олью в спине, она  выбралась
из постели.
   Обхватив округлившийся живот, она прошептала:
   - Ох, крошка, и в какой мир я тебя выпускаю?
   Но каков бы ни был этот мир, Уолену Прайсу  в  нем  места  не  было.  Так
решила Мэгги. Когда она начала тяжелеть и терять  стройность,  она  заметила
отвращение, которое Уолен стал испытывать к  ее  телу.  Когда  же  ее  стало
тошнить и доктор сказал, что если она не хочет навредить еще не  родившемуся
ребенку, то должна бросить  работу  в  прачечной,  Уолен  перешел  к  прямым
оскорблениям. Но больше  она  не  позволит  ему  ударить  себя  и  причинить
страдания ее ребенку. Вчерашнего с нее довольно!
   Мэгги помылась, как смогла, расчесала и собрала волосы в пучок. Поскольку
на нее теперь налезало только одно платье, выбрать было несложно. Когда  она
закончила одеваться и паковать свои жалкие  пожитки,  на  ступенях  лестницы
послышались шаги Уолена.
   Он открыл дверь и задумчиво уставился на нее покрасневшими глазами,  даже
не замечая собранной сумки.
   - Ну и вид у тебя. Краше в гроб кладут.
   - Не сомневаюсь. Ведь я только что встала из него, - ответила она,  когда
он хлопнул дверью и рухнул на стул. - А ты, надо полагать, опять  проигрался
в карты.
   - Ты стала невероятной занудой, Мэгги. Должен же я  пробовать  возместить
наши потери, поскольку ты не работаешь, - язвительно сказал он.
   - Наши потери... Да, те деньги, что ты украл из  конторы  моего  отца,  а
потом спустил в игорных домах от Массачусетса до Небраски. А ведь ты взял не
одну тысячу.
   - Старик был отвратительно  богат.  С  него  не  убудет!  Жаль,  что  ему
наплевать на любимую доченьку, что не может обеспечить ее  в  час  нужды,  -
фыркнул он, разглядывая ее бледное лицо.
   - Ты осмелился написать папе? После того, что натворил?
   Он презрительно пожал плечами, скидывая башмаки и начиная раздеваться.
   - Стоило попробовать, коли ты упрямишься это сделать.
   - Я не виню его, я знаю, что он пережил. А я была дура, что поддалась  на
твои  сладкие  речи,  но  только  я  не  позволю,  чтобы  невинный   ребенок
расплачивался за мои грехи.
   - Что это ты затеяла? - спросил  он  без  особого  интереса.  Зевнув,  он
побрел к постели, но слова Мэгги остановили его.
   - Я ухожу, Уолен. Миссис Биркхауз из салуна  "Золотая  лилия"  предлагает
мне комнату и работу - вести ее  счета.  Она  понимает,  что  это  значит  -
рождение ребенка.
   - Ребенок! Проклятый ребенок! Ты больше ни о чем не хочешь думать. Что ж,
отправляйся. Мне наплевать. Ты мне никак не подходишь - слишком  толста  для
постели и слишком плохо себя чувствуешь, чтобы работать.
   Так умерла последняя надежда Мэгги Уортингтон на  то,  что  этот  мужчина
попросит прощения и поклянется заботиться о ней и о ребенке. Умерла и вера в
мужчин.
   -  Прощай,  Уолен,  -  бесцветно  сказала  она.  Подхватив   сумку,   она
направилась к двери.

***

   - Пора тебе, милочка, начать зарабатывать.  Я  знаю,  это  тяжело,  когда
такое горе еще не пережито, - масленым от  заботливости  голосом  произнесла
Велла Биркхауз, глядя на Мэгги.
   Мэгги вспыхнула и поставила чашку.
   - Я же вела все ваши счета, миссис Биркхауз. И хотя, - она сглотнула  ком
в горле, - хотя со дня смерти моей дочери прошла лишь неделя, я уже  сверила
все гроссбухи и...
