Станислав был тверд. Если Лиза надумала умереть, то есть чтобы свет и
законная власть считали ее умершей, она теряла всякие права на замок, на
поместье и, естественно, на сына. Если, конечно, она хотела его  будущее
обеспечить и объявить наследником Станислава.
   Лиза  с  ужасом  стала  осознавать,  что  попала  в   собственноручно
устроенную ловушку, то есть лишила себя не только статуса гражданки,  но
и возможности полноценно исполнять свои материнские обязанности. А  если
Станиславу взбредет в голову жениться?
   Он  привезет  в  замок  чужую  женщину,  которая  станет  воспитывать
ребенка, а в таком случае вряд ли Лиза сможет свободно с ним видеться.
   Как выяснилось, план Лизы, по замыслу  такой  четкий  и  стройный,  в
жизни то тут, то там начал давать сбой. Взять хотя бы кормилицу Данилы -
так  звала  сына  Лизы,  в  то  время  как  отец  упорно  именовал   его
Станиславом, - которая должна была теперь повсюду следовать за  малышом.
А его постоянно возили то к отцу, то к матери.
   Прежде всего надо было сделать так, чтобы она  во  время  приездов  в
Змеиную пустошь не встречалась  с  Лизой.  Кормилица  раньше  не  видела
княгиню  и  не  знала,  как  та  выглядит,  но  на  всякий  случай  Лиза
переодевалась в платье прислуги и, повязав платок до бровей, сновала  из
кухни в гостиную.  Она  могла  видеться  с  сыном  только  тогда,  когда
Василиса нарочно  занимала  кормилицу  разговорами  или  чаепитиями,  до
которых та была большая охотница.
   Благо что кормилица, важная сверх всякой меры  из-за  того,  что  она
кормит княжича, на остальную прислугу вовсе не обращала внимания,  будто
не сама совсем недавно была такой  же.  Она  даже  осмелилась  высказать
князю замечание, что ей приходится неизвестно зачем ездить в такую глушь
и неизвестно для чего возить туда крошку.
   Тут она, конечно, ошиблась, ибо прежде не сталкивалась с Поплавским и
полагала, что, оставшись без жены, он горюет,  ни  на  что  внимания  не
обращает,  что  поездки  в  Змеиную  пустошь  придуманы  злой  экономкой
Василисой, которая неизвестно почему строит из себя хозяйку и домика,  в
который ее отселили не иначе по вредности характера, и всего поместья.
   Молчаливость Станислава заносчивая баба  перепутала  с  боязливостью.
Потому ее мысль пошла дальше: надавив на князя - разве  не  в  ее  руках
здоровье его сына? - она надеялась, подобно  Василисе,  занять  в  замке
место  экономки,  домоправительницы.  Не  вечно  же  она  будет  кормить
маленького Станислава?
   Князь принял кормилицу в библиотеке, причем та запоздало поняла,  что
на горюющего супруга он никак не похож, и даже подумала: а уж  своей  ли
смертью умерла неведомая ей княгиня? Князь попросту избавился от жены  и
теперь живет не тужит.
   - Стало быть, ты не желаешь ездить туда, куда я  тебе  приказываю,  а
имеешь наглость рассуждать, что хорошо, а что плохо, да еще и  указывать
мне на это?
   Его сиятельство произносил слова не повышая тона, едва  подняв  глаза
от толстой книги, которую перед тем читал, но от  этого  кормилице  было
еще хуже. Лучше бы он на нее накричал! Она попятилась к двери,  ноги  ее
задрожали, и она едва не упала на колени, не переставая повторять:
   -  Простите,  ваше   сиятельство,   не   подумала!   Простите,   ваше
сиятельство!
   Ей повезло, что в этот момент Поплавский был настроен благодушно.  Он
помедлил, чтобы она помучилась и осознала свою вину, но сменил  гнев  на
милость и только заметил, что как раз думать-то ее никто не просит.
   Кормилица и не помнила, как оказалась за дверью  библиотеки,  а  едва
стала себя ощущать, понимать, что буря пронеслась мимо, перекрестилась с
облегчением. Тех денег, что платил ей князь за месяц, она не  заработала
бы и за год на самой тяжелой и неблагодарной сельской работе.
   А уж что она теперь каждый день ела и на  чем  спала  -  не  стоит  и
говорить! Если на то пошло, Василиса  была  не  такой  уж  злой,  ничего
делать кормилицу не заставляла, а то, что держалась  в  доме,  куда  она
возила маленького Станислава-Данилу, словно хозяйка, так, видать,  имела
на то право. Недаром же, когда она иной раз приезжала в замок, все слуги
перед нею гнулись и называли по имени-отчеству.
