тому,  что
происходило внизу, в серой бездне. Прислушивался  и  Лорка.  Внизу  кто-то
жил. Он был длинный - во весь овраг.  Он  вздыхал,  ворочался  и  бормотал
недовольно и непонятно.
   - Змей Горыныч, - заговорщицки шепнул Лорка. -  Они  всегда  водятся  в
таких местах.
   - Это ручей, - улыбнулась Альта. Она огляделась, зябко повела  плечами.
- Как-то не так сегодня, Лорка. Как будто мы не на Земле, а в другом мире.
   - Нет, мы дома. - Лорка глубоко, полной грудью вдохнул влажный  воздух.
- Все тут родное: запахи, звуки и трава.
   Он тронул носком туфли увядающий стебель.
   - Видишь? Не пищат и не царапаются. А на Весталке сошел я  с  трапа  на
землю, на густую пружинящую  траву,  сделал  по  ней  несколько  шагов,  и
почудилось мне, что кто-то стонет, вздыхает. Прислушался,  посмотрел  -  а
это трава неуклюже, неловко отпихивает мои ноги стеблями и стонет.
   Лорка замолчал, глядя вдаль мимо Альты, мимо серых в  тумане  деревьев,
мимо  всего-всего  земного.  Смотря  на  него  снизу  вверх.  Альта  вдруг
попросила:
   - Лорка, возьми меня с собой на Кику.
   Лорка не сразу оторвался от своих мыслей и перевел взгляд на жену.
   - Правда, Лорка, возьми. Я больше не хочу оставаться одна. Я твоя жена,
а жены имеют не только обязанности, но и права.
   Лорка легонько, снизу вверх  погладил  ей  затылок,  пропуская  тяжелые
волнистые пряди волос между пальцами.
   - Мне вчера  напомнили,  что  комитет  общественных  отношений  отменил
институт юридических жен еще полвека назад.
   - Ты всегда говорил, что комитет поторопился. Что  он  дал  нам  взамен
брачных уз?
   - Свободу, Альта, - тихо ответил  Лорка,  -  никакими  узами,  никакими
цепями не омраченную свободу отношений двух людей, любящих друг друга.
   - Свобода имеет свои оборотные стороны, - голубые глаза Альты  смотрели
на Лорку точно из глубины ночи, - еще не все научились  ею  распоряжаться.
Некоторым нужны цепи, с ними проще.
   - Цепи всегда цепи, - голос Лорки звучал мягко,  -  любой  вид  рабства
порочен в своей основе. Даже рабство любви.
   - Что бы там ни говорил комитет, я твоя жена, и ты это знаешь, - упрямо
повторила Альта. - Я люблю тебя,  но  я  человек,  всего-навсего  человек.
Возьми меня с собой, а то я наделаю глупостей.
   Глаза Лорки разом похолодели. Теперь они смотрели отчужденно и даже  не
на Альту, а сквозь нее. Альта поспешно прикрыла  рот  Лорки  своей  темной
сильной ладошкой.
   - Молчи! - Она перевела дыхание. - Молчи, Лорка. Это я со зла.
   Она улыбнулась ему сначала робко, а потом, видя, как тает холод  в  его
глазах, уже и озорно.
   - Я со зла, - повторила Альта. - Ты мужчина, муж и не должен сердиться.
   Лорка наконец улыбнулся.
   - Я не сержусь. А насчет Кики подумаем.
   - Не шути, Лорка, - попросила Альта.
   - Я не шучу. Ты думаешь, я не скучаю по тебе в космосе? Думаешь, мне не
надоело расставаться с тобой на многие месяцы?
   Альта все смотрела и смотрела на Федора, глаза ее наполнялись слезами.
   - Лорка!
   Она порывисто прижалась к его груди и притихла. Лорка мягко обнял ее за
плечи и с оттенком лукавства сказал на ухо:
   - А потом я к тебе присмотрелся. Честное слово, у тебя неплохие задатки
космонавта-разведчика.
