трел на нее в темноте, потом вежливо поклонился.
   - Еще раз благодарю вас за вашу заботу и приношу  свои  извинения  за
то, что ворвался к вам в комнату. Желаю вам всего наилучшего в  будущем,
как бы оно ни сложилось.
   Эмори исчез в гардеробной, и Аннели слышала, как захлопнулась за  ним
дверь в холле. Эмори ушел, а она осталась со своим бархатным  покрывалом
и никому не нужной гордостью.

Глава 12

   Аннели Нарочно встала позднее обычного и  велела  приготовить  ванну,
чтобы  избавиться  от   холодка,   поселившегося   в   ее   теле   после
бесцеремонного отъезда Эмори  Олторпа.  Она  обнаружила  пропажу  ключа,
когда снимала ночную рубашку. Цепочка по-прежнему висела на шее, а  ключ
она так и не нашла, хотя обшарила всю комнату. Ключ от ящика с  оружием,
который она вчера положила на столик рядом с графином, тоже пропал.
   Когда Брум принес два ведра с горячей водой, она отослала его обратно
на кухню, надела простое платье с высокой  талией  и,  причесав  волосы,
стянула их в узел, заколов шпильками на затылке. Быстро миновав коридор,
она спустилась на второй этаж и направилась прямо к библиотеке.
   Ключ от ящика с оружием торчал в замке, как и накануне.  Но  из  пяти
патронов осталось три. Половина отделений, где лежали  кремни,  дробь  и
порох, были пусты. Аннели  в  панике  бросилась  к  столу  из  вишневого
дерева, где бабушка хранила  домашние  записи  и  счета.  Она  выдвинула
верхний ящик и подняла крышку красивой эмалированной шкатулки, в которую
Флоренс положила сотню фунтов, полученных за  ренту  и  проданный  сидр.
Деньги исчезли.
   - О Господи, он обокрал нас, - прошептала Аннели.
   - Скорее позаимствовал немного денег, - сказала с порога  Флоренс.  -
Он не хотел - я его заставила.
   - Бабушка! Он взял пистолеты и...
   - Лошадь, седло, сумку с печеньем и холодную курицу, а также  компас,
который дал  ему  Уиллеркинз.  Брум  предоставил  ему  список  таверн  и
борделей, где пара монет гарантирует анонимность.
   - Куда же он поедет? - спросила Аннели.
   - Куда угодно, только бы не оставаться здесь. Ночью в  гавань  прибыл
"Беллерофонт" с Наполеоном Бонапартом на борту. И скоро  здесь  появятся
толпы народа. Странно, что этот гнусный, ничтожный  тип  вызывает  такой
интерес. Но ничего, скоро ему придет конец. Свинья  хоть  и  знает,  как
вырывать корешки из земли, все равно остается свиньей. Кстати, о знатных
рылах, - добавила Флоренс. - Лорд Бэрримор сейчас беседует в гостиной  с
твоим братом. Хорошо, что я успела предупредить тебя об этом,  чтобы  ты
случайно не появилась в гостиной.
   У Аннели закружилась голова, и она рухнула в кресло. Меньше всего  ей
хотелось видеть  сейчас  Бэрримора.  Можно  представить  себе,  с  каким
презрением он будет смотреть на нее,  сколько  оскорблений  ей  придется
выслушать. От брата она вытерпит все, и упреки, и оскорбления, но только
не от Бэрримора. Он одного его вида она может упасть в обморок.
   - Можно сказать, что от стыда ты  бросилась  с  обрыва  и  теперь  не
готова принимать гостей, - сострила Флоренс.  -  Но  это  лишь  осложнит
дело, потому что рано или поздно тебе не избежать объяснения с ним.
   Аннели покачала головой.
   - Страшно подумать об этом.
