омента их отъезда в Уиддиком-Хаус. Прогулки по берегу моря  в  простой,
удобной одежде,  с  распущенными  волосами,  в  обществе  любимого  мужа
казались ей восхитительными. Поэтому  Эмори  глазам  своим  не  поверил,
увидев Аннели после того, как у нее побывали  портниха  и  парикмахер  в
отеле, где они поселились. На ней было пышное шелковое платье, блестящие
локоны стянуты на затылке. Эмори не мог отвести от нее взгляд. У Шеймаса
даже челюсть отвисла. Оба невольно поднялись при ее появлении, и  Аннели
едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.
   Через час Эмори тоже преобразился, но был похож скорее на кучера, чем
на элегантного,  благородного  джентльмена,  в  своем  розовом  одеянии,
облегающих белых бриджах, ботинках с пряжками и  в  напудренном  парике.
Шеймас тоже выглядел не лучшим образом. Черная куртка едва сходилась  на
его широкой груди, огненно-рыжие волосы скрывал цилиндр.
   Втроем они собирались похитить самого знаменитого в мире узника.  Они
побывали в Мальмезоне, видели маленькую  армию  "садовников"  и  "слуг",
которые делали вид,  будто  занимаются  растениями.  Только  оскорбление
могло выманить Бонапарта из дома, поэтому они  решились  на  неслыханную
дерзость.
   - Однажды хитрость сработала - сработает еще раз, - заверил ее Эмори.
- Он не знает, что его брата разоблачили, а поскольку его мать очарована
Жозефиной  и  не  потерпит  никакую  другую  женщину  на   императорском
престоле,  о  его  любовных  связях  известно  одному,   максимум   двум
охранникам.
   -  Ты  уверен,  что  он  рискнет  покинуть  Мальмезон   ради   старой
любовницы?
   - Во-первых, мадемуазель Жорж не старая, ей  всего  двадцать  восемь.
Во-вторых, он не видел ее со  времени  ссылки.  Он  слал  ей  письмо  за
письмом, после того как оказался на Антибах, но  никто  из  курьеров  не
смог ее найти, а те, что находили, не решались  сообщить  ему,  что  она
отказалась от встречи с ним.  Будь  я  на  его  месте,  помчался  бы  на
свидание к любимой женщине, если бы получил от нее записку.  К  женщине,
способной заставить мои глаза вертеться вокруг собственной оси.
   Говоря это, он ласкал груди Аннели, когда она  сидела  на  кровати  в
гостиничном номере, демонстрируя желание научиться приемам шлюхи,  и  ей
понадобилось несколько минут, чтобы переварить его слова.
   - Кажется, ты хорошо осведомлен об этой мадемуазель Жорж, -  заметила
она, замирая, когда он вошел в нее.
   - Она довольно известная актриса.
   - Красивая?
   - Да, очень.
   - Ты ее знаешь?
   Он сглотнул и открыл глаза.
   - Я знаком с ней.
   Опираясь руками  на  изголовье  кровати,  она  снова  стала  ритмично
двигаться.
   - Близко знаком?
   - Что за вопрос?
   - Вопрос, который требует ответа.
   Аннели перестала двигаться. Его плоть была возбуждена сильнее, чем во
время предыдущих "уроков", и Аннели улыбалась, уверенная,  что  на  этот
раз сможет продержаться дольше. Они  поменялись  ролями.  Теперь  Аннели
наслаждалась,  глядя  на  его  дышавшее  страстью  лицо,  на   судороги,
пробегавшие по телу, слыша его стоны и вздохи  при  каждом  движении  ее
бедер. Она была способной ученицей, и при этом весьма изобретательной.
   - Ты не ответил, насколько близко был с ней знаком  и  каким  образом
узнал,  что  она  могла  заставить  глаза   мужчины   вертеться   вокруг
собственной оси.
   - Слухи, - выдохнул  он.  -  Видишь  ли,  мужчины  тоже  сплетничают.
Господи, Аннели, не останавливайся! Клянусь, я знаю это по слухам,  черт
побери!..

***

   Карета   катилась   по   аллее,   стук   копыт   вернул   Аннели    к
действительности. Она поерзала на сиденье, и когда  снова  посмотрела  в
окно, карета, замедлив ход, сворачивала на выложенную гравием дорожку.
