ей ни единого вопроса, ни разу не  присел.  Ее  защитный
панцирь, кажется, уже не выдерживал перегрузки. Она начинала уставать  и
раздражаться.
   Декстер повернулся и сказал:
   - Ну, мне пора. Сегодня столько дел.
   Он вышел из комнаты, даже не попрощавшись.
   Грейси чувствовала себя выжатой как  лимон.  Она  злилась,  она  была
обижена. "Я должна была это предвидеть, - сказала она себе. - Ладно,  не
стоит кипятиться, и тогда я, может быть, смогу успокоиться".
   Внезапно Грейси почувствовала присутствие мамы где-то  совсем  рядом.
Она улыбнулась. Повернув голову к центру палаты, она ощутила, как в  нее
словно вливается волна спокойствия, которая становилась все больше, выше
и уносила прочь все ее страхи, защищая ее.
 
*** 
 
   Доктор Роб Кейн встал из-за стола, резко отодвинув стул,  и,  глубоко
вздохнув,  распахнул  окно.  Он  словно  пил  свежий  воздух,   стараясь
освободиться от того мрачного чувства  подавленности,  которое  овладело
им. Он наклонился вперед, и несколько капель дождя упали на  его  не  по
возрасту морщинистое лицо.
   Как бы он хотел, чтобы дождь смыл то чувство отвращения и ненависти к
себе, которое он всегда испытывал после встреч с Декстером Портино.  Как
было бы хорошо, если бы дождь мог растворить его слабость  и  вернуть  к
жизни - к жизни полноценного человека. Это было особенно  важно  сейчас,
перед началом  индивидуального  сеанса  психотерапии  с  Грейси.  Закрыв
глаза, он вытер лоб белым носовым платком. И  как  это  Декстеру  всегда
удается подавить его, его - отличного профессионала,  и  куда  при  этом
девались его, Кейна, самообладание и уверенность  в  себе?  "Господи,  -
думал он, - если Декстер в состоянии проделать это со  мной,  психиатром
по образованию, взрослым человеком, то что же он сделает с  этой  бедной
девочкой?"
   Доктор Кейн опустил фрамугу и пошел к стеллажу с  историями  болезни.
"Как я смогу помочь сейчас любому  пациенту,  -  думал  он,  -  особенно
такому чувствительному, как Грейси, которая  видит  все  на  интуитивном
уровне, если сам  чувствую  себя  бессильным  и  опустошенным?"  Покачав
головой, он выдвинул верхний ящик стеллажа.
   У Роба Кейна, которому многое довелось пережить в своей  жизни,  были
удивительно добрые глаза. Персонал клиники и пациенты очень  любили  его
за то, что он посвящал всего себя больным. Смысл  его  жизни  составляла
работа, и, пожалуй, ничего, кроме работы. Еще  голошей  он  уже  как  бы
инстинктивно понимал, как надо разговаривать с  людьми  об  их  бедах  и
проблемах, и мечтал, что когда-нибудь у него будет собственная  клиника.
Он окончил медицинский факультет университета и на все свои сбережения и
сбережения родителей открыл частную клинику  в  Северном  Палм-Бич.  Но,
будучи мало знакомым с деловой частью подобного проекта,  почти  потерял
ее несколько лет назад. Клинике грозило  банкротство.  Чувствуя  себя  в
долгу перед своими пациентами, он обивал пороги могущественных и богатых
людей, пытаясь занять денег и спасти клинику.
   Он знал, что в его помощи нуждается так много людей. В этот момент он
и взял значительную сумму  у  Декстера  Портино.  Соответственно  сейчас
Портино контролировал все финансовые дела клиники. Своей клиники.
   Доктор Кейн в отчаянии закусил губу и отодвинул от себя три  папки  с
историями болезни. Он  знал,  что  обладает  каким-то  шестым  чувством,
которое обычно не подводит его в правильной оценке каких-то  странностей
в поведении, реакциях того или  иного  человека,  но...  Декстер  и  его
поведение  были  таковы,  что  вызывали  у  него  необъяснимое   чувство
отвращения, или, скорее, омерзения. Доктор  всегда  терялся,  когда  ему
приходилось вести жесткий, нелицеприятный разговор. Да,  Декстер  крепко
держал его за горло - как в профессиональном, так и в личном плане. Черт
бы побрал этого человека!
