ла, как девчонка:
   - Подумать только, а я еще недоумевала, что это у князя с носом?
   - Значит, говорите, с обиженным лицом?
   - Именно так! Ничего не  поделаешь,  si  vis  раcem  -  para  bellum!
.
   Лиза подняла вверх правую руку и ответила в том же духе:
   - Ave, Caesar, morituri te salutant!
   Она уже взялась за ручку двери, но обернулась и спросила у экономки:
   - Василиса Матвеевна, вы никогда не садитесь с нами  за  стол.  Здесь
так заведено?
   -  Нет,  думаю,  князь  не  стал  бы  возражать,  чтобы  я   с   вами
трапезничала, но сегодня, думаю, вам лучше пообщаться без свидетелей.
   Лиза медленно спустилась по лестнице. Станислав уже сидел за столом и
задумчиво крутил в руке серебряную вилку. Она слегка кивнула и  села  на
свое место.
   - Доброе утро, Елизавета Николаевна, - сказал он с нажимом.
   - Доброе утро, - машинально повторила она.
   - Вы ничего не хотите мне сказать?
   - Мне нечего сказать.
   - Вот как, это почему же?
   - То, что я могла бы сказать, вам не понравится.
   - Тем не менее скажите, я прошу.
   - Вы дурно воспитаны!
   - И в чем это выражается?
   - Вы получаете удовольствие от того, что причиняете другим боль.  Мне
жалко вашу матушку...
   Она замерла на полуслове, заметив, как восковая  бледность  покрывает
его лицо.
   - Кто вам сказал?!
   Лиза опять испугалась. Почему она только и делает, что  поступает  не
так, как он ожидает? Почему она  все  время  наступает  ему  на  больную
мозоль?!
   - Я не понимаю, что мне должны были сказать...
   - Как вы узнали, - он бормотал, точно в бреду, - что моя матушка  это
видела? Я убийца. Я своими руками убил мать!!
   Он швырнул вилку, так что та со звоном ударилась о бокал,  чудом  его
не разбив, и выбежал прочь.
   - Объяснились! - только и смогла пробормотать Лиза, так  велико  было
ее потрясение.
   Что же Станислав имел в виду, говоря о себе как об убийце? Не это  ли
мучает его и заставляет вести себя так, чтобы выглядеть в глазах  других
чудовищем? Он словно выжигает клеймо на своем лбу, которое красноречивее
всяких слов...
   Она сидела за столом и не могла решить, что ей делать: бежать за ним,
утешать, может, услышать подлинное признание или сидеть здесь одной,  за
этим огромным столом, и ловить недоумевающие взгляды прислуги...
   "А ведь мы сегодня  едем  на  бал  -  ежели,  конечно,  Станислав  не
передумает!" - вспомнила Лиза и осталась  за  столом  -  аппетит  у  нее
странным образом не пропал, хотя прежде ей бы и кусок в горло не полез.
   Неужели рядом со своим странным мужем она тоже  становится  странною,
на себя непохожею? Иными словами, меняет свою натуру отнюдь не в  лучшую
сторону...

14.

   Лиза со Станиславом вошли в огромный сверкающий  огнями  и  зеркалами
вестибюль, где подле гостей суетились слуги, принимая одежду, и мажордом
что-то шепотом спросил у  Станислава,  тут  же  записывая  сказанное  им
золотым карандашом в маленький блокнот.
   На пороге залитого светом танцевального зала, куда супруги  поднялись
по широкой, устланной ковром лестнице,  мажордом  стукнул  о  пол  своим
жезлом и доложил:
   - Князь и княгиня Поплавские!
   Станислав, почти не разжимая губ, хмыкнул:
   - Любят Кромицкие  своими  приемами  ошеломлять.  У  них  каждый  шаг
продуман, и все по этикету прошлых лет. Где еще такое увидишь!
   Лизе показалось,  что  при  словах  мажордома  в  зале  на  мгновение
наступила тишина и все взгляды  устремились  на  вошедших.  Впрочем,  ей
могло и показаться. На кого же остальным смотреть, как не на  всех  тех,
кто в зал входит?
   Если бы супруг решил не идти на  этот  бал  -  причина  у  него  была
уважительная,  рана  его  все  еще  беспокоила,  -  Лиза  бы  не   очень
огорчилась. Конечно, она любила танцевать, но никогда не отдала бы душу,
как выражалась одна ее знакомая графиня, за возможность повеселиться  до
утра.
   Она подумала об этом и мысленно улыбнулась: не повезло  ей  с  мужем!