   - Священник и его маленькая надоедливая трясогузка, возможно, все еще
здесь, и Уиллеркинзу пришлось бы вызвать констеблей, чтобы те арестовали
меня по обвинению  в  убийстве.  Я  с  трудом  слушала  ее  болтовню  за
завтраком и просто готова была ее прикончить.
   Глаза Аннели блестели от слез, когда она подняла голову.
   - О, бабушка, как бы я хотела остаться с вами навсегда!
   - Я бы тоже этого хотела,  дорогая,  но...  -  Флоренс  справилась  с
охватившим ее волнением и улыбнулась:
   - Господи, дитя мое, через месяц ты станешь такой же никудышной,  как
мы все. И все же у нас было приключение, не так ли? И надеюсь, теперь ты
знаешь, что я не чудовище и не сумасшедшая, как считает твоя мать.
   - Вы милая, добрая и очень щедрая.
   Флоренс вздрогнула и опустила глаза, сдерживая слезы.
   - Только, пожалуйста,  никому  больше  этого  не  говори,  пусть  все
думают, что я старая, выжившая из ума наседка. А теперь  пойдем.  -  Она
расправила  плечи  и  гордо  подняла  голову.  -  Они  не  посмеют  тебя
оскорблять в присутствии слабой старой женщины.
   Аннели  выдохнула  и  поднялась.  Взявшись  за  руки,  они  вышли  из
библиотеки и повернули к гостиной.
   - Кстати, вид у него сегодня довольно кислый, - пробормотала Флоренс.
- Мне показалось, что мысли его заняты не пистолетами  и  лошадьми,  как
обычно, и не развлечениями, а  чем-нибудь  другим.  Милашка  Люсиль  так
сочувствовала ему, так хотела узнать, что же случилось.
   - Бабушка Лэл, простите, я...
   - Не надо извиняться, дорогая. В другой раз целуйся там,  где,  кроме
меня, тебя никто не увидит. Люсиль, говоря о случившемся, была вне себя,
но одно дело слышать, а другое - видеть собственными глазами, не так ли?
   Аннели ничего не ответила, поглощенная мыслями о предстоящей  встрече
с маркизом. Как только  они  вошли,  лорд  Бэрримор  и  Энтони  прервали
разговор и вежливо поклонились.  Оба  стояли  у  камина,  Бэрримор,  как
обычно, во всем черном. Энтони - в зеленой куртке. Он был на - удивление
весел.
   - Аннели, дорогая! Ты едва не  лишила  меня  возможности  выиграть  в
споре с Бэрримором. - Он показал на часы над камином. -  Я  был  уверен,
что ты проспишь до полудня. По правде говоря, меня разбудили шум и крики
толпы за окном. На морском воздухе хорошо спится. Солнце проникло сквозь
шторы в такую рань! Деревенская жизнь не  для  меня.  Столько  понаехало
неотесанных мужиков, которые собираются продавать яблоки на берегу моря.
Не пойму, почему это место так нравится регенту, ведь он голову не может
оторвать от подушки даже далеко за полдень. Он здесь рыбачит,  но  я  не
вижу в этом ничего интересного.
   - Наверняка он надеется, что морские ванны  благотворно  повлияют  на
его здоровье, - объяснил Бэрримор. - Обогатят кровь и прояснят голову.
   - Не говоря уже о том, что его привлекают  смазливые  дочери  местных
джентльменов, а? - Энтони рассмеялся над собственной шуткой, но холодный
взгляд Бэрримора оставался серьезным и был устремлен на Аннели.
   - Весьма сожалею, что не смог приехать вчера, мисс Фэрчайлд. Надеюсь,
вы получили мое послание, в котором я объяснил, что меня задержали дела.
   Аннели, разумеется, не получала никакого  послания,  но  поняла,  что
маркиз не рассказал о случившемся Энтони и надеется, что она не выставит
его на посмешище, а лондонское общество не получит пищи для сплетен.
   У Аннели отлегло от сердца, и она подумала,  что  Бэрримор  правильно
поступил.
