ь Эйбу, утверждавшему, что сплошь все женщины - лгуньи.
     Эрин нашла для себя тень погуще. Было такое ощущение, словно ее все плотнее и плотнее укутывали горячими одеялами. Все ее тело покрылось испариной, а на груди и под мышками пот стекал тоненькими струйками. Мухи тучами носились в воздухе, но почему-то избегали ее. Может, из-за спрея против насекомых, которым Эрин нещадно обливалась.
     Она очень жалела, что у нее нет какой-нибудь жидкости и против здешней чудовищной жары. Она уже начала замечать, что стала угрюмой, напряженной и раздражительной без причины.
     Она полагала, что и Коул чувствует себя точно так же, но только ему удается лучше скрывать свои истинные чувства. Это тоже раздражало Эрин, которая хотела лишить его внешней невозмутимости.
     - Сколько обычно длится здешняя жара? - спросила она.
     - Пока не начнутся дожди.
     Она раздраженно хмыкнула.
     Коул искоса взглянул на девушку. Еще недавно очень бледная, Эрин уже немного загорела. На потемневшей коже хорошо заметны капельки пота. Коул снял свою шляпу и накрыл ею огненную копну красно-рыжих волос Эрин.
     - Где твоя панама? Я же говорил тебе...
     - И я тебе тысячу раз говорила, что не могу работать, когда шляпа налезает на глаза и закрывает мне поле зрения, - оборвав Коула, сказала Эрин. - А кроме того, мне отлично известно, что под палящими лучами солнца мы бываем только тогда, когда идем к дому, ведь снимаю я в тени.
     Эрин, сорвав шляпу, вернула ее Коулу. Тот, однако, вновь водрузил шляпу ей на голову.
     - Пусть будет у тебя, - сказал Коул. - Ведь еще какие-нибудь две недели назад ты сидела на леднике на противоположном краю земли и готовилась к очередной зимовке. А теперь забралась в печку, в самое ее нутро, и ожидаешь лета. Твой организм сбит с толку, ничего не может понять.
     - Но ты здесь, кажется, чувствуешь себя отлично, - с отвращением сказала Эрин.
     - Я перед этим был в Бразилии. Печки разные, но примерно та же температура и то же время года. И давай договоримся, что ты перестанешь тратить свою энергию, пытаясь доказать, будто можешь переносить здешний климат так же, как и я. Пока это тебе не удается. И, ради Бога, дай мне штативы.
     Коул, не дожидаясь ответа, выхватил у нее увесистые треноги. Остальной путь они прошли молча. Когда наконец добрались до фермы, Лай поджидала их за столом, предусмотрительно поставленным под тент. Тент тянулся вдоль всего заднего двора. Под ним жили шестеро китайцев. Формально они должны были налаживать и обслуживать электронную связь. Однако Эрин не без основания подозревала, что китайцы также и охраняли всю эту электронику.
     Лай выглядела загорелой и изящной, как фарфоровая статуэтка, насколько об этом позволяли судить шелковые слаксы и блузка цвета индиго. Она вежливо поклонилась Коулу и только затем удалилась в дом.
     - Слушай, неужели она никогда не потеет? - вполголоса поинтересовалась Эрин.
     - Камень никогда не потеет. Садись. Я принесу завтрак. Кофе, что ты варишь, такой крепкий, что мне иногда кажется: капни его на нержавеющую сталь - останется дырка.
     - И ты готовишь точно такой же.
     - Да, в этом смысле мы очень похожи друг на друга.
     Посмотрев на Коула, Эрин уселась за стол, положила сумку и штативы, затем прошла на кухню. Она знала, что Коул из комнаты мог ее отлично видеть. Устало выругавшись, Эрин оттянула пальцами свою майку, чтобы охладиться, но впустую.
     Оставив это бесполезное занятие, Эрин принялась рыться в своей сумке, где наряду со стихами Эйба хранила некоторые старые фотографии. Наконец конверт отыскался. От избыточной влажности воздуха он стал мягким, будто из поролона. Фотографии внутри были привычно твердыми, с жесткими краями. Вынимая за уголки снимок за снимком, Эрин внимательно разглядывала их.
     - Ты что же, думаешь, что тайна алмазного рудника в этих фотографиях? - раздался вдруг тихий голос Лай.