Другой был бы  счастлив,  обнаружив  в  своей  жене  наравне  с  прочими
достоинствами еще и это: жертвенность... Лиза сама с собой пошутила.
   Станислав с кем-то раскланивался, но пока никто из  его  знакомых  не
подошел так близко, чтобы он мог представить им Лизу.
   Поплавские сели в кресла, и лицо Станислава слегка  скривилось  -  он
задел раненую руку.
   - Что за нужда была нам  сюда  ехать,  а  тебе  мучиться?  -  все  же
прошептала она. - Не натруждал бы руку, быстрее бы зажила.
   Еще то было странно, что у Лизы не возникло даже мысли о  том,  чтобы
как-то использовать свои медицинские способности  и  знания,  посмотреть
рану мужа, облегчить его страдания. Наверное, оттого, что Станислав  мог
ее и оттолкнуть, и высмеять, и  вообще  не  дать  притронуться  к  своей
руке...
   Внезапно Лиза почувствовала исходящую  от  кого-то  волну  ненависти,
направленную.., на нее! Она так изумилась, что даже  не  поверила  этому
своему ощущению: кто может знать ее здесь, в  краковском  высшем  свете?
Кому она могла перейти дорогу? Лиза осторожно огляделась, но вокруг было
так  много  незнакомых  лиц,  что  это  сбивало  ее  с  настроя.  Однако
неприятное ощущение осталось.
   - Князь, мы так рады вас видеть!
   Фразу произнесли по-немецки. К Поплавским подошла какая-то  пара,  по
которой  можно  было  безошибочно  определить:   муж   и   жена.   Такое
соответствие обычно достигается многими годами  совместной  и  согласной
жизни. Женщина во все глаза смотрела на Лизу, доброжелательно  улыбаясь.
Нет, не от нее исходила ненависть.
   - Простите, дорогая,  -  обратилась  она  к  Лизе,  в  то  время  как
Станислав почтительно целовал ее руку. - Но мы и подумать не могли,  что
наш холостяк так скоропалительно женится и даже не позовет нас  на  свою
свадьбу.
   - Моя жена, Поплавская Елизавета Николаевна,  -  поспешно  представил
Станислав, притворившийся, как показалось Лизе, сконфуженным; вряд ли он
так уж дорожил мнением этих Кромицких. - А это наши любезные  хозяева  -
граф и графиня Кромицкие. Не правда ли, ма шер, такого приема  тебе  еще
не доводилось видеть?
   Лиза могла бы сказать, что видела, и не раз, но, насколько она успела
узнать своего мужа, такой  грубой  лестью  он  по-своему  издевался  над
Кромицкими и в душе наслаждался этим. Будь Лиза по-другому воспитана или
имей другой характер, она тоже получала бы удовольствие, насмехаясь  над
другими, и гораздо быстрее  нашла  бы  со  своим  мужем  общий  язык.  К
сожалению, ей ничего не оставалось, как произнести:
   - О да, роскошнее вашего приема мне не доводилось видеть!..
   Супруги Кромицкие просияли и самодовольно переглянулись.
   - Анна, - представилась графиня.
   - Меня все зовут просто Ладислав, - поклонился  Лизе  граф.  -  Мы  с
женой исповедуем демократию, хотя многих это шокирует.
   Лизу удивило слово "демократия".
   Что же такое демократия? Кажется, это греческое слово. Власть народа?
Лиза никогда бы не подумала, что  люди,  живущие  в  таком  великолепном
дворце, вообще думают о народе.
   Граф припал к ее ручке, едва заметно  окинув  взглядом,  и,  кажется,
оценил по достоинству - столь поспешная, предварительно  не  объявленная
женитьба обычно предполагает  мезальянс.  Но  княгиня  не  смахивала  на
представительницу  другого  сословия,  как  и  на   бесприданницу.   Это
понимание она прочла в глазах графа. Оставалась внезапная любовь, и  это
он мог одобрить...
   - Пойдемте, я  представлю  вас  нашим  дамам,  -  предложила  графиня
Кромицкая, как бы невзначай переходя на французский язык. - Эти  мужчины
бывают так неуклюжи, а мы все просто сгораем  от  любопытства,  кто  вы,
прелестная незнакомка?
   - Спасибо за "прелестную", - непринужденно  отозвалась  по-французски
Лиза.
   Но и среди нескольких дам, к которым подвела Лизу  графиня,  не  было
той - или все же того? - ненавидящей. Она поболтала  с  ними,  сообщила,
что из России, извинилась за незнание польского языка.
