он. Он  тогда  еще  только  приехал.
Никто ему не доверял, как это обычно и бывает с язычниками.
   - С язычниками? Но ведь Торрес - испанская  фамилия.  И  он  должен  быть
католиком, как и ты, Айлин.
   - У него в роду давным-давно были испанцы, а он  еврей.  О  семье  его  я
ничего не знаю. Хозяину же он всегда нравился. Зимними  вечерами,  когда  он
заезжал к нам и не было вызовов, они играли в шахматы. Особенно он переживал
из-за пищи, которая готовится на моей кухне, - обиженно добавила Айлин.
   Мэгги, продолжая поглаживать лоб Колина, улыбнулась, несмотря на все свои
страхи.
   - Просто у еврейской кухни свои, и довольно строгие, законы.
   - Откуда же мне, доброй католичке, знать об этом, - сказала Айлин.
   - Кстати, о еде. Ты бы занялась обедом. А я останусь с мужем  до  приезда
доктора, - сказала Мэгги.

***

   Доктор Аарон Торрес остановился у  крыльца  и  проворно  слез  с  лошади.
Навстречу ему выбежала Иден.
   - Как я рада, что вы приехали! Отца ранили, а Мэгги и Айлин выгнали  меня
из комнаты, я боюсь, что дело обстоит плохо, - говорила  Иден,  пока  доктор
стремительным шагом проходил в дом.
   Когда Иден проводила его в спальню отца, Мэгги  удивленно  посмотрела  на
высокого  стройного  мужчину  с  золотыми  волосами  и  смеющимися  зелеными
глазами. Он был вызывающе красив и ничем не напоминал собою того маленького,
черненького, умудренного наукой старика, которого она  себе  представила  со
слов Айлин.
   - Я жена Колина, доктор Торрес, - сказала она, снимая  покрывало  с  туго
перевязанной раны мужа.
   Он улыбнулся и кивнул, опуская кожаную сумку.
   - Жаль, что приходится знакомиться при таких  печальных  обстоятельствах,
миссис Маккрори. - Затем он поднял  глаза  на  Иден.  -  Тебе,  Иден,  лучше
подождать внизу, - сказал  он  с  удивительной  решимостью  в  таком  мягком
голосе. - Я позову тебя, если что-нибудь понадобится.
   Она без слов повиновалась, а доктор начал разматывать повязку.
   - Прекрасно сделано, - кровотечение остановлено.
   - Волк  заткнул  рану  перед  тем,  как  они  поехали  обратно.  Даже  не
представляю, как Колин вынес двухчасовую езду на лошади  с  такой  раной,  -
сказала Мэгги, бледнея при виде воспалившейся красной раны в боку  мужа.  Он
по-прежнему был неподвижен и едва дышал.
   - Рана чистая. А  теперь  помогите  мне  перевернуть  его,  чтобы  я  мог
осмотреть спину, - приказал  док,  переворачивая  Колина  на  левый  бок.  -
Прекрасно. Из выходного отверстия кровотечение тоже почти прекратилось.
   Он  осторожно  смазал  рану  карболкой  и  сверху  насыпал  темно-желтого
порошка. Мэгги помогла ему вновь забинтовать Колина. Затем  они  перевернули
его на спину и укрыли.
   - Похоже, что жизненно важные органы не задеты. И сейчас единственный его
враг - жар. Придется присматривать за ним.
   - Айлин сказала, что у вас нетрадиционный подход к жару.
   - Я во многом нетрадиционен. Я член движения за "Обновленный иудаизм",  -
-  с  улыбкой  сказал  он.  -  Я  наследник  длинной  династии  превосходных
целителей. Мой дальний предок узнал у карибских народов, что охлаждение  при
жаре гораздо эффективнее, чем перегрев. И я хочу, чтобы вы  точно  исполняли
мои предписания. Мне сейчас надо ехать к Зеллерам принимать роды, так что  я
вас покину. У миссис Зеллер дважды были трудные роды, и ей нужна моя помощь.
