гла заставить себя держаться непринужденно, и Лиза сама обняла ее. Как только Бесс почувствовала на себе руки дочери, ее прорвало, и хлынули сдерживаемые до сих пор слезы. Ее драгоценный первенец, ее Лиза, которая так смешно училась пить через соломинку, которая до пяти лет всюду таскала с собой куклу-негритянку по имени Гертруда, Лиза, которая, едва научившись самостоятельно выбираться из своей кроватки в ночнушке до пят, любила шмыгнуть субботним утром в постель между папой и мамой.
     Лиза, которую они с Майклом так ждали.
     Лиза - дитя ушедшего, полного оптимизма времени.
     Лиза, которая сейчас носит под сердцем их внука.
     Бесс прижала к себе Лизу и сдавленно прошептала:
     - Я люблю тебя, Ли-ли. - Это имя дал ей Майкл давным-давно, в то золотое время, когда они верили, что их счастье будет вечным.
     - Я тоже люблю тебя, мамочка.
     - Мне просто нужно немного времени, дорогая. Пожалуйста.
     - Я знаю.
     Майкл, открыв дверь, ждал, растроганный тем, что Бесс назвала дочь забытым детским именем.
     Бесс отстранилась, все еще цепляясь за Лизину руку.
     - Отдыхай почаще. Я позвоню тебе.
     Она прошла мимо Майкла через прихожую, держа под мышкой сумку и натягивая на ходу перчатки. Ее туфли на высоких каблуках громко стучали по плиткам пола. Майкл, застегивая пальто, последовал за ней, отметив, как энергично она шагает, будто торопится на деловую встречу.
     Бесс спустилась на два марша лестницы, и тут ее мужество иссякло. Она заплакала, отвернувшись от него и вцепившись одной рукой в перила, а другую поднеся ко рту.
     Майкл стоял на ступеньку выше, засунув руки в карманы и глядя, как трясутся ее плечи. Ему самому было грустно, а от ее слез стало еще печальнее. Она старалась и не могла подавить рыдания. Осторожно он коснулся ее плеча:
     - Бесс...
     Ее слова заглушала рука в перчатке, прижатая ко рту.
     - Извини, Майкл, я знаю, что не должна была так реагировать... но это такое потрясение.
     - Да, конечно. Для меня тоже.
     Он опять сунул руки в карманы. Она шмыгнула носом, открыла сумочку, достала платок. Все еще стоя к нему спиной, она сказала:
     - Ненавижу себя, что так разревелась перед тобой.
     - Черт возьми, Бесс, я не раз видел, как ты плачешь.
     Она высморкалась.
     - Да, когда мы были женаты. Сейчас все по-другому.
     Выбросив бумажный платок и опять сунув сумку под мышку, она повернулась к нему лицом, держа у глаз руку в дорогой кожаной перчатке.
     - Господи, - вздохнула она и прижалась к черным металлическим перилам, потерянно уставившись в одну точку.
     Какое-то время оба они молчали, чувствуя свою беспомощность и неспособность предотвратить то, что ожидало их дочь. Наконец Бесс сказала:
     - Я не могу. Не могу притворяться. Это просто ужасно. Наша единственная дочь - и эта поспешная свадьба...
     - Я понимаю.
     - Ты не чувствуешь себя так, будто снова потерпел поражение? - Она подняла на него покрасневшие глаза, в уголках которых все еще дрожали слезы.
     Он тяжело, устало вздохнул и огляделся вокруг.
     - Я бы не хотел обсуждать это на лестнице. Может, пойдем куда-нибудь? Выпьем по чашке кофе?
     - Сейчас?
     - Если ты только действительно не спешишь домой.
     - Да нет, это был только предлог, чтобы уйти. У меня утренняя встреча не раньше десяти часов.
     - Хорошо. Тогда как насчет "Граунд-раунд" на Уайт-Бер-авеню?
     - Отлично.
     В совершенно расстроенных чувствах они медленно спустились по лестнице. Он открыл перед ней стеклянную дверь, испытывая при этом странное ощущение deja vu . Сколько раз, ухаживая за ней или уже будучи ее мужем, он открывал перед ней дверь? Во время их ссор бывало и так, что он проходил вперед и захлопывал дверь у нее перед носом. И вот сейчас, переживая стресс, Майкл почувствовал себя чуть лучше, вновь оказав Бесс эту маленькую любезность.
