отнул и выдохнул:
   - Ну так помой.
   Она соскользнула с кровати и взяла тряпку из таза. Намочив ее и  намылив,
она подошла к  нему  и  стала  обтирать  лицо,  проводя  по  ясным,  строгим
очертаниям лба, скул и подбородка, уже потемневшего от вечерней щетины.  Его
золотые глаза следили за каждым ее движением, так коршун  следит  за  пухлым
кроликом, готовый сорваться и вцепиться в добычу. Но он сдерживал себя.
   - Подними руки, - сказала она, и  голос  ее  дрогнул,  когда  он  покорно
подчинился.
   Она омыла бугры и выступы бицепсов, затем редкие заросли подмышек и" руки
до длинных пальцев. Каждый дюйм этого  тела  представлял  из  себя  сплошные
мускулы, напрягавшиеся еще сильнее от ее близости, от  желания.  По  крайней
мере, тут мы едины, не так ли, Колин?
   Усилием воли он заставил себя стоять неподвижно, когда тряпка, омыв торс,
приблизилась  к  сердцевине  его  охваченного  страстью  тела,  к   фаллосу,
подрагивающему от нетерпеливого желания. Он  закрыл  глаза  и  сжал  губы  в
яростной гримасе. Она же удивила его, не коснувшись члена, а опустившись  на
колени и обмыв сначала одну ногу, затем другую.
   Когда она выпрямилась и отошла к тазу, чтобы прополоскать тряпку и налить
свежей воды, он открыл глаза и посмотрел на нее.
   - А ведь тебе нравится, - укоризненно сказал он.
   Мэгги сравнила его бронзовую крепкую фигуру  со  своей  бледно-золотистой
плотью.
   - А тебе нет? - голос ее одновременно дразнил и прерывался.
   Она  медленно  вернулась  к  нему  и  обернула  холодной  чистой  тряпкой
напружинившуюся горячую плоть члена. Он задохнулся.
   - А-ха, Мэгги, - застонал он, когда ее искусные  пальцы  стали  протирать
его по всей длине, а затем ладони обхватили конец вместе с тряпкой,  выжимая
воду, стекающую по ногам.
   - А теперь повернись, чтобы я помыла тебе спину.
   Она старалась говорить спокойно, но у нее самой прерывалось  дыхание.  Он
повернулся, демонстрируя необъятную ширь спины. Он  был  слишком  большой  и
высокий, чтобы удержать равновесие. Закончив со спиной,  она  опустилась  на
колени. Ягодицы у него были маленькие и упругие.  Как  и  повсюду  на  теле,
сзади он тоже был отмечен  бесчисленными  шрамами.  Один  длинный  уродливый
рубец извивался от бока до левого бедра. Она провела  по  нему  пальцами,  а
затем губами, пробуя на вкус.
   - Ну хватит, - проворчал он, разворачиваясь и поднимая ее.
   Ее груди мягко скользнули по его груди, а его член  упруго  уперся  в  ее
живот. Руки их переплелись, лаская друг друга. Влажная кожа придавала особую
чувствительность этим простым прикосновениям.
   - Вот не думал, что щелочное  мыло  может  так  возбуждать,  -  прошептал
Колин, яростно впиваясь ртом в ее губы.

Глава 16

   - Ничего особенного, обычное моющее средство, - засмеялась  Мэгги  ему  в
грудь, когда он подхватил ее на руки и вновь отнес на кровать.
   После того как руки его отыскали ее  влажную  скользкую  плоть,  она  уже
ничего не говорила.  Его  пальцы,  раскрыв  эти  волшебные  лепестки  внутри
темного треугольника, начали ласкать их, теребя, поглаживая, пока  от  этого
чудесного ощущения она не начала метаться по подушке.
