помнить),  чтобы в день убийства кто-либо спрашивал доктора  Кинбота.  И я
более  чем уверен, что  мистер Эмеральд  ненадолго прервет изучение  упругих
прелестей некоторой  грудастой  студентки,  дабы  с пылом  вожделеющей плоти
отрицать, что он вообще кого-либо  подвозил в тот вечер  к моему дому. Иными
словами, будет  сделано  все,  чтобы напрочь  устранить меня из жизни  моего
доброго друга.
     И тем не  менее, я  хотя бы отчасти  сквитался  с ними:  замешательство
публики косвенным образом помогло мне получить  права на  издание  "Бледного
пламени".  Мой достойный садовник, с увлечением рассказывая кому ни попадя о
том,  чему был свидетелем,  определенно кое в чем  ошибался, --  не столько,
быть может,  в преувеличенном описании проявленного мной "героизма", сколько
в предположении, что  так называемый "Джек Грей"  умышленно  целился в Джона
Шейда;  однако  мысль  обо мне, "бросившемся" между стрелком и  мишенью, так
растрогала вдову  Шейда,  что  в  минуту, которой я никогда не  забуду, она,
лаская мне  руки, вскричала: "Существуют  поступки, которым  не  может  быть
достаточного воздаяния ни  в этом  мире,  ни в следующем".  "Следующий  мир"
вечно  тут  как  тут, когда несчастье  выпадает  на долю  безбожника,  но я,
натурально, пропустил  его мимо ушей, я вообще решил ничего не оспаривать, а
вместо того  сказал: "Ах, Сибил, дорогая, но именно в  этом случае воздаянье
возможно. Быть может, просьба моя представится вам  черезмерно  скромной, но
-- дозвольте  мне, Сибил, отредактировать  и  издать последнюю поэму Джона".
Дозволение  я получил сразу, с новыми  вскриками и объятьями, и уже назавтра
ее подпись стояла под соглашением, составленным для меня мелким, но  шустрым
законоведом. Вы, моя  милая, скоро забыли ту минуту горькой признательности.
Но уверяю вас, я не имел в виду ничего дурного, и может быть, Джона Шейда не
так уж и покоробили бы эти мои заметки, вопреки всяким козням и грязи.
     Вследствие этих  козней я столкнулся  с  кошмарными  трудностями в моих
попытках заставить публику беспристрастно  увидеть --  без  того, чтобы  она
сразу же завопила и ошикала меня,  -- истинную трагедию: трагедию, которой я
был  не  случайным  "свидетелем",  но  протагонистом  и  главной,   пусть  и
несбывшейся,  жертвой.  В конце  концов,  поднявшийся  гвалт  принудил  меня
изменить ход моей новой жизни и перебраться в эту скромную горную хижину, но
я  еще успел добиться, сразу после ареста, одного,  а там и двух  свиданий с
острожником. Теперь  он был куда  более  внятен, чем в  тот раз,  что сидел,
скрючась и орошая кровью ступеньки моего крыльца, и рассказал мне все, что я
хотел узнать. Убедив его,  что смогу помочь во время суда, я добился от него
признания  в омерзительном преступлении -- в  том,  что он обманывал нацию и
полицию,  выдавая  себя за Джека Грея, сбежавшего  из  сумасшедшего  дома  и
принявшего Шейда за человека, который его в этот дом упрятал. Несколько дней
спустя,  он, увы,  воспрепятствовал  отправлению  правосудия, рассадив  себе
горло безопасным бритвенным лезвием,  которое  выкрал  из плохо  охраняемого
мусорного ведра.  Он умер по большей части не от того, что, сыграв свою роль
в нашей истории, не  видел проку в дальнейшем существовании, но от того, что
не смог  пережить своего последнего, коронного промаха -- убийства вовсе  не
нужного  ему  человека, в  то время как нужный стоял прямо перед  ним. Иными
словами,  его жизнь завершилась не хлипким лопотанием заводной  машинки,  но