А сюда я вернусь завтра утром.
   Мэгги кивнула, прислушиваясь  к  каждому  слову,  интуитивно  доверившись
этому искреннему  молодому  врачу  с  мягким  чувством  юмора  и  искусными,
бережными руками.
   К вечеру худшие предположения доктора  Торреса  подтвердились,  и  Колина
затрясло в сжигающем жаре.  Мэгги  тут  же  принялась  за  работу,  разрывая
простыни и покрывая больного с головы до ног мокрыми  тряпками,  а  Айлин  и
Иден подносили свежую воду и охлаждали разогретое тряпье. Так они провели не
один час.

***

   Колин ощущал опаляющий жар. Это была проклятая жара Соноры, расположенной
явно над преисподней. Солнце обрушивалось на его полуобнаженное тело,  а  он
не мог оторваться от своей работы.
   Пока он одной рукой оттягивал волосы, а  другой  острым  лезвием  взрезал
скальп апачи, слышался мерзкий всасывающий звук.  Плоп!  И  у  него  в  руке
оказался отвратительный трофей. Острым взглядом он  оглядел  царящий  вокруг
хаос, привязал скальп к поясу и двинулся к следующей жертве.
   - Я смотрю, парень, ты только самцов отстреливаешь. А  кошек  и  котят  -
желудок не позволяет? - спросил седой наездник с одним глазом,  приторачивая
с дюжину окровавленных париков к шесту для скальпов.
   Колин Маккрори пожал плечами, продолжая методично трудиться.
   - За мужика дают сто долларов. За женщину - пятьдесят,  а  за  ребенка  -
двадцать пять, - ответил он с мягкой шотландской картавостью.
   Лебо  сплюнул  табачную  жвачку  в  жирную  ржавую  пыль   и   засмеялся,
демонстрируя черные обломки зубов.
   - Ну признай, что слабо убивать женщин.
   - Да оставь ты шотландца в покое, Эрнст, -  спокойно  сказал  здоровенный
смуглый скальпер по имени Амос. - Он честно делает свою работу в бою.
   - Да. И не блюет, когда срезает скальпы, - добавил  огромный  канак.  Его
большой живот затрясся от смеха, когда он  водрузил  шест  со  скальпами  на
лошадь.
   Колин ощущал едкую сладость быстро свернувшейся на такой жаре крови.  Над
искалеченными трупами жадно жужжали мухи, садясь на его руки  и  испачканные
кровью штаны из оленьей кожи. Колин яростно от них отмахивался.
   Здоровенный канак закончил свою работу, затем полез в седельную  сумку  и
достал мешочек с продуктами. Из корицы, сахара и кукурузной муки он соорудил
мешанину, приправил ее кровью, лужей разлившейся  вокруг  мертвой  индеанки,
скатал шарик и отправил это отвратительное блюдо в рот.
   - Черт побери! Я же говорил, чтобы ты так  не  делал,  жалкий  варвар!  -
звонко рявкнул Джереми Нэш.
   Колин давно узнал, почему их  главарь  с  таким  презрением  относится  к
британцам, у него  была  кличка  Австралиец,  -  потому  что  он  сбежал  из
британской каторжной колонии в Австралии.
   Маккрори не стал смотреть, чем закончится стычка большого канака и  Нэша.
Что там ни говори, но вот  после  таких  набегов  желудок  у  него  все-таки
скручивало. Ему уже приходилось видеть, как канак  поедает  этот  деликатес.
Маккрори сердито отмахнулся от жирных мух и поднялся, скривившись  от  боли,
когда перенес вес на раненую ногу.
   - В Чихуахуа есть доктор. Надо  бы  обратиться,  пока  не  нагноилась,  -
сказал Лебо, рассматривая глубокую рану на бедре Маккрори, нанесенную боевым
дротиком апачей.
   Колин фыркнул.
   - Нужен мне доктор. Я скорее отравлюсь, чем дам ему отрезать мне ногу.