   Волосы ее темно-золотистым костром раскинулись по  постели.  С  закрытыми
глазами,  с  лицом,  разгоревшимся  от  страсти,  она  задыхалась   от   его
прикосновений. Мерцающая лампа бледным золотом заливала ее  кожу.  Его  руки
оглаживали шелковистую округлость бедер широко раскинутых ног,  приглашающих
его ворваться в пылающую сердцевину ее тела.
   Сколько же мужчин созерцали обнаженную прелесть этого тела?  Бесчисленное
множество, решил он, и горечь охватила его. А многим  ли  она  отдавалась  с
такой же вот страстью? Или она изображала ее? Нет, Мэгги прекрасный игрок  в
покер и  хладнокровна  в  опасных  ситуациях,  но  она  не  из  актрис.  Ему
приходилось иметь дело со шлюхами, и  они  всегда  реагировали  механически,
изображая удовольствие, и в их игру поверить было просто  невозможно.  А  ее
ответная страсть, он чувствовал нутром, была искренней.
   Мэгги почувствовала, что его глаза осматривают ее  озабоченно,  а  ласки,
такие страстные  и  опьяняющие  всего  лишь  мгновение  назад,  вдруг  стали
неторопливыми  и  вялыми.  Он,  опускаясь  на  нее  всем  телом,  наклонился
поцеловать ее,  и  она  вгляделась  в  его  лицо.  Перед  тем  как  их  губы
встретились, она-таки разглядела в нем нежность, и сердце ее подпрыгнуло  от
радости. Может быть еще не все потеряно, отважилась поверить она,  возвращая
тихий поцелуй.
   Он обвел ее губы языком,  затем  прихватил  нижнюю  губу  ртом  и  слегка
потянул. Отпустив, он языком мягко вторгся в  ее  рот.  Она  прихватила  его
своим языком, пока он не убрал свой, а она последовала  дальше,  впиваясь  и
покусывая его губы, подбородок, шею. Он поднялся на вытянутых руках и  вошел
в нее, стараясь не торопиться.
   Они смотрели в глаза друг друга, отбросив все страхи и  предосторожности,
ощущая лишь охватившие их чувства и предвкушая ту радость,  которую  подарят
им тела. Мэгги ощущала, как внутри  у  нее  все  заполняется,  словно  Колин
врывается не просто в нее, а во всю ее  жизнь.  И  она  уже  не  могла  себе
представить, как это они могут существовать отдельно. Он приносил  ей  боль,
но и доставлял несказанное наслаждение. И она знала', что уже  всегда  будет
любить своего мужа.
   Колин ощущал, как  ее  тепло  и  мягкая  нежность  втягивают  его  в  тот
водоворот чувств, о котором он давно забыл и считал его умершим.  По  правде
говоря, такого он и со своей прежней женой не испытывал. Там была ли любовь?
Страшась ответа, он перестал сдерживаться и рванулся вглубь.
   Бедра ее изогнулись в ответ,  и  она,  подняв  руки,  взяла  его  лицо  и
притянула к себе. Мэгги хотелось кричать о своей любви. Но какой-то инстинкт
удержал ее. Пусть лучше скажет тело. Она обхватила его ногами вокруг бедер и
крепко  сжала,  заставляя  его  еще  глубже  продвинуться  внутрь.  Губы  ее
раздвинулись, жадно ожидая поцелуя'.
   Они медленно двинулись вместе  к  высшей  точке  блаженства,  вздохами  и
ласками заменяя слова. Она любила его. Он же боялся любви. Призраки прошлого
маячили между ними, пока плоть не взяла свое и не разогнала все  мысли,  все
страхи, и наслаждение все победило. И после такой  борьбы  наслаждение  было
еще более сильным.
   Мэгги ногтями вцепилась ему в плечи, притягивая его к себе. Уже  знакомые
волны экстаза охватили всю ее, и она ответно яростно затрепетала,  когда  он
содрогнулся, отправляя семя в чрево ее.
   Колин обмяк, задыхаясь. Он зарылся лицом в копну ее волос, вздыхая  запах
лилий и мускус удовлетворенной плоти.