   Получалось  так,  что  Грейси  должна  была  стать   жертвой.   Кейну
приходилось продавать  свою  душу,  чтобы  иметь  возможность  содержать
клинику,  в  которой,  кроме   Грейси,   находились   сотни   пациентов,
нуждающихся в его помощи. В течение многих лет все терапевтические меры,
предпринимаемые к Грейси, находились под жестким контролем Декстера.
   Самое  ужасное  было  в  том,  что  Грейси  знала  о  той  финансовой
поддержке, которую Декстер оказал  клинике.  Таким  образом,  Грейси  не
могла положиться на доктора  Кейна  полностью  как  на  своего  лечащего
врача. И он это прекрасно понимал. Так что  же  он  мог  сделать,  чтобы
помочь этой милой девушке? Знает ли бедняжка, что ее  держат  в  клинике
гораздо дольше, чем это необходимо, и лишь для  того,  чтобы  ее  сестра
Керри подольше оставалась здесь,  в  доме  своего  отца...  Эгоистичного
ублюдка.
   Доктор Кейн потер виски и откинулся на спинку  кресла.  Он  вспомнил,
что в прошлом году передал Грейси опытному врачу  и  прекрасной  женщине
Роузи, так как знал, что именно  она  поможет  девушке  вылечиться.  Но,
поскольку Декстер не мог контролировать Роузи, он возмущался,  устраивал
скандалы и однажды даже пригрозил "прикрыть это чертово заведение", если
Роузи не уволят немедленно.
   У доктора Кейна были густые брови, почти сходившиеся  на  переносице,
но сейчас он хмурился так, что они превратились  в  одну  горизонтальную
линию.
   То, что Декстер делал со своей дочерью, было преступлением. Могут  ли
богатые люди создавать что-то или,  на  худой  конец,  совершенствовать,
вместо того чтобы разрушать?
   Он еще раз взглянул на историю болезни Грейси и подумал о ее  сестре,
Керри. Сестры внешне были похожи друг на друга как две капли воды, но их
характеры необъяснимо контрастировали.
   Керри была энергичной, непредсказуемой  оптимисткой,  эгоистичной  на
подсознательном уровне,. не выпускающей ничего важного для себя из рук.
   Может быть, это диктовалось ее стремлением к успеху во  всем.  Грейси
же замыкалась в себе и была сильно подвержена перепадам  настроения,  но
вместе с тем она была  смелой,  сочувствующей  несчастьям  других  людей
натурой. При этом в ее поведении и мыслях чувствовалось нечто, связанное
с ее отцом, - что-то, чего она не могла простить ему.  Грейси  думала  о
своей матери как о святой. Так же Керри думала об их отце. Так кто же из
них прав? От Дек, стера он  точно  ничего  не  добьется,  подумал  Кейн,
взглянув при этом на очень тонкую папку с историей болезни Декстера.  От
Энн - тем более. Декстер никогда не соглашался  участвовать  в  семейных
.консультациях с Керри и Грейси и никогда не говорил об Энн. Никогда.
   Кейн попытался привести в порядок всю эту сумятицу  в  своих  мыслях.
Почему Декстер был без ума от Керри? Может быть, Энн  была  без  ума  от
Грейси?
   Может быть, между Декстером и Керри действительно существует какая-то
"неестественная" связь, о  которой  несколько  раз  упоминала  Грейси  в
минуты гнева? Или это  просто  смесь  любви,  ревности  и  восхищения  -
чувств, которые питают  многие  отцы  к  своим  дочерям?  Ему  и  раньше
доводилось видеть  огорченное  лицо  Грейси,  когда  все  внимание  отца
доставалось Керри. Но у сестер явно не было взаимного  чувства  ревности
по отношению к Декстеру.  А  какова  была  роль  Энн?  И  почему  Грейси
испытывает такое чувство вины?
   Доктор Кейн почесал свою лысеющую голову и постарался сосредоточиться
на той связующей нити, которую он нашел, раздумывая над  этими  сложными
вопросами. Не важно, что сестры по-разному относились к матери и отцу, -
ничто не  могло  разрушить  их  отношение  друг  к  другу;  связь  между
близнецами - нечто гораздо более сильное. "Связь между близнецами" - эта
формулировка благотворно подействовала на его мозг, уставший решать  эту
проблему. "А может, - подумал он, - я пытаюсь решить задачу,  у  которой
просто нет решения?"
   По длинному тихому коридору Грейси дошла до кабинета  доктора  Кейна.
Дверь была открыта, и она вошла и направилась к софе - к тому месту, где
обычно сидела. Кабинет был отделан с большим вкусом и создавал атмосферу
пустыни - на полу, покрытом мексиканской плиткой, лежал неяркий ковер из
грубой верблюжьей шерсти, а по углам возвышались большие индийские  вазы
с огромными кактусами.