   - Полагаю, - сказала она,  -  вам  не  стоит  беспокоиться  по  этому
поводу. Благодарю вас.
   Аннели показалось, что выражение лица маркиза смягчилось - видимо, он
не привык находить понимание у людей.
   - Думаю, мне пора отправляться в путь. "Беллерофонт"  прибыл  на  два
дня раньше, чем ожидалось, и дебаты в парламенте наверняка будут бурные.
   Флоренс, нахмурившись, села в кресло.
   - Уверена, в гарнизоне Берри-Хэда достаточно  солдат,  чтобы  оказать
Бонапарту достойное сопротивление.
   Бэрримор перевел взгляд на Флоренс.
   - Разумеется, мадам. Я первый  выстрелил  бы  в  него.  К  несчастью,
некоторые считают, что его следует снова отправить в, ссылку,  чтобы  он
мучился там до конца жизни мыслью о том, что потерпел поражение.
   - Насколько я понимаю, вы не верите, что он согласится на это.
   - Однажды он уже бежал из тюрьмы. И может снова это сделать.  У  него
много сообщников.
   - Ты имеешь в виду предателя,  которого  Рэмзи  обещал  достать  хоть
из-под земли?. - Энтони поднял бровь, изучая блюдо с сыром,  паштетом  и
треугольными тостами. - А что, может, и достанет. В здешних пещерах,  по
словам очевидцев, часто появляются призраки.
   - В самом деле? А я думал, мне  померещилось,  когда  на  этих  самых
скалах увидел человека, которого давно считают  умершим  от  неизлечимой
болезни где-то на Борнео. - Бэрримор  пристально  посмотрел  на  Флоренс
своими холодными зелеными глазами.
   К  чести  Флоренс,  она  даже  бровью  не  повела,  выдержав   взгляд
Бэрримора, хотя оба знали, что речь идет об Эмори Олторпе.
   - Призраки в этих  местах  -  явление  довольно  распространенное,  -
сказала она. - Они приходят и уходят, никому не причиняя вреда.
   - Вы полагаете, что этот призрак ушел? - О  да.  Сомневаюсь,  что  вы
увидите его еще раз. Бэрримор, прищурившись, посмотрел на Аннели.
   - Спасибо, одного раза вполне достаточно. Аннели с трудом Сдержалась,
чтобы не схватить за  руку  бабушку.  Она  не  знала,  какое  полагается
наказание за укрывательство изменника родины, да еще такого, как Эмори.
   Энтони, сосредоточивший все внимание на бутербродах, хихикнул.
   - Помню, как еще детьми мы приехали  сюда  погостить  и  я  рассказал
Аннели, что в доме полно привидений. Так она потом ночью выскакивала  из
комнаты и кричала от страха. Ты не забыла, Аннели?
   - Нет, не забыла, - сказала она.
   - Господь милосердный - Он скривился и посмотрел на бабушку.  -  Чем,
черт возьми,  вы  кормите  свою  птицу?  У  этой  гусиной  печенки  вкус
болотного мха.
   - Мы не держим гусей, внучек, - ответила Флоренс.  -  Это,  наверное,
вчерашние почки какой-нибудь  старой  овцы.  Энтони  проглотил  и  вытер
платком рот.
   - Да, мой вкус явно испортили шеф-повара Лондона. Аннели, дорогая,  я
так рад, что у бабушки перестала болеть нога. Мы должны уехать в  Лондон
сегодня же. Мама, надеюсь, уже получила  мое  письмо,  но  мы  не  будем
дожидаться ответа. Сюда понаехало  столько  народу,  мы  даже  не  могли
купить лошадей. Пришлось  воспользоваться  экипажем.  Бэрримор  напомнил
мне, что бал-маскарад у регента состоится в  ближайшую  пятницу,  и  нас
обоих заживо съедят, если мы не будем присутствовать.