   -  Но  я  выучу,  непременно,  -   горячо   пообещала   она,   вызвав
одобрительные улыбки женщин.
   Оказалось, что одна из дам - среди них не было  юных  дев,  все  были
представительницами более зрелого возраста - в молодости знала ее  отца,
когда приезжала в гости к родственникам в Петербург.
   - Помню, помню, - оживилась она, - Николя Астахов, веселый, кудрявый.
Большой проказник!  Но  очаровательный.  Подумать  только,  у  него  уже
взрослая дочь, быстро же летят года...
   Они обменивались такими вот легкими, необременительными  фразами,  от
которых Лиза почему-то стала уставать. Она чувствовала, что  за  щебетом
женщины скрывают свой интерес к ней и некоторое недоумение:  отчего  это
Станислав привез себе жену из России? Неужели полек ему было мало?
   А скорее всего, они скрывали еще что-то,  чего  она  пока  не  знала,
оттого и была в напряжении, ждала: вот сейчас кто-то из них скажет...
   - Умоляю красивейших женщин  Польши  позволить  обратиться  к  ним  с
нижайшей просьбой, - раздался вдруг веселый мужской голос.
   Лиза обернулась: это же Теодор! Слава богу, он появился вовремя!
   - Ах, это наш юный Аполлон, - милостиво улыбнулась одна из дам. - Что
же он хочет?
   - Похитить у вас княгиню Поплавскую. Ненадолго. Всего на тур вальса!
   - Что поделаешь с этой молодежью, -  притворно  вздохнула  другая,  -
забирайте, чего ж княгине скучать с нами...
   - Сомневаюсь  я,  что  пан  Янкович  ограничится  только  вальсом,  -
добавила еще одна.
   Впрочем, Лиза не стала даже вникать в подтекст  этих  слов,  подавила
невольный вздох облегчения и обратила сияющий взгляд на Теодора:
   - О, мсье Янкович, как вы кстати!
   - Мне пришлось.., сказать не правду, ведь вы пока не обещали со  мной
танцевать, - сказал он, - но у вас был такой тоскливый взгляд.
   - Я даю согласие вам на тур вальса, тем  более  что  в  моем  бальном
карне  нет пока ни одного танца. И, честно говоря, мсье  Янкович,
у меня вообще нет этого карне!
   Она звонко расхохоталась.
   - Разве вы не  обещали  звать  меня  просто  Теодор?  -  спросил  он,
уверенно ведя ее по залу, где уже кружилось несколько пар. - Ваш муж уже
стал беспокоиться: выручай, говорит, Тедик, мою жену, пока ее  не  съели
эти   старые   гарпии!   .
   - Так это Станислав обо мне побеспокоился? - удивилась Лиза.
   - Что же в этом странного, - несколько нерешительно отозвался Теодор,
- Станислав ведет себя, как и положено любящему мужу...
   "Странная у него любовь, - в который раз подумала она. - Я  и  прежде
знала, что любить не очень легко, но тем не менее любовь  дает  человеку
радость, счастье, говорят, даже крылья, а  наша  со  Станиславом  любовь
скорее мрачна и печальна, а уж к полетам никак не располагает!.."
   - Ну, вот вы и загрустили,  -  вернул  ее  к  действительности  голос
Теодора.  -  Может  быть,  лучше  рассказать,  как   я   выполнил   ваше
приказание?
   - Приказание? - задумчиво повторила она и спохватилась:  определенно,
с нею что-то неладное происходит - витать  где-то  посреди  разговора!..
Она же просила Янковича посетить раненого Петра.
   -  Да,  приказание,  ибо  королевы  должны  лишь  приказывать   своим
придворным!
   - Для этого они, по меньшей мере, должны иметь свой двор.
   - Уже есть и двор, уверяю вас, ваше величество...
   Но шутки в сторону, я навестил раненого. Мы даже  подружились,  хотя,
узнай об этом Стас, он счел бы мой поступок предательством. Он предельно
строг в отношениях...
   Лиза  подумала,  что  Теодор  очень  добрый  человек.  Своих  друзей,
кажется, он  не  может  и  подозревать  в  каких-то  дурных  намерениях,
объясняя поступки того  же  Станислава  лишь  с  точки  зрения  человека
благородного и неспособного на подлости.
   - ..Петр Валерьянович отнесся ко мне доверительно. Все  рассказал.  И
знаете, Елизавета Николаевна, я  был  поражен  силой  любви,  толкнувшей
Станислава на такой.., отчаянный поступок: украсть невесту из-под венца,
как какой-нибудь.., башибузук! .
