с Марком уехали кататься на лыжах в Латсен перед Рождеством? Ну вот, я забыла свои противозачаточные пилюли, и мы поняли, что если мы займемся любовью, то у нас потом могут возникнуть проблемы. Поэтому мы обсудили это до того. А что, если я забеременею? Марк сказал, что хочет жениться на мне и что если в этот раз так случится, что я забеременею, то он не возражает, и я согласилась. Поэтому ты видишь, мама, что мы не обманываем тебя, когда говорим, что хотим ребенка. Ты не должна волноваться. У нас все будет очень здорово. Вот увидишь.
     Бесс ласково погладила дочь по лицу:
     - Когда ты успела вырасти? Где я была в это время?
     - Ты была там.
     - Вот именно - там. В своем бизнесе. Я вдруг поняла, что в последние годы занималась слишком многим. Если бы я видела вас с Марком почаще, меня бы так не поразило вчерашнее.
     - Все в порядке. Ты прекрасно держалась, мама.
     - Нет, это ты прекрасно держалась. И Марк тоже. Он произвел прекрасное впечатление на отца.
     - Я знаю. Я говорила с ним сегодня. И мама Марка ему звонила. Она сказала, что будет и тебе звонить. Звонила?
     - Да, она очень мила.
     - Я знала, что ты так скажешь. Значит, в субботу? Нет возражений?
     - Нет, теперь нет, дорогая.
     - Ура! Здорово! Папа сказал, что вы обсудили все остальное - платье и то, что мы вместе пойдем к алтарю? Так?
     - Да, так и будет.
     - И я могу надеть твое платье?
     - Если оно тебе подойдет, то конечно.
     - Послушай, мама. Я знаю, что ты думаешь про платье. Что это будет плохой знак и все такое прочее. Это чепуха! Не платья делают брак счастливым, а люди. Не так ли?
     - Так.
     - Мне оно нравится. Вот и все. Я в него часто наряжалась, когда тебя не было дома. Ты знала?
     - Нет, никогда.
     - Когда-нибудь я тебе скажу, что еще мы с Рэнди делали, когда вас с папой не было дома.
     Бесс посмотрела на дочь с подозрением.
     - Ты помнишь пособие по сексу, которое ты спрятала в шкафу для белья в своей ванной комнате? То, в котором изображены все позиции? Ты не догадывалась, что мы в него заглядывали?
     - Вы?! Чертенята!
     - Да, мы такие. А помнишь ту вазу, белую, с красными сердечками вокруг горлышка? Она исчезла и ты никак не могла найти ее? Это мы разбили ее как-то, когда играли в темноте в чудовцщ. Мы выключали свет, один из нас прятался, а другой врывался с вытянутыми руками, как чудовище Франкенштейна, и однажды вечером - бац! - и все. Мы знали, что ты выйдешь из себя, если узнаешь. Мы спрятали осколки в банке из-под томатного сока и ни в чем не сознались. Но я была уверена, что со временем у тебя будет больше ваз, чем на блошином рынке в Монти-селло. Так и вышло, ведь сейчас у тебя на складе их штук двадцать.
     Ну можно ли не рассмеяться?
     - А я-то все посылала вас на уроки катехизиса, где вас учили быть хорошими, честными детьми.
     - А мы и стали такими. Во всем главном. Посмотри на меня! Я выхожу замуж за парня, который меня любит, которого я выбрала, и он даст моему ребенку имя.
     Бесс совсем развеселилась. Теперь она могла со спокойной душой отправиться домой, отдохнуть после трудного дня.
     Встав с дивана, Лиза сказала:
     - Ты слишком много работаешь, мама. Ты должна больше времени уделять себе.
     - Я вполне довольна своей жизнью.
     - Да, конечно. Но я чувствую, что, когда у нас появится ребенок, мы с Марком будем чаще вытаскивать тебя с твоего чердака. С ума сойти, моя мама - бабушка. Что ты думаешь по этому поводу?
     - Я думаю, что мне пора покрасить волосы. Корни совсем темные.
     - Ты привыкнешь к этой мысли. А что папа? Готов быть дедушкой?
     - Мы это не обсуждали.
     - О! В твоем голосе появился металл.
     - Пожалуй, что так. Теперь, когда мы разобрались с эмоциями, могу тебе сказать: то, что ты вчера с нами устроила, нечестно.
     - Но ведь сработало?