   В замке теперь был другой садовник  -  ученик  агрономической  школы.
Станислав сделал вид, что предпочел его по причине учености, в то  время
как Игнаца считал якобы самоучкой.
   На самом деле, как подозревала  Лиза,  он  под  надуманным  предлогом
отправил Игнаца в дом к ней, потому что считал, что одним женщинам  жить
на пустоши опасно.
   В отличие от египетских фараонов и других известных своей жестокостью
исторических личностей, которые  убивали  строителей  пирамид  и  прочих
носителей тайн и секретов, строителей дома в Змеиной  пустоши  Станислав
убить не мог. Потому весть о таком строительстве в общество просочилась.
И естественно, вызвала вопросы: зачем он построил дом в такой глуши.
   - Начнем с того, что эта глушь - моя земля, - отбивался от любопытных
Станислав. - Почему мне было не построить себе охотничий домик?
   Впрочем, против ожидания, особенно с расспросами никто не  приставал.
Хочет князь строить себе охотничий домик - его дело. Может, он  пытается
таким образом отвлечь себя от мрачных мыслей. То, что Станислав сразу не
кинулся в развлечения, говорило о том, что он  вовсе  не  легкомыслен  и
ведет себя, как и положено человеку в трауре.
   Он мог долго горевать по умершей жене. А мог и сразу  утешиться.  Как
все случится, время покажет.
   Живым - живое.
   Пересуды в свете натолкнули князя на определенные мысли,  так  что  в
один из дней он приехал в дом к Лизе вместе с кормилицей. Ей он попросту
приказал сидеть на кухне, а сам уединился с  Лизой  в  библиотеке,  чего
кормилица, таким образом, видеть не могла.
   - Человек  смертей,  -  говорил  он.  -  Порой  люди  умирают  совсем
молодыми. Со временем я оформлю все  документы  так,  чтобы  моего  сына
никто не смог лишить наследства, а нынче я сделал меньшее из  того,  что
мог бы сделать. Я представил себе, как мои наследники станут рыскать  по
всем уголкам поместья, потому этот твой домик вместе с землей я  подарил
Василисе. Надеюсь, она тебя отсюда не выгонит. Да и любопытные не станут
совать нос в то место, которое является чужой собственностью...
   А Лиза получила долгожданную свободу, как и хотела.
   Дом, который для нее выстроил Станислав, был не так уж мал. Внизу,  в
гостиной, строители по его заказу сложили камин, а в комнате, отведенной
под библиотеку, оказалась неплохая подборка книг.  Когда  он  успел  все
сделать так, что Лиза ничего не заметила? Причем немало было  тех  книг,
которые она читала еще в замке, - по медицине.
   Каждая комната была отделана тщательно, с любовью, так же подбирались
мелочи: кресла, портьеры в тон. Лиза была растрогана. Если она сама себя
заключила в тюрьму, то это была самая уютная тюрьма на свете.
   Положительно, она могла изучать медицину, латынь,  польский  язык,  а
своего мужа понимать так и не научилась.  Должно  быть,  решила  о  себе
Лиза, для этого она слишком глупа...
   Так вот какой  сюрприз  подготовил  для  нее  Станислав  -  настоящее
гнездышко для райской птички, по неосторожности попавшей в силки.
   В доме была и детская комната. И Лиза  думала  о  том,  что  настанет
день, когда Данилушку не надо будет кормить грудью, и тогда  она  сможет
надолго забирать его к себе и быть рядом с ним...
   Лиза предложила Станиславу отдать ему деньги, которые  лежали  на  ее
счету в Краковском банке, на что он ответил:
   - Пусть лежат. Понадобятся - я тебе скажу.
   Он проговорил это с подчеркнутым безразличием. И  опять  заставил  ее
задуматься над правильностью своих выводов.  Зря  Лиза  восхищалась  его
вниманием при устройстве дома в Змеиной пустоши. Он построил его  просто
в соответствии с  врожденной  добросовестностью.  Им  вовсе  не  владели
нежные, как она думала, чувства к ней.
   На всякий случай Лиза выдала заготовленную  заранее  доверенность  на
право распоряжаться ее деньгами Василисе и предупредила, что если с  нею
что случится...
   - Что может с вами случиться? - даже не стала слушать ее  экономка  -
теперь, скорее, компаньонка. - Раз уж вас один  раз  похоронили,  смерти
глаза отвели, будете жить теперь так долго, пока не надоест.