   Аннели взяла бабушку за  руку,  ища  поддержки.  Одно  цело  избегать
холодного взгляда Бэрримора в переполненной гостиной, но совсем другое -
терпеть его три дня в тесном экипаже.
   - Бал-маскарад, - сказала Флоренс. - Как мило. Да, я думаю, что  пора
ей возвращаться домой. Я буду скучать по  ней,  конечно,  -  она  слегка
пожала холодную руку Аннели, - но, надеюсь, она сдержит свое обещание  и
приедет снова.
   - Мы рассчитываем уехать еще днем, - сказал Энтони, переведя взгляд с
Бэрримора на  Аннели.  -  Собери  только  необходимое,  остальное  можно
прислать позже.
   - Я скажу Уиллеркинзу, чтобы нашел Клэренс и  приказал  ей  упаковать
вещи. Если джентльмены еще немного подождут,  я  принесу  то  прелестное
колечко, которым ты так восхищалась, Аннели, и которое  так  подходит  к
твоим тазам. Это пустяк, - добавила она, подмигнув мужчинам,  -  но  оно
миленькое,  а  миленькие  девушки  должны  носить  миленькие  вещи,   вы
согласны?
   Энтони пожал плечами, в то время как  Бэрримор  еще  сильнее  стиснул
зубы.
   - Помоги мне подняться, дорогая..
   Энтони хотел ей помочь, но она слегка ударила его тростью по голени и
ухватилась за руку, протянутую ей Аннели. У двери Флоренс остановилась -
Пожалуйста,  угощайтесь  сыром  и  паштетом.   Страшно   подумать,   что
приготовит Милдред, если увидит, что к еде не притронулись.
   Они пошли по коридору, и только стук трости Флоренс  нарушал  тишину.
Когда они спустились  с  лестницы,  Аннели  хотела  что-то  сказать,  но
бабушка велела ей молчать, приложив палец к губам.
   - Эти старые коридоры, ты знаешь,  тут  такое  эхо  Аннели  прикусила
губу, но, когда они добрались  до  верхнего  коридора  и  направились  к
спальне Флоренс, не выдержала:
   - Он знает. Бэрримор знает,  что  Эмори  был  здесь  -  Не  знает,  а
подозревает, - возразила Флоренс.  -  Он  видел,  как  ты  целовалась  с
мужчиной, похожим на  Эмори  Олторпа,  но  сам  этот  факт  ослабил  его
подозрения не может порядочная девушка целоваться с таким преступником и
мерзавцем, каким был Рори.
   - Но что, если он все же выскажет эти свои подозрения? Сюда  нагрянут
полицейские и солдаты, станут обыскивать дом, учинят вам допрос -  Пусть
обыскивают. Все равно ничего не найдут, кроме ковров  и  тысячи  пауков.
Знаешь, однажды меня допрашивал  сам  граф  Камберленд,  когда  якобинцы
призывали французов вновь посадить на трон  католического  короля.  Меня
целый месяц продержали в  темнице,  потому  что  прошел  слушок,  что  я
разрешила  контрабандистам  выгрузить  оружие  в  моей  бухте.  Я  тогда
прикинулась   дурочкой,   плакала,   ломала    руки,    клянясь    своей
девственностью, что понятия не имею, кто занимался такими делами.
   - А ты знала?
   Флоренс криво усмехнулась.
   - Я знала одного парня, который лишил меня невинности, когда мне было
четырнадцать лет. Что же до контрабандистов, то они мне хорошо заплатили
и я  смогла  купить  отличных  лошадей  в  Девоншире.  Позже  я  продала
нескольких английской армии и хорошо заработала на них.
   Аннели вздохнула.
   - Вы сильная женщина. Я никогда такой не стану.
   - Станешь, если обстоятельства заставят.
   Аннели вытянула вперед руки. Они сильно дрожали.
   - По-моему, обстоятельства налицо.
   -  Ядовитые  насмешки  самонадеянного   джентльмена,   чья   гордость
уязвлена? - Флоренс фыркнула. - Это не больше чем раздражение, дитя мое.