   - Ты правда не шутишь?
   Отстранившись, Альта смотрела на него все  еще  недоверчивыми,  но  уже
счастливыми глазами.
   - Нет. Хотя хорошо понимаю, что вдвоем в космосе нам будет не легче,  а
может, и тяжелее.
   - Почему?
   - Потому что, когда придется трудно, мы будем болеть душой не только за
дело, но и друг за друга.
   Брови Альты сдвинулись.
   - Почему, - вздохнула она, - ну почему жизнь так плохо устроена?
   - Чтобы жилось веселее. - Лорка засмеялся и  взлохматил  ей  волосы.  -
Почему, отчего. А если просто так? Сейчас вот я хочу разобраться, кто  это
ворочается и вздыхает в овраге - ручей или Змей Горыныч?
   Он отступил назад, разбежался, сделал мощный прыжок  и  исчез  в  серой
бездне.
   - Лорка! - импульсивно вскрикнула Альта.
   Снизу послышался звук  падения  тяжелого  тела,  зашуршали  ветви.  Вся
обратившись в слух и  ожидание,  Альта  смотрела  вниз.  Прошло  несколько
мгновений, и она заметила, как в клубящемся тумане поднимается,  всплывает
что-то темное.  С  захолонувшим  от  ужаса  сердцем  Альта  смотрела,  как
обозначаются, прописываются два широких крыла, ушастая голова. Еще миг,  и
на Альту сурово взглянули огромные мудрые глаза.
   - Угу! - дружелюбно сказал  филин  и  бесшумно,  неторопливо  поплыл  в
глубину рощи.
   Очнувшись от столбняка, скользя  и  спотыкаясь,  Альта  побежала  вниз.
Туман тут был плотнее, гуще, казалось, его можно  было  черпать  горстями.
Мир растворился в этом густом невесомом молоке; даже земли почти  не  было
видно.
   - Федор!
   Альта  чуть  не  упала,  ободрала  руку  о  какую-то  колючку  и  пошла
медленнее, благо склон оврага кончился.
   - Федор! - отчаянно крикнула она.
   - Что? - послышался сзади спокойный голос.
   Альта ахнула, испуганно обернулась и совсем рядом увидела зеленые глаза
Лорки и растрепанные рыжие волосы, украшенные увядшими листьями.
   - Лорка, - вздохнула она с облегчением, уткнулась лицом в его  грудь  и
притихла, успокаиваясь. Лорка, обняв жену за плечи,  осторожно  гладил  ее
волосы. Но лицо его не выражало ни нежности, ни озорства, оно было суровым
и тревожным. Увидев его таким. Альта не на шутку бы перепугалась.
   Поглаживая пышные влажные  волосы  жены,  Лорка  напряженно  размышлял.
Почему он так глупо, неосторожно,  рискуя  сломать  себе  шею,  прыгнул  в
овраг? Наверное, потому, что часто проделывал такие фокусы мальчишкой и до
сих пор любил поозоровать, оставаясь наедине  с  близкими  людьми.  И  еще
потому, что этот овраг он знал как свои пять  пальцев  -  мягкие  песчаные
склоны  и  плакучие  ивы  с  пружинящими  ветвями,  о  которые  невозможно
ушибиться. Но ведь туман, ни зги не видно!
   Врезавшись в упругую крону ивы, Лорка инстинктивно ухватился руками  за
гибкий ствол. Он сработал как великолепный  амортизатор,  сначала  опустил
Лорку почти до земли, потом подбросил в  воздух  и  не  сразу  успокоился.
Раскачиваясь, Лорка огляделся, выбирая место посвободнее, чтобы спрыгнуть.