     На улице воздух был таким холодным, что изо рта шел пар, а снег под ногами хрустел, как разгрызаемый леденец. На тротуаре, рядом со стоянкой машин, она остановилась и, обернувшись к нему, сказала:
     - Встретимся на месте.
     - Хорошо, я еду следом.
     Разойдясь в противоположные стороны, каждый к своей машине, они ступили на долгий тернистый путь к примирению.

Глава 2

     Они встретились в холле ресторана, где к ним тут же подошел лощеный женоподобный молодой человек и пригласил: "Сюда, пожалуйста". Следуя за Бесс, как делал это бесконечное количество раз, Майкл почувствовал ту же давнюю тоску. Он наблюдал, как колышутся полы ее пальто, как двигаются ее руки, когда она снимала перчатки, вдыхал слабый аромат все тех же духов с запахом розы.
     Духи были единственным, что осталось в ней прежним. Все остальное было новым - искусно обесцвеченные пряди волос, дорогая одежда, уверенные движения, подтянутость. Все это позднейшие приобретения.
     Они сидели за столом у окна, на их лица падал свет от висящей под потолком оранжевой люстры в форме глобуса, усиленный розоватым отблеском фосфоресцирующих ламп, отражающих свечение снега на улице. Вечерние посетители уже разошлись, где-то за углом, видимо над баром, по телевизору показывали хоккейный матч. Его звуки сливались с музыкальной композицией, доносящейся из встроенных динамиков. Майкл снял пальто, сложил его и бросил на свободный стул, Бесс предпочла свое не снимать.
     Совсем юная официантка с кудрявыми волосами подошла к ним и спросила, принести ли меню.
     - Нет, спасибо. Только кофе, - ответил Майкл.
     - Два?
     Майкл взглядом задал тот же вопрос Бесс.
     - Да, два, - ответила она, быстро взглянув на девушку.
     Когда они снова остались одни, взгляд Бесс остановился на руках Майкла, лежащих ладонь к ладони на скатерти. У него были крупные, хорошей формы руки с аккуратно подстриженными ногтями и длинными пальцами. Бесс всегда любила его руки. Такие руки, часто повторяла она, должны быть у зубного врача. Даже в разгар зимы его кожа никогда не была совсем бледной. Темные волоски на запястьях подчеркивали белизну манжет. Есть безусловная привлекательность в ухоженных мужских руках, оттененных белизной манжет и темными рукавами пиджака. Часто после развода в совершенно неожиданные моменты - в ресторане, универмаге - Бесс ловила себя на том, что смотрит на руки какого-нибудь мужчины и вспоминает руки Майкла. А когда возвращалось чувство реальности, она проклинала себя за эту горькую память, которая делала ее еще более одинокой.
     И сейчас здесь, в ресторане, через шесть лет после развода, оторвав взгляд от рук Майкла и подняв глаза к его лицу, она вынуждена была признаться себе, что по-прежнему находит его привлекательным. У него были идеально очерченные брови над красивыми карими глазами, полные губы и шапка роскошных темных волос. Впервые она заметила легкий налет седины, увидеть который можно было лишь при прямом свете.
     - Да, - вздохнула она. - Это был вечер сюрпризов.
     Он согласно кивнул.
     - Когда я сказала Лизе, что приду обедать, то меньше всего подозревала, что в конечном счете окажусь здесь.
     - Я тоже.
     - И все-таки мне кажется, тебя это не так потрясло.
     - Можешь не верить, но, когда ты открыла мне дверь, я был совершенно ошеломлен.
     - Если бы я знала, что Лиза замыслила, меня бы там не было.
     - Меня тоже.
     На мгновение установилась тишина.
     - Послушай, Майкл. Мне очень жаль, что все так получилось. Лиза явно пытается что-то восстановить между нами: эта наша старая посуда, твой любимый бефстроганов, кукурузная запеканка, свечи. Ей не надо было бы все это устраивать.
     - Было чертовски неловко. Правда?
     - Да. И сейчас тоже.
     - Я понимаю.
     Принесли кофе - нечто нейтральное, на чем хотя бы можно было сосредоточиться, чтобы не встречаться глазами. Официантка отошла. Бесс, помолчав, спросила:
     - Ты знаешь, что Лиза сказала мне, когда мы были одни на кухне?
     - Что же?
