ли,  каким
образом вы намерены освободить его?
   - Твое невежество меня удивляет - разумеется,  если  это  не  попытка
оттянуть неизбежное, - Киприани прищурился, - и  не  стремление  сорвать
наши планы и восстановить свое доброе имя  в  глазах  хозяина.  В  таком
случае... - его улыбка стала зловещей, голос превратился в шипение, -  в
таком случае письмо все еще у тебя.
   - А если даже и так?
   - Если так... - Киприани бросил взгляд на Аннели, выглядывавшую из-за
плеча Эмори. - Всем было бы намного легче, если бы ты просто его отдал.
   - М-м... Тут у нас небольшая проблема. -  Эмори  развел  руками;  его
обнаженное тело светилось белым мрамором. - Как видишь, у меня его  нет.
Можешь  меня  обыскать.  Всем  известно,  что  англичане  грешат  такими
пороками, как благородство и честь, в то  время  как  французы  славятся
совсем другими качествами. Киприани моргнул.
   - Отдай письмо - и я убью девушку быстро и без мучений, обещаю  тебе!
А солжешь - будешь слышать ее крики из ада.
   - Убьешь меня или ее - и письма тебе не видать,  ты  его  никогда  не
найдешь.
   - И никто другой не найдет. Это нас тоже устраивает.
   - Тогда зачем тебе все эти хлопоты?
   - Потому что я терпеть не могу оставлять дела нерешенными.  И  всегда
выполняю просьбы своего хозяина. Он попросил  меня  раздобыть  письмо  и
вернуть ему,  наверное,  для  того  дурака  Лас-Каза,  который  собирает
документы и письма для написания мемуаров. В назидание  потомкам,  чтобы
показать тупость и глупость наших врагов, их унижение. Итак, -  Киприани
направил один из пистолетов на левое колено Эмори, - начнем потихонечку,
если тебе очень хочется, чтобы я для начала тебя изуродовал.
   - Подождите! -  крикнула  Аннели,  выйдя  вперед.  -  Пожалуйста,  не
стреляйте! Киприани округлил глаза.
   - Вы можете что-то предложить, чтобы разубедить меня?
   - Аннели, ради Бога...
   - Нет, - сказала она, заложив руки за спину, чтобы Эмори  не  мог  их
схватить и помешать ей. - Пожалуйста,  месье.  Я  знаю,  где  письмо.  Я
сейчас его принесу.
   - Она не знает, - заявил Эмори, придя в ужас от  действий  Аннели.  -
Она ни черта не знает.
   - Знаю, - настаивала она, двигаясь к Киприани и дрожа  от  страха.  -
Пожалуйста, месье. Я могу это сделать. Могу вам помочь. У меня ключ.
   - Ключ? -  Корсиканец  не  сводил  глаз  с  Эмори,  нацелив  один  из
пистолетов на Аннели. - Какой ключ?
   Эмори вновь хотел возразить, но вдруг увидел,  что  Аннели  держит  в
руке  бутылку  вина.  Он  не  очень-то  себе  представлял,   что   может
предпринять Аннели против мужчины с двумя  заряженными  пистолетами,  но
это хоть какой-то шанс. У него не было выбора. И он не стал ей мешать.
   Он  снова  посмотрел  на  стол,  где,  скрестившись  дулами,   лежали
пистолеты, которые он взял в Уиддиком-Хаусе, а рядом с ними  -  ключ  на
золотой  цепочке,  который  ему  пришлось  снять,  когда  ночью   Аннели
пожаловалась, что он бьет ее по подбородку.  Первый  раз  он  снял  этот
ключ, когда его втащили почти  в  бессознательном  состоянии  на  пустой
склад и подвесили за руки к потолочной балке.  Он  тогда  изо  всех  сил
сжимал ключ в кулаке, чтобы заглушить  нестерпимую  боль,  находясь  под
пыткой.
