загорелась  надпись  "неустранимая  помеха".
Корсаков не особенно удивился, время от времени случались  сбои  в  работе
самых разных устройств. Он быстро проверил исправность  цепей  автоматики.
Оказалось, что все в порядке. Теперь уже вручную он  нажал  кнопку  начала
обсервации, но результат был тот же:  стоп-сигнал  и  табло  "неустранимая
помеха".
   Тимур на секунду задумался, а потом перевел компьютер в  речевой  режим
работы. После легкой паузы компьютер внятно проговорил:
   - Первая опорная, шифр М-38-50, исчезла из лобовой зоны в 11  часов  48
минут за промежуток времени в доли секунды. Физический характер явления не
устанавливается и аналогов не имеет. Конец расшифровки.
   Несколько секунд Тимур сидел неподвижно,  мысленно  повторяя  про  себя
информацию и стараясь полностью охватить ее смысл.  Исчез  красный  гигант
диаметром в несколько  световых  минут,  колоссальная  глыба  раскаленного
вещества, из которой можно построить  несколько  земных  солнц!  За  такой
ничтожный  промежуток  времени  звезда   не   может   ни   погаснуть,   ни
экранироваться.
   Оставив лишь локальное освещение пульта, Тимур  включил  обзор  лобовой
зоны - в наступившем полумраке на обзорном экране вспыхнули искры звезд  и
пятна галактик. Да, компьютер не ошибся! На месте первой опорной  не  было
ничего. Ровно ничего! Как будто это была  не  звезда  диаметром  в  орбиту
Меркурия, а светлячок, плавающий в звонкой тишине летней  ночи.  Крохотный
светлячок, который шалун мальчишка взял да и прикрыл ладонью.  Черт  знает
что!
   В обсерваторской, остановившись перед экраном  с  изображением  лобовой
зоны, Корсаков предложил:
   - Попробуйте отыскать наш негасимый маяк.
   Виктор  одним  взглядом  окинул  изображение  участка  небесной  сферы,
наклонившись к пульту управления, проверил, точно ли это лобовая  зона,  и
вгляделся в экран еще раз, теперь уже гораздо внимательнее. Заметил  табло
"неустранимая помеха", не глядя, точным  движением  руки  включил  речевой
режим расшифровки и прослушал сообщение компьютера.
   - Вот это феноменчик! - ошарашенно пробормотал он. -  Из  лобовой  зоны
пропал красный гигант с массой в десять солнечных -  М-38-50.  Объявляется
розыск в галактическом масштабе.  О  находке  просим  срочно  сообщить  по
адресу: Млечный путь, сектор Б, корабль "Смерч", начальнику  вахты  Тимуру
Корсакову. Наградные гарантируются. - И, положив руку на  плечо  товарища,
засмеялся. - А тебе ведь попадет от командира! Как же ты  не  усмотрел  за
такой драгоценной звездой? Нехорошо!
   Тимур вздохнул.
   - Бесследно исчезает целый мир! Может быть, с целым комплексом жизней и
цивилизаций, а ты преспокойно шутишь. -  И  меняя  направление  разговора,
добавил: - Однако хватит  острословия.  Что  будем  делать?  У  тебя  есть
рациональные идеи?
   - Нет, - признался Виктор.  -  Исчезновение  пятидесятки  действительно
похоже на черную магию.
   - А у меня есть идея, и, по-моему, очень рациональная,  -  хладнокровно
заявил Соколов и, дождавшись, когда на нем сосредоточится общее  внимание,
не без скрытого лукавства сказал: - Надо сообщить обо всем командиру.
   - Разумно. Но стоит ли беспокоить его в такой  момент?  Подождем,  пока
заработает левый двигатель.
   - У меня есть идея, - сказала Ника вполголоса, точно про себя.
   - Поделись.
   - Я подумала, а вдруг исчезновение пятидесятки - сигнал?
   - Сигнал? - переспросил Тимур.
   - Да, сигнал. Причем, обращенный к нам. -  В  голосе  Ники  послышались
нотки упрямства. - Погасла первая опорная, звезда, по которой фиксирован в
пространстве  курс  нашего  корабля.  Разве  это  нельзя  истолковать  как
информацию об опасности, как своеобразный приказ: "Стой! Ни  шагу  вперед.
Опасность!"
   В  обсервационной  воцарилась  если  не  тишина,  то  ее  относительное
подобие.
   - Если учесть, что кикиане пытались всячески затормозить  наш  отлет  с
Земли, то в этом предположении есть нечто разумное, - не  совсем  уверенно
проговорил наконец Соколов.