   Лиза улыбнулась этому слову, которое так странно  прозвучало  посреди
французской речи.
   - Я начал учить русский язык, - признался Теодор. -  Оказывается,  он
очень похож на польский.
   - Наверное, это неудивительно, ведь мы -  славяне,  -  сказала  Лиза,
чтобы только поддержать разговор, который требовал от  нее  определенных
усилий: она все время старалась оставаться хладнокровной.
   Никто не  должен  догадываться  о  сложных  отношениях  между  нею  и
Станиславом.
   - Но вы так и не сказали мне о главном, -  попеняла  своему  партнеру
Лиза, - как Жемчужников себя чувствует?
   - Доктор сказал, что у него могучий организм.
   Раненый идет на поправку. По-моему, его брат уже готовится к отъезду.
   Это слово отозвалось в Лизе несколько болезненно.  Словно  обрывалась
последняя ниточка, еще связывающая ее с родиной. И она останется одна. С
мужем,  который  будто   нарочно   женился   на   ней,   чтобы   сделать
несчастливой...
   - Вас отвести к мужу или к этим любопытным  женщинам?  -  спросил  ее
Теодор, когда закончился вальс.
   - Пожалуйста, к мужу! - вырвалось у Лизы.
   Если кто-то на сегодняшнем бале и будет развлекаться, то уж никак  не
она. Скорее ей предстоял тяжкий  труд:  соответствовать  некоему  идеалу
жены князя, принятому в этом обществе. Конечно, Станислав и  не  подумал
рассказать хотя бы  вкратце,  как  ей  себя  вести  и  чего  не  следует
говорить, а теперь она должна до всего  додумываться  сама,  ступать  на
цыпочках, осторожно, ощупывая на этой дороге каждую кочку...
   Теодор вел ее к мужу. Так получилось, что идти им пришлось через весь
зал, и еще издалека Лиза увидела, как Станислав беседует с какой-то юной
женщиной и эта женщина что-то ему зло выговаривает.
   Наверное, со стороны это было вовсе не так заметно. Для других. Но  у
Лизы все чувства сегодня были обострены, и она это увидела.
   В ту же минуту пальцы Теодора излишне крепко  сжали  ее  руку  -  она
обратила к мужчине удивленный взор.
   - Начинают мазурку, -  быстро  сказал  он,  -  вы  не  подарите  мне,
княгиня, еще один танец?
   - Пожалуйста, - слегка растерянно согласилась Лиза.
   Напрасно он подумал, что она ничего не заметила, и сейчас,  в  порыве
дружеского соучастия, пытается спасти Станислава от чего-то. Или  увести
Лизу  от  этого?  Интересно,  долго  еще  они   собираются   мучить   ее
всевозможными загадками? Лиза вдруг почувствовала себя одинокой и  всеми
забытой. Это было тем более странно, что она  находилась  посреди  толпы
танцующих и сама принимала участие в этом действе.
   Во время мазурки  ей  не  удалось  поговорить  с  Теодором,  зато  ее
случайные партнеры рассыпали Лизе комплименты, причем никто не говорил с
нею по-польски. Наверное, все уже знали, что она иностранка.
   Лиза тоже что-то отвечала. Кому-то пообещала очередной танец. Кому-то
следующий.  Теодор,  который  вел  ее  после  мазурки  -  вернее,  опять
попытался отвести к Станиславу, - вынужден был остановиться, потому  что
некий молодой человек со смехом стал требовать у него Лизу.
   - Прости, Янкович, но княгиня обещала мне следующий танец.
   - Зачем ты так настойчив, Ольшевский? Разве после  мазурки  не  лучше
даме, например, полакомиться мороженым? - попытался возражать Теодор.
   - Пустое, Тедик, - не согласился тот и предложил руку  Лизе,  которая
вынуждена  была  ее  принять.  -  Можете  звать  меня  просто  Януш.  Не
хмурьтесь, княгиня Бетти!
   Он сказал так и рассмеялся, наблюдая ее нерешительность: обижаться ли
на такую фамильярность.
   - Нет, не ищите в моих  словах  некоего  подтекста  или  желания  вас
задеть, - горячо заговорил Ольшевский. - Я даже не стану требовать с вас
обещанного танца, если  вы  согласитесь  то  время,  пока  другие  будут
танцевать, провести со мною. Давайте поедим мороженое. Вы не  пожалеете.
Эти минуты мы оба проведем с пользой. Подобно гиду,  я  проведу  вас  по
всем хитроумным ходам и лабиринтам краковского общества - кто еще сделал
бы это лучше! А сам в это  время  смогу  не  торопясь  любоваться  вашим
прелестным личиком...