человекоподобным жестом отчаянья. И довольно о нем. Джек Грей уходит.
     Я не могу без содрагания вспоминать о скорбной неделе, проведенной мною
в  Нью-Вае  перед  тем,  как оставить его,  --  надеюсь,  навсегда.  Я жил в
постоянном  страхе грабителей,  которые придут  отнять  у меня  мою  хрупкую
драгоценность. Иной читатель посмеется, узнав, что я, суетясь, перенес ее из
черного чемодана в  пустой стальной сейф в кабинете хозяина, а немного часов
спустя,  опять достал манускрипт и несколько дней, так сказать,  надевал его
на себя,  распределив девяносто две справочные карточки по своей  особе,  --
двадцать  в правый карман пиджака,  столько же  в  левый,  стопку  из сорока
пристроив у  правого  соска, а двенадцать бесценных, с вариантами, опустив в
сокровеннейший левый грудной карман. Вот когда благословил я мою царственную
звезду, обучившую меня дамскому  рукоделию, ибо  теперь  я зашил  все четыре
кармана.  Так  и  кружил  я  опасливой  поступью  между обманутых  врагов, в
поэтической  облицовке,  в  доспехах рифм,  потучневший  от  песен, пропетых
другим, весь тугой от картона, наконец-то неуязвимый для пуль.
     Многие  годы тому, --  сколь  многие, я  открывать не  намерен,  -- моя
земблянская нянюшка, помню, сказала мне, шестилетнему человечку, изнуренному
взрослой бессонницей: "Minnamin,  Gut mag alkan, Pern dirstan" ("Душка  моя,
Бог сотворил голодных, а Дьявол жаждущих"). Ну так вот, парни, я думаю, тут,
в  этом нарядном зале,  хватает таких же голодных,  как я, да и во рту у нас
уже у всех пересохло, так что я, парни, на этом, пожалуй, и закруглюсь.
     Да,  лучше закруглиться на этом.  Мои заметки, как  и  сам  я, иссякли.
Господа, я очень много страдал, гораздо больше, чем любой из вас в состояньи
представить.  Я  молюсь о  ниспослании благословения  Божия  несчастным моим
соотечественникам. Мой труд завершен. Поэт мой умер.
     -- A вы, как же вы  распорядитесь собою,  несчастный король, несчастный
Кинбот? -- быть может, спросит юный участливый голос.
     Господь, я верю, поможет мне избавиться от соблазна последовать примеру
двух других персонажей этого труда.  Я еще поживу.  Я,  может статься, приму
иные образы и обличья, но я еще поживу. Я могу еще объявиться в каком-нибудь
кампусе в виде пожилого, счастливого, крепкого, гетеросексуального  русского
писателя в  изгнании --  без славы, без будущего,  без читателей, без ничего
вообще, кроме его искусства.  Я  могу соединиться с  Одоном и  отснять новую
фильму: "Бегство из Земблы"  (бал во дворце, бомба на дворцовой площади).  Я
могу подслужиться к незатейливым вкусам театральных  критиков  и  состряпать
пиесу,   старомодную   мелодраму   с    тремя   принципалами:   умалишенным,
вознамерившимся убить воображаемого короля, вторым умалишенным, вообразившим
себя этим  королем, и прославленным  старым  поэтом,  случайно  забредшим на
линию  огня и погибшим при  сшибке двух  мороков. О, я способен на многое! С
соизволенья  истории, я могу приплыть назад в мое возрожденное королевство и
могучим  рыданьем приветствовать серенький берег и мерцание крыш под дождем.
Я могу свернуться в клубок и скулить в  приюте для душевнобольных. Но что бы
ни  сталось со мной,  где  бы  ни разъехался  занавес, кто-то,  где-то  тихо
снарядится в дорогу, --  кто-то уже снарядился, -- кто-то, еще далекий,  уже
покупает билет  и  лезет в автобус, на корабль, в самолет, уже он сходит  на
землю и идет навстречу миллиону фотографов, и вот он сейчас прозвонит у моих
дверей: куда более крупный, представительный и гораздый Градус.