   - Гасить и зажигать  звезды!  -  недоверчиво  подумал  вслух  Виктор  и
белозубо, озорно улыбнулся. - Впрочем, а почему бы и нет? Наверное, ведь и
нам, людям, когда-нибудь будет доступно такое!
   - И двигатель отказал,  отказал  странно.  Совпадение?  -  Тимур  потер
кончиками пальцев лоб. - Крутится у меня  в  голове  какая-то  космическая
легенда, связанная с угасанием звезды. Но какая?
   Виктор нахмурил свои соболиные брови.
   - Погоди-погоди, мне тоже помнится. Сейчас... Кранц? Кунц?.. Вспомнил -
Лунц! Легенда о командире Лунце.
   Тимур остро взглянул на Виктора,  припоминая  что-то,  и  нажал  кнопку
вызова командира корабля, сжато, но очень четко обрисовал ситуацию.
   Пауза длилась не больше нескольких секунд.
   - Понял, - проговорил Тимур, и лицо его  посуровело.  Подняв  глаза  на
присутствующих,  он  негромко,  внятно  проговорил:  -  Ходовая   тревога!
Срочное, аварийное торможение.



18

   Занимая место рядом с командиром, как  это  и  полагалось  по  ходовому
расписанию, Тимур спросил:
   - Надо ли так спешить? На одном двигателе?
   - Надо, Тим, - сказал Лорка, кладя руки на штурвал.  -  Я  все  объясню
потом.
   Даже через амортизацию боевых кресел ощущались  содрогание  и  вибрация
корабля: происходило экстренное свинчивание его маршевых отсеков,  корабль
сжимался,  уменьшая  свою  длину  и  диаметр  до   стартовых   параметров.
Съеживалась электрофная мебель,  ликвидировались  карманы  кают,  "худела"
оранжерея: центральная аллейка ее исчезла, растения вплотную  придвигались
друг к другу.
   Срочное торможение проводится еще более стремительными темпами, чем сам
разгон, - корабль должен стать предельно прочным, монолитным.
   - Корабль в полной готовности, - доложил компьютер.
   - Вижу! - буркнул Лорка, этот  сигнал  уже  высветился  на  контрольном
табло. - Внимание экипажу! Срочное торможение!
   Щелкнул  переключатель  реверса  хода,  нога  начала  выжимать  ходовую
педаль. Тревожный гул двигателя перешел в резкий многоголосый вой. Миг,  и
корабль словно уткнулся в невидимую, упругую стену, его  качнуло,  тягуче,
мягко, глубоко, а потом вдруг  бросило  вправо,  вверх,  ухнуло  вниз.  Не
спуская глаз с пульта-индикатора и до боли напрягая свои  стальные  мышцы,
Лорка с натугой ворочал штурвалом. Через несколько  секунд  Тимур,  умница
Тим, поймал ритм и точной подчисткой снял часть нагрузок,  стало  полегче.
Но все равно ныли кости и соленый колющий пот  заливал  глаза.  Лорка,  не
закрывая,  только  щуря  их,  стряхивал  его  резким   движением   головы.
"Проклятый эксудатик, - презрительно клял себя Федор.  -  Понесло  тебя  в
космос! В командиры! Посмотри-ка на Тима, не человек, а огурчик!"
   Да, Тимур казался человеком,  изваянным  из  мрамора,  но  и  ему  было
нелегко, хотя львиную долю нагрузок принимал на себя командир. Как и любой
классный пилот, работал  Тим  автоматически,  сознание  как  бы  дежурило,
готовое  мгновенно  включиться  в  работу  при  всплеске  неожиданного   и
необычного. И это дежурство не мешало, а  даже  стимулировало  прихотливое
течение мыслей. Ему вдруг вспомнилось, например, как  несколько  лет  тому
назад на тренировочном экстренном торможении пожелал  присутствовать  один
видный   теоретик-космонавигатор,   рассчитывавший   оптимальные    трассы
гиперсветовых кораблей. Несмотря на противоперегрузочную  и  вестибулярную
профилактику,  космонавигатора  вынули  из  кресла  полумертвым,  даже  не
бледным, а каким-то голубым и таким мокрым, как будто  его  облили  водой.
Когда он пришел, а вернее его привели в  себя,  космонавигатор  разразился
шумной негодующей речью. "Что это за пляска святого Витта? - кричал он.  -
Что это за издевательство над человеческой природой? Да я берусь за  месяц
разработать аппаратуру, которая компенсирует эти бултыхания!" Ему  вежливо
объяснили, что такая аппаратура давно разработана, но чтобы разместить  ее
на корабле, пришлось бы  ликвидировать  комфортную  зону.  Не  слишком  ли
велика жертва? Ведь экстренное торможение применяется раз в год  и  то  по
обещанию!
