ги. А впереди - длинные, тоскливые годы, лишенные той радости, которую она познала сегодня в объятиях Итана. Будет ли Итан снова заниматься с ней любовью? Или она убила в нем желание? Нет, она не должна так думать. Нужно надеяться на лучшее. Гнев Итана со временем пройдет. У мужчины, который пишет своей крошке дочери такие проникновенные стихи, найдется место в душе и для нее.
     И во второй раз за сегодняшний вечер Джейн сказала то, что подсказывало ей сердце:
     - Хорошо. Я выйду за тебя замуж.

***

     - Редко можно увидеть такую очаровательную невесту, - проговорила леди Розалинда, расстегивая тяжелое фамильное ожерелье и снимая его с шеи Джейн. - В золотистом платье и бриллиантах ты выглядела сегодня как настоящая принцесса. - Она отдала ожерелье горничной, и та, положив его в бархатный футляр, убрала в стенной сейф.
     - Да, чудесная была свадьба, - согласилась тетя Вилли. - Несмотря на всю поспешность, с которой она была проведена.
     Но завтра, когда появятся сообщения в газетах, помяните мое слово, пересудов не оберешься! О Господи, только этого нам не хватало!
     - Ерунда! - отмахнулась графиня. - Сегодняшнее событие - гвоздь сезона. Даже моя предстоящая свадьба с Келлишемом с ним не сравнится. И пускай люди болтают сколько угодно, если им хочется.
     Джейн почти не слышала их разговора. Тело словно одеревенело - точь-в-точь манекен в мастерской портного. Она позволила снять с себя корсет и рубашку. Ее попросили поднять руки. Она послушно и равнодушно выполнила просьбу. Ей надели через голову ночную рубашку, и белая легкая ткань заскользила по холодному телу.
     Усевшись за изящный золоченый туалетный столик, она сняла с головы венок из бутонов роз, затем принялась вытаскивать из волос шпильки, одну за другой, кладя их на голубое фарфоровое блюдо. Потом взяла щетку с ручкой из слоновой кости и стала медленно расчесывать непослушные волосы. В овальном зеркале отразились ее глаза, в которых сквозило затравленное выражение, бледное лицо, с чертами слишком резкими и упрямыми, чтобы считать его красивым.
     Вот она и вышла замуж. Теперь она жена Итана. От этой мысли по телу пробежала сладостная дрожь. Проведя в очередной раз щеткой по волосам, Джейн заметила, как в свете свечи блеснула на пальце узенькая золотая полоска кольца.
     Итан надел его ей на палец во время венчания - скромной церемонии, на которой присутствовали лишь несколько близких друзей и родственники.
     Когда Джейн вошла в гостиную, он уже ждал ее у мраморного камина. Как же он был красив в синем с серебристой отделкой костюме и как холодно держался с ней. Равнодушно произнеся слова клятвы, он едва прикоснулся к ее щеке, поцеловав Джейн как какую-нибудь кузину или дальнюю родственницу. А ей так хотелось, чтобы он взглянул на нее с любовью. Она мечтала об этом с детских лет, когда еще девчонкой лежала в спальне, все думая и думая о мальчишке, который ее не замечал. И теперь, хотя она и принадлежит ему, он по-прежнему для нее недосягаем. Светский лев превратился в бесстрастного незнакомца.
     Незнакомца, который ненавидит ее за то, что она хитростью заставила его жениться на ней.
     "...Остается тебя только пожалеть. Быть прикованной к человеку, который презирает тебя, не очень-то приятно".
     - Ну вот и все, - сказала леди Розалинда и, делая вид, что поправляет Джейн рукав тонкой кружевной рубашки, прошептала ей на ухо:
     - Не бойся. Стоит только Итану увидеть тебя сегодня, и он забудет обо всем. Все они, мужчины, одинаковы. - И повернулась к горничным:
     - Сделайте ее светлости реверанс, и вы свободны.
     Две молоденькие горничные поспешно присели в реверансе, после чего, бросив на Джейн благоговейный взгляд, быстро вышли вслед за графиней.
     Как странно, подумала Джейн, теперь она графиня Чейзбурн. И это ее новое положение делает ее хозяйкой роскошного особняка и уважаемым членом великосветского общества.
     А она с радостью променяла бы все эти привилегии на любовь Итана.