   Корсиканец проследил  за  его  взглядом  и  увидел  ключ  на  золотой
цепочке.  На  какую-то  долю  секунды  он  отвлекся.   Этого   оказалось
достаточно, чтобы ударить бутылкой по пистолету.  В  тот  же  миг  Эмори
прыгнул вперед и нырнул вниз, всем своим весом придавив колени  Киприани
и толкая его назад. Оба  пистолета  выстрелили,  окутав  Аннели  облаком
дыма. Когда же дым рассеялся, Аннели увидела,  что  мужчины  сплелись  в
клубок и катаются по полу. Она не  знала,  ранен  ли  Эмори,  сумеет  ли
одолеть превосходящего по силе врага.
   Она не подумала, что его оружием может быть ярость. Он в  исступлении
наносил удар за ударом по лицу и шее Киприани, а  тот  лишь  оборонялся.
Эмори удалось выскользнуть из рук Киприани. Он встал на колени и с такой
силой ударил кулаком по его длинному тонкому носу, что превратил  его  в
месиво. Киприани выронил пистолеты, но сумел вцепиться Эмори в  глаза  и
горло. Стоны и проклятия,  звуки  ударов,  казалось,  раскалили  воздух.
Корсиканец ненадолго взял верх; кровь из его разбитого носа капала Эмори
на грудь.
   Аннели стала  лихорадочно  искать  оружие,  но  между  ней  и  столом
катались двое мужчин. Тогда Аннели нанесла  Киприани  удар  бутылкой  по
голове, но при этом больше пострадала ее рука, нежели голова корсиканца.
   Аннели побежала за кочергой, которой Эмори мешал в  камине  дрова,  а
когда вернулась, мужчины ходили по кругу, как два петуха.
   Кровь бросилась Аннели в голову. Она схватила кочергу обеими  руками,
но не ударила: мужчины снова сплелись в клубок. Кто-то из них  отшвырнул
стул, тот угодил в лампу и разбил ее. Тут в руке у Киприани сверкнул нож
с тонким длинным лезвием. Он сверкнул дважды, оставив кровавые полосы на
груди Эмори, прежде чем тот  успел  отскочить.  Корсиканец  настиг  его,
изрыгая проклятия и угрозы. Снова в воздухе блеснул нож. Мужчины перешли
в коридор, где было темнее. Аннели отбросила кочергу, подбежала к столу,
схватила  один  из  пистолетов.  Ей  пришлось  взводить  курок  большими
пальцами обеих рук,  так  сильно  они  у  нее  дрожали.  Пистолет  ходил
ходуном, когда она повернулась к двери, но там ничего не  было  видно  -
лишь тени, двигающиеся в темноте.
   Охваченная паникой, Аннели дождалась, когда корсиканец снова появится
в комнате, закрыла глаза и выстрелила.
   Затем бросила дымящийся пистолет  и  сразу  схватила  другой,  взвела
курок, прицелилась, но тут  подняла  глаза  и  увидела,  как  корсиканец
выставил вперед руку с четырьмя снесенными пулей пальцами.  В  следующий
миг в дверях появился Эмори. Он схватил Киприани  за  грудки,  поднял  в
воздух и стал трясти так, что голова у того болталась  во  все  стороны,
прежде чем Эмори швырнул его на пол. Корсиканец был без сознания. Эмори,
весь в крови, сел на  него  верхом  и  стал  избивать  кулаками.  Увидев
выражение лица Эмори, Аннели испугалась. В его глазах была жажда крови.
   - Хватит! Ты убьешь его!
   - Он этого заслуживает.
   - Но не так. Не так! Это убийство! Чем же в  таком  случае  ты  лучше
его?
   Эмори еще раз ударил корсиканца и в полном  изнеможении  свалился  на
него. Он задыхался от ярости, тело его блестело от крови и пота.