   Через три недели Станислав опять приехал вместе с кормилицей. На этот
раз он вышел из кареты, которая теперь стояла на  полозьях,  с  какой-то
плетеной корзиной с крышкой и шкатулкой под мышкой.
   Позади кареты был привязан верховой конь, так что Лиза с  облегчением
поняла, что Станислав не собирается  задерживаться.  В  прошлый  раз  он
пробыл в доме сутки. Приехал накануне днем, а наутро уже стал  слоняться
из угла в угол и в конце концов увез с собой кормилицу с сыном.
   Лиза успела переодеться, закутать голову платком,  едва  сдерживаясь,
чтобы не броситься к сыну, которого кормилица держала на руках.
   Станислав безукоризненно сыграл свою роль. Он протянул ей корзинку  и
приказал:
   - Возьми-ка, милая, и напои щенка молоком. Да  накажи  Игнацу,  пусть
соорудит для него конуру.
   И, более не обращая внимания на Лизу, прошел в дом.
   Оказалось, Станислав привез им щенка овчарки, которые охраняют  стада
овец. Щенок был маленький и пушистый, как  медвежонок,  но  Лиза  знала,
когда он вырастет, станет огромным и злым - надежная их  охрана.  А  еще
она подумала, что, кроме конуры, придется Игнацу мастерить забор. Тут уж
всем работа найдется!
   Вечером Лиза опять сидела в библиотеке  вместе  со  Станиславом.  Эта
комната выгодно отличалась от библиотеки замка тем, что была  небольшой,
уютной  и  не  вызывала  никаких  тревожных  ощущений.  Позвал  ее  сюда
Станислав, когда Данилу уложили спать, а Василиса с Игнацем и кормилицей
сидели в кухне и чаевничали.
   На небольшом столике перед мужем и женой стоял небольшой кувшинчик  с
ликером и любимый Лизой горький шоколад.
   Станислав держал на коленях шкатулку, с которой приехал, и все  тянул
с разговором, как если бы он никак не мог подобрать слов.
   - Лиза, - глухо проговорил он, - кажется, я болен.
   - Чем? - удивилась она; супруг был так же бледен, но другим она его и
не видела.
   - Думаю, у меня что-то  с  головой.  -  Он  коснулся  пальцем  лба  и
сосредоточил свой взгляд на крышке шкатулки.
   - Тогда, может, тебе лучше лечь. Я заварю тебе травы...
   -  Заваривай  не  заваривай...  -  усмехнулся  Станислав.  -  Если  я
действительно болен, то, может, я относился к тебе плохо лишь поэтому...
Не слушай, это глупость. Тебе от этого не легче, не правда ли?
   Он поставил шкатулку на стол и толчком подвинул ее Лизе.
   - Это тебе.
   - Что это? - Лиза даже не протянула руку,  словно  в  шкатулке  могло
сидеть что-то ядовитое вроде тарантула.
   - Драгоценности Поплавских. Думаю, они принадлежат тебе по праву.
   - И где я буду их носить? В хлеву перед коровой?
   - Не надо смеяться надо мной, - сказал он укоризненно. - Если ты сама
не станешь их носить, отдашь жене сына... Я забыл тебе  сказать:  здесь,
за книгами первой полки, по моему заказу сделан тайник.
   Он встал, снял часть книг и толкнул незаметный выступ  стены,  отчего
квадратный  кусок  ее  как  бы  провалился  внутрь,   открыв   небольшое
углубление.
   - Сюда ты можешь положить драгоценности.
   - Ты говоришь со мной так, будто умирать собрался...
   - Прошу тебя, отнесись к моим словам серьезно, - с  нажимом  произнес
Станислав.
   - Хорошо, - пожала  плечами  Лиза,  взяла  шкатулку,  положила  ее  в
углубление и уже сама нажала рукой на панель тайника, закрывая его.
   - Ты даже не посмотрела, что там, - с упреком заметил Станислав.
   - У меня будет уйма времени, чтобы их рассмотреть, когда  я  останусь
одна...
   - Наверное, ты права.
   - Ты уезжаешь завтра? - спросила Лиза, чтобы не молчать.
   - На рассвете, - кивнул он.
   Станислав и вправду уехал, когда все еще спали, и  больше  в  Змеиную
пустошь не приезжал.
   Будущее их троих, ушедших в добровольное изгнание,  было  обеспечено.
Кроме счета самой Лизы, деньги были у Василисы - доходы от  ее  магазина
тоже принадлежали им.