   Миссис Б, как звали ее работающие у нее  девушки,  от  души  рассмеялась,
прерывая Мэгги.
   - Милочка, я говорю не о тех простых сложениях и вычитаниях. Я  говорю  о
настоящих заработках.  Почему,  ты  думаешь,  я  взяла  тебя  к  себе  -  из
благотворительности?  Я  благотворительностью  не  занимаюсь,  -  решительно
заявила она.
   Сердце замерло у Мэгги в труди.
   - Вы х-хотите сказать, чтобы я стала одной из ваших  девушек?  -  упавшим
голосом спросила она - Ну, ну, не изображай невинность. Тебе уже приходилось
иметь дело с мужчинами.
   Лицо Мэгги помертвело от стыда, но в глазах вспыхнуло  голубое  пламя.  И
почему ей раньше казалось, что в  этих  холодных  темных  глазах  скрывается
доброта? Никто в мире хуже меня не разбирается в людях.
   - У меня был всего лишь один мужчина.
   - Но ведь он не был твоим мужем, не так ли? И он оставил тебя без  цента,
когда я подобрала тебя.
   - Он не оставил меня. Я ушла от него,  -  сказала  Мэгги,  упрямо  подняв
подбородок. Старуха фыркнула.
   - Большая разница.  И  у  тебя  есть  родственники,  которые  могут  тебя
приютить? - Ее опухшие маленькие глазки насквозь просматривали Мэгги.  -  Не
думаю.
   - Так вы уже все решили, да? При первой же нашей,  встрече  в  прачечной?
Предложили мне хорошую работу, когда доктор велел оставить тяжелый труд...
   Она сжала  кулаки  в  бессильной  ярости,  сообразив,  как  же  ее  легко
обманули.
   - Давай посмотрим на дело  с  другой  стороны.  Последние  два  месяца  я
оплачивала твое содержание. Даже  заплатила  доктору,  чтобы  он  спас  твою
жизнь, когда ребенок умер. Я была по-настоящему терпелива, ожидая,  пока  ты
поправишься и совладаешь со своим горем, но  ты  и  по  сей  день  никак  не
переживешь утрату. А пора бы.
   - По сей день! - выкрикнула Мэгги так резко, что  задребезжал  фарфор  на
столе.
   - Ну вот что, -  снисходительно  хихикнула  Велла.  -  Я  думаю,  сегодня
вечером самое время. У Марджи и Лаверил приблизительно твой размер.  Примерь
их платья и отбери себе несколько. А завтра  я  приглашу  нашу  швею,  и  мы
сочиним для тебя соответствующий наряд, - добавила она вкрадчиво.
   Мэгги обмякла на стуле, глядя на недоеденный кусок хлеба и крошки от яйца
на тарелке. По крайней мере, здесь ей и стол и кров, да и ни один мужчина не
посмеет поднять на нее кулак.  Она  своими  глазами  видела,  как  в  салуне
"Золотая лилия" обращаются с грубиянами. Огромный чернокожий по  имени  Ауди
выбрасывал таких на улицу.
   Ее дочь умерла, она появилась уже мертвой  после  двух  дней  мучительных
родов. Мэгги сама чуть не умерла. Тело выжило, но души не ощущалось.
   Мэгги подняла голову и встретилась с глазами Веллды.
   - Хорошо. Я начну сегодня вечером. И к концу месяца стану  самой  дорогой
шлюхой в Омахе.

***

   Свою историю о глупой страстной  увлеченности  с  ужасными  последствиями
Мэгги закончила перечислением событий, связанных  с  борьбой  за  выживание,
отъездом из Омахи и встречей с Бартом Флетчером, изменившей  ее  жизнь.  Она
замолчала и посмотрела на Идеи, не отрывающую от нее глаз, полных слез.
   - А если бы ты вернулась домой, отец простил бы тебя? - спросил Идеи.
   Мэгги знала, что Кэйн Уортингтон никогда  бы  не  снизошел  до  этого,  и
горячо пожелала, чтобы Колин Маккрори оказался совсем другим отцом.
