ется от гнева.
   Он схватил меня за плечи и повернул к себе, не давая отвести лицо.
   - Если ты еще раз, даже в шутку, назовешь наш брак фиктивным, я...
   Он замялся, придумывая угрозу  пострашнее.  Трудность  заключалась  в
том, что господин Скоробогатов очень ответственно относится к словам  и,
если что-то пообещал, всегда выполняет.
   Я пришла ему на помощь:
   - Ты делаешь мне больно...
   Но он не хотел менять тему  разговора  и  не  хотел  меня  отпустить,
поэтому и моей реплики услышать не захотел.
   - Наш брак никогда не был фиктивным, что бы ты ни придумывала. У  нас
совместное имущество и супружеские отношения.
   - У нас нет совместного имущества и  нет  супружеских  отношений.  Мы
просто вместе работаем и иногда вместе спим.
   - Прекрати! - Вот он и заорал. - Все, что у меня  есть,  оформлено  в
совместное владение. А сплю я с тобой потому, что ты моя жена?
   Он вдруг осознал, что орет прямо в  мое  испуганное  лицо.  Замолчал,
помотал головой, укоризненно взглянул на меня.
   Вдруг он опустился на траву и, дернув меня  за  руку,  усадил  рядом.
Заговорил, глядя перед  собой  и  теребя  крепкими  пальцами  "сорванную
травинку:
   - Я думал, не переживу этой истории. Вернулся из  Питера,  тебя  нет.
Юра говорит: два дня назад улетела в Женеву.  Зачем?  Почему?  Звоним  в
отель - нет. Олег сел на телефон, обзвонил что мог  -  нет,  не  было  и
слыхом не слышали. Куда делась? Что делать?
   Где  искать?  Как?  Бергману  звонить  нельзя.  Там  такие  деньги...
Засветим мужика, его  могут  просто  убрать.  Я  начал  сходить  с  ума.
Счастье, у Олега был билет и виза. Он ведь должен был  с  тобой  лететь.
Как тебе пришло в голову, что я тебя одну  отпущу?  Олег  улетел,  сумел
связаться  с  Бергманом.  Звонит  мне:  жива,  здорова,  в  клинике.   Я
успокоился. А тут это похищение.
   У меня ведь нет никого, кроме тебя. Мне любить больше некого. Да я  и
не хочу. Если правду, я и детей бы не хотел. И родителей. Я потому вчера
и завелся из-за Ляльки.
   Потом всю ночь не спал, все думал: что случилось?  Почему  ты  так  к
моему подарку отнеслась? И не понял.
   Мы как-то  с  тобой  об  этом  не  говорили.  Вроде  это  само  собой
разумеется, а мы уже не очень молодые для признаний.  Я  тебя  люблю.  И
знаешь, если честно, всегда был уверен, что ты меня  любишь.  Просто  ни
разу не усомнился.
   А вчера... Я все вспоминал. Всю нашу жизнь с тобой. День за днем. И у
меня твой образ  все  время  распадался.  Вот  ночью:  нежная,  любящая,
открытая, вся  моя  до  капельки.  А  вот  днем:  спокойная,  ироничная,
преданная, надежная, но отстраненная, чужая. Я измучился. Мне  в  голову
не приходило, что мы можем расстаться. И твои слова о разводе обухом  по
голове.
   Так что уясни: я сделаю все, что хочешь, буду таким, как скажешь,  но
ни о каком разводе не помышляй. Это ясно?
   - Ясно, - кивнула я, чувствуя, как вся моя растроганность,  вызванная
его признаниями, улетучилась. Осталось только желание поставить на место
зарвавшегося собственника.  -  Хорошо.  Я  согласна  признать  наш  брак
состоявшимся фактически, другими словами, законным. И что,  тебе  кто-то
сказал, что такие браки нерасторжимы?
   Поговорю с Яковлевым и подам на развод.
   - Даже не думай об этом. Никакого развода!
   - Посмотрим. Ну а поскольку ты не желаешь вести себя цивилизованно  и
прибегаешь к угрозам, я и работать у  тебя  не  буду.  Заявление  напишу
прямо сейчас.
   Я встала. Он тоже вскочил и снова схватил меня за плечо.
   - Делай что хочешь. Раз тебе шлея под хвост попала.
   Я поморщилась.  Он  криво  усмехнулся.  Его  лицо  побледнело,  глаза
холодно поблескивали.
   - Но пока ты еще у меня работаешь, изволь выполнить задание.
   - Последнее, - секунду помедлив, согласилась я.
   Мне не хотелось враждовать с  господином  Скоробогатовым.  Силы  ведь
явно не равные.
   К тому же мою непримиримую позицию ослабило то, что сейчас, когда  он
стоял близко и я чувствовала на плече его руку, все мое  истосковавшееся
по  нему  тело  устремлялось  к  его  телу,  излучающему  мужскую  силу,
знакомому и желанному. Больше всего  хотелось  обхватить  его  руками  и
прижать лицо к сильной теплой шее.
   Видно, я чем-то выдала себя, потому  что  Костино  лицо  вдруг  стало
открытым и нежным. Он порывисто обнял меня и,  прижав  к  себе,  зарылся
лицом в волосы.
   Я дала себе немножечко понаслаждаться, потом  высвободилась,  правда,
достаточно мягко.
   - Ну хорошо. Что я должна сделать?
   Костя огорченно поморгал колючими черными ресницами.
   - Я хочу устроить небольшую вечеринку.
   - Сколько человек?
   Он что-то прикинул в уме.
   - Человек двадцать. Или чуть больше.
   Теперь наши голоса звучали спокойно. Мы занимались  привычным  делом,
хорошо понимали друг друга и смогли расслабиться.
   - - Куда ты хочешь их пригласить?
   - Не знаю. Но не в ресторан. Хотелось бы по-домашнему.
   - А что, если здесь? С ночевкой.
   - Неплохо. Мне нравится. Дом в порядке. Места много. Сад.
   - Я могу попросить Таньку остаться. Она мне  поможет,  потом  с  нами
повеселится.
   - Я сам с ней поговорю. Что тебе еще надо?
   - Дай сообразить. Вера Игоревна будет? А Генка с Мариной? Ну, тогда я
продиктую Вере список продуктов, они с Мариной приедут  пораньше,  и  мы
все сделаем.

