двокаты
Майкла Донована услышали то, что слышала я...
   Грейси не договорила. Да в этом и не было  нужды.  Она  увидела,  что
доктор испугался. Ей  стало  жаль  этого  большого  сильного  мужчину  с
печальными глазами. Грейси подумала о том, что, возможно, доктор уже  не
понимал, где ложь, а где правда - слишком долго ему  приходилось  лгать.
Но она решила, что в любом случае стоит попытаться раскрыть ему глаза.
   - Я считаю, что вы прекрасный специалист.  Несмотря  ни  на  что,  вы
очень помогли  мне.  Мне  приходится  бороться  со  своими  мыслями.  Со
всевозможными страхами. А сейчас, мне кажется,  я  готова  поговорить  с
вами об этом. Если мы поговорим, будет лучше нам обоим. Обоим.
   - Да, конечно, - кивнул Кейн. Ему вдруг захотелось усадить  Грейси  к
себе на колени. - Наверное, так оно и есть.
   - Сначала о Керри.
   - Я слушаю, - снова кивнул доктор.
   Грейси, собравшись в мыслями, заговорила.  Прежде  всего  она  любила
свою сестру. Любила больше всего на свете. Они вместе как бы  составляли
одно целое.
   Но в последнее время... Керри изменилась. Она перестала  приезжать  к
ней в больницу. А если и приезжала иногда, то почти не  разговаривала  с
ней. А ведь прежде они очень часто общались. Сейчас  без  этого  общения
Грейси чувствовала себя как бы половинкой человека. Ей  нужна  Керри.  А
Керри нужна она.
   И не только она, а еще очень многое.
   Грейси рассказала доктору Кейну и о Майкле. О том,  что  произошло  в
прошлом, и о том, что происходило  сейчас.  Она  призналась,  что  любит
Майкла.
   И сейчас она могла об этом  говорить,  потому  что  Керри  больше  не
любила его.
   - А почему? - поинтересовался Кейн. - Что изменилось?
   Грейси рассказала об отце. О его связи с  Керри.  О  его  чувствах  к
Керри. О его желании  завладеть  детьми.  Она  рассказала  доктору  все.
Рассказала даже о том, о чем  никогда  никому  не  рассказывала,  -  она
подозревала, что отец и Керри переспали.
   - Грейси, - начал было доктор Кейн, - как ты. можешь?..
   - Мама предупреждала меня об отце, - перебила она.
   Последовало долгое молчание.
   - Это невозможно, - выдохнул доктор.
   И все же, несмотря ни на что, несмотря на отсутствие всякой логики  в
словах Грейси, Кейн верил ей.
   Она говорила чудовищные, совершенно невероятные вещи. Однако в Грейси
скрывалась какая-то таинственная сила, опрокидывавшая  всякую  логику  и
делавшая невозможное возможным.
   - Мама разговаривает со мной все время, доктор Кейн. Там, в  комнате.
Я вам об этом рассказывала.
   Именно поэтому я сумасшедшая?
   - Не знаю, - ответил  Кейн.  -  Я  и  сам  уже  не  знаю,  что  такое
сумасшествие. Знаю лишь одно: ты не заслуживаешь  того,  что  все  мы  с
тобой сделали.
   - Нет, заслуживаю, - с невозмутимым видом возразила Грейси.
   - Не говори глупости. И не делай с собой.., этого.
   - А я ничего не делаю. Просто говорю вам правду.
   - Все это связано с твоей матерью, не так ли?
   - Да.
   Кейн глубоко вздохнул и встал.
   - Ты не могла спасти свою мать, - сказал он. - Тебе было  всего  семь
лет. Это было ее решение. Свобода  волеизъявления  -  наше  неотъемлемое
право. И у  каждого  своя  судьба.  -  Кейн  увидел,  что  глаза  Грейси
наполнились слезами. - Твоя мать решила сама, как ей  поступить.  Почему
ты чувствуешь себя виноватой?
   - Потому, что это я попросила ее  украсть  нас,  -  тихо  проговорила
Грейси. Она побледнела. - Это была моя идея. Не ее.
   Доктор Кейн выглядел озадаченным. Он не верил своим ушам.
   -  Я  попросила  ее,  -  повторила  Грейси.  -  Мне   казалось,   это
замечательная идея. Я подумала, что мы  снова  будем  счастливы.  -  Она
вытерла рукавом слезы. - Я помню все. Помню, как мама...
 