     - Мы заключили перемирие лишь на период свадьбы. Не более того.
     - Неужели? А Рэнди сказал, что ты играла "Возвращение домой".
     - Господи! Неужели я не могу делать то, что мне хочется?
     Они пошли к двери.
     - Подумай об этом, мама. Вы с папой вместе будете приходить к нам и к своему внуку. Это будет потрясно! Вам не надо будет ссориться по поводу быта и детей, потому что мы выросли, а в доме есть прислуга. И колледж у тебя позади - он не будет вопить по этому поводу. Да и у него теперь есть свой охотничий домик, тебе не потребуется ездить с ним на охоту. А так как с Дарлой у них все кончено...
     - Лиза, ты бредишь!
     Бесс с решительным видом надела пальто.
     - Ты все-таки подумай об этом.
     - Ни за что! Я обращаюсь с ним прилично, но дальше этого дело не пойдет. Кроме того, не забывай о Кейте.
     - Ой! Этот лысый Кейт - тряпка. Не смеши меня, мама. Ты встречаешься с ним три года, и Рэнди говорит, что ты даже не спишь с ним. Поверь мне, мужчина-тряпка не для тебя.
     - Я не знаю, что на тебя сегодня нашло, Лиза. Но ты ведешь себя просто возмутительно. - Бесс открыла дверь.
     Лиза звучно поцеловала мать.
     - Я влюблена. И хочу, чтобы так было со всеми во всем мире. Пока. Увидимся в субботу. Ты найдешь их дом?
     - Да. Хилди объяснила мне.
     - Прекрасно. И не забудь взять с собой моего маленького братца.
     Направляясь к машине, Бесс сбросила с себя остатки меланхолии. У Лизы действительно был дар заставлять людей смеяться над их слабостями. Но о том, чтобы восстанавливать жизнь с Майклом, не может быть и речи. И о Кейте нужно в самом деле подумать. При мысли о Кейте она нахмурилась: он не обрадуется, что их ужин в субботу не состоится. Она позвонила ему из спальни, как только сбросила платье и чулки.
     Он ответил после пятого звонка:
     - Алло?
     - Кейт, я тебя от чего-то оторвала?
     - Только что вышел из душа.
     В их взаимоотношениях не было места никаким сексуальным разговорам или намекам. И, хотя ей, кроме всего прочего, не хватало этого, Бесс не хотела здесь проявлять инициативу. Словом, не было легкости, юмора, милых шуток и острот.
     - Я могу перезвонить позже.
     - Нет, все нормально. Что случилось?
     - Кейт, мне, право, очень жаль, но я должна отменить наш ужин в субботу.
     Последовала пауза. Бесс словно увидела, как он замер с полотенцем в руках.
     - Почему?
     - Пэдгетты приглашают на обед, чтобы семьи могли познакомиться.
     - А кто-нибудь поинтересовался, свободна ли ты в этот вечер?
     - Но все остальные свободны. Я не думаю, что я должна была просить перенести обед из-за меня одной, принимая во внимание, что до свадьбы осталось так мало времени.
     - Твой бывший супруг тоже, по-видимому, будет?
     Бесс помассировала лоб.
     - Кейт, ну что ты?
     - Так будет или нет?
     - Да, будет.
     - Превосходно. Просто превосходно!
     - Кейт, ради Бога, это свадьба нашей с ним дочери. Я вынуждена общаться с Майклом.
     - Ну конечно! - Кейт был раздражен. - Ну что ж, Бесс, когда у тебя найдется время для меня, позвони.
     - Кейт, подожди...
     - Нет... - сказал он, стараясь быть язвительным, - не беспокойся обо мне. Давай действуй, делай с Майклом все, что положено.
     Его голос дрожал. Так было всегда, когда он ревновал ее к делам или к детям.
     - Кейт, подожди, не вешай трубку.
     - Мне нужно идти. Ковер совсем промок.
     - Хорошо, позвони мне потом.
     - Конечно, - резко ответил он.
     Повесив трубку, Бесс потерла глаза. Временами Кейт вел себя так странно. Эти бесконечные ссоры по поводу ее детей... Она опять спросила себя: зачем он мне? Пожалуй, надо с ним расстаться, так будет лучше для нас обоих.
     Она устало подумала о работе, которая ждала ее внизу, в столовой. Заниматься дизайном в таком настроении значило все мрачное перенести на бумагу. Но что делать? Заказчики будут названивать, и ее ждут еще новые работы.