***

   - Таким образом, после размещения заказа на  этих  двух  предприятиях
постоянную оплачиваемую работу получат еще почти двадцать тысяч человек.
А значит, в двух городах, вся инфраструктура  которых  ориентирована  на
эти заводы, снова начнется жизнь.
   Голованов тряхнул седеющей головой, окинул взглядом присутствующих  и
сел в кресло. Скоробогатов кивнул в сторону Геннадия Яковлева, тот встал
и заговорил, сверяясь с записями в блокноте:
   -  С  начала   года   нам   удалось   получить   заказы   иностранных
производителей и разместить их на предприятиях на общую сумму...
   Он  прочитал  цифру   из   блокнота,   и   собравшиеся   одобрительно
переглянулись.
   - Это соответствует годовому  бюджету  Москвы,  -  заметил  Кротов  и
обеспокоенно обратился к Голованову:
   - Где гарантия, что деньги пустят на дело, а не разворуют?
   - Мы и размещаем заказы только на тех предприятиях, где  руководители
- наши люди.
   Кротов кивнул. Яковлев, пошуршав своими записями, продолжал:
   - Привлечение иностранных инвестиций не самоцель, а способ раскрутить
процесс восстановления промышленности. Наш следующий шаг  -  налаживание
надежных связей между  всеми  производителями.  Кроме  того,  необходимо
срочным порядком внедрить новые технологии, что позволит вывести  первую
группу наших производителей на внутренний и мировой рынки.
   Нами предприняты следующие шаги.
   Во внимающей тишине зазвучали цифры, имена...  Я  встала  и  тихонько
вышла из кабинета. На пороге остановилась. Господин Скоробогатов  что-то
с подъемом говорил, сияя яркими глазами, а пятеро  его  единомышленников
слушали с предельным вниманием.
   С  самого  начала  вечеринка  шла  заведенным  порядком.  Гости  были
пунктуальны, съехались  в  течение  четверти  часа.  Шумно  здоровались,
перебрасывались шутками, смеялись, направляясь к  накрытому  на  веранде
столу. Рассевшись кто где хотел,  отдали  должное  выпивке  и  закускам.
Присутствующие были знакомы между собой, делали одно дело, и  неловкости
за столом не возникало. Все было естественно и мило.
   Потом гости разбрелись по дому и саду,  Марина  и  Вера  помогли  мне
убрать со стола и отправились покурить на свежем воздухе. Танька  сидела
на веранде с Олегом и его женой. Все остальные были при деле и на виду.
   Юра и Вадим раздавали гостям напитки.  Издалека  я  понаблюдала,  как
Вадим угостил себя коньяком,  и  показала  ему  кулак.  Он  покраснел  и
покаянно прижал ладонь к груди.
   Шестеро  мужчин  оставались  в  кабинете.  Я  прикинула,  чем  бы  их
угостить, собрала поднос и понесла им.
   Они праздновали очередную победу. Еще два русских городка вернутся  к
жизни. А они будут готовить следующий этап.
   Эти люди,  именующие  себя  в  шутку  комитетом,  обладали  знаниями,
талантом и связями. Они не стремились ни к власти, ни к  сверхбогатству.
Их целью было восстановить славу России. Они многое могли  и  ничего  не
боялись. Они не афишировали свою деятельность и  не  декларировали  свои
цели, они  просто  работали,  изыскивая  возможности,  строя,  создавая,
привлекая все новых людей, находя умных, честных,  деловых...  Это  была
невидная, медленная, каждодневная работа. И делали ее не только они,  но
эти шестеро были близкими надежными друзьями.