Посмотрел  под  ноги  и  вдруг  похолодел.  Прямо  под  собой  он   увидел
полутораметровый  сломанный  ствол  молодой  ивы,  грозно,  как  рогатина,
направленный расщепленным острием вверх. Если бы он не ухватился за ствол,
то скорее всего накололся бы на эту рогатину. Мгновенный  испуг  Федора  и
был вызван тем, что он зримо, ощутимо представил себе, как  острый  кол  с
хрустом вонзается в его тело, кроша кости и  разрывая  внутренние  органы.
Маловероятно, что Лорка после этого бы погиб. Альта рядом,  а  современная
медицина во всем, что не касается  чудовищно  сложного  и  тонкого  мозга,
практически всесильна. Но добрый месяц жесткого постельного режима был  бы
гарантирован: сначала реанимация с биомеханической заменой жизненно важных
органов, а потом долгая и мучительная регенерация.
   Сильно качнувшись, Лорка отпустил руки и приземлился метрах в  трех  от
зловещего природного орудия убийства. Только природного ли? Вот об этом  и
размышлял Федор, машинально поглаживая влажные волосы жены.
   -  Когда  ты  станешь  по-настоящему  взрослым,  Лорка?  -  с   грустью
проговорила Альта, все еще не отрывая лица от его груди.
   Федор с трудом отвел взгляд от ствола-рогатины, который  иногда  смутно
прорисовывался сквозь клубящийся туман, еще раз, теперь уже сознательно  и
нежно, провел большой ладонью по волосам жены. Лицо его помягчело,  оттаял
тяжелый взгляд. Почти касаясь губами уха Альты, он тихонько спросил:
   - А зачем это нужно - быть по-настоящему взрослым?



4

   Валентина стояла под липой,  опираясь  о  ствол  отведенными  за  спину
руками. У нее было округлое лицо, широкие, ровными дугами брови,  ласковые
серые глаза, мягкий  подбородок  и  полные  губы,  созданные  для  улыбок,
поцелуев и веселой болтовни.
   - Я Валентина, - представилась она, - это вы хотели меня видеть?
   - Я.
   - По делу или просто так?
   - Да как вам сказать. - Лорка заколебался, плутовато сощурил  в  улыбке
свои зеленые глаза и вкрадчиво  спросил:  -  А  если  мне  хочется  просто
поухаживать за вами?
   Она негромко засмеялась, показывая крупные жемчужные зубы.
   - Любовь с первого взгляда?
   - Почему же? - Лорка состроил серьезное лицо. - Может быть, я уже  годы
хожу за вами, оставаясь невидимым и неслышимым?
   Она опять засмеялась, сразу догадавшись, что это шутка, только шутка, и
ничего больше. Видимо, Валентина была очень  чуткой  от  природы,  только,
видно,  не  всегда  считала  нужным  пользоваться  этой   чуткостью.   Для
постоянной чуткости нужна нервность, отзывчивость, а  Валентина  выглядела
благодушной, может быть, даже снисходительно-равнодушной к окружающему.
   - Вы не торопитесь? - спросила она.
   - Я? Как можно торопиться, увидев вас?
   Она улыбнулась уже устало, показывая,  что  ее  начинает  утомлять  эта
игра.  Они  разглядывали  друг  друга  с  интересом,  даже   с   известной
бесцеремонностью, но за этим интересом проглядывала настороженность.
   - Вы ведь Федор Лорка? - вдруг спросила она. - Вы  чуть  прихрамываете,
волосы у вас рыжие, глаза зеленые, и вы очень-очень сильный.  -  Валентина
говорила уверенно, спокойно, но настороженность не исчезала из ее глаз.
   Лорка засмеялся.
   - Вот уж не думал, что вы такая ясновидящая.
   - Что с Тимом? - быстро спросила она.
   - Все в порядке, - безмятежно ответил Лорка, - надеюсь,  вам  сообщили,
что он срочно вылетел на базу?
   - Сообщили. - Она внимательно смотрела на него.
   - Ну а Тим просил меня, если он задержится,  навестить  вас.  И  вот  я
здесь, у ваших ног, - улыбнулся Федор.