   Проклятье, но она действительно болела по-сучьи. И он понимал, что в этой
жаре  и  грязи  подвергает  себя  смертельной  опасности,  хоть  яростная  и
беспощадная битва уже позади. Он закончил привязывать свои трофеи к шесту  и
захромал к ручейку, бегущему посреди лагеря апачей, намереваясь промыть рану
чистой водой.
   Смерть   во   всей   своей   непристойности   пронеслась   по   деревушке
апачей-чирикахуа. Нет, никогда не привыкнуть ему к резне.  Банда  скальперов
Австралийца налетела на них на рассвете. Когда совсем рассвело, тяжкие труды
были завершены. Все враги были оскальпированы. И волосатые  трофеи  украшали
шесты. Попавшие в рабство к апачам мексиканцы уже  готовы  были  отправиться
домой, на свободу, а лошади и мулы согнаны для перегона  в  город  Чихуахуа.
Богатая добыча. Свыше 150 скальпов апачей, 15 освобожденных пленников  и  по
крайней  мере  200  крепких  животных.  Компания   серебряных   рудников   с
удовольствием расплатится с ними.
   Джереми Нэш с беспутной ухмылкой, в кричащей шляпе с перьями, подъехал  и
стал наблюдать, как Маккрори промывает воспалившуюся красную рану.
   - Когда промоешь, присыпать вот этим, дружище. - Он бросил юноше  кожаный
кисет. - Как давно ты со мной кочуешь?  Год?  Два?  Странно.  Я  тебя  помню
совсем никчемным.
   - Почти два года,  -  ответил  Колин,  присыпая  сушеным  тысячелистником
медленно кровоточащую рану.
   - Когда я подобрал тебя в Сан-Луисе, на тебе и пары штанов не было.
   - И ты принял меня под свое крыло исключительно из доброты  сердечной,  -
спокойно ответил Копии, бросая обратно  кисет  и  устремляя  взгляд  золотых
своих глаз в проницательные синевато-серые глаза Австралийца.
   Нэш откинул голову назад и расхохотался.
   - И вместо маленького костлявого шотландца появился  мужчина.  Только  не
говори,  приятель,  что  я  ничему  не  обучил  тебя.  Неплохо  мы   сегодня
заработали. Эти чопорные британцы заплатят нам серебром за каждый скальп.  А
ведь ты богатый парень, шотландец.
   Колин рассматривал белозубую улыбку Нэша.
   - Да ведь ты и сам на этом наверняка сделал уже дюжину состояний.  Почему
же ты не бросишь это занятие?
   Австралиец пожал плечами.
   - Я родился в Сиднейском порту. Моя  мать  была  шлюхой.  И  возвращаться
домой у меня нет никакого желания, дружище. А у тебя?
   Маккрори пожал плечами.
   - А я своей матери и не знал. Отец же был городским  пьяницей.  Я  всегда
мечтал о том, как попаду в Америку. И, признаться,  когда  я  высаживался  в
Нью-Йорке, я не думал, что окажусь в этом Богом забытом краю.
   Нэш засмеялся.
   - Привыкнешь. Мне здесь нравится. Ни законов, ни полицейских. Море  виски
и, женщин. А серебра столько, что я могу купить все, что захочу.  И  убивать
ты тоже привыкнешь, - добавил он зло.
   - Тебе  это,  похоже,  даже  нравится.  -  Проницательные  золотые  глаза
оценивающе оглядели Австралийца. - А мне никогда не понравится.
   - Тогда тебе лучше убраться отсюда - пока ночные кошмары не  начались,  -
жестко сказал Нэш.
   Маккрори отвел взгляд. Он перевязал рану и двинулся к лошади.
   Австралиец негромко рассмеялся.
   Ага, значит, сладкие сновидения уже начались. Тебе видятся  трупы,  и  ты
даже ощущаешь кислый запах собственного страха.