Прошлое 
 
   Реджинальд Пирс занимал роскошный офис - именно такой, какой  Декстер
и ожидал увидеть. Мягкие ковры, дорогие картины  -  в  общем,  атмосфера
процветания, свидетельство жизненного успеха.
   Декстер был уверен, что  Пирс  уже  давно  подготовил  речь,  которую
произнесет, когда будет баллотироваться  в  судьи.  Наверняка  должность
судьи являлась целью этого человека. Декстер, во всяком случае,  в  этом
не сомневался.
   - Что вас ко мне привело? - спросил Пирс. Он говорил сейчас почти без
акцента, держался джентльменом. И все же руку Декстеру не протянул, даже
не сделал попытки подняться из-за своего антикварного стола.
   - Видишь ли, Редж... - заговорил Декстер. - В общем, я хочу попросить
тебя о небольшой услуге. - Декстер, не спрашивая  разрешения,  со  своей
обычной бесцеремонностью уселся на стул. - Тогда, если тебе повезет,  я,
возможно, тоже смогу оказать тебе услугу.
   - Говорите о деле. - Пирс принялся  постукивать  по  столу  кончиками
ногтей. - Или убирайтесь. Через ту  же  дверь,  в  которую  вошли.  -  К
Декстеру Портино Пирс испытывал лишь одно  чувство  -  отвращение.  Этот
человек заслуживал только презрения. Об этом свидетельствовало  то,  что
он сделал с Энн и ее детьми. А ведь он,  Пирс,  уже  почти  уговорил  ее
отозвать свой апелляционный иск.
   Что же касается Декстера - он оказался просто злобным животным.
   Декстер с совершенно невозмутимым видом бросил на стол юриста большой
белый конверт. Пирс усмехнулся. Затем потянулся к конверту. Когда же  он
вытащил из него фотографии,  у  него  на  несколько  секунд  перехватило
дыхание. Сердце его бешено колотилось, ему  казалось,  что  оно  вот-вот
выскочит из груди.
   В кабинете воцарилось тягостное молчание. Наконец Декстер заговорил -
заговорил снисходительно, потому что знал, что его противник повержен.
   - Мне кажется, что ты прекрасно проводишь время с этим  мальчиком.  -
Декстер громко рассмеялся.
   Смех его звучал точно звон колокола в морозную ночь. - А теперь,  мой
друг, ты будешь слушать, а не говорить, - продолжал Декстер с  усмешкой.
- И слушай внимательно. Возьми карандаш и записывай. - Его глаза  горели
торжеством. - Я сейчас скажу, что ты должен сделать.
 
