да пойду и успокою их, - сказала Сапфира  с  беззаботным  видом,
стараясь подавить в себе чувство обиды оттого, что ее дочь не хочет  ос-
таться с ней. Если у нее и были какие-то сомнения в правильности  своего
решения принести себя в жертву ради детей, то  реакция  дочери  развеяла
их.
   - Разочарую, ты хотела сказать. - Тэйн забежал вперед, чтобы  открыть
перед нею дверь. - Последний раз я слышал, что они оба собирались уехать
вместе с тобой. - (Она в изумлении уставилась на него, пытаясь понять по
его невозмутимому лицу, смеется он или говорит серьезно. Но нет. На  его
классически правильном лице не было и тени  насмешки.  К  тому  же  Тэйн
всегда проявлял великодушие к побежденным.)
   Не решаясь сразу войти в детскую. Сапфира задержалась у двери и услы-
шала детский смех и низкий гортанный голос Спиридоулы, что-то говорившей
детям по-гречески. Возможно, устало подумала она, если бы мой  греческий
был немного лучше, когда Тэйн впервые привел в дом эту юную  деревенскую
девушку, или Спиридоула хоть немного говорила по-английски,  между  нами
возникло бы большее взаимопонимание. А вышло так,  что  немногословность
Спиридоулы воспринималась ею как проявление враждебности, а  молчание  -
как тупое высокомерие. Только по  настоянию  Тэйна,  утверждавшего,  что
она, несмотря на молодость, знающая и преданная своим  подопечным  няня,
ей была обеспечена постоянная работа. Теперь, спустя три с лишним  года.
Сапфире оставалось признать, что время подтвердило его правоту.  И,  ко-
нечно же, Сапфира не решилась бы уйти из семьи девять  месяцев  назад  и
поселиться у Лорны, если бы не была уверена, что в случае  необходимости
ее детям будет обеспечен надлежащий присмотр и ее  еженощное  отсутствие
никак не отразится на их благополучии. Хотя вообще-то  она  навещала  их
регулярно, разумеется за исключением тех дней, когда знала, что Тэйн до-
ма...
   - Госпожа Ставролакес... - Спиридоула  отметила  ее  приход  коротким
кивком черной как смоль головы.
   - Здравствуй, Спиридоула, - приветливо  улыбнулась  Сапфира,  радуясь
тому, что за последние месяцы ее упорство в овладении  греческим  языком
начинает приносить плоды.
   - Мамочка, Стефанос тоже едет с нами! - Виктория, более живая и болт-
ливая из двойняшек, бросилась к Сапфире, радостно щебеча на  смеси  гре-
ческого с английским, явно поощряемым Тэйном, несмотря на уход жены.
   - Можно мы возьмем с собой какие-нибудь игрушки? Папочка сказал,  что
я должна забрать все свои платья.  Можно,  Стефанос  тоже  возьмет  свою
одежду? Папочка купил мне новое платье специально для сегодняшнего  дня,
я сама выбрала его. Посмотри, какое оно белое! - Она с радостным востор-
гом расправила на себе хлопчатобумажную, украшенную английской  вышивкой
юбку. - Как у настоящей невесты. Я выйду замуж за Костаса. Только папоч-
ка говорит, что сначала я должна научиться готовить муссаку, потому  что
женщина должна хорошо кормить своего мужа.
   - Да, уж папочка знает, что говорит, - пробормотала  Сапфира,  совер-
шенно не удивленная этим столь характерным для Тэйна проявлением мужско-
го шовинизма, и обняла свою маленькую девочку. Затем, повернувшись к сы-
ну, она протянула ему навстречу свои руки.
   Более спокойный и скрытный, чем сестра, Стефанос внешне очень походил
на отца. Явленный на свет с помощью кесарева сечения, он родился первым.
Сапфира не раз спрашивала себя, не было ли  это  появление  мальчика  на
свет первым сознательным решением принимающих роды врачей.  Несмотря  на
вступление Греции в Европейское сообщество, исторические корни ее патри-
архального уклада все еще давали о себе знать, и в этом ей  пришлось,  к
своему несчастью, убедиться еще раз...
   - Папочка сказал, что будет очень скучать по мне, - заявил  Стефанос,
гладя на нее своими серьезными глазами. - Он сказал, что нельзя все вре-
мя делать только то, что нам хочется... и что мы поедем с ним к морю, но
я хочу быть с тобой и Вики... Пожалуйста, попроси его разрешить мне пое-
хать с вами.