   И все-таки Эмори остановился. С большим трудом встал на колени, затем
поднялся на ноги. Аннели с пистолетом в дрожащей руке стояла  рядом.  Он
перевел взгляд с Аннели на пистолет и осторожно взял его  у  нее.  Затем
привлек ее к себе, и сердце его сжалось от страха за эту хрупкую и такую
отважную девушку.
   - О чем ты думала. Боже мой? - выдохнул он.
   - Я не думала, - всхлипнула она. - Я просто не хотела, чтобы он снова
резал тебя.
   Он застонал и прижался губами  к  ее  волосам.  Киприани  не  подавал
никаких признаков жизни. Из того места  на  руке,  где  были  отстрелены
пальцы, на пол медленно капала кровь.
   - Надо его связать, - сказал Эмори, хорошо знавший  своего  врага.  -
Если не найдется веревки, можно использовать шнуры от штор.
   Аннели повернула голову.
   - Его рука?..
   - Да, - пробормотал он, - ты выстрелила не  в  ту.  Другой  рукой  он
лучше работает. -  Он  поднял  пистолет,  нажал  на  спуск  и  отстрелил
корсиканцу почти все пальцы левой руки.
   Аннели почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Она была близка
к обмороку.
   -  А  теперь  принеси  шнуры  и  сиденье  от  стула.   Аннели   молча
повиновалась и стала  наблюдать  за  действиями  Эмори,  который  порвал
простыню забинтовал корсиканцу простреленные руки и  принялся  связывать
его шнурами. Корсиканец открыл глаза и стал изрыгать проклятия, но Эмори
тут же засунул ему в рот кусок простыни, а на  голову  натянул  парчовую
наволочку,  снятую  с  сиденья  стула.  Эмори  связал  корсиканца  таким
образом, что при любом движении тот мог задохнуться, и оттащил  в  самый
темный и холодный угол, прислонив к стене.
   Вернувшись к камину, он вытер кровь с груди и лица.
   - Ты не ранен? - спросила  Аннели.  Эмори  ощупал  свои  руки,  ноги,
ребра.
   - Он, наверное, промазал. Надеюсь, ты тоже цела  и  невредима?  -  Он
посмотрел на Аннели.
   - Да, конечно, - ответила она и спросила:
   - А откуда он узнал, что ты здесь?
   - Франческо Киприани мог выследить  в  угольном  шахте  ночью  черную
кошку. Что уж говорить обо мне? - Эмори сплюнул,  качая  кончиком  языка
расшатавшийся от удара зуб.
   - Нет, я имею в виду.., откуда он узнал, что ты в Торки? Кто мог  ему
об этом сказать?
   - Везде расклеены объявления о моей поимке,  обещано  вознаграждение.
На улицах только об этом и говорит.
   - Еще он сказал о каком-то письме...
   Эмори потер висок израненными в кровь пальцами.
   - Понятия не имею, что за письмо он имел в виду.
   - Должно быть, в нем  что-то  важное,  если  он  тебя  пытал  и  даже
намеревался убить из-за него.
   - Наверняка это так, просто я не помню. - Эмори махнул рукой.
   - Главное, он сказал, что ты не  предатель,  а  наоборот,  английский
шпион.
   - Мало ли что он сказал.  Я  сам  должен  в  этом  удостовериться.  -
Проведя рукой по волосам, он взял со  стола  ключ  на  золотой  цепочке,
долго смотрел на него, потом сказал:
   - Быть может, это ключ от сейфа на борту  "Интрепида"  и  именно  там
хранится письмо, но где, черт возьми, "Ишрепид"?
   Аннели знобило, так что зубы выбивали  дробь.  Пережитый  только  что
ужас не прошел даром.
   - Он упомянул лорда Уэстфорда. - сказала она,  потерев  руки.  -  Мой
отец знает его, и я... Ну, его сын, Остин, граф Луттон, -  выпалила  она
после некоторого замешательства, - предлагал мне руку и сердце в прошлом
году.
   - И?..
   - Ясно, что я отказала. Он весьма привлекательный, но... Эмори поднял
голову.