*** 
 
   Энн и Джейн сидели в "Пти Марме" на Уорт-авеню. Энн откусила  кусочек
тарталетки с куриным фаршем и с обреченным видом проговорила:
   - Апелляцию так долго рассматривают. Чем дольше я вдали  от  девочек,
тем меньше они походят на моих детей. Прошло уже больше года. Почему все
так долго?
   Джейн  теребила  пальцами  нитки  жемчуга,  украшавшие  ее  шею.  Она
понимала, почему ее подруга так  расстроена.  Из-за  того,  что  Декстер
снова затянул пересмотр дела. Но она ничем не могла утешить Энн.
   - Послушай, дорогая, - сказала Джейн, -  в  этот  раз  они  не  будут
судить тебя. Они будут судить твою репутацию.
   - Грейси сказала мне, что они прошлой ночью обе  спали  в  постели  с
Декстером и его новой подружкой. -  Энн  покачала  головой  и  принялась
размазывать вилкой по тарелке зеленую  пасту.  -  Я  встречаюсь  с  ними
только четыре раза в месяц. Как же я могу им помочь?
   - Они знают, что ты их любишь, - сказала Джейн  и  взяла  подругу  за
руку. - А помочь ты сейчас ничем не можешь.
   - Как я могла полюбить такого человека?
   К сожалению, ни одна из подруг не знала ответа на этот вопрос. И  тут
к их столу подошел метрдотель и сказал, что Энн просят к  телефону.  Все
сидевшие в ресторане проводили взглядом женщину, о  которой  в  Палм-Бич
только и говорили.
   - Энн, это я - Реджинальд Пирс, - раздался в трубке голос адвоката. -
Извини, что я прервал твой завтрак, но консьержка сказала мне, где ты.
   - Что-нибудь срочное? - спросила Энн, поворачиваясь  лицом  к  стене,
чтобы хоть как-то приглушить свой голос.
   - У меня есть план, - сказал  Пирс;  в  эти  мгновения  он  сам  себя
ненавидел. - Я хочу, чтобы ты приехала ко мне в офис завтра,  как  можно
раньше. Мы все обсудим.
   Лучик надежды согрел ее сердце, и Энн ответила:
   - Я приеду пораньше.
 
*** 
 
   - С днем рождения вас, - сказала бабушка. Глаза ее светились любовью,
хотя  лицо  казалось  немного  усталым.  Элис  Грэм,  мать   Энн,   была
единственной бабушкой Керри и Грейси. Она выглядела очень  элегантно  со
своим гладким пучком седых волос, с  серьгами,  украшенными  рубинами  и
бриллиантами, и в красном костюме от Карла Лагерфельда.
   - Бабушка приехала! - закричали Керри и Грейси; их лица сияли.
   - Вообще-то, - улыбаясь, говорила Керри, - наш день рождения был  три
дня назад. Двадцатого февраля.
   - Тогда вам очень повезло. У вас будет  еще  один  день  рождения,  -
ответила бабушка Элис и погладила Керри по волосам.
   После окончания бракоразводного процесса Декстер не  разрешал  матери
Энн приезжать в его дом, а Энн не могла вывозить девочек из Палм-Бич.  И
теперь, после сердечного приступа, Элис приезжала во Флориду, лишь когда
позволяло здоровье.
   - Энн, тебе помочь? - спросила Элис, глядя,  как  ее  дочь  аккуратно
вставляет семь свечей в ванильно-шоколадный  торт.  Их  отношения  давно
стали натянутыми, хотя Элис не могла понять почему. Ей казалось, что Энн
всегда требовала больше, чем она, Элис, могла ей  дать.  Может  быть,  в
этом-то и заключалась проблема Энн  -  она  от  всех  требовала  слишком
много. Элис опасалась, как бы двойняшки не "заразились" от матери.
   - Спасибо, мама. Не нужно, - ответила Энн и пожалела, что осталась на
кухне. Ей хотелось обдумать план Реджи Пирса. Осуществить его  было  так
просто... И таким образом  она  бы  окончательно  решила  все  проблемы.
Предложение Пирса взволновало Энн - и испугало до смерти.
   - Энн, - сказала мать, пристально глядя на  нее,  -  не  может  быть,
чтобы ты всерьез думала о том, что рассказала мне...
   - Именно об этом я и думаю, - ответила Энн.
   - Но это же абсурд!
   - Все вокруг абсурд! Реджи считает, что я проиграю повторный процесс.
Это не абсурд? Я была замужем за самым отпетым негодяем на свете. Это не
абсурд? Ложь становится правдой, а любовь превращается в ненависть.  Что
может быть абсурднее этого?
   - Если ты это сделаешь, Декстер найдет тебя, куда бы ты ни уехала. Ты
его знаешь.
   - А какие у меня варианты? Оставить Керри и Грейси ему? - Энн  не  на
шутку разозлилась. - И позволить ему  уничтожить  их?  Ведь  он  же  это
сделает, мама. Сделает. Уже делает.
   Элис никогда раньше не видела свою дочь такой взволнованной. Ни  разу
в жизни. Она не волновалась так, когда они ссорились  -  будь  то  из-за
учебы,  из-за  ее  увлечения  фотографией  или  из-за  замужества.  Элис
подумала даже, что, наверное, Энн всю жизнь оставалась бы  невозмутимой,
если бы не эта трагедия.
   - Чем я могу помочь, дорогая? - спросила Элис у дочери.
   - Я хочу, чтобы ты разрешила мне  воспользоваться  деньгами,  которые
положила на мое имя, - сказала Энн. -  И  хочу,  чтобы  ты  помогла  мне
похитить моих детей.
 