   - Нет, на самом деле больше всего  мне  не  нравятся  мухи.  Стервятники,
жиреющие на трупах.
   Жара накрыла все, и лицо Австралийца задрожало в волне зноя. А затем  все
погрузилось в темноту.

***

   Измученная и напуганная, Мэгги прижимала его к постели и  вслушивалась  в
бредовое бормотание. Из бессвязных фраз можно было понять,  что  упоминается
какой-то австралиец - неведомо, кто такой, - и какие-то жалобы  о  мухах  на
луже крови. Она решила, что все это связано с его ранением.  Затем  он  стал
звать  Иден  или  Элизабет.  Каждое  упоминание  о  покойной  жене  кинжалом
впивалось в ее сердце, но Мэгги сглатывала слезы и продолжала  обмывать  его
холодными полотенцами.
   В какой-то момент он захотел встать, и она навалилась всем  весом  своего
тела, чтобы удержать его. Наконец он,  похоже,  успокоился  и  погрузился  в
глубокий сон.
   Около полуночи жар спал. Мэгги с громадным облегчением отправила  Иден  в
постель, убедив ее, что если что-нибудь понадобится,  то  поможет  горничная
Рита. Избавиться от Айлин оказалось труднее.
   - Я чувствую себя прекрасно, - решительно сказала Мэгги.
   - Ты измучилась. У тебя круги вокруг глаз размером с блюдце, ведь  ты  не
ела ничего с самого утра, - ворчала Айлин. - Я не сдвинусь с места, если ты,
по крайней мере, не съешь чашку тушеного горячего мяса.
   - Неси мясо, - сдалась Мэгги.
   Через силу съев полпорции тушеного мяса с овощами, она-таки изгнала Айлин
и вернулась к кровати, на которой уже безмятежно спал ее муж.
   Домоправительница была права. Мэгги действительно вымоталась,  но  ей  не
хотелось оставлять Колина  на  попечении  кого-нибудь  из  слуг.  И  тут  ее
осенило. Кровать большая и широкая. Она может лечь рядом, не потревожив его.
   Раздевшись, Мэгги быстро обтерлась  губкой,  надела  пеньюар  и  халат  и
забралась  под  стеганое  покрывало  рядом  с  Колином,  где  и  устроилась,
успокоенная отсутствием у него температуры и ровными  сильными  ударами  его
сердца. Уснула она быстро.
   Колин очнулся среди тьмы и боли. Он уставился на лунный свет,  заливающий
комнату, и понял, где находится, -  дома,  в  безопасности.  И  тут  к  нему
вернулись воспоминания о бандитах и  ранении.  Он  припомнил,  что  над  ним
причитала Мэгги. Его  ноздрей  коснулся  слабый  аромат  полевых  лилий.  Он
разглядел мягкие изгибы ее тела и понял, что рядом  с  ним  спит  его  жена.
Колин попытался поднять руку и погладить ее по волнам каштановых  волос,  но
боль не позволила. Сморщившись, он попытался успокоиться и опять уснуть.
   Нежно,  сам  не  создавая,  что  говорит,  Колин  пробормотал   ее   имя,
успокаиваясь от ее присутствия. Она шевельнулась, но так  и  не  проснулась,
когда он прошептал:
   - Мэгги.., жена моя.

Глава 10

   На следующее утро Колина разбудили голоса, доносящиеся снизу.  В  комнату
врывались тонкие лучики солнца. Он еще ощущал слабый аромат лилий, но  Мэгги
рядом не было. И постель без нее казалась пустой. Он лежал, глядя в потолок,
чувствуя пульсирующую боль в боку и стараясь разобраться в своих  запутанных
чувствах.
   Если бы не мягкий отпечаток на подушке  и  запах  духов,  можно  было  бы
подумать, что ему пригрезилось, как  она  спала  рядом  с  ним  ночь.  Перед
мысленным взором мелькнула неясная картинка: Мэгги  обмывает  его  холодными
тряпками.  Он  запомнил  ее  слезы  и  мольбу  не  сметь   умирать.   Смутно
припомнилось,  как  она  прижималась  к  нему  всем  телом,  удерживая   его
разгоряченную плоть.