     Вздохнув, она пошла вниз поработать хотя бы часа два.

Глава 4

     В субботу вечером Бесс занялась наконец своими волосами. Мало того что они отросли почти до плеч, голова у нее была цвета осеннего леса, окрашенные и светлые волосы переплетались - настоящая октябрьская палитра. Но она привела прическу в порядок.
     Макияжем занялась особенно тщательно - и в результате добилась того, что ее глаза стали больше, а губы полнее. Она посмотрела на себя в зеркало вначале критически, потом с улыбкой, потом снова критически.
     Что скрывать, она хотела произвести впечатление на Майкла: это было делом чести. Уже в самом конце их совместной жизни, когда она разрывалась между колледжем и семьей, во время одной из ссор он сказал:
     - Посмотри на себя. Ты и за собой-то следить перестала. Не вылезаешь из джинсов и свитера, волосы лохматые. Когда я на тебе женился, ты выглядела иначе.
     Как это ее уязвило! Она из кожи вон лезла, а он отказывался понять, что из-за недостатка времени ей приходилось чем-то жертвовать. Поэтому волосы ее оставались неуложенными, руки без маникюра, а от макияжа вообще пришлось отказаться. Джинсы и свитер стирать было легче всего, их можно было мигом натянуть, поэтому они и стали для нее практически формой. После шести часов занятий в колледже нужно было еще делать домашние задания. Работа по дому тоже была на ней одной - он и не думал ей помогать. Майкл воспитывался в семье, где мужчины никогда не чистили картошку, не стирали, не пылесосили. Для этого были женщины. Когда она просила его помочь, он отвечал, что нужно меньше времени тратить на учебу, а заниматься тем, что она обязалась делать, выходя за него замуж.
     Это приводило ее в ярость, и она перестала заниматься собой и домом. В результате он покинул дом, нашел себе женщину, которая всегда была прекрасно причесана, ходила в туфлях на высоких каблуках и в костюмах от Кардена, держала ногти в полном порядке, готовила ему кофе и звонила его клиентам.
     Бесс время от времени видела Дарлу, чаще всего у общих знакомых на рождественских вечеринках: на ней всегда были блестящие платья, в цвет им атласные туфли, а накрашенные губы сверкали столь же ярко, как ее висячие серьги. Если бы Майкл просто оставил ее, Бесс, может быть, со временем наладила бы с ним какие-то приличные отношения, но он оставил ее ради другой женщины, да к тому же еще красавицы. Это было непереносимо.
     Первое, что сделала Бесс по окончании колледжа, - оставила три сотни долларов в салоне красоты. Профессионалы объяснили, какие цвета больше всего идут ей, какой силуэт самый выигрышный для ее фигуры, как выбирать грим и как наносить его на лицо. Оказалось, что даже ее сумочки и обувь должны быть определенной формы, и серьги надо тщательно подбирать к чертам лица. Она изменила цвет волос, стала рыжевато-золотистой, сделала легкий перманент, который придавал волосам пышность. Ногти ее всегда были безупречно отполированы и покрыты лаком того же цвета, что и ее губная помада. За несколько лет она полностью поменяла гардероб, в котором теперь были только вещи ее собственного стиля.
     Для сегодняшнего вечера она выбрала красный костюм с прямой юбкой и жакетом с большим - до талии - асимметричным отворотом, с единственной черной пуговицей. Дополнили туалет огромные золотые серьги - они подчеркивали пышность ее прически и привлекали внимание к овалу лица. Прижав руки к животу, Бесс посмотрела на себя в профиль в зеркало. Хорошо бы похудеть килограмма на четыре, но после тридцати они набирались куда легче, чем сбрасывались. Казалось, ей достаточно лишь посмотреть на десерт, как все сброшенные килограммы возвращаются.
     Тем не менее она осталась довольна результатами своих часовых усилий.
     Бесс выключила свет в ванной и прошла вниз, в комнату Рэнди. Он перебрался в эту комнату без мебели на первом этаже, когда ему исполнилось шестнадцать. Она была в два раза больше его спальни наверху. Две стены выходили во двор, поэтому соседи не жаловались, когда Рэнди упражнялся на своих барабанах.
     Барабаны заполняли целый угол, его бесценный комплект "Перл", двенадцать предметов, сверкающих нержавеющей сталью, в их числе - его гордость и радость - три рототорма, чей уровень звука и тон могли быть изменены буквально поворотом руки.