   Он сполз набок, дотянулся до  стола  и  выкрутил  фитиль  лампы.  Комната
погрузилась в темноту. Затем перекатился обратно к  ней  и  укрыл  их  обоих
одеялом.
   Они уснули в тишине, так и не промолвив ни слова в ночном безмолвии.

***

   На следующее утро Мэгги проснулась от ощущения потери тепла  Колина.  Тот
уже бесшумно выккользнул из постели. Не открывая глаз, она слушала,  как  он
тихонько шелестит одеждой, и ощущала его взгляд на себе. Он встревожен  тем,
что открылось ему ночью. Он не просто хотел ее, он нуждался  в  ней,  и  она
понимала, что Колину нелегко смириться с этой  мыслью.  Она  поклялась  быть
терпеливой и позволить ему самому во всем разобраться. Возможно, со временем
он полюбит ее.
   Когда дверь тихонько закрылась, она села на кровати и  спустила  ноги.  И
тут же ей пришлось  пригнуть  голову  к  коленям,  пока  не  прошел  приступ
тошноты. Поднявшись на  дрожащих  ногах,  она  совершила  короткий  утренний
туалет и натянула ту же пыльную одежду, что была на ней вчера.
   Когда она вошла в главное помещение поста, Колина нигде  не  было  видно.
Услышав из кухни голос Иден, она направилась туда.
   - Доброе утро. Надеюсь, тебе хоть немного удалось поспать? - сказала она,
слегка обнимая подчерицу.
   Иден посмотрела на бледное лицо Мэгги, заметила блуждающий взгляд.
   - Судя по тебе, мне спалось лучше.  Ну-ка,  позавтракай.  Кухарка  Калеба
показала нам его частную кладовую, где он хранил запас хороших продуктов.
   Иден подтвердила и подозрения Мэгги насчет юной индеанки-кухарки, которую
Калеб использовал как любовницу.
   - Наверное, не кукурузная мука? - улыбнулась Мэгги юной кухарке.
   - Что ты. Хочешь копченый бекон, пшеничный хлеб, консервированное  масло?
- Иден с улыбкой наблюдала, как индеанка нарезает бекон и хлеб.
   Мэгги налила себе чашку дымящегося кофе и осторожно  стала  прихлебывать,
успокаивая  бунтующий  желудок.  Она  не   хотела   тревожить   Иден   своим
таинственным недомоганием, но, возможно, доктор мог бы что-то посоветовать.
   - А где Торрес? Я понимаю, что он мало отдыхал,  а  может,  и  совсем  не
отдыхал, но мне надо его кое о чем спросить.
   - Кажется,  он  поехал  в  какую-то  отдаленную  деревню,  проверить,  не
докатилась  ли  туда  болезнь.  Если  все  нормально,  то  он  должен  скоро
вернуться. Отец и Эд пошли в загон готовиться к отъезду в Тусон, -  добавила
Иден, выжидающе глядя на Мэгги. - Ты еще не спрашивала, возьмет  он  тебя  с
собой?
   - Я еще не сказала ему об этом.  Но  скажу.  Кухарка,  хорошо  понимавшая
по-английски, с улыбкой поставила перед Мэгги тарелку. - - Ты есть? -  робко
спросила она.
   Чтобы не обидеть девушку и  не  огорчить  Иден,  Мэгги  села  за  простой
сосновый стол и, отломив кусочек пышного белого хлеба, взяла ломтик  бекона.
Не  торопясь,  она  все  же  съела  достаточно  много   хлеба   и   половину
поставленного перед нею блюда с беконом. Иден вскоре вызвали в лазарет.
   Поблагодарив юную  кухарку,  Мэгги  выскользнула  из  кухни,  намереваясь
переговорить с Колином о поездке в Тусон. Она вышла на яркое утреннее солнце
и почувствовала, как жара обрушилась на ее неприкрытую голову. Она завернула
за угол поста и бросила взгляд в направлении загона для скота, как раз в тот
самый момент, когда туда подъехал и спешился Аарон Торрес.