***

   Яковлев нашел меня в дальней беседке. Он сел рядом и тоже закурил.
   - Ты как? - спросил заботливо.
   - Ты о чем?
   - Да о твоем приключении.
   - Почти забыла. Ген, а это действительно большое дело?
   - Какое?
   - Заказ.
   - - Действительно.
   - То-то кормилец сияет. Я его таким не знаю.
   - Ты его вообще мало знаешь...
   - Наверное.
   Мы помолчали. Генка потушил сигарету о каблук и  щелчком  отбросил  в
кусты. Его  бледное  невыразительное  лицо  выглядело  задумчивым.  Этот
мужчина десятью годами моложе меня - мой близкий друг. Он достался мне в
наследство от Академика и заботился обо мне все время, пока я была одна.
Теперь он руководит юридической службой у Скоробогатова, но по  привычке
присматривает за мной. А вот с  его  женой  Мариной  у  меня  дружбы  не
получилось, хотя мы постоянно общаемся и очень доверяем друг другу.
   - Костя - редкий человек. Именно поэтому из  всех  своих  учеников  в
наследники дед выбрал его.
   - Ген, я все хочу тебя спросить: почему ты Академика дедом зовешь?
   - Да потому, что он мне дед...
   Я с удивлением воззрилась на Генку. Мы были  знакомы  десять  лет,  я
встретила его в доме Академика, но даже не подозревала об их родстве.
   - Жили-были две сестры. Одна вышла замуж за моего дедушку, а другая -
за будущего Академика.
   - Но его жена умерла совсем молодой.
   Генка кивнул и продолжал свое повествование напевным голосом,  словно
рассказывая сказку:
   - Жена Академика умерла очень рано, еще до  того,  как  родилась  моя
мама. Наша семья жила в деревне на Урале. Я был глуп и  самоуверен.  Как
же, первый парень на деревне! Школу  окончил  за  восемь  лет.  Мне  еще
шестнадцати  не  исполнилось,  а  я  решил  -  еду  в  Москву.  Как   ни
отговаривали - ни в какую. Тут бабушка и вспомнила сестру  Галочку,  что
вышла замуж в Москву за студента. Нашла  бумажку  с  фамилией  и  старым
адресом. Отец меня повез. И ты знаешь, нашли его.
   Адрес дали в адресном бюро. Приехали. Он нас встретил,  расспросил  и
признал.  Знаешь,  он  хранил  такое   же   фото,   как   бабушка.   Две
сестрички-девочки в обнимку в объектив таращатся.
   - Ген, а тебе не было обидно, что ты единственный родственник,  а  он
все чужим людям оставил, а тебе ничего?
   - Смеешься? Как это ничего? Ты дальше слушай.
   Отец уехал, а дед снял мне квартиру у профессорской  вдовы  с  полным
пансионом и устроил на подготовительные курсы на  юрфак  МГУ.  Так  я  у
Оксаны Михайловны до диплома и жил. К этому времени благодаря ей меня ни
по выговору, ни по манерам от столичного жителя было не отличить. Дед  и
дальше помогал: аспирантура, защита диссертации.  И  главный  подарок  -
устроил меня работать в одно место, где  давали  московскую  прописку  и
отсрочку от армии. Потом помог квартиру купить.
   Когда его не стало, сама знаешь, у нас с Мариной все было: прекрасная
квартира,  машина,  гараж,  работа  и  связи.  Надежные  связи  с  очень
приличными людьми.
   А это больше, чем деньги.
   Я кивнула, признавая его правоту. Генка разговорился.  Ему  нравилось
рассказывать мне о деде.
   - Предок деда прибыл  в  Россию  по  призыву  Екатерины  Второй.  Вся
остальная кровь в  нем  русская,  а  фамилия  осталась.  Времена  бывали
разные, ему сколько раз советовали: смени фамилию. У бабки - Матвеева; у
матери - Федосеева; у жены - Стрижова.
   Нет, ни в какую. Гордый.
   Но русской идеей был одержим. "Нет  большего  счастья,  чем  родиться
русским в России". И работал  во  славу  Родины.  Сделал  много.  Ученых
советская власть умела ценить. Дед имел все. Но в последние годы начался
развал. Умные люди почуяли ветер перемен и начали делать деньги.  Кто-то
объяснил суть вещей деду. Кто-то, кому он верил. Дед понял:  процесс  не
остановить - и решил спасти хоть что-то для будущей России.
   - Он был не совсем нормален?
   - Нормальнее других. Он  предвидел,  что  рано  или  поздно  появится
возможность восстановления, и хотел быть готовым. И  прекрасно  понимал,
что в первую очередь будут нужны деньги, и начал  их  зарабатывать,  для
чего пригодился опытный завод. Еще люди.
   Они были, не много, но были. Его  друзья,  ученики,  единомышленники.
Плюс новые технологии. Ты что думаешь, Скоробогатову он деньги  оставил?
Денег не много. Ты была  хранительницей  уникальных  идей  и  разработок
Академика. И не только его.  Поэтому  так  важно  было  твое  участие  в
договоре. А кстати, ты знаешь, за что сидел Скоробогатов?
   - За хищение?
   - Нет. Государство получало свое сполна.  Естественно,  нарушения  на
заводе  были,  но  дед  Костю   берег,   и   тот   занимался   легальной
деятельностью. А все, что могло быть определено как противозаконное, шло
через деда. Организовано все было хорошо. Деда бы сроду не  поймали,  но
за ним ходил КГБ. Деду было предложено закончить один серьезный  проект,
от которого он в свое время  отказался  по  этическим  соображениям.  Он
послал ходоков в грубой форме, тогда ему сели на хвост, раскопали  завод
и решили прижать строптивого Академика.
   Они бы вряд ли его посадили. Заставили бы работать на себя. Хотя  кто
знает? Но когда арестовали документацию, там  не  обнаружилось  никакого
упоминания Академика. Представляешь? Вообще ничего.
   Скоробогатов оказался готов к аресту и получил  десять  лет.  Вломили
ему со злости по полной. А дед начал готовиться к его возвращению.