   - Привет, Грейси. Как ты  себя  чувствуешь?  -  спросил  Кейн  мягким
голосом. Он поднялся навстречу Грейси из своего кресла и взял девушку за
плечи.
   - Привет, - просто ответила Грейси, и на ее  лице  не  отразилось  ни
удивления, ни недовольства, ни отвращения. Ей нравился  доктор  Кейн;  а
скорее, ей было жалко его. Но  ее  обостренные  чувства  указали  ей  на
присутствие  отца  в  кабинете.  Она  чувствовала  его  ауру,   медленно
распространявшуюся из-под стола и из-за портьер. Почему-то  сегодня  она
грязно-коричневая,  подумала  девушка,  посмотрев  на  толстые  папки  с
историями болезни на столе доктора и видя,  как  эта  коричневое  облако
медленно подбирается к  груди  Кейна  и  выше  -  к  его  горлу.  Грейси
чувствовала запах опасности. И этот запах принадлежал Декстеру, подумала
она. У любого страха есть свой собственный запах и звук.
   - Садись, пожалуйста, - сказал доктор, придвигая свое кресло  поближе
к софе.
   Она недоуменно посмотрела на него. Неужели этого доброго и преданного
своему делу человека также смогли купить с  помощью  толстого  кошелька?
Грейси знала, что доктор не одобрял поведения ее отца, но он подавлял  в
себе это чувство, правда, с большим трудом. Никто, кроме  мамы,  никогда
не осмеливался восстать против ее отца, ни один человек, вдруг  подумала
Грейси.
   Она налила в стакан воды и вспомнила всех "хороших врачей" из  своего
детства.
   "Он твой друг, Грейси,  -  услышала  она  голос  отца,  -  ты  должна
поговорить с ним".
   Из-за спины доктора Кейна на нее смотрели угрожающие  темные  силуэты
из прошлого. Она с интересом  взглянула  на  них  поверх  края  стакана.
Каждый из них старался держать  ее  чувства  и  мысли  под  контролем  и
формировать их. Все они были очень умны и слащавы - наподобие тех людей,
которые заманивают маленьких девочек в свои автомобили. Но у  всех  было
сейчас лицо отца. "Почему я ни разу не велела ему  убрать  их  прочь,  -
подумала она и допила остатки  воды.  -  Будь  я  королевой  из  сказки,
приказала бы отрубить им головы. Но королевы облечены огромной  властью,
в то время как маленьким девочкам остается только замкнуться  в  себе  и
молчать".
   - Ты хочешь поговорить о чем-нибудь  конкретном  сегодня?  -  спросил
доктор Кейн, внимательно наблюдая за ней и видя, что ее беспокоит  нечто
глубоко спрятанное в ее подсознании.
   - Нет, не хочу, - ответила она полушепотом.
   Доктор Кейн разглядывал лицо Грейси, пытаясь понять  секрет,  который
она скрывает, но по выражению ее красивого лица он ничего не мог понять.
   Тихо тикали часы, телефон молчал.
   - А что произошло в прошлое воскресенье? - спросил доктор.
   - Ничего, - ответила Грейси спокойным голосом,  хотя  и  чувствовала,
что в ней начинает закипать злость.
   На несколько минут в комнате  установилась  напряженная  тишина.  Они
молча смотрели друг на друга, Грейси в задумчивости накручивала на палец
локон.
   "Такое чувство, что в  комнате  вместе  с  нами  Декстер,  -  подумал
доктор, глядя на ее лицо без выражения и видя злобу в ее глазах.  -  Эта
бедняжка знает, что не может полностью доверять мне". Им снова  овладело
чувство стыда.
   - Ну а как прошла  встреча  с  отцом?  -  спросил  он,  придвинувшись
поближе.
   Глаза  Грейси  остановились   на   докторе,   и   в   них   сверкнуло
предупреждение.
   - Отец никогда не изменится. Он  прямо  как  в  "Принце"  Макиавелли.
"Человек, которому предстоит стать  принцем,  не  должен  быть  отягощен
принципами  морали  или  этики  -  он  должен  быть  наполовину   львом,
наполовину лисой", - процитировала она и  снова  пожалела,  что  она  не
королева.
   - А ты все еще уверена, что он не любит тебя? - грустно спросил Кейн.
   - Способность честно выражать свои чувства и эмоции - тот редкий дар,
которым отец никогда не был наделен.