     - Суть такова: повзрослей, мама, ты шесть лет вела себя по-ребячески. Я и понятия не имела, что она так относилась к нашему разрыву. А ты?
     - Понял только задним числом, когда она говорила о семье Марка, о том, как они дружны и как любят друг друга.
     - Она с тобой об этом говорила?
     Он ответил взглядом, глотнув кофе из чашки.
     - Когда? - допытывалась Бесс.
     - Я не помню, раза два в разное время.
     - Она никогда не говорила мне, что вы так часто общаетесь.
     - Ты воздвигала барьеры, Бесс, вот почему. И ты устанавливаешь новые прямо сейчас. Ты бы видела выражение своего лица.
     - Больно слышать, что она говорила с тобой об этом к что семья Марка знает ее лучше, чем мы его.
     - Действительно больно. Они оба тянутся к полной, дружной семье. Разве это не естественно?
     - Что ты думаешь о Марке?
     - Я плохо его знаю. Я встречался с ним до сегодняшнего дня раза два, не больше.
     - Я именно об этом. Как все это могло случиться? Ведь они встречаются совсем недавно, мы едва знаем этого мальчика.
     - Ну, во-первых, он не мальчик. Ты должна признать, что он вел себя как мужчина. Он произвел на меня хорошее впечатление сегодня.
     - Да?
     - Да, черт возьми. Он был рядом с ней, вместо того чтобы предоставить ей самой сообщить нам эту новость. Это не производит на тебя впечатления?
     - Пожалуй.
     - И похоже, он из хорошей семьи.
     Бесс уже пришла кое к каким выводам по дороге в ресторан.
     - Я не хочу с ними встречаться.
     - Оставь, Бесс. Это глупо. Почему?
     - Я не сказала, что я не буду с ними встречаться. Буду, коли нужно, но я не хочу.
     - Почему?
     - Потому что мне тяжело встречаться со счастливой семьей. Труднее переносить собственную неудачу. Они имеют то, что хотели, и думают, что у нас так же. Так, да не так. Прошло шесть лет, а я все еще не избавилась от чувства горечи.
     Он какое-то время молчал, затем признался:
     - Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ведь со мной такое случилось дважды.
     Она потягивала свой кофе и, встречаясь с ним глазами, размышляла, спросить или нет.
     - Не могу поверить, что спрашиваю это, и все-таки - что же случилось?
     - Между Дарлой и мной?
     Она кивнула.
     Он вертел чашку в руках.
     - Случилось то, что и должно было случиться. Все было не правильно с самого начала. Мы оба решили, что несчастливы в браке, и думали... черт... ну... ты понимаешь. Это был брак как бы рикошетом. Мы оба были одиноки и, как ты сказала, оба считали, что потерпели неудачу, и каждому казалось: надо построить новые отношения и преуспеть в этом, снять прошлую горечь, что ли. А на самом деле все пять лет мы лишь шли к пониманию, что никогда друг друга не любили.
     Через какое-то время Бесс произнесла:
     - Боюсь, именно это может произойти с Лизой.
     Оба задумались над возможной неудачей дочери, страстно желая, чтобы ей повезло больше, чем им. Из бара за углом опять донеслись звуки музыки и шум хоккейного матча.
     Когда они смолкли, Майкл сказал:
     - Но мы не можем решать за нее.
     - Решать, наверное, не можем, но разве мы не должны предостеречь ее?
     - От чего, например?
     - Ну, они так молоды...
     - Они старше, чем были мы, когда поженились, и они оба, по-видимому, знают, чего хотят.
     - Это нам они так сказали. А что еще можно было ожидать от них, принимая во внимание обстоятельства?
     Он несколько мгновений размышлял и потом заметил задумчиво:
     - Я не знаю, Бесс. По-моему, они достаточно уверены в себе. Марк рассуждает здраво. Если они уже говорили о том, когда хотят иметь детей, то они на голову выше девяноста процентов людей, вступающих в брак. И, честно говоря, я не нахожу в их мыслях ничего не правильного. Как сказал Марк, у них хорошая работа, дом, у ребенка двое радостно ожидающих его родителей - этот малыш начнет неплохо. Молодым родителям проще - у них больше терпения, здоровья, энергии. А когда дети вырастают и покидают дом, родители еще достаточно молоды, чтобы насладиться свободой.
     - Значит, ты не собираешься их отговаривать?