     Положив щетку на столик, Джейн повертела на пальце обручальное кольцо. Вряд ли Итан быстро забудет нанесенные ему обиды. Леди Розалинда даже не представляет, насколько глубоко он уязвлен.
     Тетя Вильгельмина подошла к Джейн с задумчивой улыбкой на полных губах.
     - Прости меня, Джейн, пожалуйста, за то, что я так резко отзывалась о его светлости. Хоть его репутация и оставляет желать лучшего, он женился на тебе, а это означает, что не такой уж он бесчестный человек.
     - Я должна просить прощения у самой себя, - пробормотала Джейн. - Я и сама плохо о нем думала.
     Тетя ласково потрепала ее по плечу.
     - Не грусти, моя девочка. У тебя по крайней мере есть шанс стать счастливой. Хотелось бы мне в свое время иметь смелость поступить так, как поступила ты.
     Джейн с изумлением встретила в зеркале взгляд блекло-голубых глаз Вильгельмины.
     - Заставить кого-то жениться на себе?
     - Принять честное предложение, - поправила ее пожилая женщина и, вздохнув, принялась комкать пухлыми руками льняной носовой платок. - О Господи! Я об этом еще никому никогда не рассказывала...
     - Прошу вас, расскажите мне.
     - В молодости я была влюблена в одного местного джентльмена, старшего сына богатого фермера. Но я считала, что человек, обрабатывающий землю, недостоин меня, и отказала ему. - Взгляд тети Вилли затуманился, словно она заглядывала в прошлое. - С тех пор я частенько задумывалась, правильно ли я поступила.
     Джейн почувствовала, что у нее перехватило горло. Неудивительно, что тетя то и дело прикладывалась к фляжке с "успокоительным", - она, похоже, не могла себе простить, что своими руками загубила собственное счастье.
     Встав с табурета, Джейн обняла тетю, ощущая такое знакомое мягкое прикосновение ее пышной груди, вдыхая исходящий от нее легкий запах лекарств.
     - Мне так вас жаль, тетя Вильгельмина... Я не знала...
     Тетя Вилли тоже обняла ее.
     - Я рада, искренне рада, что ты не станешь такой, как я, старой, одинокой и никому не нужной.
     - Ты не одинока! - горячо воскликнула Джейн. - Можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь. Здесь, рядом со мной, твой дом.
     - Благослови тебя Господь, Джейн. Ты всегда была хорошей девочкой.
     И, чмокнув Джейн в щеку, тетя Вилли, прихрамывая, вышла из комнаты.
     Дверь закрылась, и Джейн осталась одна в полной тишине. Ей было стыдно оттого, что раньше она с трудом выслушивала причитания тетки, частенько бывала к ней несправедлива, а подчас слишком сурова. Ей и в голову не приходило, что когда-то и Вильгельмина была молодой, полной надежд и хорошенькой настолько, что ею смог увлечься молодой человек. Как, должно быть, грустно, оглядываясь назад, понимать, что твоя жизнь могла сложиться по-другому. Как ужасно тосковать по любви, которую уже никогда не вернуть.
     Как она сейчас тоскует по Итану...
     Глядя в зеркало на свое бледное лицо, Джейн принялась заплетать на ночь косу, как делала это всегда. Но сегодня пальцы не хотели ее слушаться, и она потратила на это занятие в два раза больше времени, чем обычно. Вплетя в косу ленту, Джейн перекинула ее на спину, представляя, как Итан распустит ей волосы и прижмется к ним губами.
     Неожиданно Джейн почувствовала застарелый запах духов. Интересно, откуда этот запах? И она принялась отвинчивать и открывать крышки всевозможных флаконов и баночек, в изобилии стоявших на туалетном столике. Наконец, открыв изящный хрустальный флакон и понюхав его содержимое.
     Джейн поняла, что запах идет именно отсюда. Цветочный аромат пробудил не слишком приятные воспоминания.
     Леди Порция пользовалась этими духами. Когда-то это была ее спальня, после того как она обманом вынудила Итана жениться на ней.
     Поспешно закрыв флакон, Джейн отставила его в сторону. Она не похожа на его первую жену. Она никогда не нарушит клятвы верности, но от Итана не будет требовать того же. Пусть изменяет ей, если ему так хочется. Только вот почему при мысли о том, что он может заниматься любовью с другой женщиной, так больно сжимается сердце?