   - Но?..
   - Мне он казался слишком беспечным, - прошептала Аннели.
   Эмори в ее тоне послышалась ирония, но он не обмолвился  об  этом  ни
словом. Он подобрал пистолеты и стал заряжать.
   Аннели невольно сравнила графа Луттона  и  Эмори  Олторпа.  Сравнение
оказалось не в пользу первого.
   Граф Луттон увлекался азартными играми и лошадиными  скачками,  Эмори
же сам черт не брат. Таких, как Эмори Олторп, она никогда не  встречала,
никто не мог с ним сравниться. Жизнь вынуждала  его  идти  на  "насилие,
чтобы самому выжить, защитить себя. При этом он  способен  на  настоящую
страсть  и  необычайную  нежность.  А  сколько   в   нем   благородства!
Настоящего, не напускного.
   Он не считается с  мнением  окружающих.  Справедливость  для  него  -
превыше всего.
   Память постепенно возвращалась к нему,  и  это  делало  его  сильнее,
увереннее, спокойнее. Кто знает, будет ли ему нужна Аннели, когда к нему
полностью вернется память? Захочет ли он жить так, как жила Аннели до их
встречи? Быть может, он снова отправится странствовать и даже  любовь  к
ней не удержит его?
   Она сознательно следовала за Эмори, таким свободным, чистым, простым.
Рядом с ним она  буквально  преобразилась,  стала  смелой,  решительной,
способной даже взяться за оружие, как это было сегодня,  когда  возникла
угроза. Остались в прошлом те времена, когда другие решали ее судьбу,  а
она вынуждена была подчиняться.
   Аннели подняла глаза на Эмори.
   - Прежде всего тебе надо  найти  свой  корабль.  Затем  поговорить  с
лордом Уэстфордом, сообщить, что готовится план по спасению Бонапарта.
   - Я уже решил ехать в Лондон, - сказал Эмори.
   - И что ты там собираешься делать? Войдешь в Вестминстерский дворец и
потребуешь аудиенции с лордом Уэстфордом?
   - Я еще не думал об этом, - признался он.
   - Придется подумать, потому что парламент окружен королевской  конной
гвардией.  Сомневаюсь,  что  можно  подобраться  к  железной  ограде   и
выкрикнуть приветствие. - Она посмотрела на часы,  стоявшие  на  камине.
Их, видимо, давно не заводили. Стрелки не  двигались.  -  Какой  сегодня
день?
   - Понедельник. - Он оторвал взгляд от  пистолетов.  -  Вообще-то  уже
вторник. А что?
   - В эту пятницу состоится бал-маскарад в Карлтон-Хаусе.
   - Бал? Несмотря на то что Наполеон Бонапарт на корабле  в  английском
порту, а парламент, окруженный гвардией, решает его участь?
   - У леди Шарлотты Каррингтон день рождения.  Ей  исполнится  двадцать
один год. Она вдова, наследница приличного состояния, веселая, красивая;
в данный момент за ней ухаживает регент. Бал в ее честь состоится,  если
даже еще одна Испанская армада появится на Ла-Манше. Чтобы не  впасть  в
немилость регента, не говоря уже о немедленном изгнании из общества, там
будут все, включая и лорда Уэстфорда. Именно поэтому мама и  послала  за
мной брата.
   Эмори криво усмехнулся.
   - Полагаю, ты говоришь это не для того, чтобы сообщить мне о светских
приемах, которые ждут тебя в Лондоне.
   - Разумеется, нет. Однако нам представляется  прекрасная  возможность
добраться  до  лорда  Уэстфорда.  Там  тебя  никто  не  узнает.  Главная
резиденция регента - последнее место, где тебя стали бы искать.
   - Почему ты думаешь, что легче попасть на королевский бал, где каждый
гость на учете, чем в Вестминстерский дворец? - блеснув глазами, спросил
Эмори.