*** 
 
   Тем вечером Грейси - на ней была лишь белая шелковая ночная рубашка -
уселась  на  одеяле,  упершись  своими  маленькими  ножками  с  розовыми
пальчиками в край постели. Керри чистила зубы в ванной.
   - Все было чудесно, мама, - сказала она. - Мне очень  понравилось.  -
Она беспокойно ерзала на постели.
   - Что с тобой, Грейси? - спросила Энн.
   - Я хочу жить с тобой, - расплакалась Грейси. -  Я  слышала,  что  ты
говорила бабушке. Я  хочу,  чтобы  ты  нас  украла.  Пожалуйста.  -  Она
протянула руки и обняла мать за шею.  Глаза  Энн  широко  раскрылись.  -
Мама, ну пожалуйста. Прошу тебя. - Грейси продолжала плакать. - Я  боюсь
папочку.
   - Посмотрим, Грейси. Посмотрим. - Энн поцеловала дочь.  Вкус  соленых
слез Грейси остался у нее на губах, и она сглотнула.
   - Мама, ну пожалуйста.
   Прибежала Керри и прыгнула на кровать, усаживаясь рядом с сестрой.
   Энн наклонилась  и  погладила  девочек  по  волосам.  Затем  медленно
выпрямилась.
   - Спокойной ночи, ангелочки, - прошептала она. - Я люблю вас.
   - Мы тоже тебя любим, - в один голос ответили малышки.
   Спустя какое-то  время  Энн,  совершенно  измученная,  погрузилась  в
огромную,  отделанную  мрамором  ванну,  наполненную  горячей  водой   и
ароматическими маслами.
   "Господи, - думала она. - Что я собираюсь сделать?"
 