     Джейн прошла в спальню. Мягкий ковер заглушал шлепанье босых ног. Все ее вещи перенесли из комнаты для гостей в эти роскошные апартаменты, расположенные в восточном крыле и примыкающие к апартаментам Итана. Огромная спальня с позолоченными карнизами была обставлена изысканно и со вкусом. На высоких окнах - бледно-желтые бархатные шторы. На белой мраморной полке камина, в котором весело потрескивает огонь, - серебряный канделябр. На возвышении - кровать с пологом на четырех столбиках. Покрывало откинуто. Под ним виднелись льняные простыни и возвышалась гора пышных подушек.
     Взгляд Джейн скользнул к двери, ведущей в комнату Итана. Казалось, этот покрытый белой краской прямоугольник насмехается над ней. Интересно, где сейчас Итан? У себя в комнате? А может, наверху, в любимой башне, сочиняет стихи или оду в честь неверных жен?
     И с уверенностью, повергшей Джейн в уныние, она поняла, что Итан не откроет эту дверь, не придет сегодня к ней.
     "Быть прикованной к человеку, который презирает тебя, не очень-то приятно".
     Нахлынула такая острая боль, что Джейн закрыла глаза и прижала руки к груди. Как ни пытается она уверить себя в обратном, ей страстно хочется, чтобы Итан обнял ее, прижался губами к ее волосам, к губам, а потом вошел в нее и они стали бы одним целым.
     Согласившись выйти за него замуж, она сама, собственными руками разрушила его доверие. Она завоевала Марианну лишь затем, чтобы потерять Итана.
     Горечь потери оказалась настолько острой, что Джейн никак не могла успокоиться. Она не должна поддаваться отчаянию, не должна жалеть о содеянном. Нужно всегда помнить, ради чего она вышла за Итана замуж.
     Джейн схватила шелковый пеньюар цвета слоновой кости, сунула руки в рукава, завязала пояс и, взяв со стола свечу, быстро вышла из спальни.

***

     Бренди не помогло.
     Итан сидел у себя в спальне, опершись босыми ногами о каминную решетку. Огонь в камине догорел.
     Остались лишь тлеющие угли. Взгляд Итана переместился на хрустальный графин, стоявший на столе, расположенном рядом с кожаным креслом. С каждым часом темной жидкости в графине становилось все меньше. Но все равно голова оставалась ясной, желанное забвение все не наступало.
     Сон тоже не шел. Вот и сидел Итан, думая о Джейн, не в силах забыть о том, что теперь она - его жена.
     Мысль эта вызвала новый прилив злости, и Итан налил себе еще бренди, пытаясь успокоиться, залить огненной жидкостью непреходящее возмущение. Ведь она знала, как он относится к браку, и все равно обманом заманила его в ловушку, вынудила жениться на ней. Она вторглась в комнату в башне - в святая святых, куда доступ посторонним строго воспрещен! - притворилась, что ей нравятся его стихи, а он, дурак, и растаял, поверил ее лживым словам.
     А может, это была не ложь?
     Теперь, когда у Итана было время подумать, он вспомнил, что Джейн хотела уйти из башни через дверь, выходящую в сад, но на улице бушевала гроза, и он сам настоял на том, чтобы она вышла в коридор через его спальню. Значит, Джейн не договаривалась с матерью, чтобы та, прихватив двух свидетелей, отправилась к апартаментам своего сыночка караулить, пока они с Джейн выйдут. Хотя бы в этом она перед ним чиста.
     Но того, что она отобрала у него свободу, Итан ей никак не мог простить.
     Сегодня вечером, когда Джейн вошла в гостиную в золотистом платье, фамильных бриллиантах Чейзбурнов и венке из белых розовых бутонов на голове, она выглядела невинной, как ангел. Чистым, звенящим голоском, ни капли не смущаясь, она произнесла слова клятвы. Словно и в самом деле собиралась почитать мужа и слушаться его в болезни и в здравии до тех пор, пока смерть не разлучит их. А на самом деле единственное, что ей было нужно, - это отмять у него ребенка.
     Его же собственного ребенка!
     "Я не кривила душой, когда сказала, что люблю тебя".