   Грейси задумалась о смысле слова "отец". Да, он ее отец, но  для  нее
он был каким-то чужим, далеким и  загадочным  человеком.  Почему  же  он
совсем другой с Керри - любящий  и  нежный?  Грейси  обращалась  к  нему
"папа", а Керри - "папочка".
   - Отец любит только самого себя, - снова заговорила Грейси, продолжая
теребить кончики своих волос. - Отец любит только себя, - повторила  она
механически.
   Доктор Кейн  продолжал  внимательно  изучать  ее  лицо  -  утонченные
классические черты. Почему она так болезненно реагировала  на  все,  что
было связано с  Декстером?  Он  посмотрел,  как  она  медленно  покачала
головой, и вдруг Грейси совершенно неожиданно для него спросила:
   - Чего вы от меня хотите?  Может  быть,  рассказать  вам  о  любовных
похождениях  моего  отца  после  того,  как  закончился   бракоразводный
процесс? Или, может, мы обсудим, как Керри и  мне  приходилось  спать  в
кровати вместе с его очередной подружкой?
   - Что значит "приходилось"? - спросил Кейн.
   По лицу Грейси пробежала волна боли.
   - Просто у нас не было другого выбора - или спать с этими нимфетками,
или оставаться в нашей детской, где  мы  чувствовали  себя  одинокими  и
покинутыми. Поэтому каждый вечер мы отправлялись в спальню  родителей  в
надежде, что мама, может быть, вернулась. Ведь нам было  всего  по  пять
лет.
   Доктор Кейн  молча  кивнул.  Поколебавшись,  Грейси  продолжила  чуть
громче:
   - А может быть, рассказать вам, как отец внезапно стал очень набожным
за несколько месяцев до развода?  Огромные  Библии  в  белых  переплетах
появились вдруг во всех комнатах, а вместе  с  ними  разные  религиозные
трактаты  и  сборники  псалмов.  В  нашу  жизнь  вошла  целая   вереница
придирчивых и чопорных нянь, которые рассуждали о праведном и  греховном
пути в жизни, и к нашему списку ночных кошмаров добавился еще один - что
мы соскальзываем и падаем в бездонную пропасть. Закончились  прогулки  в
парках, прекратились праздники в честь дня рождения, а взамен  появились
проповеди, наказания, изучение Библии и разговоры о наших грехах.
   Как вам такой внезапный контраст? - Грейси подняла  на  доктора  свои
измученные глаза. - У детей в жизни должна быть стабильность,  а  мне  и
Керри досталось раскачивание на качелях эмоций -  туда-сюда,  туда-сюда.
Мама пыталась спорить со всеми этими нянями, она ругалась с отцом, но...
Она проиграла эти сражения. А как только ее  выбросили  из  дома,  сразу
куда-то исчезла вся религиозность отца. - В голосе Грейси  чувствовалась
горечь. - Однако новые няни все еще  жили  у  нас.  И,  кажется,  только
потому, что ему были нужны свидетели на очередном судебном процессе.
   Доктор Кейн поерзал в кресле и вздохнул:
   - Ну а как же всепрощение, Грейси?
   До сознания Грейси дошли слова доктора  Кейна,  какая-то  напряженная
мысль пронеслась в ее мозгу, и она закричала:
   - Я не смогу простить его! Это невозможно! Что он сделал  с  мамой..,
когда ей пришлось уехать! Что он сделал со  всеми  нами...  -  ее  голос
становился все громче и громче. Казалось, стены кабинета сдвинулись и он
стал маленьким и узким.
   Доктор Кейн словно прирос к своему креслу. Он не произнес ни слова  и
продолжал внимательно слушать.
   - А я... Я  сама  помогла...  -  почти  шепотом  сказала  Грейси,  но
внезапно остановилась, не успев закончить фразу.
   - Помогла кому? Чем? - быстро спросил доктор, и слабый огонек надежды
зажегся в его груди.
   Он слегка приподнялся и внимательно посмотрел ей в глаза.  -  Грейси,
помоги самой себе. Помоги мне, - произнес он.
   Ее мозг, живший в прошлом, наполнился старыми воспоминаниями,  и  они
кружились в ее голове, словно домашние  голуби,  возвращающиеся  в  свою
голубятню.  В  этом  затуманенном  мозгу  непрерывно,  как  фотовспышки,
возникали сцены из жизни ее семьи - сцены из того времени, когда все они
еще были вместе и счастливы.