   - Вообще-то папа тут ни при чем, мой дорогой. - Она быстро прижала  к
себе его податливое тельце. - В любом случае, - весело добавила она, ви-
дя, как омрачилось его милое личико, - наши планы изменились. Вы оба ос-
танетесь дома, с папой и Спиридоулой, а я буду очень часто навещать вас.
Мы будем выезжать на прогулки, как и раньше, и нам будет  очень  весело,
вот увидите.
   - Ты больше не приходишь и не укладываешь нас спать. Вчера Вики  было
плохо, и она всю ночь плакала и звала тебя! - обиженно надулся Стефанос.
   Что же это. Господи! Сапфира почувствовала, как все оборвалось у  нее
внутри. Было ясно, что пока с ребенком все в порядке, а потом? Что, если
она серьезно заболеет, заразившись какойнибудь детской болезнью? Как она
будет жить без нее, без них обоих? Даже если будет уверена, что  Тэйн  и
Спиридоула сделают все от них зависящее. Что с того? Все  равно  она  не
будет спокойна...
   Она изо всех сил пыталась справиться с внезапно накатившей на нее го-
ловокружительной слабостью, угрожавшей потерей сознания, но  беззаботное
щебетание дочери привело ее в чувство.
   - Доула говорит, что я выпила слишком много шипучки. Разве ты не  мо-
жешь оставаться с нами на ночь? Папочка  ведь  остается.  Правда,  вчера
ночью его не было. Он не хотел уходить, потому что  я  болела,  а  потом
пришла Анджела. Она сказала, что останется на ночь, чтобы  папочка  смог
уйти по своим делам, что это очень важные дела, а еще Доула сказала, что
все будет хорошо!
   - А у Костаса мама куда-то уходит каждый вечер, - вдруг вставил  Сте-
фанос. - Она работает в таверне и зарабатывает много денег,  потому  что
его папа не может покупать им вещи, которые они хотят. Ты тоже работаешь
по ночам?
   Что им сказать? Несмотря на их довольно раннее развитие,  трудно  су-
дить, как они поймут. Интересно, что им обо всем этом  успел  рассказать
Тэйн? Да и рассказал ли он что-нибудь вообще? Ваша мать и  я  больше  не
можем жить вместе. Мы не любим друг друга. Мы не хотим жить в одном доме
и делить одну постель. Не хотим, чтобы  нас  видели  вместе,  поэтому  я
встречаюсь с Ангелией Андроникос. Видите ли, Ангелия - умудренная опытом
женщина, вдова, которая понимает, что у мужчин есть свои потребности...
   Внезапно она прервала свои фантазии. Как бы там ни было, Тэйн не  тот
человек, который мог бы рассказать правду детям с бескомпромиссной  пря-
мотой!
   - Нет, мне вовсе не нужно работать по ночам, - сказала она сыну. - Но
у меня есть очень близкий друг. Ее зовут Лорна, и она предложила мне ка-
кое-то время пожить у нее.
   - Но ты ведь скоро вернешься к нам, правда, мамочка?
   Именно Виктория задала вопрос, которого она больше всего боялась. Бо-
ялась все эти месяцы. Иногда ей казалось, что они свыклись с ее  частыми
приходами и уходами. Но в глубине души она знала, что это лишь временно.
   - О, я ведь буду здесь неподалеку, - поспешила ответить она. - У меня
для вас чудесные планы. Нам всем предстоит очень  много  интересного!  -
Она попыталась внести в свои слова нотку оптимизма,  которого  вовсе  не
чувствовала.
   - Ты все еще сердита на папу, - внезапно сказал Стефанос.
   - Нет, конечно нет, я... - смутившись, она  вдруг  подумала,  что  не
стоит говорить им ничего такого, что может их обеспокоить.
   - Ты часто кричала на него! - И снова на личике сына появилось  выра-
жение упрямой обиды.
   - Он часто сам кричал на маму! - вмешалась Виктория.  -  Доула  очень
громко включала музыку и все равно не могла заглушить его голос.
   Воспользовавшись этой неожиданной  помощью,  Сапфира  заставила  себя
улыбнуться и направилась к дверям.
   - Люди часто говорят громко, когда чемунибудь радуются, разве  ты  не
знала? Это вовсе ничего не значит. Господи, послушали бы вы себя иногда!
Удивительно, что Спиридоула до сих пор не оглохла!
   - Оглохла, оглохла, оглохла! - закричала в  восторге  от  полученного
объяснения Виктория, буквально оглушив своим голосом мать.