     И вдруг неожиданно для самого себя Итан почувствовал возбуждение. Он представил себе, как Джейн, теплая, обнаженная, крепко обхватив его руками за шею, отдается ему со всей страстью, на которую только способна. То, что она не притворялась, что ей и в самом деле была приятна его близость, тоже говорило в ее пользу. И натурой она оказалась необыкновенно страстной. Три раза он довел ее до экстаза.
     Как же ему хотелось сделать это еще раз!
     Яростно выругавшись, Итан со стуком поставил бокал на стол и, подавшись вперед, запустил руки в волосы. Для Джейн он всего лишь средство для достижения ее цели. И он не должен забывать об этом. Никогда.
     Особенно сейчас, когда эта свалившаяся ему как снег на голову новобрачная занимает соседнюю спальню.
     Подняв голову, Итан хмуро уставился на дверь, разделяющую их комнаты. Сотни раз подавлял он в себе искушение броситься к этой белой двери и распахнуть ее. Сотни раз убеждал себя, что это было бы ошибкой. Но в то же время Итан понимал, что, если останется сидеть в своей комнате, не выдержит и пойдет к Джейн.
     И как муж заявит на нее свои права.
     Итан встал, слегка при этом покачнувшись, - видимо, алкоголь в конце концов подействовал. Подавив в себе желание, вышел из комнаты, прошел мимо того места, где всего сутки назад их с Джейн застали на месте преступления, и побрел по коридору, сам не зная куда. Какая разница, куда идти, лишь бы увеличить расстояние между ним и искушением, не поддаться которому становилось все труднее.
     Дом был погружен в тишину и во тьму. Лишь в дальнем конце коридора горела в стеклянном подсвечнике свеча. Итан снял ее со стены и пошел по неосвещенной лестнице в детскую. Бесшумно ступая босиком по деревянному полу, он миновал погруженную во мрак классную комнату и направился к спальне Марианны.
     Из комнаты няни, расположенной по соседству, доносился ритмичный храп. Итан, как всегда, двигался с величайшей осторожностью, опасаясь разбудить няню. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его регулярных ночных посещениях детской, Это было время, когда он мог побыть с Марианной наедине, зная, что никакие любопытные глаза за ним не подглядывают. Ему нравилось смотреть на спящую дочь, сознавая, что, зачав ее, он совершил по крайней мере один хороший поступок в жизни.
     Сегодня из-под двери спальни Марианны выбивалась тоненькая полоска света. Может быть, няня забыла задуть свечу?
     Нужно будет сделать ей строгий выговор. Опасаясь пожара, он давным-давно распорядился гасить все свечи в доме в ночное время, и няне было об этом отлично известно.
     Стремительно войдя в спальню, Итан остановился как вкопанный.
     На столе лежали пеленки, булавки и стоял подсвечник со свечой. В тени, за маленьким кругом света, слегка покачивалось кресло-качалка. В нем сидела Джейн, прижимая к груди закутанную в одеяло малышку.
     Обе спали.
     Вихрь самых разнообразных чувств захлестнул Итана: и злость, и горечь, и возмущение оттого, что Джейн захватила его ребенка, лишив его драгоценных минут общения с дочерью, которыми Итан так дорожил. И в то же время, глядя на эту прелестную картину, Итан испытал предательскую нежность. Марианна спала, положив крошечный кулачок Джейн на грудь. Голова Джейн с гладко причесанными, заплетенными в тугую косу волосами покоилась на спинке кресла. Она прижимала к себе ребенка обеими руками, словно дороже его у нее не было ничего на свете. Они смотрелись вместе как мать с дочкой.
     "Я люблю Марианну и боюсь потерять ее".
     За всеми своими мрачными мыслями он как-то упустил из виду это обстоятельство. А ведь Джейн и в самом деле любит Марианну. Он ясно дал ей понять, что твердо намерен разлучить ее с ребенком, и Джейн, вместо того чтобы безропотно подчиниться и вернуться в Уэссекс, стала изыскивать способ остаться с Марианной и нашла его. Может быть, у нее есть какие-то недостатки, но матерью она будет отличной, ласковой, преданной. И доказательство тому - ее непоколебимая готовность выйти за него замуж. Она сделала это из любви к Марианне. Как ни неприятно, но приходилось признаться себе, что у Джейн были основания обманывать его.