   - Может быть, - осторожно ответила  она.  -  Но  я  не  стала  испытывать
судьбу. Он всегда был таким отчужденным и далеким... К тому же  это  Бостон,
не забывай. И он совсем не такой отец, как у тебя, Иден.
   Иден задумалась, понимая, что теперь-то уж она может рассказать правду  о
Джуде Ласло. И тут ей пришла в голову неожиданная мысль. Она  оглянулась  на
Бо Прайса, которого отрядили наблюдать за появлением апачей.
   - Так поэтому тебе так не нравится мистер Прайс? Думаешь, он  родственник
Уолена? Мэгги оглядела крепкого наездника.
   -   Сомневаюсь.   Физического   сходства   нет,    а    фамилия    вполне
распространенная. А не нравится мне его акцент и хитрые повадки.
   - Он какой-то.., нахальный,  -  смущенно  сказала  Иден.  -  Мистер  Роза
нравится мне гораздо больше.
   - Фуленсио молодец. Он прожил в Сан-Луисе сорок лет. Ему можно доверять.
   - А мистеру Блэйку?
   Вопрос вырвался как-то сам собой,  и  Иден  ощутила,  как  покраснела  до
корней волос. Мэгги улыбнулась.
   - Ему? Лично мне он нравится. Он спас тебя от Броди, от  которого  всегда
можно было ожидать только дурного.
   - Но Блэйк ведь обычный охранник, - высокомерно сказала Иден.
   - Как и Фуленсио Роза. Или тебя отталкивает текущая в жилах  Волка  кровь
апачей? -  спросила  Мэгги,  зная,  что  затянувшаяся  вражда  между  белыми
поселенцами  и  апачами  заставила  многих  обитателей  Аризоны   ненавидеть
индейцев даже без конкретных на то оснований.
   - Разумеется, нет! Мой отец, один  из  немногих  на  территории  Аризоны,
выступает за мир с апачами. Они никогда не делали набегов на  нас  и  всегда
держали свое слово. Как и мой отец. Он бьется в Прескотте  и  даже  ездил  в
Вашингтон протестовать против обмана апачей правительственными чиновниками и
воровства индейских торговых  агентов.  Он  бы  стал  торговым  агентом  для
резервации "Белая гора", но для  начала  хочет  убедиться,  что  Калеб  Лемп
действительно находится в сговоре с Уинслоу Баркером и его шайкой.
   - Что-то я с трудом представляю твоего  отца  в  роли  рыцаря  крестового
похода, - сухо сказала Мэгги, глядя на едущего  впереди  на  крупной  лошади
Колина Маккрори.
   - У него масса  достоинств,  о  которых  тебе  еще  предстоит  узнать,  -
искренне сказала Иден.
   Она размышляла о том, как бы за время пути до Тусона убедить Мэгги и отца
вернуться к их первоначальному соглашению.
   Глубоко вздохнув, Иден сказала:
   - Когда мы вернемся  домой,  Мэгги,  мне  как  никогда  понадобится  твоя
помощь. И я должна кое-что рассказать тебе.., о Джуде Ласло...
   Она огляделась. Мужчины ехали на приличном расстоянии.
   - Ты хочешь сказать, что он не похитил тебя? - мягко предположила  Мэгги.
Иден удивленно округлила губы.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я по дозревала, но не была уверена. Кое-что просто не  состыковывалось.
Мне, например, ясно, что ты обожаешь отца и  в  то  же  время  после  твоего
спасения почти избегала его общества. Ты ощущаешь вину перед ним, потому что
солгала ему, так?
   - И даже хуже, - потерянно прошептала Иден. - Ласло и его люди  обсуждали
замысел убить отца. И я была приманкой  в  этой  ловушке!  Они  были  наняты
людьми из Тусона, врагами моего отца!