   Игнац ни о чем особенно  не  задумывался.  Он  даже  ел  зачастую  не
замечая, что ест. Но в  один  из  дней,  когда,  как  обычно,  все  трое
собрались за ужином, Лиза предложила им обвенчаться.
   - Стоит ли вам и далее бегать друг к другу в комнаты, скрывая от меня
то, что давно известно?
   Василиса покраснела, а Игнац впервые  за  все  время,  что  Лиза  его
знала, по-настоящему оживился:
   - Вы правы, ваше сиятельство, я давно ей это предлагал. Так в грехе и
состаримся!
   У них теперь было неплохое хозяйство. На свои деньги  купили  коня  и
легкие санки. Тяжелые повозки проезжали к ним с трудом. Стояла  середина
февраля, и женщины подумывали в ближайшее время купить телегу. Игнац  со
всем соглашался.
   В конце концов Лизе пришлось привыкнуть к тому, что Игнац  -  человек
необычный, увлеченный своим цветоводством настолько, что остальная жизнь
для него служит лишь фоном для его работ и исследований. Не то чтобы  он
совсем уж ничего не умел - он и колол дрова, и  топил  печь,  чистил  их
небольшую конюшню и передвигал тяжести, если его о том просили, но делал
это машинально, продолжая что-то вычислять и решать про себя.
   Потом женщины решили, что им необходима корова, - слишком  далеко  от
них находилось ближайшее селение. Корову купили, и Василиса стала  доить
ее по утрам и вечерам, пока однажды не взмолилась:
   - Как хотите, Елизавета Николаевна, а для ведения домашнего хозяйства
нам без служанки не обойтись. Игнаца не переделаешь. Он все равно  будет
пропадать в оранжерее. К счастью, его труды окупаются -  скоро  я  смогу
повезти в магазин наши первые цветы. Но посмотрите на мои руки  -  разве
об этом я мечтала? Какие там книги! Я ничего не успеваю читать. К вечеру
падаю от усталости и засыпаю. Травы, что я насушила летом,  до  сих  пор
висят неразобранные, а ведь я собиралась делать из них сборы...
   Лиза со стыдом признавала, что представляла себе их совместную  жизнь
в домике чересчур идиллически. В самом деле, не думала же пани  княгиня,
будто Василиса будет и кухаркой, и дояркой,  и  дровосеком.  Она,  между
прочим, тоже дворянка и не рождена для черной домашней работы!
   Трудность заключалась не в том, что служанку найти было нельзя,  а  в
том, что для уединенной жизни нужна была  женщина  скромная,  работящая,
умеющая держать язык за зубами и к тому же не обремененная семьей.
   Лиза уже подумывала послать Василису в  усадьбу  Янковичей  -  может,
Жозефина кого-то посоветует? - но случай и сам пошел им навстречу.

21.

   Теперь  Лиза  свободно  говорила   по-польски.   Правда,   не   очень
представляла себе, каким образом ей понадобится  это  знание,  если  она
живет в глуши с людьми, которые и так ее понимают и  общаются  с  нею  в
основном  по-русски.  Разве  что  кто-то  случайно  забредет  в  Змеиную
пустошь. Но на пороге весна, распустятся листья, заплетет  дорогу  к  их
дому колючий кустарник, и  посещать  их  будет  разве  что  кормилица  с
сыном...
   Накануне вечером Василиса с Лизой сидели в креслах у камина, а  Игнац
после  ужина  сладко  спал,  откинувшись  на  спинку  бархатного  канапе
,  куда  присел  просто
отдохнуть.
   Так получилось, что Василиса будто подслушала мысли  Лизы  о  гостях,
которые вряд ли могут здесь появиться, ну а вдруг?
   - Лучше бы вам, княгиня, подобрать себе какое-нибудь другое имя,  раз
уж официально  вы  ушли  из  жизни.  Лучше  польское.  А  мы  с  Игнацем
постараемся к нему привыкнуть, чтобы ненароком не обмолвиться.
   - Может, назваться Вандой? -  предложила  Лиза;  так  ее  представила
кормилице Василиса, когда однажды та столкнулась с княгиней на кухне.
   - Хорошо, пусть будет пани Ванда. Думаю, при  других  не  стоит  вам,
ваше сиятельство, изображать прислугу.
   - Кстати, о прислуге, - спохватилась Лиза.  -  Придется  вам  все  же
завернуть в поместье Янковичей, когда вы с Игнацем поедете венчаться. На
обратном пути и поговорите с Жозефиной. Может,  удастся  и  привезти  ее
сразу. Скоро в лесу начнет таять снег, дороги развезет, и  мы  останемся
одни в нашей пустоши.