   Он, Колин и Эд о чем-то говорили. Мэгги двинулась в  их  сторону,  но  не
прошла и половины пути, как желудок взбунтовался. Мэгги  быстро  шагнула  за
можжевеловый куст и,  согнувшись  вдвое,  освободила  желудок  от  осторожно
съеденного завтрака.  Она  смахивала  пот  со  лба  и  вытирала  рот,  когда
послышался голос доктора.
   - Я-то думаю, кому это неможется, а это оказывается  вы,  Мэгги.  Что  за
проблема? Поели испорченного мяса? - Торрес бережно  подвел  ее  к  большому
плоскому камню под тенью сосенки и усадил.
   - Нет. Еда была хорошей. Дело во мне. У меня эти приступы  уже  несколько
недель...
   Не замечая беседующих Мэгги и Аарона, Колин  и  Эд  продолжали  обсуждать
поездку в Тусон.
   - Нам необходимо въехать в город раздельно, - сказала Эд.  -  Мне  бы  не
хотелось, чтобы меня связывали с вашей борьбой против Баркера и его шайки. Я
думаю воспользоваться псевдонимом и выдавать себя  за  сотрудницу  одной  из
местных газет.  И  будет  лучше,  если  я  поеду  прямо  отсюда.  Я  заранее
предвидела эту возможность и упаковала запасную одежду в седельные сумки.
   Поскольку Колин все время видел ее только в одном и том же помятом  сером
костюме, он подивился, что же она  еще  там  упаковала,  но  вслух  не  стал
высказываться.
   - Похоже, вы все продумали. - Он внимательно посмотрел на нее.  Казалось,
что он слышит, как у нее  в  мозгу  что-то  переключается.  -  А  почему  вы
оставили свои розыски в столице и собираетесь в Тусон?
   - Есть причины, - ответила Эд, вытягивая подбородок, отчего  сразу  стала
похожей на страуса.
   - Не связаны  ли  эти  причины  с  изучением  документов  Пенса  Баркера?
Насколько я помню, вы говорили, что репортер не нуждается в санкции судебных
властей.
   - Догадались, - сказала она, насмешливо вздыхая. - У вас документы Лемпа.
А коли мне удастся наложить лапы на бумаги Баркера, нам будет что сравнить.
   Он сузил глаза.
   - Я уже предупреждал вас, мне не нужны незаконные действия. Это не только
опасно, но и глупо. Нам нужно лишь продолжать подкоп под Баркера.  Позвольте
мне выйти на него с тем,  что  мы  знаем  о  Ригли  и  краденом  скоте.  Она
задумалась.
   - Что  ж,  это  может  напугать  его  и  заставит  предпринять  поспешные
действия. И я смогу наблюдать за этим под  маской  эксцентричного  светского
репортера, интересующегося только зваными вечерами и разведением цветов.
   Эд Фиббз  и  так  была  достаточно  эксцентричной,  так  что  даже  такой
проницательный человек, как Пенс Баркер, мог бы ее недооценить.  Черт,  даже
Колин чуть не ошибся в ее оценке, если бы не Мэгги. Мэгги. Что бы он без нее
делал?
   Мэгги словно услыхала его мысли, подойдя с задумчивым выражением на лице.
   -  Доброе  утро,  Колин.  Эд,  док  Торрес  сказал  мне,  что  вы  завтра
собираетесь ехать в Тусон. Я хочу поехать с вами.
   - Зачем? - сказал Колин. - У нас не увеселительная  прогулка.  Она  может
оказаться опасной.
   - Значит, тебе опять может понадобиться моя помощь, -  Мэгги  указала  на
руку, которую царапнула пуля в Прескотте.
   Колин бросил сердитый взгляд.
   - Уж чего бы я не хотел, так еще раз подставить тебя под пули.
   - Колин, нам надо кое-что обсудить. Кое-что очень важное. - Мэгги подошла
поближе и взяла мужа под руку.