*** 
 
   Был День матери, один из тех пяти праздников в году, когда Энн  могла
пригласить дочерей на обед.
   Ожидая девочек, она стояла у парадного входа в дом Декстера и  нервно
теребила локон.
   А Декстер ничего не заподозрил? Удастся ли ей справиться?  Сумеет  ли
осуществить задуманное? Боже, это какое-то сумасшествие,  подумала  она.
Ей  вдруг  вспомнилась  вся  ее  прошлая   жизнь.   Она   -   популярная
фотохудожница,  беззаботно  разъезжающая  по  всему   свету.   Как   она
умудрилась докатиться до такого?
   До одиночества, до незамужней жизни теперь уже  в  течение  года.  И,
говоря откровенно, выглядела она ужасно. Как все это могло произойти?
   Керри и Грейси, выбежавшие  из  открывшейся  двери,  бросились  в  ее
объятия. О, как же она любила их!
   Они принадлежали ей, а она целиком принадлежала им.
   Отступать уже поздно. Она обязана  помочь  детям  вырваться  из  дома
этого ужасного человека, их отца.
   Правда на ее стороне. Она уже не размышляла - она действовала.
   Энн решила, что детям лучше ничего не говорить, пока они не  окажутся
в  самолете,  то  есть  в  безопасности.  Подъехав  к   аэропорту,   она
притормозила, потом дважды объехала здание. Девочки, заметившие наконец,
где они находятся, засыпали мать вопросами.
   - Я подумала, что сегодня мы сможем немного полетать  и  поужинать  в
воздухе, - сказала Энн. - Это, должно быть, очень интересно, -  добавила
она с улыбкой.
   Грейси тотчас поняла,  что  мама  собирается  выполнить  ее  просьбу;
сердце девочки затрепетало. Керри тоже поняла: что-то происходит, но она
не знала, что именно, поэтому испугалась. Может, лучше спросить у  папы,
подумала она. Грейси, как всегда, догадалась, о чем думает  сестра,  она
отрицательно покачала головой - папочке не надо  об  этом  знать.  Керри
кивнула - она привыкла доверять Грейси.
   В конце концов Энн остановилась на самой  дальней  площадке,  где  их
ожидал синий "ситейшн". Дети молчали. Энн вылезла из  машины  и,  сжимая
руки дочерей, направилась к самолету.
   Дверь была открыта,  трап  спущен.  Они  пересекли  взлетную  полосу.
Кажется, ей все удалось! Она увезет девочек  от  Декстера.  Куда-нибудь,
где он никогда не сможет их найти.
   И тут она заметила неподалеку какую-то фигуру.
   Энн  остановилась.  На  взлетной  площадке  царила  тишина.  И   лишь
несколько звезд освещали молодую женщину  с  двумя  детьми.  Энн  крепко
обняла дочерей и увлекла их к самолету. Она побежала - и в это мгновение
вспыхнули ослепительные прожектора, ярко осветившие все вокруг. И тут же
раздался голос полицейского, усиленный мегафоном:
   - Миссис Портино, вы арестованы.
   Энн вскрикнула, прикрыла ладонями лицо. К ней со всех  сторон  бежали
люди. Она почувствовала, что кто-то отобрал  у  нее  девочек  и  куда-то
повел.
   - Мама! Мама! - Дети бились в чужих руках и рвались к матери.
   Затем Энн увидела его. Он стоял в лучах прожекторов. Она вернулась  к
действительности, вновь обрела дар речи. Еще ни  разу  в  жизни  она  не
испытывала такой ненависти. И никогда еще ей не было так страшно.
   - Декстер! - сорвался с ее дрожащих губ пронзительный крик.
   Энн вдруг почудилось, что она стоит на вершине высокой горы,  смотрит
вниз и не видит ничего, кроме белой предательской пустоты.
   - Мама! - закричала Грейси. Это был какой-то  агонизирующий  крик,  и
Энн в ужасе закрыла ладонями уши.
   Она упала на колени и заплакала.
 