   - Перегрузки у нижней границы допусков, -  бесстрастно  проинформировал
компьютер.
   Тимур метнул недовольный  взгляд  на  Лорку  и  невольно  пожалел  его:
напряженное, красное от натуги, злое лицо, крупные капли пота на лбу.
   - Куда так спешим, командир?
   - Потом, - выдавил сквозь зубы Лорка, однако несколько сбросил мощность
двигателей, - потом объясню.
   Действительно, Федору  было  бы  очень  непросто  аргументировать  свое
мгновенное решение о срочном торможении  корабля.  Это  был  один  из  тех
редких случаев,  ради  которых  командиров  и  наделяют  полнотой  власти.
Совещаться и советоваться было некогда, да и  незачем.  Надо  было  решать
самому, потому что промедление было смерти  подобно  в  буквальном  смысле
этого слова. С одной оговоркой, если поверить  командиру  Лунцу.  Если  же
происшествие с Лунцем только легенда, психоз,  нервный  срыв,  дело  не  в
словах, то решение Лорки можно было бы расценить как акт  перестраховки  и
даже паникерства. Что бы потом ни говорилось, но  Лорка  ставил  на  карту
свое реноме руководителя, командира, да и просто гиперсветовика.  Конечно,
в случае ошибки ему не грозило наказание, дело обстояло много  хуже  -  он
становился смешным. Но на другой чаше весов - жизни дорогих и близких  ему
людей, успех экспедиции, и Лорка не без усилия, но бестрепетно откинул все
эгоистические сомнения и страхи. Если верить Лунцу, в их  распоряжении  до
начала непонятной катастрофы оставались считанные секунды. И  Лорка  отдал
приказ о  срочном  торможении!  Если  верить  Лунцу...  Конечно,  принимая
решение, он опирался не на одну легенду. Было учтено все:  общая  ситуация
полета на Кику, отказ левого двигателя, догадка Ники. Все  легло  на  весы
разума и совести, легенда о командире  Лунце  была  последней  соломинкой,
спусковым механизмом единоличного волеизъявления. Как бы то ни было, Лорка
поверил Лунцу. А если так, то их единственным  шансом  избежать  внезапной
катастрофы было скорейшее, экстренное торможение.  Вот  почему  Федор  так
безжалостно терзал корабль, экипаж и самого себя.
   Легче, а точнее сказать, бездумнее всех переносил  торможение  Соколов.
Он был одним из  тех  людей,  у  которых  глубокая  болтанка,  чередование
периодов невесомости и переменных нагрузок не вызывало ни  головокружения,
ни тошноты, но зато приводило  в  состояние  своеобразной  прострации.  Он
совсем потерял представление, где верх, где  низ,  в  голове  не  было  ни
единой мыслишки, а вокруг кипел  веселый,  разноцветный  мир.  Только  при
особенно резких бросках  корабля  он  радостно  и  бездумно,  как  птичка,
вскрикивал, но не вслух, а про себя: "Эх, как! Вот как!"  Если  бы  кто-то
сказал, что в эти моменты его лицо искажают мучительные гримасы, он бы  ни
за что не поверил.
   Нике было тяжело. Она была выносливой девушкой, но болтало так  крепко,
что ее скоро начало мутить. Всю силу воли она сосредоточила на том,  чтобы
не расклеиться. Какой стыд, если ей будет плохо! Это  сильнейшее,  хотя  и
пассивное  напряжение  воли,  надежно  оберегало  ее  от   размышлений   о
случившемся, а стало быть, и  от  страха,  который  неизбежно  приходит  к
бездействующим, но понимающим. Это было великое благо, о котором она и  не
подозревала, борясь со своей дурнотой.
   Этого блага, увы, не было ни у Виктора, ни у Игоря. Они отлично владели
собой, все видели, все  понимали,  всеми  своими  чувствами  ощущали,  что
происходит с кораблем, но никак не могли повлиять на его судьбу. Они могли
только следить за тем, что делают другие, а другие ведь  часто  делают  не
так, как хотелось тебе! Особенно трудно было активному Виктору. Пока Тимур
не включался в подчистку, он кричал Дюку, перекрывая вой двигателей:
   - Разве это пилоты?
   - Ничего, - хладнокровно бормотал Игорь, - сейчас Тим сработает.