Клянусь, этот человек просто болен тобой. Несколько кокетливых  взглядов
- и он опять на коленях и за одну твою улыбку готов отдать что угодно.
   - Но я не хочу, чтобы он стоял передо мной на коленях! -  в  отчаянии
произнесла Аннели. - И уж тем более чтобы сопровождал меня в  Лондон,  -
Придется  потерпеть,  ничего  не  поделаешь.  А  теперь  пойдем  выберем
какую-нибудь безделушку, способную внушить будущему жениху благоговейный
трепет.
   Они прошли в комнату, набитую старинными вещами, с дубовой  кроватью,
на которой вполне уместились бы четверо, под балдахином из алого бархата
с золотой бахромой. Ковры и шелковые обои были в тех же  тонах.  Потолок
украшали купидоны и  херувимы,  увитые  красными  и  золотыми  листьями.
Картины, книги, стулья, сотня статуэток, гобеленовые дорожки,  клавесин,
заваленный горой потрепанных книг, - все было покрыто пылью.
   Аннели ни разу не заходила в бабушкину спальню, провожала  ее  только
до  порога,  видимо,  бабушка  не  пускала  ее  туда  из-за  картины   с
изображением обнаженной женщины, молодой и красивой, с пышными  формами.
Женщина лежала на алом диване в соблазнительной  позе,  с  распущенными,
разметавшимися по подушке каштановыми волосами. Рука с тонкими  изящными
пальцами покоилась на пушистом бугорке между бедер, что выглядело весьма
двусмысленно.
   - Я была  примерно  в  твоем  возрасте,  когда  позировала  для  этой
картины, - не без гордости произнесла Флоренс. - Все  жеребцы  в  округе
лезли из кожи вон, добиваясь моего расположения. Помню, один болван  пел
серенады у меня под окном поздней ночью. Терпение у отца лопнуло,  и  он
приказал слугам вылить на него все ночные горшки.
   - А почему вы не вышли замуж? Флоренс вздохнула.
   - Я любила мужчину слишком гордого и слишком упрямого.  Он  служил  у
нас на конюшне. Потом преуспел в жизни, сделал  карьеру,  однако  считал
себя недостойным дочери  своего  бывшего  господина.  Что  я  только  не
делала! Даже ребенка хотела родить от него, но не получилось. -  Флоренс
с усмешкой посмотрела на картину. - Я заказала этот портрет и повесила у
него в комнате, чтобы, просыпаясь по утрам, он понимал, что теряет.
   - Кажется, он тебе очень подходил, - сказала Аннели. - Ты,  наверное,
любила его без памяти.
   - Да, - мечтательно произнесла Флоренс. - Любила. И не  променяла  бы
эту любовь ни на какие ценности и титулы в мире.  Ты  заслуживаешь  того
же, Аннели Фэрчайлд, - твердо заявила бабушка. - И не должна соглашаться
на меньшее.
   - У меня немного другая ситуация.
   - Почему? Потому что твоя мать выбрала тебе в мужья Бэрримора, а твой
отец только и думает, что о политических амбициях сына, и  не  понимает,
что дочери - такое же сокровище?  Грустно,  что  твоя  сестра  разделяет
взгляды матери и  согласилась  бы  выйти  даже  за  деревянный  столб  -
впрочем, ее муж мало чем отличается от столба. Но ты... У тебя есть свет
в глазах, дорогая. Не позволяй им его погасить.
   - Как я могу избежать своей  участи?  Ты  слишком  хорошего  обо  мне
мнения, бабушка. По правде говоря, я не умнее своей сестры.
   - Будь это так, ты и часа не смогла бы провести в моем обществе. Да и
я не привязалась бы к тебе. А теперь пойдем,  поможешь  мне  передвинуть
эту кучу.
