смотрел  ей  в  лицо,  на  котором
расцветала тихая, умиротворенная улыбка, и с горечью  думал,  что  время
его улыбок ушло. Он  даже  не  заметил,  в  какой  момент  на  ее  груди
появилась колода карт.
   - Возьми их, - сказала  Геката.  -  Когда  ты  исполнишь  задуманное,
подбрось их вверх, и они сами вернутся ко мне.  И  запомни,  что  каждый
творец трактует карты по-своему. Если даже кто-то  из  Властей  выследит
тебя за картами, им все равно не узнать наверняка,  какой  смысл  в  них
вложил ты. Они не смогут противостоять твоему  колдовству,  если  ты  не
выскажешь свои намерения вслух.
   - Я запомню это, - кивнул Маг, забирая карты.
   - А теперь... - Она слегка вздохнула, - иди к своей судьбе,  красивый
мальчик.
   Маг поднялся с колен и ушел от нее во тьму. Тьма  больше  не  терзала
его, теперь она была не враждебной, а тихой и умиротворенной.  И  теперь
ее заставлял расступаться свет - его свет.

Глава 25

   Он вышел  из  Запретной  Зоны  и  остался  невредим.  По  губам  Мага
проползла кривая усмешка - как  можно  было  остаться  невредимым  после
всего, что он перенес там? Но главное  в  нем  уцелело,  и  с  ним  была
драгоценная колода карт. Зря он, наверное, опасался,  что  ему  помешают
осуществить задуманное. Мало ли зачем  он  сходил  в  Запретную  Зону  к
Гекате, может быть, просто так, от скуки? Никто не мог выследить, о  чем
они говорили там, что он попросил у нее. Сейчас колода лежала у него под
рубашкой Сейдулой, незаметная даже самому зоркому взгляду.
   Пока событие не совершилось, никто не может заподозрить  о  нем.  Маг
перенесся к себе в купол и вызвал удобное кресло. Уселся в него и закрыл
глаза,  словно  собираясь  спать.  Пусть  наблюдатели  думают,  что   он
просматривает  План  или  хроники.  Когда,  по  его   понятиям,   прошло
достаточно времени, чтобы убедить  любого,  что  он  ушел  в  созерцание
надолго, Маг открыл глаза и извлек из-за пазухи колоду. С картами  нужно
было познакомиться, с ними нужно было поговорить, чтобы они признали его
власть над собой. Их гладкие прямоугольнички скользили у него в пальцах,
теплые и живые. Маг давно был накоротке с талисманами,  ему  было  давно
известно, что каждый из них обладает своей жизнью, своей  особой  сутью,
не похожей на бытие творцов и их творений, но все-таки живой.
   Вот арканы, символизирующие Семерку. Маг  постарался  прикоснуться  к
ним как можно легче и осторожнее, чтобы их подлинники  не  почу