   - Должно быть, разум помутился от жара. И  тут  пугающая  мысль  настигла
его, заставив подскочить на постели. И тут же  яростно  набросилась  боль  в
боку, лишив воздуха в легких, и он бессильно повалился на  подушки.  Неужели
он бредил о том, как был скальпером с Австралийцем? Что, если Мэгги узнала?
   Ведь он так сурово укорял ее прошлым.  А  он  пусть  и  провел  все  годы
респектабельной жизни в Аризоне,  замаливая  грехи  юности,  все  равно  его
прошлое не выдержало бы пристального изучения, хоть к мужчине и  применяется
иная мораль, чем к женщинам. Но он-то бросил свою  отвратительную  профессию
как только смог. Она же осталась в своей роли, хотя финансовая независимость
уже позволяла ей больше не жить в мире шлюх.
   Его мысли  были  прерваны  появлением  в  дверях  Аарона  и  Айлин.  И  в
противовес  всем  своим   сиюминутным   размышлениям   Колин   ощутил   укол
разочарования оттого, что с ними не было Мэгги.
   Словно отвечая на этот вопрос, Айлин заулыбалась и сказала:
   - Я посоветовала миссис Мэгги спуститься вниз и  поесть  горячего.  А  то
ведь она не отходила от вашей постели с тех пор,  как  вас  принесли,  и  не
съела ни кусочка.
   - Доброе утро, Колин. По сравнению  со  вчерашним  вечером  ты  выглядишь
гораздо лучше, - с улыбкой сказал доктор Торрес.
   - Тебе хорошо говорить,  Аарон.  Это  не  тебе  в  бок  всадили  пулю,  -
проворчал Колин.
   - Давай-ка осмотрю рану, - сказал врач, разматывая бинты.
   - Надеюсь, во мне не столько дырок, чтобы не удержать внутри виски.
   - И небось шотландского, - серьезно сказал Аарон, но в его глазах прыгало
веселье, пока он перекатывал  больного  на  живот  и  рассматривал  выходное
отверстие раны.
   Пот заливал лицо Колина. Свирепая боль пронзала при каждом  движении,  но
он не издал ни звука, пока Аарон накладывал свежую повязку.
   - Я собираюсь сказать миссис Мэгги, если  вы  не  возражаете,  чтобы  вам
подали бульон из головы теленка. Это полезно и питательно, - заявила Айлин.
   - Да меня стошнит, если я буду есть вареные мозги теленка.  Черт  побери,
Айлин, тебе мало, что меня уже и так ранили, - запротестовал Колин.
   - Ха! И это говорит человек, народ которого считает  деликатесом  овсяную
кашу, сваренную в овечьих потрохах! - сказал Торрес.
   - Я никогда не любил  хиггис  , - угрюмо отозвался Колин.
   - Я думаю, тебе лучше не сопротивляться, мой друг, -  со  смешком  сказал
Торрес, когда Айлин быстренько удалилась. Когда они  остались  вдвоем,  врач
посерьезнел. - - Тебе повезло, Колин. Пуля не  задела  жизненные  органы,  а
этот юный молодец знал, как существенно  замедлить  кровотечение,  чтобы  ты
смог добраться до дома. Да и  жена  твоя  великолепно  поработала  -  у  нее
прекрасная голова на плечах. Следовала моим наставлениям буквально.
   Хоть Аарон был не из тех, кто сует свой нос в чужие  дела,  Колин  ощутил
любопытство друга. После пятнадцати лет вдовства и решительного уклонения от
брачных уз эта вторая женитьба выглядела настоящим сюрпризом.
   - Мэгги помогла мне с Иден,  -  осторожно  сказал  он,  понимая,  что  до
доктора  уже  дошли  слухи.  -  Моей  дочери  нужна  была   женщина,   чтобы
позаботиться о ней после того, что выпало на ее долю.