Настоящее 
 
   Опять это ужасное похмелье...
   Налитые  кровью  глаза  Керри  были  чуть  приоткрыты  -   настолько,
насколько она смогла открыть их. Во рту был  такой  привкус,  будто  она
съела пачку ваты, а потом запила ее бутылкой уксуса.
   Господи милосердный! Что же она вчера пила?
   Керри поморщилась. Чего только она не пила!
   Поначалу все выглядело вполне невинно. Она с подругами отправилась  в
"Чао", роскошный  итальянский  ресторан  в  Западном  Палм-Бич.  Папочка
отказался с ней пойти, сославшись на неважное самочувствие, но  настоял,
чтобы она сама поехала и повеселилась. Ей было немного не  по  себе,  не
хотелось ехать без отца, но Керри все же поехала.  Утром  она  подписала
все бумаги, касающиеся ее развода и требования полной опеки над  детьми.
Керри  сначала  колебалась,  но  папочка  показал  ей   отчет   частного
детектива. У Майкла была любовница в Париже, когда он находился  там  на
съемках. Вернее, несколько любовниц. У одной из них  даже  был  ребенок.
Ребенок Майкла? В расстроенных чувствах Керри подписала  все  бумаги.  В
том состоянии  она  подписала  бы  все  что  угодно.  Так  что  ей  было
совершенно необходимо вечером "проветриться". И  даже  хорошо,  что  она
оказалась предоставленной самой себе. Керри стала озорной и  дерзкой.  И
заставила себя не думать о Майкле.
   Она вспомнила, что говорила Кристине по поводу цвета ее кожи.
   - Выглядит сказочно. Такая гладкая. В чем твой секрет?
   - Баден-Баден, - ответила Кристина. - Мама отдыхала там неделю назад.
Она там каждый год лечится. У нее был роскошный  номер  "люкс"  в  отеле
"Бренуар-парк", и я решила к ней присоединиться.
   Они все четверо - Керри, Кристина, Никки и Алисия -  дружили  еще  со
школьных времен, когда вместе учились в школе  в  Палм-Бич.  Они  любили
обсуждать все последние сплетни острова.
   - Вы слышали, что сегодня утром Неда Блюм-филда нашли мертвым  в  его
сауне? - спросила Никки,  высокая  красивая  девушка  с  волосами  цвета
янтаря; ее портили лишь надменность и некоторая манерность.
   - Я, кажется, знаю, в чем дело, - хихикнула  Алисия.  -  У  Гаррисона
Кингстона имплантант в члене.
   Все расхохотались.
   - Правда-правда, - продолжала Алисия, - и сейчас  у  него  постоянная
эрекция, а ему уже за шестьдесят.
   - Наверное, у него член, как у Кинг-Конга, - сказала Кристина.  -  Не
могу представить, чтобы у меня было что-нибудь с человеком его возраста.
   Керри покраснела. Ее отцу было почти шестьдесят. И  он  все  еще  был
очень привлекательным. Очень.
   - Я  бы  с  радостью  поимела  что-нибудь  с  Майклом,  -  продолжала
Кристина. - Керри, расскажи нам, какой он в постели?
   Майкл? Керри задумалась.
   Она не говорила с ним почти две недели. И он, оказывается,  врал  ей.
Он утверждал, что звонил по несколько раз в день, а Ирма  говорила,  что
ни Керри, ни детей нет дома. Ирма, конечно же, отрицает это,  а  папочка
сказал, что Ирма никогда не лжет.
   Значит, это Майкл  лгал.  А  тут  еще  и  его  любовницы.  Он  сделал
посмешище из их брака. И из нее.
   Она не могла на него положиться. Не могла  больше  положиться  ни  на
одного мужчину - кроме отца. Он всегда готов помочь ей. Она  знала,  что
он любит ее.
   - Ну, Керри, расскажи. Какой он?
   Она не хотела говорить о Майкле. Это ее расстроило бы. Поэтому  Керри
просто многозначительно улыбнулась - мол, он  настолько  сексуален,  что
даже страшно рассказывать. Ее подруги с завистью вздохнули  -  это  было
даже больше, чем они могли предположить.
   После "Чао" они отправились выпить в "Спикизи".  Алисия  решила,  что
нужно устроить ужин и пригласить Гаррисона Кингстона.
   - Мы сделаем так, чтобы что-нибудь пролилось ему на колени,  а  когда
он встанет, мы, может быть, сможем рассмотреть имплантант.
   Они весело рассмеялись.  И  тут  к  Керри  подошел  какой-то  молодой
человек и пригласил ее танцевать.
   Подруги  подзадоривали  ее,  и  Керри   согласилась.   Она   пыталась
вспомнить, где и когда могла его видеть. Он был умопомрачительно красив.
С черными глазами, с пронзительным взглядом, стройный, широкоплечий,  со
шрамом на правой щеке. Шрам... Она вдруг вспомнила. Вечер, который  отец
устроил в честь ее приезда. Он там был. Она  вспомнила  его  шрам.  Этот
шрам придавал ему очень сексуальный вид.
   Зазвучала музыка. Как всегда, Керри целиком отдалась танцу.  Ее  губы
приоткрылись; волосы развевались; она не просто двигалась  -  скользила,
гордо  вышагивал