   - Тише! - строго одернула ее Сапфира, не в  силах,  однако,  сдержать
невольную улыбку облегчения. - Почему бы нам всем не спуститься в сад?
   - Теперь ты уже не уйдешь от нас, да, мамочка? - тронул  ее  за  руку
Стефанос.
   - О, дорогой мой, я, наверное, не смогу... - С выражением боли на ли-
це она открыла дверь в детскую. - Папа будет удивлен, если я останусь, к
тому же Лорна...
   - Лорне всегда можно позвонить, - неожиданно услышала она голос  Тэй-
на. - Я все гадал, о чем это вы здесь беседуете? -  Прозвучавший  в  его
словах вопрос свидетельствовал о том, что он подозревает ее в стремлении
подорвать его авторитет, во лжи  и  в  попытках  представить  его  перед
детьми в дурном свете. Откуда ему знать, что она никогда не позволит се-
бе унизиться до такого? Что бы ни было между ними, это  касается  только
их двоих. - Вообщето мне бы хотелось обсудить с тобой кое-что, - добавил
он деловым тоном.
   - Я думаю, с этим можно подождать, не так  ли?  -  Она  почувствовала
внезапную усталость, усиливаемую не отпускавшим ее нервным напряжением.
   - Нет, пожалуй, нельзя. Видишь ли, я, конечно, ценю твой  благородный
жест, но все это настолько неожиданно, что у меня возникли коекакие воп-
росы. - Он повел детей вниз, пропустив вперед Спирвдоулу, а затем  мягко
взял за локоть Сапфиру. - Вернемся в гостиную. Оттуда ты сможешь  наблю-
дать за детьми в саду, и мы спокойно поговорим. - Он  посмотрел  на  нее
настороженным взглядом. - Пойдем, Сапфира. Надеюсь, ты больше не боишься
оставаться со мной наедине?
   Она молча кивнула головой. Когда-то одно его присутствие  вызывало  в
ней чувства, так хорошо знакомые всем женщинам. Теперь же у нее не  было
никаких ощущений. Ничего не ответив, Сапфира пошла за ним в гостиную.
   - Ты помнишь Константинос?
   Вопрос застал ее врасплох.
   - Один из Кикладских островов? Да, разумеется. Мы поехали туда в пер-
вое же лето после женитьбы. - Она улыбнулась, вспоминая проведенные  там
вместе с ним три недели. - Мы жили в старом деревенском доме, который ты
купил, когда твоя карьера пошла в гору и тебе нужно было иметь какое-ни-
будь убежище, где бы ты мог отдохнуть после слишком напряженной  работы.
- Она замолчала, все еще продолжая улыбаться. - Ты говорил, что  я  была
первой женщиной, которую ты допустил в свое святилище...
   - Единственной женщиной, - мягко поправил он, глядя, как она  садится
вполоборота к нему, чтобы видеть играющих в саду детей. - Я решил отвез-
ти туда на несколько дней Стефаноса, пока буду работать над составлением
очень сложной программы, из-за которой у всех у нас в  настоящий  момент
голова идет кругом.
   - Ну и? - Она не хотела вспоминать безмятежно-счастливые летние  дни,
проведенные с ним на этом крошечном кусочке рая, где не было ни взлетной
полосы, ни современных дорог и который открыли  для  себя  лишь  слишком
разборчивые туристы. Память об этом чудесном времени делала ее  тепереш-
нее положение особенно невыносимым, и она совершенно не понимала,  какое
ей дело до того, куда и зачем собирается ехать Тэйн.
   - Ну и вот... Я могу еще управиться с одним ребенком, когда  работаю,
но никак не с двумя.
   - Эфими... - начала она.
   - ...уже договорилась со мной, что пробудет какое-то время в Неаполи-
се с братом, недавно приехавшим погостить из Штатов.
   - Ну что ж, Спиридоула...
   - Не сможет ехать, так как жених запретил ей жить в одном доме на уе-
диненном острове с человеком, который недавно разошелся с женой.
   - Вот как! - Это проникнутое мужским шовинизмом решение для греческой
девушки равносильно закону, и нет никакого смысла его  обсуждать.  Здесь
Тэйн прав, подумала Сапфира. Она не сомневалась в способности Тэйна  ор-
ганизовать для детей строгий спартанский распорядок,  что  позволит  ему
сосредоточиться на сложных  компьютерных  программах,  составляющих  не-
отъемлемую часть его работы, но это  потребует  от  него  дополнительных
усилий и времени, к чему он вовсе не готов.