     От неожиданности Эрин вздрогнула. Она подумала: или Лай нарочно подкралась на цыпочках, или же она настолько изящна и легка, что движется бесшумно.
     - Нет, я вовсе так не думаю, - сказала Эрин. - Но эти снимки могут мне раскрыть тайну Сумасшедшего Эйба: зачем он жил, кого ненавидел и отчего умер.
     - Он умер от солнечного удара, - сказала Лай и через плечо Эрин посмотрела на снимок.
     Это была едва ли не самая любимая фотография девушки, та, где ее бабушка была снята на фоне пологого холма, усеянного темными, странного вида камнями. Вокруг росли акации, образующие настоящие заросли. Справа от бабушки стоял высокий мужчина и страстно смотрел на нее. С помощью Коула Эрин смогла установить, что многие из снимков были сделаны в одном и том же районе Бриджетс-Хилл, хотя фотограф использовал для съемки различные ракурсы и расстояния. Одна из фотографий запечатлела белую женскую юбку, взметнувшуюся вверх от ветра. Сама женщина взобралась на невысокий утес, и ее наряд на фоне неба издалека казался огромной звездой. Эрин подумала: ?Интересно! Наверное, фотограф был чем-то занят, и бабушка, воспользовавшись случаем, решила сама выбрать необычное место для съемки:
     - А это кто? - спросила Лай.
     - Моя бабушка.
     - А мужчина - твой дедушка?
     Эрин пожала плечами.
     - Понятия не имею.
     - Они сейчас живы?
     - Нет.
     Китаянка, еще раз взглянув на снимок, перевела взгляд на Эрин, затем вновь уставилась на фотографию. Некоторое время спустя, удовлетворив свое любопытство. Лай отвернулась.
     - Человеческие тайны сами по себе ничего не значат. Важны только те, с помощью которых можно приобрести влияние и власть, - сказала Лай и, не интересуясь мнением Эрин, направилась к выходу из комнаты. Возле двери она обернулась и добавила: - Открывать тайны мертвецов - бесполезное занятие. Мертвых нельзя подчинить себе.
     Эрин удивленно вскинула голову, однако китаянка вышла так же неслышно, как и вошла. Почувствовав явное облегчение, Эрин углубилась в изучение полюбившейся ей фотографии. Когда-то люди, запечатленные на ней, были совсем молодыми, полными жизненных сил. Они стояли на пороге важных решений, которые должны были определить их судьбу и судьбу их потомков. Она вновь перевернула фото и прочитала слова на обороте: ?Кто-то любит ради серебра и злата, мы же любим по сердечному влечению?.
     Эрин, не отрывая взгляда от этих строк, опустила в сумку руку и вытащила сложенный экземпляр ?Заморочки?. Расправив листы, она положила их рядом с фотографией. Неожиданно ей в голову пришла невероятная мысль, и у Эрин даже мурашки побежали по спине.
     Когда к столу подошел Коул, Эрин была поглощена очередным изучением строк ?Заморочки?
     - Упражняешься в мазохизме? - поинтересовался он, поставив для нее на стол чашку горячего кофе.
     Эрин подняла голову. В рассеянном свете под тентом глаза Эрин лучились такой чистой зеленью, что Коул не мог не залюбоваться ею. Никогда он не видел ничего более восхитительного, даже зеленый алмаз по своей красоте не мог сравниться с глазами девушки.
     - Интересно, изменяется ли почерк человека на протяжении всей жизни? - спросила она.
     - В основном все изменения происходят до двадцати пяти лет. Потом вряд ли. Если, конечно, человек не заболевает, не спивается, не получает какого-либо увечья. А почему ты спросила?
     - Я думаю, слова на обороте этой фотографии написаны рукой Эйба.
     Коул подошел и принялся сличать стихотворную рукопись с надписью на фотографии. Чем дольше он сравнивал, тем более убеждался в правоте догадки Эрин. Многие буквы были настолько похожи, что нельзя было списать это на стиль почерка викторианской эпохи.
     - Не исключено, - сказал он наконец. - А какое все это имеет значение?
     - Я и сама пока еще не знаю. Просто мне показалось странным, что дед всегда таскал с собой фото, подписанное рукой Эйба.
     Коул хмыкнул.
     - Ничего особенного и странного, если они спали с одной и той же женщиной.
     - Что?!