   Валентину удовлетворил этот ответ, и она вздохнула, успокаиваясь.
   - Знаете, Федор, я ведь тороплюсь. Если у  вас  есть  свободное  время,
проводите меня.
   - Именно это я и хотел вам предложить.
   Валентина очень непринужденно взяла его под руку.  Фигура  у  нее  была
тяжеловатой - фигура зрелой женщины, хотя лицо было  совсем  молодым.  Эта
подчеркнутая женственность не воспринималась как недостаток - в линиях  ее
тела была своя законченность, своя стать, правда, совсем иного толка,  чем
у Альты или Эллы. Впрочем, кому дано право судить об эталонах?
   Рука Валентины была тяжелой, мягкой и теплой, она лежала на  предплечье
Федора без всякого кокетства и тревоги.  Откуда  он  взял,  что  Валентина
насторожена? Чепуха, для этого она  слишком  ленива  и  благодушна.  Самое
обычное беспокойство о возлюбленном, вот и все.
   Они медленно пересекли площадь. Когда их взгляды встречались, Валентина
неизменно улыбалась. И однако ж улыбка ее не выглядела ни стандартной,  ни
искусственной. Люди со  стандартными  улыбками  всегда  хоть  немного,  но
эгоисты, думающие о себе больше, чем о других. Не было в ее улыбке и  того
показного обаяния, которое  свойственно  женщинам,  желающим,  может  быть
бессознательно, очаровывать всех  и  каждого.  Улыбка  Валентины  была  ее
естественным состоянием, она жила сложной, тонкой жизнью, отражая явные  и
даже тайные движения  ее  души.  Зато  глаза  при  этом  оставались  ясны,
спокойны  и  благожелательны.  С  площади  они  перешли   на   центральную
скоростную магистраль. Видимо, ехать было не близко, потому что  Валентина
предложила сесть на диван. Мини-солнце, стоявшее в зените, светило  совсем
по-настоящему. Лорка так и не  знал,  как,  с  чего  начать  тот  страшный
разговор, ради которого он встретился с ней. А Валентина,  хотя  и  любила
поговорить, об этом сразу можно  было  догадаться,  ничуть  не  тяготилась
молчанием. Она не искала первой попавшейся  темы  разговора  и  совсем  не
сгорала от любопытства, а предоставив событиям развиваться своим  чередом,
ждала, поглядывая вокруг.
   Когда они  проносились  мимо  павильона-столовой,  Лорка  проводил  его
взглядом. Валентина спросила:
   - Проголодались?
   - А вы? - сейчас же спросил Лорка. - Может быть, зайдем, перекусим?
   Она с улыбкой покачала головой.
   - Некогда. Да и не  люблю  я  эти  закусывания  на  бегу.  Еда  -  дело
серьезное.
   - Любите готовить сами?
   - Ой, ужасно! - оживилась она. - У меня дома куча всякой всячины: соки,
крюшоны, квасы, мясо и дичь - все это натуральное, рыба  и  специи.  Прямо
настоящий склад! Я сама знаю, что это нехорошо - тащить все к себе  домой,
как будто сейчас какой-нибудь двадцатый век. Да никак не могу удержаться!
   Лорка бегло, но внимательно взглянул на нее.
   - У вас, наверное, и одежды целая куча?
   - А на что мне куча одежды? - равнодушно спросила она и  засмеялась.  -
Думаете, я жадная? Совсем нет!  Просто  ужасно  люблю  все  делать  своими
руками, как мне хочется и как нравится.
   Лорка  слушал  с  интересом.  Валентина  заметила  это  и  еще   больше
оживилась.
   - Вот это платье. - Она встала, повернулась несколько раз перед  Лоркой
и села снова. - Я тоже сама его шила. Правда, неплохо получилось?
   - Хорошо, - не кривя душой, одобрил Лорка.
   - Тиму тоже очень понравилось, - с удовольствием сообщила она. И, чутко
заметив напряжение, появившееся на лице Лорки, вдруг  спросила:  -  С  ним
что-нибудь случилось?