УКАЗАТЕЛЬ

     Числа отвечают строкам поэмы и примечаниям к ним.
     Прописные буквы Г, К, Ш (смотри их) обозначают
     трех главных действующих лиц настоящего труда.


     А.,  барон,  Освин  Аффенпин,  последний  барон  Афф,  ничтожный
предатель, 286.

     Акт,  Ирис,  прославленная  актриса,  ум.1888;  страстная  и   властная
женщина, фаворитка Тургуса Третьего (см.), 130. По официальной
версии  наложила  не  себя руки,  по  неофициальной  --  была задушена в  ее
гардеробной собратом по сцене, ревнивым молодым готландцем,  который ныне, в
свои   девяносто,   является  самым  старым  и  никчемным   членом   фракции
"Теней" (см.).

     Альфин, король, прозванный  Отсутствующим, 1873-1918, царил с 1900  г.;
отец   К;   добрый,    мягкий,   рассеянный    государь,    интересовавшийся
преимущественно  автомобилями,  летальными  аппаратами, моторными лодками  и
недолгое время морскими раковинами; погиб в авиакатастрофе, 71.
     Андронников  и  Ниагарин,  чета советских спецов,  разыскивающих клады,
130, 680, 741; см. "Сокровища короны".

     Арнор Ромулус, светский  поэт  и земблянский патриот, 1914-1958, цитата
из его стихотворения, 82; казнен экстремистами.

     Б.,  барон, невольный  тесть барона  А. и воображаемый  старинный  друг
семейства Бретвит (см.), 286.

     Бера,  горный хребет,  разделяющий полуостров по всей его длине; описан
вместе  с  некоторыми  из  его сверкающих  вершин,  таинственных перевалов и
живописных склонов, 149.

     Блавик, Васильковая  заводь,  приятный  приморский  курорт на  Западном
побережьи Земблы; казино,  лужайка для гольфа, морская  пища, прокат  лодок,
149.

     Бленда, королева, Мать короля, 1878-1936, царила с 1918 г., 71.

     Больны, герцоги, их герб, 270; см. "Диза", моя королева.

     Боскобель,  местонахождение   королевской  дачи,  прекрасный  район  З.
Земблы, сосны и дюны,  мягкие  ложбины,  полные самых любовных  воспоминаний
автора; ныне  (1959)  -- "нудистская  колония",  -- что  бы  это ни значило,
149, 596.

     Боткин   В.,   американский   ученый-филолог  русского   происхождения,
894; king-bot  -- англ. бут, царский овод,  личинка ископаемой  мухи,
некогда  плодившейся на  мамонтах,  что,  как  считают, и ускорило их  общую
филогенетическую кончину, 247; тачать ботики, 71; "боткать" --
глухо плюхать и "ботелый" -- толстобокий (русск.);  "боткин" или "бодкин" --
датский стилет.

     Брегберг, см. "Бера".

     Бретвит, Освин, 1914-1959, дипломат и  земблянский патриот, 286.
См. также "Одивала" и "Эроз".

     Ванесса,  "Красная   Восхитительная"  (sumpsimus{13}),   так  называемая,
270; перелетающая  парапет  на  склоне швейцарских  гор,  408;
изображенная, 469; карикатура на нее, 9492; провожающая
Ш в последний путь в сиянии вечернего солнца, 992.

     Варианты,  вороватые  луна  и солнце,  39-40; замысел  "исконной
сцены", 57; побег земблянского короля (вклад К, 8  строк), 70;
"Эдда" (вклад К, 1 строка),  80;  труп дездемоны, 91-94; дети,
находящие подземный ход (вклад К, 4 строки),  130; бедняга Свифт и...
(возможный намек  на  К),  231;  Шейд,  Ombre,  275; "виргинии
белянки",   315;  наш   декан,   377;  нимфетка,   413;
дополнительные строки  из Попа  (возможный  намек на  К),  417;  град
усталых  звезд  (замечательное  предвидение),  596;  ночная  Америка,
609-614;  изменение  количества  ног,  629;  пародия  на Попа,
895-900; ничтожный век и "социальные романы", 922.

     Г, см. "Градус".

     Гарх,  крестьянская  дочь,  149,  433;  также розовощекий
мальчик-дурачок, встреченный на сельской дороге  к северу от Трота в 1936 г.
и только сию минуту отчетливо вспомнившийся автору.

     Глиттернтин,  Маунт, величественная вершина в хребте  Бера (см.), жаль,
что больше уж никогда не придется взойти на нее, 149.

     Гол, гул, мул, см. "Муж".

     Гордон, см. "Круммгольц".

     Градус,   Иакоб,   1915-1959,   иначе  Жак  Дегре,   де-Грей,  д'Аргус,
Виноградус, Ленинградус  и проч., мелкий груздь для всякого кузова и убийца,
12,  17;  линчующий не  того,  кого следовало, 82;  его
приближение,   синхронизированное  с  работой  Ш  над   поэмой,  120,
130; его  жребий  и прежние злоключения,  1711;  первая
стадия его путешествия -- из Онгавы в Копенгаген,  181, 209; в
Париж и  тамошняя  встреча  с  Освином  Бретвитом, 286;  в  Женеву  и
разговор  с малышом Гордоном  в имении  Джо  Лавендера  близ Лэ, 408;
звонок в Управление из Женевы, 468; его фамилия в одном  из вариантов
и ожидание  в Женеве,  596; в Ниццу и ожидание  там,  696; его
свидание с Изумрудовым  в Ницце  и  открытие адреса короля,  741;  из
Парижа в Нью-Йорк, 873;  в  Нью-Йорке, 9491; его утро в
Нью-Йорке,   полет   в   Нью-Вай,   поездка   в   кампус,  на   Далвич-роуд,
9492; коронный промах, 1000.