   Дом, выбранный для любовных утех, маленький и чистый, стоял вдали  от
дороги, на тихом проспекте. Они находились менее чем  в  двух  милях  от
Мальмезона, и Аннели видела,  как  за  толстыми  дубами  мелькали  люди,
которые обменивались с Шеймасом условными сигналами. Внизу у реки  ждали
две лодки, чтобы перевезти Бонапарта через Сену, оттуда в карете в  Кале
и затем на борт "Интрепида".
   Как только карета остановилась, Эмори  открыл  дверцу,  помог  Аннели
выйти, и оба  увидели  дом  в  стиле  барокко,  с  вытянутыми  окнами  и
белокаменным фасадом.
   - Мы прибыли на час раньше, чем указано в  записке.  Шеймасу  удалось
открыть двери, но мы не успели бы прибраться, чтобы придать  дому  жилой
вид. - Эмори указал на залитый солнцем бельведер, утопающий в море  роз.
- Бонапарта легко обмануть. Он плохо видит, но стыдится носить очки, так
что на расстоянии десяти футов ты будешь казаться ему светлым пятном.
   Она подняла глаза.
   - А тебя он не узнает? Ведь ты будешь в нескольких футах от него.
   - В этом дурацком одеянии  он  примет  меня  за  слугу  и  не  станет
обращать внимания.
   - Будь осторожен, - прошептала Аннели. - Хотя бы ради меня.
   Он поцеловал ее и кивнул Шеймасу. Затем проводил  Аннели  к  розовому
саду.
   Аннели показалось, что  прошла  целая  вечность,  прежде  чем  карета
свернула на дорожку.
   Эмори усадил ее спиной к дому и поставил их собственную  карету  так,
чтобы вторая карета была хорошо видна из бельведера.
   Карета была маленькой, неприметной. Ни гербов, ни позолоты на колесах
или окнах. Всего одна лошадь вместо шестерки или восьмерки коней  черной
масти, впряженных в роскошный экипаж, который перевозил Бонапарта, когда
он еще был императором.  Из  кареты  выскочил  слуга  в  простой  грубой
одежде, внимательно осмотрелся. Второй слуга открыл  дверцу  и  поставил
лестницу. Третий пошел вперед.
   Бонапарт выглянул наружу, заметил у бельведера женщину  и,  забыв  об
опасности, поспешил к ней. Эмори поклонился,  когда  Бонапарт  промчался
мимо, и последовал за ним, словно только  что  появился  из  дома,  неся
поднос с шампанским и двумя хрустальными бокалами.
   - Моя дорогая Мэри! - воскликнул Бонапарт. - Вы не представляете, как
я тревожился все это время.
   Наполеон свернул на тропинку и остановился, не решаясь войти  в  арку
бельведера. Солнце уже клонилось к  закату,  окрасив  облака  в  розовый
цвет. Наконец Аннели повернулась к нему. Ей показалось, что это  тот  же
самый  человек,  которого  она   видела   два   дня   назад   на   борту
"Беллерофонта". Немудрено было их спутать, хотя они и отличались друг от
друга. Настоящий Наполеон оказался значительно  полнее.  Волосы  у  него
были реже, нос острее, а глаза как  у  самого  дьявола  -  они  пронзали
насквозь. Казалось, в них отразились все черты его характера:  хитрость,
тщеславие, надменность, наглость. Они таили в себе все ужасы  войны.  Но
когда он посмотрел на  Аннели,  взгляд  его  стал  затравленным,  как  у
человека, которого судьба уже не раз предавала.
   - Кто вы? Где Мэри?
   - Видимо, она занята сегодня, сир, - сказал Эмори, подойдя сзади.  Он
снял с подноса салфетку, под которой лежали два кремневых пистолета.
   Бонапарт  обернулся.  Он  увидел   пистолеты,   увидел   ухмылку   на
напудренном лице  и  дальше,  у  дома,  заметил  своего  кучера  и  трех
обезоруженных телохранителей, а рядом с ними полдюжины  мужчин  и  среди
них рыжеволосого гиганта.
   - Кто вы? - спросил он холодно. - Что происходит, черт  возьми?  Если
это ограбление, то зря стараетесь, у меня ничего нет.