   Эд тактично кашлянула.
   - Осмелюсь высказать мысль. Ваша жена может оказаться хорошим прикрытием.
То есть вы приехали в Тусон, чтобы она смогла походить по  магазинам  и  так
далее, а вы за это время  осмотритесь,  прежде  чем  выкуривать  Баркера  из
берлоги.
   - Она права, Колин.
   Он глянул на жену сузившимися глазами.
   - Мы выезжаем сейчас, а ты остаешься, здесь, с Иден.  Это  мое  последнее
слово. Ты поняла меня, Мэгги?
   - Да, я поняла тебя, Колин, - жестко ответила она.
   Через час Колин и Эд отъезжали от поста, а Мэгги и Иден прощально  махали
им вслед.
   - Что ты собираешься теперь делать? - тихо спросила Иден, видя, что  план
Мэгги потерпел крах.
   Мэгги повернулась к Иден с выражением мрачной решимости на лице.
   - Что? Еду в "Зеленую корону" собираться. А завтра  сяду  в  дилижанс  из
Прескотта до Тусона.
   - Но ты же обещала отцу сделать так, как он сказал.
   Мэгги невозмутимо улыбнулась.
   - Нет, я сказала, что поняла его.

***

   За  долгие  часы  путешествия  по  ухабистой  дороге  в  дилижансе  Мэгги
размышляла над тем, что именно она скажет Колину. Слишком многое  стояло  на
кону. Уже само по себе  предложение  Колина  рассмотреть  Волка  Блэйка  как
подходящего мужа для Иден можно было считать подвигом. Но было и еще  что-то
важное. Мэгги закрыла глаза и еще раз поздравила себя, до сих  пор  не  веря
диагнозу доктора Торреса. Она собиралась подарить Колину ребенка!
   После  стольких  лет  одиночества,  исполненных  скорби  по   потерянному
младенцу, после жестоко обманутых надежд на материнство,  она  получила  еще
одну возможность. И на этот раз она действительно любила  отца  ребенка.  Но
тут же нахлынули и грустные размышления. А любит ли Колин меня? И  хочет  ли
он этого ребенка?
   Судя  по  его  туманным  высказываниям  в  те  дни,  когда   они   только
познакомились, он очень переживал, что жена его скончалась в родах. И он  не
хотел бы отцовства - ценой потери жены. И  ему  вполне  достаточно  Иден.  Я
убеждала его, что бездетна. Он подумает, что она солгала, лишь бы увлечь его
в ловушку.
   Все эти годы Мэгги ни капли не сомневалась в  диагнозе  того  доктора  из
Омахи. У нее было много мужчин, и с каждым новым она  чувствовала  себя  все
более  оскверненной.  Она  ненавидела  их  прикосновения,  ненавидела  потом
себя...
   Все осталось в прошлом, забудь. Та часть жизни завершена.  И  теперь  она
должна позаботиться о новой жизни, что зарождалась внутри нее.  А  также  об
отце ребенка и его дочери. Мэгги откинулась назад и, закрыв глаза, принялась
мечтать и размышлять.

***

   В это время с другой стороны  по  направлению  к  Тусону  подъезжал  Барт
Флетчер. Продав "Серебряного орла" в Сан-Луисе, он  двинулся  на  север,  на
территорию Аризоны, и доехал до Юмы, грязной и пыльной дыры. После недолгого
спора  с  самим  собой  он  решил  двинуть  в  Сан-Франциско,  в   один   из
восхитительно причудливых городов Соединенных Штатов, но в последний  момент
какой-то внутренний толчок заставил его взять билет  до  Тусона.  И  теперь,
когда визжали тормоза дилижанса и кучер, громко бранясь, выравнивал лошадей,
заворачивая с Перл-стрит на Главную, Барт, глядя в окно, понимал,  насколько
же глупы его попытки обнаружить Мэгги.