***

   Пришла Марина, подозрительно оглядела нас, сидящих на  разных  концах
скамейки, села между нами, позволила Генке обнять себя.
   - Там Головановы и Жуков домой собираются.
   - Пойду прощаться. Вы останетесь?
   - Да, мы переночуем. Ты иди, мы посидим, покурим.
   Гости не торопясь разъезжались. Мы с Костей вместе проводили всех  до
машин.
   Наконец остались только Вера, Танька, Яковлевы да  охранники.  Решили
попить чаю. Юра включил электрический самовар.  Все  собрались  в  круге
света у стола.
   Костя стоял на веранде, опершись плечом о столбик крыльца, и  смотрел
в темный сад.
   - Костя, - позвала я негромко, и он медленно повернул ко мне  голову,
но не шевельнулся. Его лицо выглядело усталым и  постаревшим,  оживление
покинуло его. - Иди пить чай.
   Он не ответил. Я подошла к нему и встала рядом.
   - Устал?
   - Да, - безжизненно ответил он и добавил:
   - Лена, мне надо ехать.
   Я удивилась и  коснулась  его  рукава;  он  не  отреагировал  на  мое
прикосновение, и я удивилась еще больше:
   - Разве ты не останешься?
   - Нет. Я поеду в Москву.
   Что ему делать в Москве на ночь глядя?
   - Как хочешь. Выпей чаю.
   - Не хочу. Пусть ребята пьют, и поедем.
   Он был какой-то неживой, не похожий на себя. Я не могла понять, что с
ним случилось. Наверное, просто устал.
   - Костя, я хочу, чтоб ты знал: я горжусь тобой!
   - Правда? - Он неприятно  усмехнулся.  -  Поэтому  и  побеседовала  с
Яковлевым?
   Он с непонятной мне болью посмотрел глубоко-глубоко  в  мои  глаза  и
вдруг легонько провел тыльной стороной ладони по моей щеке  снизу  вверх
и, сбежав с лестницы, скрылся в саду.
   Я осталась стоять, тупо глядя в темноту, недоумевая, чем его мог  так
опечалить мой разговор с Яковлевым. Мы вообще часто и подолгу говорим  с
Генкой,  и  Костя  всегда  относился  к  этому   спокойно.   Разве   что
подсмеивался над нашей манерой перезваниваться два-три раза в неделю.
   Только ночью я где-то  между  снами  вспомнила,  что  пообещала  мужу
переговорить с Яковлевым о разводе. Я вскинулась  со  сна  и  больше  не
уснула. Костя не  знал,  что  моя  решимость  расстаться  с  ним  сильно
поколебалась. И причиной был именно разговор с Яковлевым.
   - ..Лена, он действительно не понимает, почему ты так завелась  из-за
квартиры. Он не знал дома:  интернат,  казарма,  общежитие,  коммуналка,
камера, барак. Для него дом - это просто место, где спят, а не  святыня,
как для тебя. Мы ему говорили, что нельзя делать евроремонт  без  твоего
согласия. Но он уперся.
   Страшно гордился собой и радовался, что успел к твоему возвращению.