   - Вы меня не узнаете? - Эмори поставил  поднос  и  снял  парик.  -  Я
разочарован, сир. Ваш брат Жозеф меня сразу узнал.
   - Вы?! Франческо уверял меня, что вы мертвы.
   - Лучше бы ваша ищейка о  себе  позаботилась.  Могу  вам  с  радостью
сообщить, что теперь ему до  конца  жизни  нужна  будет  сиделка,  чтобы
кормить его с ложечки. Что же касается Жозефа... Ну..,  ему  не  намного
лучше. Он шлет вам свои поздравления, а также извинения. Пожалуй, он  не
сможет прийти на встречу с адмиралом Кокберном.
   - Какую встречу? Кто такой Кокберн?
   - Адмирал сэр Джордж Кокберн. Он и его корабль "Нортумберлэнд" ждут в
Плимуте, чтобы отвезти вас в ваш новый дом на маленьком  острове  Святой
Елены в Атлантическом океане. Слышали про такой?
   Бонапарт отступил на два шага,  едва  не  упав  в  розовый  куст.  Он
повернулся, но в бельведере был только один вход и  там  стояла  Аннели,
нацелив ему в грудь пистолет.
   Генерал медленно повернулся к Эмори. На  его  лице  не  было  и  тени
страха. Глаза свирепо сверкали, рот искривился в мрачной улыбке.
   - Значит, они послали своего морского ястреба,  чтобы  поймать  орла?
Забавно! - Улыбка исчезла, взгляд стал зловещим. -  Зря  я  не  позволил
Кипи убить тебя.
   - Мы все крепки задним умом.
   К ним подошел Шеймас, потирая поцарапанные пальцы.
   - У этих мерзавцев челюсти  -  как  наковальни,  но  теперь  все  они
связаны и не будут кричать, пока не сожрут кляп. Сир... - Он  дотронулся
до виска по привычке, хотя обращался к Эмори.  -  Люди  пошли  к  лодке,
скоро совсем стемнеет.
   - У меня миллионы, -  тихо  сказал  Бонапарт.  -  Половина  богатства
умерших аристократов, чем я готов поделиться с вами, Олторп. А золота  и
драгоценных камней столько, что они не уместятся на вашем корабле.
   - У меня есть золото и драгоценности, сир. Хватит на две жизни. Кроме
того, я обещал жене раз и навсегда покончить со своим темным  прошлым  и
не хочу ее разочаровывать.
   Бонапарт посмотрел на Аннели, на пистолет в ее руке. Плотно сжал губы
и заложил руки за спину. Аннели могла поклясться, что он слегка  кивнул,
отдавая должное ее красоте и смелости.
   - Я хотел бы попрощаться с моей семьей. Эмори покачал головой.
   - Боюсь, это невозможно.
   - Мой сын скоро приедет в Мальмезон... -  Его  глаза  блеснули.  Быть
может, он сожалел об упущенных возможностях, о славе,  которая  могла  к
нему вернуться, если бы не этот новый жестокий поворот  судьбы.  -  Пять
дней, - прошептал он. - Всего пять дней. Ах, ну что же... - Он посмотрел
на Эмори и улыбнулся. - Вы сказали - Святая Елена? Я не  бывал  там,  но
очень надеюсь на английское  гостеприимство.  По  крайней  мере  на  это
время.
   С этими словами Бонапарт направился к  реке.  Шеймас  и  два  офицера
последовали за ним, держа дистанцию в несколько шагов.  Аннели  опустила
пистолет и с облегчением вздохнула.
   - Это все? Как просто! А что он имел в виду, сказав "на это время"?
   Эмори вытер салфеткой пудру с лица, взял у Аннели пистолет и  опустил
курок.
   - Видимо, Бонапарт не собирается оставаться в заточении дольше, чем в
прошлый раз. Впрочем, - Эмори оглянулся, - он наверняка сейчас обсуждает
с Шеймасом этот вопрос.
   Аннели удивленно подняла брови.
   - И как поведет себя Шеймас?
   Эмори невольно опустил взгляд на пистолет.
   - Половина сокровищ континента... Заманчивое предложение.
   - Ты же устоял, - сказала она.