     Две стены были выкрашены в черный цвет. На них висели плакаты его идолов - "Бон Джови", "Мотлей Крю" и Синдереллы. С потолка свисали полдюжины ламп в форме банок, которые освещали барабаны.
     Одна из двух других стен была белой, вторая обита пробкой, из-за этого в комнате всегда пахло древесным углем. На этой стене висели фотографии его прошлых подружек, реклама пива, расписание репетиций оркестра и подвязки. В комнате не было шкафа, потому вся одежда Рэнди была развешана на обрезке стальной трубы, спускающейся с потолка на цепях. Пол был завален старыми номерами журнала "Машина и водитель", компакт-дисками, пустыми пакетами из-под еды, ботинками, кассетами, взятыми напрокат и не возвращенными вовремя.
     Тут были плейер для компакт-дисков, телевизор, микрофон и весьма сложный музыкальный комбайн. Среди этого кровать, с ее растерзанными простынями леопардовой расцветки, выглядела просто лишней.
     Подойдя к дверям, Бесс услышала звуки песенки Полы Абдул. "Противоположности притягиваются". Рэнди стоял перед зеркалом, пытаясь завязать тощий серый кожаный галстук. На нем были мешковатые брюки, серебристо-серый блейзер и рубашка в пурпурную, серую и белую клетку. Волосы он чем-то намазал, чтобы они блестели, и, хотя он подстригся, как и обещал, они по-прежнему спускались кольцами на ворот. Сердце у Бесс просто остановилось. Он был так хорош, когда хотел, просто очарователен, хотя его упрямство зачастую воздвигало между ними стену. Но сегодня, войдя в его комнату, Бесс почувствовала полный восторг. Ее сын. С каждым годом он все больше походил на отца, а Майкл - она не могла этого не признать - интересный мужчина. Аромат мужской парфюмерии ударил ей в ноздри.
     Ей недоставало этих запахов с тех пор, как Майкл ушел из дома. На какой-то короткий момент ей показалось, что у нее есть муж и они счастливы в браке.
     Не оборачиваясь к матери, Рэнди сказал зеркалу:
     - Я обещал Лизе подстричься и сделал это, но короче уже не могу.
     Бесс подошла к плейеру, взглянула на сверкающую панель и прокричала:
     - Как ее выключить?
     Он подошел и выключил, выдвигая вперед плечо с неосознанной мужской грацией. Музыка прекратилась. Рэнди выпрямился и, рассматривая мать, одобрительно хмыкнул:
     - Потрясно выглядишь, мам.
     - Спасибо, ты тоже. Новый! - дотронулась она до галстука.
     - Идем ведь на дело!
     - Где ты взял деньги?
     - У меня есть работа, мама.
     - Да, конечно. Послушай, поедем вместе.
     - Как хочешь.
     Она позволила ему вести машину, испытывая тайное материнское удовольствие от того, что ее сопровождает взрослый сын. Бесс это не раз себе представляла, когда он был маленьким. Но вот Рэнди вырос, а такое случалось слишком редко. Они поехали по 96-му шоссе к Уайт-Бер-Лэйку, который находился милях в десяти на запад. На больших отрезках пути нигде не было видно электрического света. Появилось озеро, как сине-голубое одеяло в лунном свете, обрамленное янтарным ожерельем расположенных на его берегах огней. Озеро Белого Медведя, бросающее бледный ореол на темное небо, дало имя городку, расположенному на его северо-западном изгибе.
     Когда огни города стали приближаться, Рэнди сказал:
     - Вот тут живет старик.
     - Где?
     - Вон там.
     Бесс оглянулась через плечо: в свете огней мелькнули голые деревья и внушительное здание, которым она часто восхищалась, проезжая мимо.
     - Откуда ты знаешь?
     - Лиза сказала.
     - Ты знаешь, что он сегодня тоже будет?
     Рэнди посмотрел в ее сторону, но ничего не ответил.
     - Постарайся вести себя прилично по отношению к нему. Хорошо?
     - Да, мать.
     - Для Лизы.
     - Да, мать.
     - Рэнди, если ты еще раз скажешь: "Да, мать", я тебя стукну.
     - Да, мать.
     - Ты понимаешь, о чем я говорю.
     - Я постараюсь не вышибить из него дух.