   -  Понятно,  -  сказала  Мэгги.  Все  оказалось  сложнее,  чем  она  себе
представляла. - Идеи, Ласло тебя обманул. Более отвратительным образом,  чем
Уолен Прайс меня. Ты жертва, дитя, и тебя бы тоже убили,  если  бы  отец  не
любил тебя настолько, чтобы всем рискнуть ради твоего спасения.
   - Когда мы вернемся  в  Прескотт,  все  выплывет  наружу.  Луиза  Симпсон
выгораживала меня каждый раз, когда я убегала на свидание с Ласло.  А  когда
мы решили уехать, в тот день я солгала Айлин,  что  отправляюсь  в  гости  к
Луизе. Миссис Симпсон наверняка узнала правду от Луизы и все расскажет отцу,
когда мы вернемся домой.
   - Значит, ты должна первая поговорить с ним, -  сказала  Мэгги,  страстно
надеясь на то, что ее предположение о любви Колина к дочери оправдалось.
   Идеи прикусила губу.
   - Это я понимаю, но не знаю как. Ведь ему будет так неприятно...
   - Ему было бы гораздо неприятнее видеть тебя мертвой.
   - Я не раз молила о смерти  после  того,  как  выяснилось,  что  из  себя
представляет Ласло. Когда я сунула ему в башмак  многоножку,  то  надеялась,
что перед смертью он застрелит меня.
   - Ну хватит! Все уже позади, и ты снова в семье, где тебя любят. И у тебя
есть ради чего жить. Иден. Поверь мне, я знаю.
   - Ты никогда не теряла надежды?
   - Однажды чуть не потеряла, когда моя дочь  умерла..,  но  удержалась.  И
продолжала сражаться, что и тебе предстоит.
   - Мэгги... Как ты думаешь... Если ты не возражаешь... Могла бы я  хоть  в
чем-то заменить тебе дочь? -  И  прежде,  чем  Мэгги  могла  ответить,  Иден
выпалила:
   - Мне столько же лет, сколько было бы сейчас твоей дочери, и я никогда не
знала матери.
   Глаза Мэгги заблестели  невыплаканными  слезами,  она  протянула  руку  и
крепко схватила Иден за запястье.
   - Я ведь уже сказала тебе, Иден, что ты опять в своей семье, и  мы  любим
тебя. Я очень люблю тебя и думаю, что  мне  здорово  повезло,  ведь  у  меня
появилась возможность обрести дочь.

***

   Колин настаивал, чтобы ехали  весь  день  без  остановки.  В  пограничной
полосе между Мексикой и Аризоной разбойничали апачи Викторио.  И  потому  ко
времени ночевки все вымотались и были раздражены.
   Мэгги сползла с лошади, потерла поясницу и простонала:
   - Теперь я поняла, почему не люблю лошадей.
   Это не их вина, но когда сидишь на их  хребте,  твердом,  как  гранит,  и
трясешься  по  ухабистой  дороге,  такое  ощущение,  что  тебя  волокут   по
стиральной доске.
   Услыхав это, Колин поднял бровь.
   - Так, может, дело не в лошади, а во всаднике.
   - Я и не утверждаю, что я опытный наездник. Единственная причина,  почему
я выучилась ездить верхом,  заключается  в  том,  что  дороги  в  Соноре  не
приспособлены для приличного рессорного экипажа.
   - А кто сказал, что ты выучилась ездить верхом?
   - Наверное, учил меня ездить  верхом  тот  парень,  который  обучал  тебя
шотландской поэзии, - сердито ответила она.
   Колин вздохнул и снял седло с Сэнда.
   - Надеюсь, что этот  парень,  который  не  выучил  тебя  ездить,  а  меня
разбираться в поэзии, не был твоим наставником в приготовлении пищи?
   Она простодушно улыбнулась.
   - А как ты думаешь?
   - Я думаю, что неплохо бы поужинать, - огрызнулся он. - С твоей помощью.
   Она удивленно посмотрела на него, ведь с момента заключения перемирия два
дня назад он держался подальше от нее.