   - У меня есть такое сокровище, как ты,  -  ответил  Эмори.  -  А  его
хватило бы на десять жизней.

Эпилог

   Аннели перестала кружиться и  теперь  стояла  посреди  зимнего  сада,
вытянув руки и откинув назад  голову.  Слегка  задыхаясь,  она  все  еще
улыбалась, когда увидела в дверях Флоренс, опиравшуюся на  свою  трость.
На лице ее было написано восхищение.
   - Это из-за солнца, - смущенно сказала Аннели, опустив руки. - Платье
стало пестрым.
   Она расправила складки на белом муслиновом  платье.  Солнечные  лучи,
проникая сквозь цветное стекло, окрасили его во все цвета радуги.
   - Выходит, усилия Уиллеркинза были не напрасны? Аннели огляделась. Из
деревни привезли целую армию слуг, чтобы привести в порядок зимний  сад,
бальную залу, гостиные и дюжину спален для гостей. Как и пообещал Эмори,
в Уиддиком-Хаусе собирались вторично праздновать свадьбу, на этот раз  с
подобающей пышностью. Устройство церемонии взял  на  себя  Стэнли,  брат
Эмори. Ждали лорда Уэстфорда, который  собирался  приехать  из  Лондона.
Прошел слух, будто регент изъявил желание прибыть на  несколько  дней  в
Торки подышать  свежим  воздухом.  Беда,  которая  могла  обрушиться  на
страну, осталась в тайне, однако регент выразил  благодарность  Эмори  и
членам команды "Интрепида". Им принесли извинения, а  лондонские  газеты
сообщали, что  капитан  Эмори  Сент-Джеимс  оказался  настоящим  героем,
патриотом своей страны И внутри дома,  и  вне  его  все  чистили,  мыли,
стараясь придать террасам и садам былую элегантность.
   - Пришло известие о том, что к  ужину  приедут  твои  родители.  Я  с
нетерпением их жду, как и Милдред. Они  советуется  с  призраком  своего
покойного мужа, прежде чем приготовить то или  иное  блюдо,  -  сообщила
Флоренс - Мужа?
   - А ты разве не знала? Я как раз молюсь, чтобы он не  посоветовал  ей
снова положить побольше фенхеля в рубец.
   - Мама терпеть не может рубец.
   - Знаю. И приказала Милдред приготовить побольше Если  повезет,  твоя
мама свалится в постель до того, как мне  придется  силой  заставить  ее
есть. Слава Всевышнему, что Люсиль Олторп не выходит из дома с тех  пор,
как вернулась из Лондона, не то я бы ей показала! И как только твой  муж
не придушил ее? Где он, кстати говоря?
   - Он все утро провел с Артуром, -  сказала  Аннели.  -  Я  видела  их
недавно на яблоне.
   - Говорят, он пообещал взять его на борт "Интрепида",  когда  корабль
переоборудуют.
   Аннели кивнула.
   - Эмори хочет отвезти его к вороньему гнезду, чтобы  он  почувствовал
настоящую высоту. Я как-то  была  там,  так  у  меня  дух  захватило  от
окружающей красоты.
   - Наверное, он тебя там целовал, - предположила Флоренс  и,  заметив,
как покраснела Аннели, добавила:
   - Неудивительно, что у тебя  захватило  дух,  дитя  мое.  Помню,  как
занималась этим однажды на крыше конюшни: мне казалось,  что  я  парю  в
облаках.
   - На крыше? - Аннели ушам своим не поверила.
   - Да. Мы чуть шеи себе не сломали, зато как это было чудесно!  Стояла
жара,  и  его  мускулистое  тело  блестело  от  пота  Я   принесла   ему
прохладительный напиток, а там пошло-поехало, мои  юбки  взлетели  вверх
и... - Она слегка пожала плечами и повернулась, когда вошел Уиллеркинз с
огромным букетом красных роз. Флоренс стукнула его тростью  по  ноге.  -
Куда это ты несешь?
   - Вы велели украсить альковы  цветами,  мадам,  -  морщась  от  боли,
ответил Уиллеркинз.
   - Не этими, дурак. Я заказала красные роды для своей спальни. В  доме
вполне достаточно всевозможных цветов, ими и украшай.
   - Да, мадам. Простите меня. - Он поклонился и вышел.