     Гриндельводы, приятный городок в В. Зембле, 71, 149.

     Грифф, старый крестьянин-горец и земблянский патриот, 149.

     Диза,  герцогиня Больна,  из Великих Больнов и Стоунов; моя прелестная,
бледная и печальная королева, полонившая мои сны и полоненная снами обо мне,
р.1928;  ее  альбом  и  любимые  деревья,  49;  замужество,  1949 г.,
82; ее  письма на бесплотной бумаге с водяным знаком,  которого  я не
смог разобрать, ее образ, терзающий меня во сне, 433.

     Зембла, см. "Zembla".

     Игорь II,  годы  правления 1800-1845, мудрый и благодетельный государь,
сын  королевы  Яруги  (см.) и отец Тургуса III (см.);  в самом
укромном  углу  картинной галереи  Дворца,  куда  допускался  лишь  правящий
монарх, но легко проникал  через Будуар П  пытливый  отрок,  едва  осененный
первым  пушком,  стояли  статуи  четырехсот Возлюбленных мальчиков-катамитов
Игоря, все из розоватого мрамора, со стеклянными вставными глазами и разного
рода подкрашенными подробностями, -- впечатляющая экспозиция реалистического
искусства   и   скверного  вкуса,  впоследствии  подаренная   К.  азиатскому
властелину.

     К, см. "Карл II" и "Кинбот".

     Каликсгавань,  красочный  порт на западном побережьи несколькими милями
северней   Блавика    (см.),   1711;   масса   приятных
воспоминаний.

     Карл II,  Карл-Ксаверий-Всеслав,  последний  король Земблы,  прозванный
Возлюбленным,  р.1915,  годы правления  1936-1958;  его герб, 1;  его ученые
занятия и его царствование, 12;  ужасная участь его предшественников,
64;  его   приверженцы,  70;   родители,  71;  спальня,
82;  бегство  из  Дворца,  130;   и  через  горы,  149;
воспоминания  о браке с Дизой,  275; мимолетное пребывание  в Париже,
286; и в Швейцарии, 408; прибытие на виллу "Диза", 433;
воспоминание  о ночи в горах, 597, 662; русская кровь в нем  и
"сокровища короны" (см. непременно), 680; прибытие в США, 692;
письмо  к Дизе, украденное, 741; и цитируемое, 767; спор о его
портрете,  894;  его пребывание  в библиотеке, 9492;  едва  не
раскрытое  инкогнито,  991;  Solus   Rex,  1000.   См.   также
"Кинбот".