   Когда Лорка вывел корабль на грань допустимых перегрузок, Виктор, пилот
милостью Божьей, без всяких приборов почувствовал это.
   - Да они же развалят корабль!
   Из  маршевой  сотки  осталось  сбросить  лишь  около  десятка  световых
скоростей, когда Лорку точно ледяной водой окатили, даже  взмокшие  волосы
шевельнулись   на   голове:   в   ровном   пронзительном   вое   двигателя
послышались... нет, не сами перебои, но их бледные и  все  равно  страшные
тени. Признаки, тени перебоев уловило и чуткое  ухо  Тимура.  Краем  глаза
Лорка видел, как напряглось его лицо, но это никак не отразилось на работе
- подчистка сохранила свою четкость и филигранность.
   Что делать? Лорка знал, что на  таком  предаварийном  режиме  двигатель
может тянуть неопределенно долгое время, а может и мгновенно отказать.  Но
надежд на то, что двигатель проработает долго,  было  мало:  Лорка  ни  на
секунду не забывал о капитане Лунце. Надо было рисковать! Надо было во что
бы то ни стало ускорить торможение! Стиснув челюсти, Лорка вывел  дроссель
тяги  за  вторую  защелку  на  предельный  сверхфорсированный  режим.  Вой
двигателя превратился в истошный визг и вопль.
   Федор поймал тревожный взгляд Тимура.
   - Надо сбросить тягу, - сквозь зубы выдавил Корсаков.
   - Нельзя.
   Сбросишь тягу, затянешь время торможения.  А  ведь  у  Лунца  двигатели
отказали почти одновременно!
   - Надо сбросить тягу!
   - Нельзя! - отрезал Лорка. - Я объясню потом.
   Изощренное в инженерии ухо Игоря Дюка тоже уловило в  работе  двигателя
то, что еще не фиксировали  приборы  -  первые,  медленно  прогрессирующие
признаки перебоев.
   Игорь похолодел, обежал взглядом лица товарищей и опустил  веки,  чтобы
не выдать грубого, животного страха, который  сейчас  корежил,  ломал,  но
никак не мог сломать окончательно  его  самообладание.  Каждый  человек  -
хозяин своей судьбы.  Красиво  сказано!  Только  не  совсем  правильно.  У
человеческой судьбы есть и еще один хозяин  -  капризный,  переменчивый  и
всемогущий. Случай! Говорят, он благоволит к сильным духом, благородным  и
храбрым. Но это не вся правда. Случай благоволит и  к  хитрым,  двуличным,
коварным, на то он и случай.
   Капризный случай! На чьей ты сейчас стороне?



19

   Когда воющий гул двигателя внезапно оборвался, Соколову показалось, что
он вдруг оглох. Несколько секунд он  прислушивался  к  этой  пронзительной
тишине, а потом открыл глаза и удивился этому процессу - вообще-то он  был
убежден, что глаза у него все время были открыты.  Посредине  операторской
стоял Виктор и делал легкую гимнастическую разминку. И  Игорь  разминался,
но не стоял, а сидел в кресле. Соколов тряхнул головой - она была  пустой,
тяжелой и как-то неопределенно качалась на плечах. И осведомился:
   - Все уже кончилось?
   Виктор засмеялся, он был свеж и оживлен.
   - Кончилось. Рубикон перейден, Харон оттолкнул свою лодку, оставив  нас
по ту сторону добра и зла. В чистилище было шумновато, зато  рай  примерно
такой, каким он мне и представлялся.
   Заметив, что Ника собирается встать, Виктор удержал ее.
   - Сидите! И нечего стесняться,  новички  обычно  чувствуют  себя  много
хуже. - Хельг проговорил это искренне, без обычной насмешки или озорства.
   Игорь улыбнулся девушке.
   - Хотите стакан тонизирующего сока? В начале  космической  карьеры  это
средство хорошо помогало мне в подобных ситуациях.
   Ника слабо улыбнулась ему в ответ.
   - Я и не знаю.
   - Выпейте, - серьезно посоветовал Виктор, - отличное средство!
   Дюк, шагая с  преувеличенной  четкостью,  направился  к  бару,  нацедил
стаканчик и обернулся к Соколову.
   - А вам, Александр Сергеевич?
   - Я уж как-нибудь обойдусь и без сока, - бодро сказал  эксперт,  храбро
поднялся на ноги и вдруг судорожно вцепился в спинку кресла - операторская
качнулась и плавно закружилась вокруг него, как детская  карусель.  Виктор
живо подскочил и усадил его обратно в кресло.