   - Хорошо бы заодно купить телегу, -  задумчиво  сказала  Василиса,  а
Лиза расхохоталась:
   - Заодно с венчанием, вы имеете в виду?
   Решили не откладывать дела  в  долгий  ящик  и  поехать  в  город  на
следующий же день. Когда  Игнац  снял  рабочую  одежду  и  переоделся  в
приличный костюм, Лиза с  удивлением  заметила,  что  он  очень  недурен
собой. До этого, в глубине души, она считала странными чувства  Василисы
к  неприметному  чудаковатому  человеку,  в  котором,  кроме   увлечения
цветоводством, нет ничего интересного...
   Утром Василиса подоила  корову  и,  выходя  с  подойником  из  хлева,
нарочито вздохнула:
   - Вот найду прислугу и  думать  забуду  про  хозяйственные  дела!  Вы
посмотрите, какие у меня руки.
   Можно подумать, Игнац женится на скотнице.
   На этот раз женщины поменялись ролями - теперь  Лиза  помогала  своей
старшей подруге  надеть  платье  понаряднее  и  приспособить  на  густые
каштановые волосы шляпку с вуалью.
   Игнац довольно оглядел принарядившуюся невесту:
   - А ты у меня, оказывается, красавица.
   Василиса жалко улыбнулась ему и потерла руки.
   - Вы не представляете, Елизавета Николаевна, как я волнуюсь.
   - Ничего страшного с вами не произойдет, - вздохнула Лиза. - Главное,
чтобы после венчания вы не стали друг к другу хуже относиться.
   - Что вы такое говорите? - откровенно ужаснулся Игнац. - Если  ничего
не случится: не сломаются полозья у саней, не  провалится  мостовая,  не
рухнут ступеньки у костела, - я вернусь в наш новый дом самым счастливым
человеком на свете!
   - Благослови вас господь! - Лиза перекрестила жениха и невесту.
   Сани скрылись в низине - Змеиная пустошь  несколько  возвышалась  над
остальным  лесом,  и  потому  Лиза  не  могла   понять,   откуда   здесь
образовалось болото, которые, как она прежде  думала,  бывают  именно  в
низинах. Но поскольку геолог из нее  был  никакой,  она  не  стала  даже
голову себе забивать, размышляя над этим феноменом: внизу лес, а  повыше
его - болото.
   Сейчас она  поспешила  на  кухню.  Ей  хотелось  сделать  молодоженам
сюрприз - испечь торт. Кулинар из Лизы был неважный, она  пригорюнилась:
если подумать, она почти ничего не умеет.
   Этому рецепту она  научилась  у  кухарки,  что  была  у  них  дома  в
Санкт-Петербурге. Одно только не учла - торт Лиза делала под  присмотром
той же кухарки, да еще следуя подсказке, теперь же  она  вовсе  не  была
уверена, что рецепт удастся вспомнить.
   Тут Лизу осенило. Совсем недавно в  своей  небольшой  библиотеке  она
видела  какую-то  старую  поваренную   книгу.   Даже   листы   ее   были
пожелтевшими.
   Она пошла в библиотеку, почти сразу нашла на  полке  нужную  книгу  и
села с нею  в  кресло.  Выбрала  подходящий  рецепт,  углубилась  в  его
изучение и вдруг она явственно услышала чей-то стон.
   От страха Лиза даже подскочила в кресле, но потом поняла, что  стонут
не в доме, а где-то далеко. Почему же Лиза  слышит  его  так  отчетливо?
Хорошо, что теперь она кое-что знает о своих способностях.
   Тех, что уже открылись ей, и тех, что еще ей предстоит открывать.
   Стонал кто-то за пределами дома, возможно, в самой Змеиной пустоши, и
не вызывало сомнений, что это женщина.
   Лиза в спешке набросила тулуп, в котором Василиса ходила по подворью,
и выскочила на крыльцо.
   Щенок, которого они назвали Абрек, с веселым лаем выскочил из конуры,
требуя, чтобы с ним поиграли или хотя бы взяли с собой, но Лиза легонько
оттолкнула его от себя:
   - Не время. Абрек. Ты лучше дом карауль, а я скоро вернусь.
   Она закрыла за собой калитку, про которую Игнац шутливо заметил:  "Мы
делаем ее для того, чтобы нечаянный  гость  мог  спрятаться  за  ней  от
Абре