   Этот город,  претендующий  со  своими  шестью  тысячами  обитателей  быть
законодателем мод на Юго-Западе, на самом  деле  представлял  из  себя  лишь
сборище глинобитных построек, созданных в  архитектурном  стиле  пуэбло.  От
таких же городков в пустыне Сонора он отличался лишь количеством домов и  их
размерами. Узкие кривые улочки были заполнены всевозможными крутыми  парнями
европейского вида с револьверами,  мексиканскими  ,  бандитами  и  "рыцарями
зеленого плаща", такими, как он сам, в плоских шляпах  и  парчовых  жилетах.
Тут и там в толпе  пробирались  респектабельные  белые  женщины  в  платьях,
претендующих в этой глухой  восточной  дыре  на  последний  писк  моды,  они
останавливались  ненадолго  поболтать  с  бизнесменами  в  скорбных   черных
сюртуках и накрахмаленных белых сорочках.
   Он вышел у отеля "Палас", одного из немногих двухэтажных городских зданий
с настоящей верандой, обегающей три стороны второго этажа.  Наверное,  здесь
действительно можно остановиться. Вопрос: надолго ли? Погоня за  Мэгги  была
чистой воды заблуждением, и он прекрасно понимал  это.  Маккрори  женился  и
увез ее на какое-то Богом забытое ранчо далеко на север. Это  было  ясно  из
единственного зачитанного письма от нее.
   Читая между строк, он вдруг почувствовал, что этот невероятный альянс  не
сделал ее счастливой. Возможно, сейчас - если удастся отыскать  ее  -  Мэгги
согласится поехать с ним в Сан-Франциско, черт бы побрал этого  шотландского
скальпера. Интересно, рассказал ли  ей  Маккрори  о  своем  прошлом?  Скорее
всего, нет. Выбранив себя за неуместный в таком возрасте романтизм,  Флетчер
не торопясь  вступил  в  прохладный  вестибюль  отеля.  Для  начала  надобно
оглядеться, а потом уже заняться делом - деньгами, которые должен  ему  Пенс
Баркер. А уж потом я решу, стоит ли искать Мэгги.
   Флетчер провел более чем удовлетворительное утро, выжимая несколько тысяч
долларов  из  этого  старого  скряги  Баркера  за  доставленное  из   Соноры
мексиканское серебро, которое  награбили  Ласло  и  его  парни.  Ласло  имел
несчастье поделиться с ним этой информацией, и теперь он рассчитывал на свои
законные десять процентов. Узнав  от  Маккрори  и  Блэйка  о  судьбе  Джуда,
павшего от изящной ручки падчерицы Мэгги и теперь  не  имеющего  возможности
расплатиться, Барт поскорбел, но дело есть  дело,  и  за  Баркером  числился
должок. Теперь они были квиты.
   Он поехал по улице в коляске,  нанятой  в  платной  конюшне  Сеттлера  за
безбожно высокую цену. Но все равно это лучше, чем пачкать кремовый  льняной
костюм прогулкой по этим пыльным улицам, рискуя попасть под  струю  воды  из
кувшина, который тащит какая-нибудь мексиканка, или в облако пыли,  поднятое
колесами проезжавшего фургона. Он остановил свою клячу и вылез  из  экипажа.
Швейцар "Паласа" принял серебряную монету и повел коляску обратно в конюшню.
Только было Барт двинулся к двери с мыслями об ужине, как  цоканье  копыт  и
скрип тормозов возвестили о прибытии вечернего дилижанса из Прескотта.
   Интуиция подсказала ему задержаться на крыльце отеля. Сверху  ему  хорошо
были видны выходящие пассажиры. Эту фигуру и эти каштановые волосы он  узнал
бы где угодно, еще до того, как она  подняла  голову  и  улыбнулась  кучеру,
помогающему выйти.
   В старомодном зеленом льняном платье и шляпе с павлиньим пером, элегантно
сидящей на  голове,  Мэгги  походила