   - Ну так скажи, что я должна сделать. Пока мужчины  занимались  лошадьми,
Колин отправил Иден и Фуленсио собрать  дров  для  костра,  а  сам  с  Мэгги
принялся распаковывать немудреные запасы: сушеные бобы, бекон и сухари. Волк
и Прайс отыскали себе тайные убежища как часовые.
   - Как ты думаешь, Викторио нападет на нас? - спросила Мэгги, когда  Колин
принес котел воды от журчащего в нескольких ярдах ручейка.
   Колин замочил в воде несколько щедрых пригоршней сухих бобов.
   - Не знаю. Ведь мы с Волком ехали намного быстрее. Путешествовать в  этих
краях с белыми женщинами всегда опасно.  Ты  и  сама  знаешь.  Если  же  нам
придется столкнуться с апачами...
   - Иден сказала мне, что ты их защищаешь. И у  тебя  с  ними  нечто  вроде
соглашения.
   -  Это  с  мирными  индейцами,  живущими  в  "Белой  горе".  А   Викторио
непримиримый. Я не осуждаю его за то, что он покинул  резервацию,  но,  если
они налетят на нас, вряд ли дело закончится переговорами.
   Мэгги интуитивно поняла, куда клонится разговор.
   - Если ты думаешь... - начала она с холодным гневом.
   - Если нас окружат и не  будет  возможности  бежать,  я  хочу,  чтобы  ты
находилась рядом с Иден. Ты знаешь, что надо делать в таких случаях...
   - Предпочесть смерть бесчестью, - горько сказала она. - А ты уверен,  что
не ошибаешься во мне?
   - Не говори глупостей...
   - Это ты не говори  глупостей!  Можно  умереть,  сражаясь,  но  я  сильно
сомневаюсь, что любая женщина не предпочтет жизнь,  пусть  даже  в  качестве
наложницы индейца, если такой шанс предоставится. И я  думаю,  Иден  с  этим
согласится.
   Он, забыв о продуктах, шагнул к ней, схватил за плечи и встряхнул.
   - Послушай, если ты думаешь, что после  всего  происшедшего  с  Иден  она
стала такой же, как ты, то сильно ошибаешься. Между вами нет ничего схожего.
Ничего!
   Мэгги не сдержалась. Она отвесила ему тяжелую пощечину.
   - Ты надутый фарисей! Удивляюсь, почему ты вообще не пристрелил свою дочь
в каньоне, чтобы не было стыдно за нее.
   В глазах его вспыхнуло пламя, он с трудом сдерживал ярость.
   - Для человека, который прожил в этих краях столько лет, ты могла бы быть
и поумнее! Я говорю не о  смерти  или  бесчестии,  я  говорю  о  пытках!  Не
приходилось тебе видеть мужчину, посаженного  нагишом  в  муравейник,  когда
муравьи съели его яйца, а он и умереть не может, только вопит? Или женщину с
пикой, торчащей между ног?
   - Для человека, прожившего здесь, я знаю предостаточно! - закричала она в
ответ.  -  У  налетчиков  типа  Викторио  просто  нет   времени   заниматься
зверствами. Они убивают и воруют, иногда насилуют женщин, но я еще  ни  разу
не слышала, чтобы они увечили пленниц.
   - Значит, ты недостаточно хорошо слушала. А я  сам  видел  доказательства
тому. - Он дико выругался, отвернулся и запустил руки в волосы.  -  Впрочем,
маловероятно, что нам попадется банда настолько большая, чтобы лезть под наш
огонь. Так что забудь о том, что я тебе сказал.
   - Если вы причините ей боль, Колин Маккрори, клянусь, я убью вас!
   Она отвернулась и быстро пошла прочь, пока они не наговорили  друг  другу
ужасных вещей. Она так надеялась, так верила, что Колин совсем не  похож  на
ее отца и что он в состоянии простить заблуждения молодости. Но  теперь  она
не была так уж уверена в нем.