     - Нет, не собираюсь. А какова альтернатива? Аборт, усыновление или Лиза поднимает ребенка одна? Но ведь они любят друг друга и хотят пожениться? Так какой смысл отговаривать?
     Бесс вздохнула и положила руки на стол.
     - Боюсь, что я реагирую как мать, которая хочет получить гарантию, что ее дочь будет счастлива.
     Его глаза сказали ей, что он надеется на гарантию.
     Через минуту Бесс попросила:
     - Ответь мне на один вопрос: когда мы поженились, ты думал, что это на всю жизнь?
     - Конечно, но нельзя отговаривать дочь от брака лишь из опасения, что она повторит твои ошибки. Это значит уходить от реальности. Ты должна быть искренна с ней, но в первую очередь ты должна быть искренна сама с собой. Если ты... наверное, мне следует говорить "если мы", так вот, если мы скажем сами себе, в чем были не правы и чего им следует избегать, то, возможно, нам удастся искупить свою вину перед детьми.
     Пока Бесс размышляла над сказанным, подошла официантка и, вновь наполнив их чашки, удалилась. Бесс глотнула дымящийся кофе.
     - Хорошо, а что ты думаешь по поводу всего остального? Ну, что мы поведем ее к алтарю, что она наденет мое свадебное платье и так далее.
     Некоторое время они молчали, их взгляды встречались, и оба опускали глаза, когда думали о том спектакле, который им предстоял. Изобразить союз и гармонию перед сотней гостей, среди которых, несомненно, будут и те, что присутствовали на их собственной свадьбе. Оба не могли думать об этом без отвращения.
     - Так что же, Бесс?
     Она глубоко вздохнула:
     - Это неприятно, когда тебя поучает собственная дочь. Кое-что из того, что она сказала, разозлило меня по-настоящему. Такая самоуверенность!
     - А теперь? - спросил Майкл.
     - Ну, мы ведь разговариваем, не так ли?
     Они помолчали, вспоминая свою шестилетнюю конфронтацию, и задумались, как она отразилась на детях.
     - Ты-то сама сумеешь пройти через все это?
     - Не знаю. - Бесс посмотрела из окна на стоянку машин, представляя, как она снова идет к алтарю с Майклом. И ее свадебное платье... снова. Сидеть рядом с ним за свадебным столом... снова. И она повторила уже спокойнее:
     - Не знаю.
     - Боюсь, что у нас нет выбора.
     - Ты хочешь сказать, что я должна приветствовать этот свадебный ужин в доме Пэдгеттов?
     - Думаю, мы сумеем ради нее вести себя как надо.
     - Хорошо, но вначале я поговорю с ней, Майкл. Я должна поговорить. Хочу понять. Не выходит ли она за него замуж лишь потому, что беременна? Надо сказать ей, что, если она решит по-другому, мы ее поддержим. Могу я сделать это?
     - Конечно. Думаю, просто обязана сказать.
     - А платье? Что я должна ответить по поводу платья?
     - А что плохого, если она его наденет?
     - О Майкл... - Она отвела глаза.
     - Ты думаешь, раз ты была в нем и брак распался, оно принесет дочери несчастье? Или кто-то из гостей узнает его и сочтет плохим знаком? Будь же благоразумна, Бесс. Кто, кроме тебя, меня и, возможно, твоей матери, может узнать его? Пусть она его наденет. Это сэкономит мне пятьсот долларов.
     - Она всегда могла заставить тебя делать то, что ей вздумается.
     - Да уж. И мне это даже нравилось.
     - Должна тебе напомнить, что пианино опять придется перевозить.
     - Я помню об этом.
     - Это пробьет брешь в их скромном бюджете.
     - Я заплачу. Я сказал, когда подарил ей его, что буду оплачивать его перевозку, пока оно живо или пока я жив. В общем, кто дольше проживет.
     - Ты сказал ей это? - удивилась Бесс.
     - Я просил ее не говорить тебе. Ты на этом пианино вообще помешалась.
     Они смотрели друг на друга, стараясь не расхохотаться.
     - Хорошо. Давай вернемся к твоему замечанию относительно экономии пятисот долларов. Уж не собираешься ли ты взять на себя свадебные расходы?
     - С их стороны, конечно, чертовски благородно не попросить помощи, но каким же нужно быть скаредным, чтобы не помочь собственному ребенку при таких затратах, если сам зарабатываешь сто тысяч в год.