   - Мама, - тихо позвала она, в ее глазах читались тоска и нежность,  а
руками она теребила пуговицы на груди.
   "Грейси, перестань терзать себя. Прости себя", - услышала она  нежный
шепот матери.
   - Грейси... Грейси... - робко окликнул ее доктор Кейн, но она уже  не
слышала его. Доктор понимал: его пациентка страдает  от  воспоминаний  о
том, что ей пришлось пережить в детстве. Он никак не мог убедить ее, что
жизнь продолжается. Она застряла в прошлом. И, пока  это  не  изменится,
она вновь и вновь будет попадать в его клинику - если, конечно, сама  не
справится со своими кошмарами. Он  вздохнул  и  задумчиво  посмотрел  на
Грейси. Ему очень хотелось вылечить ее, избавить от жестоких  приступов,
когда  она  внезапно  полностью  теряла  рассудок.   Ее   озлобленность,
волнение, печаль казались ему вполне понятными. Но чувство вины, которое
угнетало ее, оставалось для доктора загадкой.  Это  был  один  из  самых
сложных случаев депрессии, с которыми довелось работать,  когда  пациент
из-за  самобичевания   теряет   чувство   собственного   достоинства   и
самоуважения. Но в чем же состояла ее вина? Доктор  не  знал  ответа  на
этот вопрос. Даже после всех этих лет общения, когда он был ее врачом.
   В кабинете стояла такая тишина, что доктор, казалось, слышал неровное
и громкое биение своего сердца.
   Грейси улыбнулась какой-то грустной и тоскливой улыбкой.
   - Я устала, - сказала она и встала.
   А доктор Кейн смотрел и любовался ее какой-то неземной красотой, пока
она не скрылась за дверью кабинета.
 
*** 
 
   "Неужели все-таки есть вещи, которые не  в  состоянии  вылечить  даже
время? - думал Кейн, глядя перед  собой  невидящими  глазами.  -  Вполне
очевидно, что воспоминания Грейси отпечатались в ее  мозгу,  как  четкие
фотоснимки, сделанные со вспышкой. Неужели эти яркие картинки никогда не
превратятся в тусклые негативы для дочери Декстера?"
   Доктор мысленно попросил Бога о помощи и, откинув рукой седые  волосы
со лба, медленно направился в сторону кабинета, где должен был  начаться
сеанс групповой терапии.
 
Настоящее 
 
   Декстер, приехав домой из больницы, сразу  же  спросил  у  Ирмы,  где
Керри.
   - Она на террасе, что выходит к бассейну. Говорит по телефону, мистер
Портино, - ответила та. - А Кении и Кейт купаются. За ними присматривает
та новая няня, которую вы на время наняли.
   Ирма была  испанкой,  хотя  и  высокой,  но  настолько  толстой,  что
казалась больше в ширину, чем в высоту.  У  Декстера  она  работала  уже
двадцать пять лет.
   Ирма отчитывалась только перед хозяином и всегда  знала,  кто  и  чем
занят в доме. Все эти годы Ирма никогда не сходилась  близко  с  другими
слугами, смотрела на всех жен и подружек Декстера как на захватчиков,  и
пережила их всех. Она никогда не была замужем и постоянно  жила  в  доме
Декстера. Ему  была  нужна  полная  лояльность,  и  она  отвечала  этому
требованию безусловно и безоговорочно.
   - Спасибо, Ирма. Принесите мне перье. Я буду  на  террасе,  -  сказал
Декстер и направился к выходу.
   И сразу же увидел Керри.
   Дочь выглядела роскошно в своем слитном купальнике, в руке у нее была
телефонная трубка - аппарат стоял у бассейна. Она махнула  ему  рукой  в
знак приветствия и, прикрыв на секунду трубку ладонью, прошептала:
   - Это Майкл.
   После этого она вернулась к разговору с мужем.
   Декстер секунду поколебался, затем направился обратно в дом.  В  окно
он увидел, что Ирма идет к  бассейну  по  дорожке,  предназначенной  для
слуг, с подносом, на котором стоял тяжелый хрустальный бокал с перье,  в
котором плавали дольки лимона.
   - Утром я была у Грейси, она выглядела очень подавленной, -  говорила
Керри мужу. - Кстати, только что папочка приехал от нее.
   - А как у него дела? - спросил Майкл. В его голосе после упоминания о
Декстере появились раздраженные нотки.
   За те пять лет, которые они были женаты, враждебность между Майком  и
тестем не уменьшилась, если не увеличилась.
   До  самого  замужества