***

   Ужин прошел спокойно, никто и не заметил  трещины  вражды,  что  пролегла
между Мэгги и Колином. Просто все так вымотались за долгую дорогу, что ни на
что уже не обращали внимания.  Двух  женщин  уложили  поближе  к  костру,  а
мужчины попарно дежурили, меняясь каждые три  часа.  Солнце  еще  не  успело
выбраться из-за вершин гор, а они уже были в пути.
   Несколько часов спустя Колин с тревогой посмотрел на горизонт с  западной
стороны. Был полдень, но стемнело из-за низких свинцовых туч, двигающихся  в
их направлении.
   - Похоже, что дедушка всех песчаных бурь надвигается. А может быть,  и  с
дождем, - сказал Волк.
   - Сомнительно, но все же нам на всякий случай надо  двигаться  в  сторону
тех высоток. - Колин указал на ряд зубчатых холмов, кое-где поросших темными
невзрачными деревцами и кустиками.
   - Там у нас разнесет все наши пожитки и  разбегутся  лошади,  -  возразил
Волк, понимая, что все же  лучше  ехать  к  холмам,  нежели  ждать,  пока  в
открытой низине в тебя ударит молния или смоет бурный поток.
   Колин распорядился, и все повернули своих коней к холмам, но, прежде  чем
они успели укрыться под защитой предгорий,  над  пустыней,  подобно  дыханию
дракона, взревел ветер.  Песок  тысячью  жал  впился  в  людей  и  животных,
обволакивая каждого слепящей, удушающей пеленой.  Лошади  заржали  и  начали
взбрыкивать от страха и боли, шарахаясь в  стороны,  в  то  время  как  люди
пытались успокоить их. Прайс с силой удерживал в  руке  поводья  от  лошадей
бандитов, а Роза присматривал за рысаками "Зеленой короны".
   Когда кобылка Иден попыталась встать на дыбы, Волк быстро схватил  ее  за
поводья, а вот едущей следом Мэгги пришлось хуже. Колин видел,  как  взвился
на дыбы ее мерин, чуть не сбросив ее на песок, и тут же ветер сорвал  с  нее
шляпу и разметал волосы, так что они упали  на  лицо,  закрыв  глаза.  Мерин
сиганул в сторону и  помчался  по  открытой  равнине,  прочь  от  маленького
каравана. Колин пустил Сэнда в плавный галоп, чтобы перехватить Мэгги,  пока
она еще не пропала в пелене пыли и песка, а крики о помощи не потонули в вое
ветра.
   Мэгги попыталась удержать напуганного скакуна, но ей  было  не  по  силам
совладать со здоровенным мерином. Она никогда не была хорошей наездницей,  и
теперь ей приходилось  уповать  лишь  на  милость  Божью  и  просить  глупое
животное, чтобы оно поберегло шеи их обоих. Если свалиться под грохочущие по
каменистой почве копыта, то так и останешься навеки в этой пустыне.
   И тут среди завываний ветра она услыхала мужской голос, голос  Колина,  а
его крепкая рука протянулась к ней.
   - Хватайся за меня!
   Ветер уносил  его  слова,  но  она  поняла.  Разжав  объятия  вокруг  шеи
животного, она всем телом потянулась к Колину, и тот  стащил  ее  с  лошади.
Посадив ее поперек седла, он направил своего жеребца к предгорьям,  а  песок
продолжал слепить, забивая глаза. Мэгги спрятала свое лицо у него на груди.
   Колин заехал в пространство  между  большим  валуном  и  каменной  стеной
холма, где хоть немного  можно  было  укрыться  от  ветра.  Жеребец  покорно
остановился, опустив голову, чтобы песок не попадал в глаза.  Колин  слез  с
седла, снял Мэгги и заставил лечь рядом с ним на  землю  лицом  к  основанию
валуна.
   Он прикрыл ее своим телом, а своей широкополой шляпой накрыл лица.  Мэгги
лежала п