   Лиза не выдержала собственной серьезности и улыбнулась.
   - Вот так уже хорошо, - в ответ просиял он. - Значит, вы согласны?
   - Согласна, - все же помедлив, проговорила  она.  -  Но  как  на  это
посмотрит мой муж, я так надолго его покинула...
   - Могу уверить, что именно теперь ваш муж даже рад вашему отсутствию.
   Лиза удивленно приподняла брови.
   - Какое мороженое вы предпочитаете? - спросил Януш, никак не  отвечая
на это ее движение. - Могу лишь сказать, что князь Поплавский -  человек
смелый: в отличие от многих других, кои постарались  бы  спрятаться,  он
всегда идет навстречу опасности...
   - Шоколадное, - сказала Лиза, как будто он  не  произнес  только  что
целую речь.
   В глазах Ольшевского мелькнуло восхищение.
   - О, я понимаю, Станислав подобрал себе достойную супругу!
   Он усадил ее за столик в так называемом буфете, представляющем  собой
огромное помещение, похожее на большую ресторацию, и  исчез,  бросив  на
ходу:
   - Всего одну минутку!
   Ольшевский и в самом деле отсутствовал недолго, так что она не успела
даже как следует оглядеться, и вернулся с двумя вазочками мороженого.
   - Итак, что бы вы, любезная графиня, хотели узнать от своего гида?
   - Но я ничего у вас узнать не хотела! - возмутилась Лиза. -  Вы  сами
решили, что мне будет интересно...
   - Всякому умному человеку - а вас я отношу  именно  к  этому  типу  -
интересно знать, куда он попал, если общество перед  ним  незнакомое,  -
проговорил Януш.
   - Но я еще не успела ничего толком разглядеть! - запротестовала Лиза.
   - Однако первое впечатление уже составили.
   Смелее. -  Он  говорил  точно  опытный  педагог  с  ученицей,  только
переступившей порог класса. - Что такое?  Неужели  закончился  очередной
танец? Этот  настырный  Янкович  опять  явился!  Не  дадут  нам  с  вами
поговорить.
   Лиза проследила направление взгляда Януша и увидела приближающегося к
ним Теодора.
   - Ольшевский, - возмущенно заговорил он, - что  ты  себе  позволяешь?
Увел Елизавету Николаевну,  лишил  нас  ее  общества.  Князь  Поплавский
недоумевает, куда подевалась его супруга...
   Лизе захотелось рассмеяться. Она  почему-то  была  уверена,  что  все
ссылки на беспокойство Станислава не что иное, как  беспокойство  самого
Янковича, за что она ему должна быть благодарна.
   - Вот как? - изобразил интерес Януш. - А мне  показалось,  что  всего
минуту назад князю было вовсе не до  этого.  Я  даже  надеялся,  что  он
оценит мою сообразительность, благодаря  которой  он  смог  решить  -  я
думаю, решил - очень щекотливый вопрос.
   Лиза переводила взгляд с одного мужчины на другого и не могла понять,
что за двойное дно у их разговора... Не  связано  ли  оно  с  той  самой
разгневанной  женщиной,  которая  что-то  выговаривала  Станиславу?   Не
поймешь, то ли они спасают Станислава от двойственности положения, то ли
ограждают ее от неприятностей...
   - Вы правы, господа, - Лиза поднялась, - мне  и  в  самом  деле  пора
вернуться к мужу Теодор предложил ей руку, на которую Лиза оперлась.
   - Тьерри, - явно кого-то копируя, проговорил Ольшевский,  -  ты,  как
всегда, торопишься. Княгиня едва успела  прикоснуться  к  мороженому.  И
потом, полонез,  который  пани  Поплавская  мне  обещала,  еще  даже  не
закончился.
   - Будем считать, что танец остался за вами, - предложила Лиза и пошла
из буфета.
   Янкович подвел ее к Станиславу, который стоял один и с видом коршуна,
высматривающего   добычу,   обводил   глазами   зал.   Увидел   жену   и
удовлетворенно расслабился, но лицо его так и осталось мрачным.
   - Елизавета Николаевна всего лишь лакомилась мороженым  в  буфете,  -
сообщил Теодор, подводя к другу Лизу. - У тебя что-то случилось?
   - Братья Шиманские осмелились мне угрожать. - Станислав сдвинул брови
и усмехнулся так, что между губ почти по-волчьи мелькнула полоска зубов;
отчего-то  Лиза  подумала,   что   неизвестные   ей   брат