     - Ой, только не надо такого удивления, не надо. Может, они тебе и родственники, но ведь прежде всего они были нормальными живыми людьми со всеми слабостями. Она не первая женщина, имевшая связь и с одним, и с другим братом.
     - ?...Хозяйка лжи...? Так ведь, кажется?
     - Вот именно.
     - И в таком случае это объясняет, почему они оба уехали в Америку.
     - Да, действительно. Особенно если она в тот момент была беременна от другого.
     Эрин возмущенно посмотрела на Коула.
     - Ну, это маловероятно, как мне кажется.
     - А почему, собственно, и нет? В те времена аборты делались дедовским способом, о контроле за рождаемостью никто не слыхивал. А похоть всегда была похотью, еще со времен Адама и Евы.
     - У тебя весьма странное мнение о женщинах, должна сказать.
     - Как у тебя о мужчинах, если уж на то пошло.
     Не отвечая Коулу, Эрин повернула фото и вновь принялась разглядывать выцветшее изображение.
     - Это, наверное, известняк? - спросила она, указав на камни странной формы. Некоторые из них доходили до колен, другие торчали выше головы Бриджет Маккуин Уиндзор.
     - Должно быть.
     - А вот это?
     - Думаю, что тоже известняк.
     - А может, это и есть ?моря мертвого кости??
     Коул крякнул.
     - Когда делались эти снимки, Эйб был занят поисками воды для домашнего скота. Алмазы в ту пору он еще не искал.
     - И все же интересно, где были сделаны эти фото.
     - Почему?
     - Да потому, что это очень похоже на настоящий высокий холм, каких я тут вроде не встречала, - мрачно пояснила Эрин. - Хотелось бы взобраться на его вершину и оттуда взглянуть окрест.
     На несколько секунд серые глаза Коула были прикованы к фотографии, лежавшей на столе перед Эрин. Коул напрягал память, припоминая различные холмы, которые ему доводилось видеть на землях Эйба. Через несколько секунд он пришел к выводу, что Эрин в некотором смысле права. Правда, Коул решил, что на ферме такого ландшафта не найти. Не было такого и на других землях Эйба, в этом он также был почти уверен хотя бы потому, что все другие участки были еще более плоскими.
     - Странно, - произнес Коул, вновь вперившись взглядом в ряд фотографий. - С уверенностью могу сказать, что этот холм находился где-нибудь неподалеку от лагеря или поселка. Посмотри на ее платье. Оно чуть измятое, но вовсе не запачканное грязью.
     Он взял фото, снятое с большого расстояния, вытащил из кармана шортов лупу и приблизил лицо к фотографии.
     - Будь я проклят, но этот красавчик - не кто иной, как наш Эйб.
     - Уверен?
     - Я разглядел шрам на левом запястье. Точно такой же был у Эйба, именно на этом самом месте. Остался в память о том, как он, будучи молодым и горячим, заарканил однажды дикого буйвола, который чуть его не покалечил. Хорошо еще, что ему руку не оторвало.
     - Он с такой страстью смотрит на Бриджет!
     - Бедолага, он еще ничего не знает.
     - То есть?! - не удержалась от вопроса Эрин.
     - Да ты только посмотри на эту хитренькую ухмылку на ее мордашке. Женщина явно думает о том, кто держит фотоаппарат, а вовсе не об Эйбе.
     - Фотографировал дед. Скорее всего они были отличной парой. Она с ним прожила всю жизнь.
     На Коула ее слова не произвели никакого впечатления. Он медленно повел лупой, изучая остальную площадь снимка.
     - Не вижу ничего такого, что могло бы напоминать родник или ручей. Но поскольку они снимались в жаркий сезон, то очевидно, что их путь шел от одного водного источника к другому.
     - Они что же, шли пешком?
     - В такой-то обуви?! Ты что? Тем более что Эйб всегда старался избегать пеших переходов и чаще всего ехал в фургоне. Скорее всего он, его брат и Бриджет ездили верхом: уезжали куда-нибудь в живописное местечко на пикник, фотографировались. Может, даже подыскивали место, где счастливая парочка могла бы свить свое гнездышко.
     Эрин чувствовала явную неловкость, читая между слов Коула то, что подразумевалось, хотя и не произносилось вслух. Эрин понимала, что Коул исподволь выстраивает ряд, включающий ее саму, ее бабушку, Лай и даже легендарную Еву, то есть тех женщин, которые предали своих возлюбленных.