Часть 2

Накануне

   Уже три дня я жила дома. Как господин Скоробогатов и  обещал,  фирма,
делавшая евроремонт, восстановила прежний вид спальни  и  кабинета.  Вся
остальная часть квартиры сияла великолепием, но казалась  чужой  и  даже
враждебной.
   Два предыдущих дня я занималась налаживанием быта и ждала.  Напрасно.
Господин Скоробогатов не появился.
   Не выдержав неизвестности, я собралась  и  отправилась  в  офис.  Шеф
отсутствовал. Я оставила на столе секретаря сводный аналитический отчет.
   Господин Скоробогатов категорически отказывался считывать  информацию
с  экрана  компьютера,  поэтому  отчет  распечатывался  в   единственном
экземпляре.
   По дороге к приемной, преодолевая  некороткий  путь  по  коридору,  я
встретила одну из  молоденьких  секретарш.  Лицо  девочки  не  было  мне
знакомо, мое ей тоже, и на мою улыбку девица ответила  взглядом,  полным
холодного безразличия.
   Другими словами, приняв меня за посетительницу, она  не  кинулась  ко
мне, готовая к услугам, а облила волной пренебрежения.
   - Вера Игоревна, у нас есть человек, который отвечает за персонал?
   Идеальная секретарша подняла на меня спокойные серые глаза,  отложила
ручку и села иначе на своем вертящемся стуле, готовясь к разговору. Весь
ее  вид  радовал  глаз.  Кроме  скромненького   серенького   костюмчика.
Костюмчик вызывал зависть.
   - В каком смысле? - осведомилась Вера Игоревна.
   - Ну офис-менеджер...
   - Нет.
   И она начала перечислять, загибая стройные пальчики:
   - У нас есть начальник безопасности, начальник канцелярии, начальники
служб...
   - Выходит, каждое подразделение живет по своим правилам?
   - Похоже...
   - Сотрудник может явиться в офис в джинсах и  вести  переговоры  "без
галстука"?
   - Я не думала об этом. Наверное, так.
   - А кто регламентирует внешний вид секретарш?
   - Не знаю. Или Зиновьева, или никто.
   - За три шага по коридору я встретила девочку в мини-юбке, без чулок,
и другую, не пожелавшую ответить на мое приветствие.
   Вера Игоревна слегка насторожилась:
   - Она вас не узнала.
   - Разумеется. Именно поэтому. Ее работа - быть приветливой  с  любым,
кто переступит этот порог. Я могу попросить вас собрать где-нибудь  всех
девушек?
   - Да. Через четверть часа в зале заседаний.
   Эти  пятнадцать  минут  у  меня  ушли  на  то,  чтобы  сформулировать
требования к внешнему виду и манере  поведения  сотрудников  (сотрудниц)
секретариата.
   Я изложила тезисы  стайке  разнокалиберных  и  разномастных  девиц  и
категорически заявила,  что  невыполнение  любого  пункта  автоматически
повлечет за собой немедленное увольнение.
   Сотрудницы,  озадаченно   переговариваясь,   отправились   к   местам
прохождения службы, а  я,  довольная,  прибыла  домой  и  уселась  ждать
реакции господина Скоробогатова на мое вопиющее самоуправство.

***

   Время шло, и ничего не происходило. Вернее, происходило самое худшее.
Господин Скоробогатов проигнорировал мою выходку.
   От тоски я без всякой необходимости попила чаю и прилегла на  постель
поверх покрывала.
   Огромную  квартиру  окутала  тишина.  Я  лежала,   такая   маленькая,
незащищенная, одинокая и никому не нужная.

***

   В первый год нашего союза господин  Скоробогатов  был  занят  день  и
ночь. Он куда-то  ездил,  с  кем-то  встре