     Бесс подняла брови:
     - О-о-о, это сообщение специально для меня? Видишь ли, у меня и самой дела сейчас идут неплохо. Не сотня тысяч в год, но достаточно, чтобы взять на себя половину расходов.
     - Хорошо, договорились. - Майкл протянул через стол руку.
     Она пожала ее, и ощущение оказалось слишком памятным для обоих. Мгновенное замешательство, и они разомкнули руки с каким-то ощущением вины.
     - Хорошо, - сказал Майкл, расправляя плечи и поглаживая живот. - Я выпил столько кофе, что не усну до трех часов.
     - Я тоже.
     - Тогда пойдем?
     Она кивнула, и они поднялись из-за стола. Надевая пальто, он спросил:
     - Как твоя мать?
     - Неутомима, как всегда. У меня кружится голова, когда я ее просто слушаю.
     Он улыбнулся:
     - Передай от меня привет старой кукле. Ладно? Я скучал о ней.
     - Хорошо. Но, если эта свадьба все-таки состоится, ты сможешь поприветствовать ее лично.
     - А твоя сестра Джоан? Она там же, в Колорадо?
     - Да. Она все еще замужем за этим ничтожеством и отказывается даже думать о разводе, потому что католичка.
     - Вы видитесь?
     - Не слишком часто. У нас больше нет ничего общего. Да, Майкл...
     Она остановилась. Первый раз за все время их встречи в ее глазах появилась теплота.
     - Я очень огорчилась, когда умерла твоя мать.
     - Я был очень огорчен, когда узнал о смерти твоего отца.
     Каждый из них потерял близкого человека после развода. Но ее мать была жива, а его родители умерли.
     - Спасибо, что пришла на похороны. Мама тебя всегда любила.
     Она была на похоронах и, конечно, брала с собой детей, но не подошла к Майклу поговорить. Он также приходил на похороны ее отца, но и в этот раз оба они упрямо держались на расстоянии, обменявшись лишь краткими соболезнованиями. Оба они любили родителей друг друга и тяжело переживали разрыв с ними после развода.
     - Было чертовски тяжело, когда умерла мама, - признался Майкл. - Я всегда мечтал, чтобы у меня были братья и сестры... но, увы, что толку в мечтах. Мне сорок три года, и давно пора привыкнуть к этому.
     Всю жизнь он огорчался, что он единственный ребенок, и часто говорил ей об этом. Ей тоже не хватало сестры, с которой она была бы близка. Джоан старше на семь лет, и у них не было общих воспоминаний детства - об играх, друзьях, о школе. Джоан была скорее третьим родителем, чем сестрой. Когда она вышла замуж и уехала в Денвер, в жизни Бесс почти ничего не изменилось, и хотя время от времени они обменивались письмами, в них не было сердечности.
     Странно было стоять с Майклом в дверях ресторана и обмениваться с ним мыслями об одиночестве и потере близких. Они хорошо скрывали горечь, знали, как скрывать ее, но во всем этом была какая-то фальшь, оба это чувствовали, и обоим захотелось поскорее разойтись.
     - Что ж, - сказала Бесс. - Поздно. Я пойду.
     Она вышла из ресторана первой и уже в дверях почувствовала, как Майкл слегка дотронулся до ее плеча.
     Память.
     На автостоянке он напоследок произнес:
     - По всей вероятности, нам еще придется встречаться до свадьбы. Я переехал...
     Он протянул ей визитную карточку:
     - Тут мой новый адрес и телефон. Если меня нет дома, оставь сообщение на автоответчике или позвони в офис.
     - Хорошо. - Она положила карточку в карман.
     Они замешкались, не зная, что сказать на прощание. Сухое "привет!" так отличалось от сотен прощаний, когда они были влюблены. Встреча Нового года, танцы и вечеринки всегда заканчивались бурным расставанием на ступеньках ее дома. Оба вспомнили об этом, прежде чем Майкл спросил:
     - Так ты позвонишь Лизе?
     - Да.
     - Может быть, я тоже позвоню ей. Сказать, что мы договорились.
     - Хорошо... Ну, спокойной ночи.
     - Спокойной ночи, Бесс.
     Опять возникло маленькое замешательство, какое-то время они не трогались с места, затем резко повернулись и разошлись к своим машинам.
     Бесс запустила мотор и ждала, пока он нагреется. Он