   Стефанос, более спокойный и замкнутый, без сестры будет  вполне  пос-
лушным ребенком, что же касается Виктории... Сапфира грустно улыбнулась,
стараясь представить себе Тэйна в его безуспешных попытках обуздать свою
брызжущую радостной энергией дочь без помощи женщины.
   - Итак, ты хочешь, чтобы Виктория осталась со мной еще  на  несколько
дней?
   - Напротив. - Он помолчал, чтобы дать ей почувствовать важность того,
что собирается сказать... - Я хочу, чтобы ты поехала с нами.
   - Это же просто смешно! - в изумлении уставилась она на него. - Как я
вообще могу куда-либо ехать с тобой? Я ведь всего лишь твоя бывшая жена!
   - Самоотстранившаяся жена, - холодно поправил ее Тэйн. - Но это вовсе
не значит, что мы не можем найти общий язык в наших общих интересах,  не
так ли? Да, суд поставил некоторые ограничения, потому что  таково  было
наше желание, но, если, по обоюдному согласию, мы решим пренебречь  ими,
нас ведь не оштрафуют, верно? - приподнял он одну бровь, ожидая ее реак-
ции, и, не услышав возражений, невозмутимо продолжил:  -  Представь,  ты
только что сказала детям, что они останутся вместе. Стефанос знает,  что
я собираюсь взять его с собой на  Константное,  поэтому  Виктория  будет
считать, что она тоже поедет с нами на остров. Так  что  решение  вполне
очевидно. Так как ты будешь со мной, дружок  Спиридоулы  вряд  ли  будет
возражать, чтобы она поехала с нами. На нее лягут  основные  обязанности
по уходу за детьми, а мы будем заниматься каждый своим делом. К тому же,
- он окинул ее внимательным взглядом, от которого не укрылось ничто:  ни
замешательство в ее глазах, ни удивленно приоткрывшиеся губы, ни суетли-
во нервные движения рук и ног, - отдых явно пойдет тебе на пользу.
   - Но мы не можем вместе жить в одном доме! - в  отчаянии  воскликнула
она.
   - Почему же? - с упрямым вызовом спросил он ее. - Как ты  помнишь,  в
доме хватит с избытком места для всех и еще останется. Мы даже можем  не
общаться друг  с  другом  без  крайней  необходимости.  Подумай  только,
сколько в этом преимуществ: у приятеля Спиридоулы не  будет  повода  для
ревности, я получу необходимый для работы покой, а тебе, - он сделал не-
большую паузу и продолжал: - ...тебе, Сапфира, выпадет несколько  драго-
ценных дней и ночей, которые ты проведешь с детьми, прежде чем  навсегда
оставишь их на мое попечение.
   - Тэйн! - его имя прозвучало как полупротест-полузаклинание. Как  мо-
жет он столь жестоко иронизировать над ее несчастьем? И все  же  многие,
вероятно, скажут, что Тэйн поступает благородно, предоставляя ей возмож-
ность в последний раз излить на детей свою материнскую любовь. Как  ког-
да-то, в счастливые дни их жизни, он и теперь  называет  ее  по-гречески
"моя Сапфира". Позволительно ли ей снова обольщаться его сладостными ре-
чами?
   И все же его предложение показалось ей выгодным: время, проведенное с
детьми, даст возможность успокоить их, убедить, что,  покидая  дом,  она
вовсе не попадает их, что она любит их так же, как и отец,  и  не  может
жить с ними только из-за решения суда, что ее действия подсказаны исклю-
чительно интересами малышей...
   - Почему ты сомневаешься? - подбодрил он ее. - Ты что, боишься  меня?
Думаешь, что я нарушу условия нашего соглашения о раздельном проживании?
   Широко раскрытые глаза Сапфиры выражали отчаяние и боль. Как ей отве-
тить на этот вопрос? Она знала своего бывшего мужа как гордого и страст-
ного человека, который не желал порывать с ней законные связи не потому,
что любил ее, а потому, что до сих пор считал ее своей собственностью  и
его мужская гордость требовала, чтобы он оставался ее хозяином, даже ес-
ли ради этого нужно было делить свое имя, свою собственность и все дохо-
ды с той, которую он больше не любит.
   - Вот так. - Казалось, он прочел ответ на свой  вопрос  на  ее  лице.