   Лорка с трудом заставил себя иронично усмехнуться.
   - С Тимом? Что с ним может случиться? - И поспешил вернуться к  прежней
теме разговора. - А как это вам пришло в голову - самой сшить себе платье?
   - Знаю, знаю, знаю, - закивала она головой, -  есть  готовое  платье  с
подгонкой, есть швейные автоматы с проблемно-эстетическими приставками, да
все равно это не то! Как вы, мужчины,  не  понимаете,  что  если  сделаешь
сама, так это совсем другое дело. Даже обидеться не на кого!
   Это случайно промелькнувшее слово "мужчины" открывало Валентину с новой
стороны. Она между тем продолжала все так же оживленно-доверительно:
   - Знаете, я, наверное, родилась  слишком  поздно.  Мне  вот  не  совсем
нравится этот принцип - каждому по потребности. - Она взглянула на Лорку с
улыбкой, в которой были и смущение и вызов. - Ну что это такое?  Пришел  и
взял - скучно!
   - Так ведь за это надо и отдать по способности.
   - Кто их  мерил,  наши  способности,  -  равнодушно,  даже  с  оттенком
пренебрежения  ответила  Валентина.  -  Это  гениям  легко  отдавать  свои
способности. Он отдает, а все вокруг ахают - ух как здорово получается!  А
если ты самый обыкновенный человек, если тебе и  отдать-то  нечего?  Тогда
что?
   Она спрашивала о серьезных, наверное, тревожащих ее вещах, но глаза  ее
по-прежнему были ясны и покойны, только где-то в самой их глубине прятался
вопрос.
   - У вас нет законченной специальности? - предположил Лорка.
   - Как это  нет?  -  удивилась  Валентина  и  с  некоторым  достоинством
представилась: - Я дипломированный фильмограф. - И тут же  заулыбалась,  в
этой улыбке была и легкая насмешка над собой, и легкая  грусть.  -  Только
разве в такой работе  выразишь  себя  по-настоящему?  Чтобы  почувствовать
радость от этого, а не просто удовлетворение.
   - В экспедицию вам надо, - неожиданно даже для самого себя  посоветовал
Лорка, - в космос,  на  неосвоенную  планету.  Уж  там  для  вас  найдется
возможность и шить, и готовить, и собирать всякую всячину.
   Она согласно и очень уверенно кивнула головой.
   - Знаю, Тим все время  твердит  мне  об  этом,  -  ее  лицо  осветилось
какой-то особенной скрытой лаской, - только сейчас нельзя мне в космос.
   Лорка секунду непонимающе смотрел на нее и вдруг догадался.
   - У вас ребенок?
   Он  не  сумел  скрыть  своего  удивления;  она  услышала   эту   нотку,
повернулась к нему и ответила с легким недоумением:
   - Да.
   - Девочка?
   - Девочка, - засмеялась она, - а как вы догадались?
   Лорка готов был услышать все, что угодно, но только не это. У Валентины
ребенок!
   - Вы думали, мальчик? - спросила она, не понимая его растерянности.
   - Нет, я сразу догадался, что это девочка, - ответил Федор машинально.
   - Как?
   Она смотрела на него с  настороженным,  но  веселым  любопытством,  как
смотрят на фокусника, пообещавшего показать интересный трюк.
   Что мог  сказать  ей  Лорка  про  интуитивное  угадывание,  похожее  на
озарение? Угадал, и все тут, угадал и остался жив, угадал, а потом  и  сам
удивился, что угадал,  если,  конечно,  все  это  происходит  в  спокойной
обстановке и есть время и охота, чтобы размышлять об этом  да  удивляться.
Но в любопытстве Валентины было столько бесхитростного интереса, что Лорка
постарался, как мог, ответить ей.
   - Вид у вас такой,  -  он  оглядел  ее  с  головы  до  ног,  -  мягкий,
женственный. Вы ведь любите детей?