   Игорь нацедил два стакана сока и  подал  один  Нике,  другой  Соколову,
подождал, пока они выпьют, и с пустыми стаканами вернулся к бару.  К  нему
подошел Виктор.
   - Пожалуй, и нам следует поднять бокалы, а?
   - Надо, - серьезно ответил Дюк, наполняя два других стакана. -  Причем,
не с соком, а с шампанским.
   - Как на свадебном вечере?
   - Нет, как на дне рождения.
   Они чокнулись. Виктор вполголоса спросил:
   - Мы ходили по самому краешку, ведь так?
   Игорь взглянул на него с уважением.
   - Ты тоже понял, что двигатель начал вянуть?
   Хельг залпом выпил тоник и покачал головой.
   - Не буду хвастаться, не понял. Просто я видел твое лицо, коллега.
   Игорь усмехнулся.
   - А что, был красив?
   - Очень. Только слегка похож на покойника.
   - О чем это вы там шепчетесь? - подозрительно спросил Соколов.
   Виктор обернулся.
   - Обсуждаем меню праздничного обеда по случаю благополучного прибытия в
пункт промежуточного назначения.
   В этот момент в ходовой рубке был закончен финишный  комплекс  работ  и
операций по обеспечению безопасности корабля.
   - Еще бы секунд тридцать, от силы минута - и второй двигатель  тоже  бы
отказал, - устало проговорил Тимур и посмотрел на командира.
   Лорка старательно вытирал лицо, шею и волосы  большим  платком,  платок
был мокрый.
   - Вот, - вид  у  Федора  был  очень  довольный,  зеленые  глаза  лукаво
щурились, - а  ты  хотел,  чтобы  я  сбросил  мощность.  Послушался  бы  -
разлетелись бы мы, грешные, по всей Вселенной радиоактивной пылью.
   Тимур следил за ним без улыбки.
   - Как ты догадался, что двигатель вот-вот выйдет из строя?
   Лорка спрятал платок в карман.
   - Лунц помог. - Он поднялся на ноги и повел  плечами,  разминая  ноющие
кости. - А подробности -  чуть  позже.  Посмотри,  что  с  экипажем,  а  я
поработаю с фильмотекой. Это ненадолго.
   - Понял.
   Получив задание, компьютер провозился с ним довольно долго - легенда  о
командире Лунце была совершенно неординарным материалом.



20

   Вводную часть легенды Лорка пробежал мельком,  по  диагонали:  хотелось
поскорее добраться до сути. И потом речь  шла  о  событиях  почти  вековой
давности, о полетах на гиперсветовых кораблях второго поколения. А "Смерч"
- уже шестое!
   Находясь на хорошо облетанной гиперсветовой  трассе,  командир  Лунц  в
самой обычной обстановке отдал  приказ  о  срочном  торможении.  Выйдя  на
досветовую, инерциальную скорость, Лунц не снял положения тревоги и  после
пятиминутной  паузы  отдал  приказ  о  запуске  двигателей.  Во  время  их
опробования двигатели один за другим вышли  из  строя.  Поломки  оказались
несущественными, были  ликвидированы  силами  экипажа,  однако  выполнение
задания было прекращено, и корабль досрочно вернулся на базу.  Техническая
экспертиза  пришла  к  выводу,  что  такое  редчайшее  происшествие,   как
одновременная авария обоих двигателей, произошло  вследствие  недостаточно
умелой эксплуатации их командиром Лунцем в ходе экстренного торможения.  К
тому же Лунц не мог или не хотел дать ясных объяснений своему неожиданному
решению. По совокупности причин Лунц был освобожден от космической  работы
и добровольно согласился пройти тщательное медицинское обследование.
   Проскочив частокол несущественных  моментов  в  этой  истории,  имевших
чисто медицинский интерес, Лорка остановил взгляд  на  стенограмме  беседы
Лунца и астрального психолога. Старый командир, а  Лунцу  было  шестьдесят
два года, отвечал на вопросы сухо, кратко, явно  не  желая  углубляться  в
психологические тонкости и мотивировки.
   - Что побудило  вас  отдать  приказ  о  срочном  торможении?  Ведь  это
экстраординарная мера.
   - Я поступил в полном соответствии с рекомендациями древних мореходов.
   - Это любопытно! А конкретнее?
   - У них  было  твердое  правило:  если  сложилась  неясная  обстановка,
застопори  ход,  положи  корабль  в  дрейф,  осмотрись,  прикажи  штурману
уточнить координаты, а уж потом принимай решение.
   - На корабле сложилась неясная обстановка? Вы никогда  н