Сапфира безмолвно наблюдала, как, прежде  чем  продолжить,  он  медленно
провел языком по верхней губе. - Ты до сих пор еще не поняла,  что  тебе
удалось то, чего не удалось ни одной другой женщине, моя милая? - вкрад-
чиво спросил он ее с нескрываемой враждебностью во взгляде. - Ты  лишила
меня моего мужского достоинства. Я сейчас значу меньше, чем какой-нибудь
пляжный ловелас или любвеобильный официант,  надеющийся  добиться  твоей
благосклонности.
   Закон запретил мне физический контакт с тобой, не важно, чем он  выз-
ван, гневом или страстью. Мне, человеку, державшему тебя в своих объяти-
ях и ласкавшему в своей постели твое тело, до сих пор  носящее  на  себе
отпечаток этих ласк, оплодотворившему тебя своим семенем, мне,  которого
ты поклялась любить и почитать всю жизнь,  грозит  тюремное  заключение,
если я хоть пальцем коснусь твоей нежной кожи. Можешь ли ты понять,  как
сильно влечет меня твоя плоть, если я добровольно согласен  прозябать  в
тюрьме за радость обладания ею? Можешь, Сапфира?
   - Нет... - Сапфира невольно закрыла глаза, чтобы не видеть его  иска-
женное болью лицо и свое собственное отражение в широком зеркале, делав-
шем эту дорогую ей комнату еще более просторной. Она чувствовала, как ее
плоть, плоть женщины, с которой он с такой жестокостью только что  гово-
рил, сжимается под ядовитым жалом его презрения. Если она  и  была  ког-
да-то тщеславной, то с рождением близнецов этот грех был искоренен  нав-
сегда.
   Она боялась увидеть свое исхудалое тело, ставшее таким  некрасивым  и
угловатым. У нее не  было  иллюзий  относительно  собственной  привлека-
тельности, особенно радом с Тэйном, чья классическая мужская красота со-
четалась с острым умом и горячей чувственностью, выделявшими  его  среди
остальных мужчин его круга, да и собственный ее опыт подсказывал, что он
ничего не питает к ней.
   Сапфира почувствовала, как ее щеки заливает краска смущения.
   - Нет, - прошептала она. - Думаю, что нет.
   - В таком случае тебя тревожит мнение твоего анемичного соотечествен-
ника и этой ведьмы, его сестры!
   - Лорна никакая не ведьма. У меня никогда не было лучшего друга! - От
негодования ее бледные щеки стали пунцовыми. - Оскорбление не делает те-
бе чести. Лорна дала мне убежище, когда для меня стало невозможно  оста-
ваться рядом с тобой! - Она глубоко вздохнула, видя, как от  гнева  нап-
ряглись мускулы его лица, и продолжала, полная решимости доказать  Тэйну
его неправоту, хотя разум подсказывал ей, что она бьется головой о стену
его непонимания. - Что же касается ее брата, то, может  быть,  Майкл  не
обладает обаянием, отличающим мужскую часть семьи Ставролакесов, зато он
преданный друг, добр, внимателен и никак не влияет на мои  решения.  Как
бы тебе ни хотелось верить в это, он никогда не был и не будет моим  лю-
бовником!
   - Так ли это? - Он задумчиво смотрел на ее взволнованное  лицо.  -  Я
очень надеюсь, Сапфи, потому что, пока у меня есть власть, ты никогда не
будешь его женой, не будешь носить под сердцем его детей!
   - Мне нужны только дети, которые у меня есть. - Она устало поднялась.
- Или, точнее сказать, которые у меня когда-то были...
   - Так докажи это, Сапфи! Докажи, что их благополучие значит для  тебя
больше, чем мнение этой ведьмы или человека, который, как ты только  что
сказала, не является твоим любовником. - Он быстро шагнул к ней, загоро-
див выход из комнаты. - Если ты действительно предана Стефаносу и Викто-
рии, ты не будешь настолько эгоистична, чтобы  испортить  им  радость  в
последний раз побыть вместе с тобой и со мной.
 
 
   Глава третья
 
   - Ты просто сошла с ума! - заявила Лорна  Уэст,  глядя,  как  Сапфира
быстро и ловко упаковывает свой небольшой чемодан. - После стольких мук,
после такой травмы ты наконец можешь забыть этого человека и  не  встре-
чаться с ним, а вместо этого ты собираешься  провести  с  ним  несколько
дней на острове? - Она смотрела на нее  с  раздраженным  недоумением.  -
По-моему, Сапфи, у тебя что-то не в порядке с головой.
   - Ну что же, ведь это уже не впервые, не так ли? - спросила  Сапфира,
и ее губы растянулись в вымучен