     Пэдгетты жили в западной части города, плоской, как ступня слона. Здесь обитали люди среднего достатка. Рэнди сразу отыскал дом и прошел за Бесс по дороге, уставленной машинами, к боковой тропинке, ведущей между снежными сугробами к переднему входу.
     Они позвонили.
     Появились Марк и Лиза в сопровождении квадратной, как буфет, женщины в голубом платье с белым воротничком и юбкой в складку. Ее закрученные каштановые волосы напоминали миску на голове, от улыбки на щеках появлялись шесть ямочек, глаза же совсем исчезали.
     Марк, обняв ее за плечи, просто сказал:
     - Это моя мама, Хилди.
     И Лиза сказала:
     - А это моя мама и мой брат Рэнди.
     У Хилди Пэдгетт было рукопожатие, как у портового грузчика, и звонкий голос.
     - Рада познакомиться. Джейк, поди сюда! - позвала она, и отец Марка, прямой, высокий, улыбающийся, с редкими волосами и слуховым аппаратом в левом ухе, тут же предстал перед ними. Он был без пиджака, в незастегнутой клетчатой рубашке с закатанными рукавами.
     "Вот так, - подумала Бесс, - никакого парада, даже по поводу свадьбы". Пэдгетты ей сразу понравились.
     Гостиная выглядела по-деревенски: обои в голубую и белую клеточку, белый плинтус под потолком. Мебель прочная и удобная. В комнате было полно народу. У арки, ведущей в столовую, стоял Майкл.
     Майкл сразу увидел Бесс, очень эффектную, а потом уже сопровождавшего ее Рэнди. Сын показался ему удивительно высоким в своем объемном пальто с широкими плечами и поднятым воротником. Господи, как Рэнди вырос! Последний раз Майкл видел его три года назад, на Пасху, встретив случайно в многолюдном магазине. Середина торгового зала была превращена в крошечную ферму, и дети играли там с козлятами, цыплятами и утятами. Майкл только что купил весенний пиджак и наткнулся на Рэнди, который шел со своим сверстником. Как только сын заметил его, он остановился на мгновение, но тут же схватил приятеля за рукав и, скорчив гримасу, поспешил в отдел женского платья.
     И вот теперь он был здесь, тремя годами старше, выше матери, потрясающе красивый, куда красивее отца, хотя и очень похожий на Майкла лицом. Майкл почувствовал отцовскую гордость при виде этих темных волос, так напоминающих его собственные, при виде глаз, рта и щек, которые уже оформились и обещали еще долго оставаться такими же.
     Он наблюдал, как Рэнди, сняв пальто, пожимал руки хозяевам. Наконец его глаза остановились на Майкле. С лица тут же сошла улыбка.
     У Майкла стеснило грудь. Сердце его отчаянно колотилось. Они стояли в разных концах комнаты, вдали друг от друга, но прошлое, вырвавшись вперед, словно парализовало обоих. "Как просто, - думал Майкл, - пересечь комнату, окликнуть его по имени, обнять этого юношу, который, когда был мальчиком, боготворил отца и следовал за ним по пятам как тень, когда тот поливал лужайку, расчищал подъезд к дому, менял масло в машине. Мальчик всегда спрашивал: "Папа, помочь?"
     Но Майкл не мог сдвинуться с места. Прошлое поймало его в ловушку.
     Кто-то встал между ними, протягивал, здороваясь, руку, и внимание Рэнди переключилось на него.
     Бесс снова попала в поле зрения Майкла. Они натянуто улыбнулись друг другу, но он остался на прежнем месте у входа в столовую. Майкл мог бы подойти к Рэнди, пока Бесс была рядом с ним и могла бы помочь им обоим, но он не сделал этого.
     Слова Бесс тогда, в квартире Лизы, звучали в голове Майкла: "Рэнди нужен отец, будь им для него".
     Но как?
     В гостиной Пэдгетты представляли гостям своих четверых детей, бабушку и дедушку. Майкл видел их всех как в тумане. А Рэнди упорно держался в отдалении, явно не желая вступать с ним в разговор. Бесс пожимала руки одному за другим и наконец оказалась рядом со своим бывшим мужем.
     - Привет, Майкл, - произнесла она так холодно, как будто и не было их маленького перемирия после обеда у Лизы.
     - Привет, Бесс.
     Оба старательно разглядывали все - людей, лампы, мебель, - лишь бы не смотреть в глаза друг другу. Оба хотели бы сказать что-то приличествующее случаю, но не могли найти что.