   - Потому что на бал у меня есть приглашение.  И  мне  придется  пойти
туда вместе с тобой.
   Он смотрел на нее целую минуту. Тишину  нарушало  лишь  потрескивание
огня в камине. Эмори не собирался и дальше  подвергать  Аннели  риску  и
решил оставить ее в ближайшей деревне. Но  с  появлением  Киприани  этот
вариант отпал сам собой. Негодяй найдет Аннели и лишит ее жизни -  Эмори
в этом не сомневался. Даже отсутствие пальцев на обеих руках не помешает
ему сделать свое черное дело. Но как везти Аннели с собой в Лондон? Путь
неблизкий.
   -  Ты  хорошенько  обдумала  свое  предложение?  -  спросил   он.   -
Представляешь себе, с каким оно связано риском? А если узнают, что ты со
мной заодно? Ты подумала о последствиях?
   - Я тебе доверяю. Надеюсь, и ты мне тоже. А что касается последствий,
мне будет гораздо хуже, если я ничего не сделаю.  Знаешь,  ты  здесь  не
единственный патриот. На моем лбу, может, и нет флага, но я предпочитаю,
чтобы  над  Англией  реял  красно-сине-белый  флаг,  а  не  белые  лилии
Бурбонов.
   - Напрасно ты мне так доверяешь, Аннели, - сказал Эмори. - Может, я и
не заслуживаю твоего доверия.
   Он снова повернулся к пистолетам, и теперь Аннели видела  только  его
широкую спину.
   - Будь я умнее, - сказала она так тихо, что он не услышал, - я бы  ни
за что в тебя не влюбилась.

Глава 18

   - Искать будут элегантно одетую молодую женщину в  красивом  шелковом
платье, - объяснил Эмори, передавая ей бриджи, белье,  чулки,  пиджак  и
простое коричневое пальто. Все это он нашел в одном из шкафов.  -  А  мы
сделаем из тебя мальчишку-сорванца.
   Это оказалось нетрудно. Чулки и бриджи были Аннели впору, но рубашка;
жилет и пиджак болтались на ней, и их пришлось стянуть ремнем, а  рукава
подвернуть.
   Эмори помог ей облачиться в эту непривычную для нее одежду, то и дело
поправляя ее, даже пустил в ход ножницы.  Затем  повязал  Аннели  шейный
платок. Волосы Аннели с большим  трудом  собрала  в  пучок  на  затылке.
Запасные  рубашку  и  белье  Эмори  затолкал  в  сумку,  прихватил  пару
шерстяных  одеял,   скатав   их   и   обвязав   шнуром.   Пистолеты   из
Уиддиком-Хауса, картечь  и  порох  засунул  в  сумку.  Свои  собственные
пистолеты заткнул за пояс. Прежде чем выйти из дома, подошел к  Киприани
и внимательно его осмотрел.  Тот  затих  и  лежал,  не  подавая  никаких
признаков жизни. После минутного раздумья пошарил в карманах корсиканца,
вытащил тяжелый кошелек и три ножа. Вернулся к  камину,  погасил  огонь,
подождал, пока угольки превратятся в пепел, и поднялся.
   - Готова?
   Аннели вышла из тени. Ее волосы, стянутые в пучок,  были  убраны  под
шляпу с полями. На одном плече  у  нее  висела  сумка,  под  мышкой  она
держала связанные одеяла. На  какую-то  долю  секунды  Эмори  представил
самого себя, стоящего на верфи в Бриксгеме, насмерть  перепуганного.  Он
смотрел на высившиеся мачты корабля, который  должен  был  изменить  его
жизнь.
   - Что-нибудь не так? - взволнованно спросила Аннели.
   - Нет-нет. - Он тряхнул головой, чтобы прогнать видение, и взял у нее
сумку. - Лошадь Киприани должна быть где-то на улице. Если мы доедем  до
Эксетера к утру, то сможем поймать "Пальмер" в Лондон.