     ?Хотя, если уж на то пошло, Коул никогда не любил меня?, - сказала себе Эрин. И потому логический ряд не вполне выстраивался. А кроме того, Эрин была не из тех женщин, кто раздувал золу тлеющего костра, чтобы опять зажечь его.
     Коул неожиданно издал возглас удивления, уселся поудобнее и повернулся так, чтобы на фотографии не было бликов. Он уставился через лупу на один из снимков.
     - Нашел что-то? - спросила его Эрин.
     - Я же говорил, что они выехали на пикник. В тени одного из деревьев можно рассмотреть лошадь под грузовым седлом и запас провизии. Правда, никаких следов источника воды или хотя бы каких-нибудь насаждений, для которых необходима вода.
     - Может, воду они захватили с собой?
     - Вот уж сомневаюсь. Вода - тяжелый груз, а у них - лошади, на которых и без того порядком навьючено всякой всячины.
     Эрин внимательно наблюдала за тем, как тщательно Коул продолжал свои изыскания. Ее так и подмывало запечатлеть его за этим занятием. Но она передумала, взяла чашку кофе и одну из принесенных Коулом из кухни ячменных лепешек. Она ела и одновременно лениво перелистывала рукопись ?Заморочки?. Тут она вспомнила, что полностью она называлась ?Заморочка из бочки?, что на грубом австралийском сленге означало пищу, съеденную и затем отторгнутую желудком. Блевотину, иначе говоря. Имелась в виду блевотина из Австралии, то есть как бы местного разлива. И только тут ее осенило: а ведь алмазы поднимаются на поверхность земли в результате того, что магма из недр планеты толчками выплескивается на поверхность.
     - Как ты думаешь, у Зйба было чувство юмора? - спросила Эрин.
     - Своеобразное, я бы сказал. А, в чем дело?
     - Могли он рассматривать алмазы как своего рода блевотину из чрева планеты?
     Брови Коула черными дугами взлетели на лоб. Он резко обернулся к Эрин, отчего у нее мгновенно возникло ощущение, что ее осветил луч прожектора.
     - Мог, вполне мог, - сказал Коул. - Еще какие-нибудь догадки?
     Она чуть заколебалась.
     - Ты, должно быть, решишь, что я спятила, но вот эти камни на снимке чем-то напоминают черных лебедей.
     Эрин указала на фото, где Бриджет Маккуин стояла на скале и ветер трепал ее волосы. На несколько секунд Коул окаменел. Затем взял снимок и вооружился лупой.
     - Нет, не так нужно смотреть, - сказала Эрин. - Оставь лупу и попытайся расслабиться, посмотри затуманенным взглядом.
     - Словно я пьян, что ли? - спросил он.
     - Что-то вроде этого. Ведь Эйб большую часть своей жизни был под градусами.
     Через несколько секунд Коул сказал:
     - Что же, и впрямь есть некоторое сходство с лебедями. Но этак почти любой камень с неровными краями и потемневший от времени можно представить лебедем или кем-то еще.
     - Но ведь мы говорим именно о той скале, на которую взобралась Бриджет Маккуин. Бриджет улыбается человеку, который впоследствии сделался ее мужем, а стоявший рядом Эйб тогда, наверное, думал, что она - его женшина.
     - Маккуин... Королева, Королева лжи... - Коул нахмурился, обдумывая сопоставление. - Все, знаешь, может быть. Но только в то время Эйб алмаз от кварца не смог бы отличить.
     - Ты говоришь, он был влюблен в мою бабушку?
     - Скорее всего. И мысль о ней терзала его всю жизнь. Да это и понятно, тем более если она сама его бросила. Такое не забывается.
     Эрин опустила глаза на фото, но увидела там Лай с ее изумительным телом и правильными чертами лица. Да, действительно, преданная любовь часто вызывает к жизни жажду мести. Подняв взгляд на Коула, она чуть было не спросила его: ?А может, не любовь вовсе, а лишь жажда мести и ненависть связывают тебя и Лай?? Однако это был бы очень интимный вопрос, а таких Эрин старалась никому не задавать.
     - А может, - сказала она, глядя на фото и тщательно подбирая слова, - Эйб неоднократно впоследствии возвращался на это место, где его так унизили?
     - Вполне может быть. Это на него похоже: приехать, напиться до бесчувствия, повспоминать и отключиться.