     И все-таки Итан не мог ей этого простить.
     Опасаясь, как бы Джейн не уронила малышку, он, неслышно ступая - ковер заглушил его шаги, - подошел ближе. Поставил свечу на стол рядом с уже горевшей, и спящая парочка стала видна отчетливее. Джейн выглядела во сне на редкость беззащитной: припухшие мягкие губы, черные ресницы. Светлый пеньюар распахнулся. Из-под него виднелась прозрачная ночная рубашка. Итана охватило желание прикоснуться к высокой груди Джейн, затем прильнуть губами к ее мягким губам.
     О Господи! Какой же он идиот! Как можно доверять Джейн?
     Она обвела его вокруг пальца, обманом женила на себе!
     Итан осторожно взял в руки малышку, нечаянно коснувшись при этом пеньюара Джейн, теплого и шелковистого, как и скрытое под ним тело. Злясь на себя за то, что мысли опять побежали в ненужном направлении, Итан прижал дочку к своей груди.

***

     Джейн и сама не знала, что пробудило ее от призрачного сна. Хотела покрепче прижать к себе ребенка - руки ощутили пустоту.
     - Марианна! - вырвался из груди полный тревоги крик.
     Она в ужасе вскочила - над ней нависала какая-то темная фигура.
     - Успокойся, - послышался тихий низкий голос. - Со мной она в безопасности.
     Итан...
     Джейн с облегчением вздохнула.
     - Слава тебе, Господи.
     Чувствуя, как у нее все еще дрожат ноги, она смотрела, как Итан осторожно уложил спящую малышку в искусно расписанную колыбельку. Джейн вовсе не собиралась спать. Хотела лишь несколько минут покачать Марианну, прижать ее к груди, ощутить, что это крошечное существо ее любит. И последнее, что запомнилось, - безмятежное спокойствие, которое снизошло на нее.
     Свет свечи коснулся белой рубашки Итана и его темных брюк, когда он нагнулся, чтобы поплотнее накрыть малышку одеялом. В эти минуты суровые черты лица Итана смягчились.
     И только теперь Джейн поняла, зачем он сюда пришел.
     Он тоже любит Марианну.
     Сердце ее сжалось от боли. Как было бы хорошо, если бы они были одной семьей. Сможет ли Итан ее простить? Вот сейчас он подойдет к ней, обнимет сильными руками, крепко прижмет к груди и никуда больше не отпустит...
     Взяв со стола свечу, Итан направился к двери.
     - Итан, подожди! - громким шепотом позвала Джейн под воздействием безотчетного порыва.
     Даже не оборачиваясь, он бросил через плечо:
     - Иди спать. - И растворился во мраке классной комнаты.
     Джейн вскочила так стремительно, что закачалась качалка, и бросилась за ним следом, путаясь в полах пеньюара. Но пока добежала до двери, Итан уже вышел в коридор.
     Все понятно... Он не хочет даже видеть ее.
     Джейн устало прислонилась к косяку, ощущая теплой со сна кожей прохладное дерево. А перед глазами все стоял Итан, укладывающий дочурку в колыбельку. Каким же нежным было у него лицо. Он любит Марианну. Также, как и она. Это единственное, что их связывает.
     Нет, не единственное. Их связывает и общая тайна. Ей известно, что он пишет стихи, полные глубокого, проникновенного смысла. И по этим стихам она поняла, что Итан вовсе не бездушный повеса, каким его считают все, а хороший, порядочный человек. Как ей хотелось, чтобы со временем он перестал на нее сердиться и понял, почему она вынудила его жениться на себе.
     Леди Розалинда говорила, что Порция тоже обманом привела его к венцу. Но она собственными глазами видела, какими счастливыми они выглядели во время медового месяца, какой заботой и вниманием окружил Итан свою молодую жену.
     Так что если он и сердился на Порцию за то, что она вынудила его жениться на ней, гнев его очень скоро прошел.
     Может быть, он найдет в себе силы простить и свою вторую жену?
     И Джейн охватило такое страстное желание, чтобы это произошло, что у нее даже мурашки побежали по телу. Понимая, что теперь она вряд ли заснет, Джейн на цыпочках подошла к креслу-качалке, снова уселась в него и решила рассмотреть проблему, вставшую перед ней, со всех сторон.
     Сумеет ли она уб