   - Почтовую карету? Думаешь, у них нет копии твоего портрета?
   - Скорее всего есть. Но, с Божьей  помощью,  она  будет  выброшена  в
мусорную корзину, как и все остальные листовки.  Для  кучера  главное  -
быстрее добраться до пункта назначения.  Дорога  скверная,  и  пассажиры
предпочитают ездить не в почтовых каретах, а в обычных экипажах. -  Судя
по выражению, его идея не вызвала у Аннели  особого  энтузиазма.  -  Это
намного разумнее, чем ехать верхом на уставших лошадях.
   - Пожалуй, - произнесла Аннели.
   - Аннели... - Он приподнял ее лицо. - Ты не должна ехать со мной, это
огромный риск. Я могу отвезти тебя обратно к Флоренс, где  ты  будешь  в
полной безопасности. Флоренс, если не захочет,  не  пустит  в  дом  даже
королевскую армию. И твоя репутация...
   - Мне плевать на мою репутацию. Я с тобой, с тобой и  останусь,  пока
все это кончится!
   Эмори задул свечи. Уже выходя, он набросил на шею золотую  цепочку  с
ключом.

***

   Путь, на который обычно требовалось не более двух часов, занял у  них
целых восемь. Им приходилось двигаться по объездным дорогам, пробираться
через леса, минуя  города  и  деревни,  где  любопытные  могли  обратить
внимание на двух путников, у одного из которых  половина  лица  скрывала
повязка, а второй выглядел уж слишком убогим. Доехав  до  Эксетера,  они
нашли почту, где останавливались почтовая карета, можно  было  запастись
едой и пристроить лошадей.
   В полдень, когда звук рожка оповестил о  появлении  почтовой  кареты,
они собрали свои скудные пожитки, и пока Эмори оплачивал проезд,  Аннели
ждала на обочине дороги.
   Почтовая  карета  "Пальмер"   очень   напоминала   коробку   и   была
предназначена для скоростной езды. Выкрашенная в коричневый,  красный  и
черный цвета, с  королевскими  позолоченными  перилами  на  дверях,  она
вмешала  четырех  пассажиров,  разумеется,   не   очень   привередливых,
поскольку сиденья были жесткими, а остановки  делались  для  того  лишь,
чтобы сменить лошадей и взять почту. Из разговора жены конюха с какой-то
женщиной Аннели поняла, что от Эксетера до Лондона можно добраться всего
за шестнадцать часов, но теперь, когда Бонапарт появляется то здесь,  то
там, дорога может затянуться до конца недели.
   Такой прогноз мог вполне подтвердиться, если судить по  первой  части
пути.
   Четверка лошадей бежала галопом по дорогам,  словно  испытывавшим  на
прочность колеса и ось. Несмотря на это, Аннели  заснула  на  первой  же
миле, положив голову на плечо Эмори. Они ехали в карете одни.
   Проснулась Аннели лишь около трех,  когда  кучер,  остановив  карету,
пошел за почтой, но тут же снова уснула, как только карета тронулась,  и
спала до тех пор, пока Эмори ее не разбудил.
   Они были на главном перекрестке Вата, где карета должна была свернуть
на более оживленную дорогу, Уэст-роуд,  ведущую  в  Лондон.  Там  к  ним
присоединились еще три пассажира: двое решили ехать на крыше, а  третий,
торговец, толстый, как свинья, с трудом протиснулся в дверь и сел  между
Эмори и Аннели. Он непрерывно чихал и кашлял. Теперь Аннели уже не могла
положить голову Эмори на  плечо  и  положила  ее  на  собственную  руку,
прислонившись к окну.  Рука  вскоре  заболела  от  постоянной  тряски  и
толчков. К вечеру,  когда  они  остановились  ненадолго,  чтобы  поесть,
Аннели чуть не плакала.  Эмори  спокойно  дремал  в  своем  углу,  а  ей
приходилось терпеть соседа.
   - Я больше не в