     Эрин чуть было не спросила, а нет ли у Коула собственного места былого унижения.
     - Сколько у твоего отца было братьев и сестер? - поинтересовался Коул.
     Она была несколько удивлена его вопросом.
     - Нисколько. Он был единственным в семье ребенком.
     - Если мы правы насчет Бриджет и Эйба, ты, надеюсь, понимаешь, что это значит? - И прежде, чем Эрин успела сказать хоть слово в ответ, Коул процитировал стихи из ?Заморочки?:

     Когда-нибудь придешь в сии края,
     О, внученька коварная моя,
     Плоть плоти, крови кровь, душа моя.

     Ты скорее всего никакая ему не внучатая племянница, а самая что ни на есть внучка. Это про тебя он написал: ?Потомок одного обмана?.
     - Замечательно, - сказала она холодно. - Только этого мне и недоставало для полного счастья: предка, который явно был сумасшедшим.
     Коул криво усмехнулся.
     - Ты не переживай. Если у Эйба и были другие гены, твой отец явно их не унаследовал, ибо другого человека с таким умом, как у него, я, пожалуй, не знаю.
     Эрин принялась вновь, в который уж раз, просматривать стихи Эйба.

     Попробуй отыскать, коль сможешь
     И коль отважишься пойти туда.
     Куда? Туда, где мудрый черный лебедь
     Плывет по моря мертвого костям...

     Что ж, тут вроде бы понятно. Но вот следующие строки совершенно не поддаются расшифровке.
     - Может, хочешь, чтобы я еще разок растолковал их тебе? - предложил Коул.
     - Уволь, - поспешно сказала она. - Я уже и так узнала столько словечек из австралийского сленга, что на всю оставшуюся жизнь хватит.
     - Как знаешь...
     Эрин состроила гримасу.
     - Поговорим лучше о том, как из всей этой белиберды извлечь что-либо полезное. Видно, Эйб был из числа тех людей, что любят и умеют придавать словам двойной и даже тройной смысл. Сам посмотри на название. Это можно воспринимать и как эпиграф ко всем стихам, и как образную метафору, обозначающую процесс выхода алмазов на поверхность, и даже метафору, собственна обозначающую алмазы. Не скажу, что это высокая поэзия, но все это, право, совсем недурственно. Не скажешь, что только глупость.
     Коул молча наблюдал за Эрин. Ее длинные красивые пальцы лежали на листах со стихами, взгляд был полон беспокойства. Он понимал, что ее внутреннее напряжение сродни тому, какое она испытывает, занимаясь своей фотографией или любовью.
     - Скажи, пожалуйста, ты абсолютно уверен, что на землях Эйба нет пещер или чего-нибудь в этом роде? - спросила Эрин.
     - Во всяком случае, я ничего такого не видел.
     Эрин огорченно вздохнула.
     - Жаль, а то мне одна идея пришла в голову.
     - Что за идея?
     - Если бы тут имелись пещеры или, скажем, остатки высохшего водоема и если бы у тебя был такой же, как у Эйба, взгляд на жизнь, то ты вполне мог бы рассматривать проникновение в пещеру в сексуальном преломлении. И тогда для пещеры можно было бы использовать весьма расхожую метафору - матери Земли.
     Коул удивленно посмотрел на Эрин.
     - В колледже я была лучшей по английской литературе, - объяснила Эрин. - И вообще обожала словесность. Я увлеклась фотографией позднее... А Эйб, насколько я знаю, немного разбирался в литературе.
     - Он неплохо в ней разбирался, когда бывал трезвый. Часто цитировал Мильтона и других поэтов, когда нам случалось вместе выпивать.
     - Бедняга...
     - Не знаю, поверишь ли, но он превосходно декламировал.
     Эрин посмотрела на Коула. Что ж, она вполне могла поверить, в этом не было ничего невозможного. Видимо, Эйб отличался непредсказуемой разносторонностью познаний.
     - Но мне кажется, ты не очень верно толкуешь его стихи, - продолжил Коул. - По крайней мере некоторые строки.
     - Например?
     - Ну, например, про пещеры. Никаких пещер искать не следует.
     - То есть как?! Мы уже отыскали одну.
     - Отыскали, правильно, - заметил он. - Но это не имеет отношения к поэзии Эйба.
     - Не понимаю.
     - Про таких, как он