   Флоренс повела ее к старому железному сундуку, заваленному книгами  и
бумагами, попросила переложить их на стоящий рядом ящик, подняла тяжелую
крышку сундука и вытащила оттуда белье, корсеты и пожелтевшие от времени
чулки. Под этим сундуком стоял  еще  один,  поменьше,  из  полированного
дерева, с медным замком.
   - Перенеси его сюда, - сказала Флоренс, указывая  на  изящный  столик
времен Людовика XIV. - Я потеряла ключ от этого сундучка примерно  сорок
лет назад, так что он не заперт. Открой его.
   Аннели подняла крышку и стала вытаскивать кольца из  паутины  золотых
цепей. Три кольца  с  сапфирами,  рубинами,  бриллиантами  и  изумрудами
бабушка  отвергла,  взмахнув   тростью.   Четвертое   кольцо,   большое,
сверкающее, с алмазом величиной с  ноготь  большого  пальца,  окруженным
дюжиной голубых драгоценных камней, одобрила.
   - Вот это тебе подойдет, - сказала Флоренс. - Надень же его, надень!
   - Оно прелестно, - с восторгом  произнесла  Аннели,  надевая  кольцо.
Кольцо шло туговато, и ей пришлось приложить  усилие,  чтобы  продеть  в
него палец - Никогда не сказала бы, что это безделушка.
   -  Значит,  у  тебя  хороший  вкус,  дорогая.  Конечно  же,  это   не
безделушка. Камни настоящие, уверяю тебя, как и остальные милые  вещички
в моей сокровищнице.
   - Но вы сказали...
   - Да, сказала. Не стану же я говорить, что  собираюсь  подарить  тебе
кольцо стоимостью в несколько тысяч фунтов. Ведь тогда твоя мать объявит
меня сумасшедшей и примчится сюда в поисках остального! А я хочу,  чтобы
это кольцо принадлежало тебе, - добавила она ворчливо. - Делай с ним что
хочешь. Носи, обменяй, продай, наконец, если будет нужда.
   - Продать? Никогда в жизни!
   - Слово "никогда" надо произносить осторожно. В любом  случае  кольцо
твое.
   - Я.., не знаю, что и сказать.
   - Скажи спасибо и  помни,  что  в  этом  мире  мы  гости.  Лет  через
пятьдесят мы все превратимся в пыль, никто не вспомнит наших имен  и  уж
тем более о том, что мы кого-то любили. А теперь  беги  в  свою  комнату
собирать вещи. Скоро полдень, и Милдред уйдет, если  ей  снова  придется
готовить для гостей.
   -  Спасибо,   -   прошептала   Аннели,   обнимая   бабушку.   Флоренс
прослезилась.
   - Буду ждать от тебя письма, - сказала она. - Сообщишь, о чем  пойдет
разговор в экипаже. Может быть, что-нибудь услышишь об этом мошеннике, с
которым тебе так нравилось целоваться. Не забудь написать.
   - О, бабушка, - прошептала она. - Мы так плохо  расстались!  Уверена,
он никогда больше не захочет меня видеть.
   Флоренс взяла Аннели за подбородок.
   - Помни, что я тебе сказала про слово  "никогда".  Думаю,  оно  редко
звучит из уст Эмори Олторпа.

Глава 13

   После проливного дождя большой экипаж Бэрримора мог  проехать  только
по одной дороге. Вдоль  побережья,  где  высились  известняковые  скалы,
через Берри-Хэд. Городок Бриксгем, самый  маленький  из  трех  в  заливе
Тор-бей, был расположен частично наверху, откуда как на ладони был виден
Ла-Манш, и потому имел важное стратегическое  значение.  Там  находились
четыре батареи тяжелых орудий, два гарнизонных  форта  и  военно-морской
госпиталь.
   От Берри-Хэда до Бриксгема было несколько минут езды. Но сегодня  они
добирались туда не меньше часа. Не говоря уже о том, что колеса  экипажа
утопали в грязи, дорога была запружена повозками. Сидевшие  в