   - А физически Иден не пострадала? - озабоченно спросил Торрес.
   - Нет, слава Богу.., но, когда мы  ее  нашли,  она  была  в  истерическом
состоянии. Рубцы у нее в душе, и никто в этом  респектабельном  обществе  не
дает ей шанса исцелиться, - сказал он горько.
   - Я знаю, какими ядовитыми бывают слухи и каково чувствовать себя изгоем.
Но женщине это пережить гораздо труднее, - признал Аарон. - По крайней мере,
она избежала ошибки и не вышла замуж за этого бесхребетного Эдварда  Стэнли.
Теперь всем известно, из какого дерьма он сделан.
   Слова Торреса прозвучали знакомо.
   - Моя жена сказала то же самое, - неохотно признал он.
   И в этот момент в дверях появилась Мэгги, неся поднос с дымящейся чашкой.
Моя жена.
   Сердце у нее в груди подпрыгнуло, так что она  даже  расплескала  бульон,
ставя поднос.
   - Ну, похоже, из худшего мы его вытащили, миссис Маккрори. Оставляю его в
ваших умелых руках, - с улыбкой сказал Аарон.
   - Если только она не будет кормить меня этими помоями, - вмешался  Колин,
косясь на чашку.
   - Это чистейший говяжий бульон. Просто не думай, из чего он  приготовлен,
- ответила Мэгги.
   - Из мозгов теленка.
   Она посмотрела на его упрямо выпяченную челюсть.
   - Может быть, как раз это тебе и полезно. Потому  что  иногда  ты  ведешь
себя так, словно у тебя недостаток этого самого вещества, - ласково  сказала
она.
   Аарон хихикнул.
   - Думаю, мне самое время отправляться по вызовам. Заеду  через  несколько
дней проверить, как ты поправляешься, Колин. - Он обратился к Мэгги:
   - Пусть пока лежит в постели. А я знаю, что он будет рваться из  нее,  не
поправившись еще ни на грамм.
   - Но если мужчина хочет прилично  питаться,  он  сам  вынужден  встать  и
отыскать что-нибудь, -  запальчиво  сказал  Колин,  пытаясь  сесть.  Попытка
обошлась ему дорого.
   Тут же его бережно подхватили руки Мэгги и подтянули подушки  под  спину.
Смех доктора эхом отозвался в холле, и  они  остались  вдвоем.  Бедро  Мэгги
ненароком прижалось к ноге Колина, напомнив им обоим о прошедшей ночи.
   Она смущенно посмотрела на него, размышляя, много ли он помнит о том, как
они спали.
   - Тебе действительно надо выпить бульон, - сказала она, отворачиваясь  за
чашкой и пытаясь унять дрожь в руках.
   Колин заметил эту ее реакцию, но истолковал по-своему.
   - О чем я говорил в жару? - мягко спросил он. Щеки ее  вспыхнули,  и  она
расплескала бульон по подносу.
   - Что-то неразборчивое. Ты звал Иден... и  Элизабет.  -  Последнее  слово
произнеслось шепотом.
   - И все?
   Она поднесла ложку к его рту.
   - Ничего осмысленного. На-ка, глотай. Он заметил,  что,  занятая  ложкой,
она старательно избегает его взгляда. Глядя  с  отвращением  на  бульон,  он
сказал:
   - У меня все-таки бок пострадал, я не желудок.
   Я хочу бифштекс.
   - Если ты будешь паинькой и не будешь доставлять мне хлопот, я подумаю и,
может быть, на обед принесу тебе яйца всмятку, - сказала она, тыча ложку ему
в губы.
   Он хлебнул и скривился.
   - Вкус гнили.
   Он проглотил и стал рассматривать ее лицо, пока она его кормила.  Что  ты
на самом деле слышала, Мэгги?
   - А Идеи и Айлин были здесь, когда я бредил? Господи, не  допусти,  чтобы
Иден узнала! Он