   - Память его подводит, - сказала Флоренс. -  Ведь  он  знает,  как  я
люблю красный цвет. Иногда я жалею, что не оставила его на конюшне.
   Аннели во все глаза уставилась на бабушку.
   - Уиллеркинз - тот конюх, в которого ты влюбилась?
   - Ты не смотри на его морщины. Когда он  был  молод...  Господи  Боже
мой, - вздохнула Флоренс, - когда он был  молод,  то  мог  одним  только
взглядом поставить меня на колени. Клянусь, нет ни  стула,  ни  ковра  в
этом доме, на котором  бы  мы  не  занимались  любовью.  Он  знает,  как
возбуждают меня разбросанные  между  простынями  лепестки  красных  роз.
Пойду прослежу, чтобы он сделал все как надо. -  Флоренс  повернулась  к
Аннели и подмигнула. - Если нас не будет  несколько  часов,  не  посылай
никого искать. Думаю, ты сама здесь управишься.
   Лишь когда шаги и стук трости стихли, Аннели отвела взгляд от  двери.
Она улыбнулась, вспомнив слова бабушки, когда та подарила ей кольцо.
   "Я не променяла бы его любовь ни на какие  богатства  мира.  Ты  тоже
заслуживаешь такой любви. Аннели Фэрчайлд. И ни за что не соглашайся  на
меньшее".
   Аннели не согласилась. Она преодолела все препятствия, стоявшие у нее
на пути, и получила в награду мужчину, который любит  ее  больше  жизни.
Флоренс пришла в восторг, глядя, как они  выходят  из  кареты,  а  когда
узнала, что они поженились, не сдержала слез. Она стукнула Эмори тростью
по лодыжке за то,  что  ее  не  пригласили  на  "Беллерофонт",  где  они
обвенчались, но, узнав, что настоящую свадьбу они собираются  сыграть  в
Уиддиком-Хаусе, простила их.
   Аннели вышла из дома, щурясь от яркого солнечного  света,  и  увидела
Артура, который раскинул руки, словно крылья, будто парил в  воздухе.  С
ним были Стэнли и Шеймас Тернбулл. Эмори она не видела.
   Рыжий ирландец указал на скалы, и спустя десять минут Аннели уже была
там. Эмори стоял на берегу в том самом месте, где его выбросило из  воды
почти два месяца назад. Готовясь к  предстоящей  церемонии,  он  постриг
волосы и надел элегантный костюм, но уже успел  запачкать  рукав,  когда
забирался на деревья с братом, а  потом  снял  ботинки  и  носки,  чтобы
босиком пробежать по берегу.
   "Ты его заслужила, Аннели Фэрчайлд".
   Смеясь, Аннели осторожно спустилась по  тропинке.  Эмори  увидел  ее,
лишь когда зашуршал песок. Он заключил Аннели в объятия и поцеловал.
   - Мой темноволосый ангел, - пробормотал он. - Я стоял здесь и  думал,
что бы сталось со мной, не выйди ты в тот день погулять.
   - Забудь об этом, - сказала Аннели, прижимаясь к нему.
   - Нет, - сказал он, беря ее за подбородок и целуя в губы. - Я никогда
этого не забуду.

От автора

   Меня часто спрашивают, откуда  я  беру  идеи  для  своих  книг,  и  в
большинстве случаев я отвечаю с безразличным видом: они сами приходят  в
голову. Идея данной книги пришла из маленького примечания в исторической
книге о Наполеоне Бонапарте и его брате Жозефе. Они так были похожи, что
пытались поменяться местами после поражения под Ватерлоо. Это  заставило
мен" задуматься, что случилось бы, если бы у них  сработало  и  Наполеон
уехал в Америку...
   На самом деле произошло то, что Наполеона сослали на пустынный остров
Святой Елены в Южной Атлантике, где он оставался до своей смерти в  1821
году. За последний век было несколько слухов  о  настоящей  причине  его
смерти. В отчетах того времени говорилось о  злокачественной  опухоли  в
животе. Современные  тесты  на  ДНК  на  его  волосах,  однако,  открыли
повышенное содержание мышьяка. Таким образом,  можно  предположить,  что
Наполеона медленно травили, пока он не умер.