     Кинбот,  Чарльз,  доктор  наук,  ближайший  друг  Ш,  его  литературный
советник,   редактор   и  комментатор;  первая  встреча   и   дружба   с  Ш,
Предисловие;    его   интерес    к    птицам   Аппалачия,   1;
благожелательно  предлагающий Ш  воспользоваться  его рассказами, 12;
его скромность, 35; отсутствие библиотеки в  его  "тимоновой пещере",
39; его уверенность в том, что он вдохновил Ш, 41-42;  его дом
на Далвич-роуд  и окна дома Ш, 47; его несогласие  с профессором Х. и
его коррективы к  утверждениям оного,  62, 71;  его  тревоги и
бессонница, 64; план, начертанный  им для Ш,  71;  его чувство
юмора, 80, 92;  его  уверенность  в том, что  термин "радужка"
выдуман Ш,  109; он посещает подвал Ш, 144; его  уверенность в
том, что читатель получит удовольствие от заметок, 149;  отрочество и
воспоминания  о Восточном  Экспрессе,  161;  его  просьба  к читателю
справиться   в   более   позднем  примечании,   169;  его   спокойное
предупреждение, обращенное  к Г,  1711;  его  замечания о критиках  и
другие остроумные высказывания, заслужившие  одобрение Ш, 1712; о его
участии в торжествах, происходивших на стороне, о том, как его не пустили на
празднование дня  рождения Ш и  о  его лукавой проделке  на  следующее утро,
181;   он  выслушивает   рассказ  о  "домовом"   Гэзель,  230;
несчастный  кто? 231; его бесплодные усилия заставить Ш  отвлечься от
рассуждений касательно  натуральной  истории и  рассказать,  как подвигается
работа,  238;   его  воспоминания   о  набережных  Ниццы  и  Ментоны,
240;  его  предельная  предупредительность  в  отношении  супруги  Ш,
247;  ограниченность  его  познаний  по части  лепидоптеры и траурный
сумрак  его   натуры,  отмеченный,  словно  у  темной   "ванессы",  веселыми
вспышками, 270; обнаружив, что миссис Ш намерена увести Ш в Кедры, он
решает  также  отправиться  туда,  287;  его  отношение   к  лебедям,
319; его сходство с Гэзель, 331,  347; его прогулка с Ш
к  травянистому  участку,  на котором  стоял когда-то  сарай с привидениями,
345;   неприятие  им   легкомысленного  отношения   Ш  к   знаменитым
современникам, 375;  его  презрение  к  профессору  Х.  (в  Указателе
отсутствует), 377; его перетруженная  память, 384; его встреча
с Джейн Прово, он рассматривает чудесные снимки, сделанные на берегу  озера,
384-386;  критика  на  строки 403-474,  403; его тайна,
угаданная или  не угаданная  Ш,  он  рассказывает  Ш о  Дизе  и  реакция  Ш,
433-435; его дискуссия с Ш о предрассудках, 469; его дискуссия
с  самим  собой о  самоубийстве,  492;  он удивляется,  осознав,  что
французское  наименование  одного  печального дерева совпадает с земблянским
наименованием другого, 501;  неодобрение  им некоторых легкомысленных
мест Песни третьей, 502; его взгляды на грех и веру,  549; его
добросовестность   как  редактора  и  духовные   терзания,  550;  его
замечания  об  одной  студентке, а  также  о  числе  и  характере  застолий,
разделенных  им   с  Шейдами,  576;   его  восторг  и  изумление  при
зловеще-пророческой встрече слогов  в двух соседствующих словах, 596;
его  афоризм о  палаче и жертве, 597; его бревенчатая изба в Кедрах и
маленький удильщик, парнишка с медовым загаром, обнаженный, если не  считать
драных саржевых брюк с одной подвернутой штаниной, часто угощавшийся нугой и
орехами, пока не начались уроки или не испортилась  погода,  609; его
появление  у  Х-в, 629; его  резкая критика на заглавия  из "Бури"  и
проч., таких  как  "бледное  пламя"  и проч., 671; его чувство юмора,
679; его воспоминания о прибытии в сельское именье Сильвии О'Доннелл,
692; он одобряет изящное замечание и сомневается касательно авторства
оного,  726; его ненависть  к  людям, которые делают авансы, а  после
обманывают благородное и наивное сердце,  разнося  грязные сплетни  о  своей
жертве  и донимая  ее  жестокими розыгрышами, 741;  невозможность для
него -- вследствие некоторого  психологического барьера или боязни второго Г
--  доехать  до  города,  который  отстоит   от   него   всего   только   на
шестьдесят-семьдесят миль, и в котором наверняка имеется хорошая библиотека,
747; его  письмо от  2 апреля 1959 года к даме, которая оставила оное
незапертым среди прочих ее драгоценностей на вилле близ Ниццы, а сама на все
лето уехала в Рим, 767; чудная служба поутру, а ввечеру -- прогулка с
поэтом,   наконец-то  разговорившимся   о  своей   работе,  783;  его
соображения  о  лексических  и   лингвистических  диковинах,  801;  у
владельца мотеля  он  заимствует  сборник писем Ф.К.  Лейна, 810;  он
проникает  в  ванную  комнату,  где  его  друг  сидит  в  ванне  и  бреется,
887;  он  участвует в дискуссии относительно его сходства  с королем,
происходящей в  преподавательской  гостиной,  окончательный  разрыв  с Э. (в
Указателе  отсутствует), 894; вместе  с Ш он  трясется  от хохота над
лакомыми  кусочками  из  университетской  антологии  проф.  Ц. (в  Указателе
отсутствует),  929; его  печальный  жест усталости и  нежного  укора,
937; живые воспоминания  о  молодом  лекторе Онгавского университета,
957;  его последняя  встреча с Ш в  зеленой беседке  поэта  и  проч.,
991;  его воспоминания о встрече с ученым садовником, 998; его
безуспешная  попытка спасти жизнь Ш  и успешное спасение РШ, 1000; он
готовится издать ее без помощи двух "экспертов", Предисловие.

     Кладовая, "potaynik" (см.).

     Кобальтана,  некогда  модный  горный  курорт вблизи  развалин старинных
казарм,  ныне  --  холодное и пустынное место,  труднодоступное и  ничем  не
примечательное, но еще памятное в семьях профессиональных военных и в лесных
крепостцах; в тексте отсутствует.

     Конмаль,  герцог  Эроза,  1855-1955.  Дядя  К.,  старший  сводный  брат
королевы  Бленды  (см.); возвышенный  истолкователь, 12;  его  версия
"Тимона Афинского", 39, 130; его жизнь и труды, 962.

     Кронберг,  скалистая  вершина  в  снеговой  шапке  и  с комфор