   - Ой, ужасно! Вот еду сейчас с вами, я ведь к своей девочке еду, и  все
думаю, как она там? - Валентина  сцепила  руки,  она  постаралась  сделать
испуганное лицо, но из этого ничего не вышло - лицо жило, дышало ожиданием
желанной встречи. - И знаю ведь, что ничего случиться с ней  не  может,  а
все равно беспокоюсь. Вот говорю с вами, а  сама  потихоньку  представляю,
как возьму ее на руки, как она будет  дышать  вот  тут,  рядом,  говорить,
тянуть меня за волосы. Как я ее купать буду.
   В глазах Валентины мелькнули слезы, она  тут  же  засмеялась,  смущенно
поглядывая на Федора, и все так же увлеченно продолжала:
   - Я всегда сама ее купаю. Там уж знают и не спорят со мной. Я  слышала,
они говорят - доисторическая мамаша.
   - А почему бы вам не  стать  воспитательницей?  Из  вас  бы,  по-моему,
получилась очень хорошая няня.
   Валентина с ясной улыбкой покачала головой.
   - Я знаю, что получилась бы, но Тим говорит - очень  глупо,  когда  муж
уходит в космос, а жена месяцами и годами ждет его на Земле.  Надо  ходить
вместе. Вот только как я оставлю дочурку - ну просто не представляю!
   Лорка сидел, уронив на  колени  тяжелые  руки.  Он  не  мог,  не  хотел
решиться на такой безжалостный удар. Каждый имеет право на свою радость  и
на свое горе. Альта говорила верно. Но как разны эти права!
   Идя на встречу с Валентиной, Лорка молил судьбу о пустяке, о том, чтобы
в ее характере найти  достоинства  или  недостатки,  позволяющие  человеку
выстоять в беде; все равно - окаменеть или расклеиться, лишь бы  выстоять.
Легкомыслие, непостоянство, сильный интеллект, расчетливость, крепкие цепи
других интересов - все это смягчает тяжкий удар истины, приглушает эмоции.
Он искал что-нибудь и не нашел ничего. Право! Да, у Валентины  было  право
на свое горе, но было ли право у него, Лорки, бросить это горе в открытую,
беззащитную душу? Он задумался тяжело и надолго, поэтому вопрос  Валентины
хлестнул его кнутом.
   - С Тимом что-нибудь случилось?
   Любящее сердце - вещее сердце. Уже второй раз она спрашивала  об  этом.
Лорка сумел заставить себя непринужденно улыбнуться.
   - У меня сердце щемит, Федор. - Она  сказала  это  совсем  просто,  без
эмоций, но тревога так и лилась из ее глаз.
   - Глупости, женские глупости, - резко, почти грубо сказал Лорка. - Если
уж вы стали женой космонавта, надо привыкать  к  тому,  что  иногда  щемит
сердце.
   Она закивала головой, успокаиваясь.
   - Да-да, Тим говорил мне об этом.
   Рассеянно оглянувшись, Валентина вдруг спохватилась:
   - А ясли?
   - Неужели проехали? - комично ужаснулся Лорка.
   - Проехали, - она смущенно улыбнулась, - это все из-за вас. Напугали вы
меня.
   - Вот уж не думал, что вы такая пугливая. - Лорка положил на ее  теплую
мягкую руку свою большую ладонь. - Рад был познакомиться с вами.
   - Я тоже. Когда ждать Тима?
   - Через неделю, - уверенно ответил Лорка и заискивающе добавил: - Вы не
рассердитесь, если я покину вас? Мне нужно забежать к жене,  она  работает
вот в этом здании.
   - Пожалуйста, - Валентина засмеялась, - только здесь перехода нет.
   - А зачем мне переход? Кто я - покоритель космоса или тюфяк?
   Лорка засмеялся, подмигнул и прыгнул  со  скоростной  магистрали  через
оградит