ынесу его сопения, - прошептала она. - У  него  воняет
изо рта.
   - Спокойнее, малышка, - пробормотал Эмори. - Он  заплатил  только  до
Рединга, где, как мне кажется,  мы  вновь  поменяем  лошадей.  Пока  все
хорошо, и, если повезет, мы доберемся до окраины Лондона ранним утром.
   - И что тогда? - проворчала она. - Я не могу ни ходить, ни сидеть, ни
стоять. - Она яростно почесала ребра. - Полагаю, пока  тебя  не  было  в
Торки, в твоем доме кто-то жил. Я вся чешусь от этой одежды, -  фыркнув,
добавила она. - Мне  не  понадобится  костюм  на  бал-маскарад.  Я  буду
изображать один большой прыщ.
   Эмори с трудом скрывал улыбку.
   - Еще несколько часов - и я собственноручно сделаю тебе такой массаж,
что все твои боли и чесотки улетучатся, клянусь.
   Она перестала чесаться и подняла голову.
   - А может, еще и ванну? Горячую и глубокую?
   - С розовым маслом, - согласился он.
   - Поклянись.
   - Клянусь, торжественно клянусь!
   Она простонала и позволила отвести себя  туда,  где  ждала  карета  с
двумя фонарями, освещающими дорогу. Несмотря на подбадривания Эмори, она
все еще медлила у двери, когда увидела, как из темноты появился  экипаж,
а за  ним  еще  четыре.  Лошади  неслись  во  весь  опор.  Этот  большой
сверкающий экипаж Аннели узнала бы из тысячи, хотя никаких особых знаков
или эмблем на нем не было.
   - Залезай быстрее, - сказал Эмори, положив руку ей на плечо.
   Она быстро оглянулась и увидела, что взгляд Эмори буквально  прикован
к экипажу, затормозившему в дюжине шагов от них. Он  быстро  забрался  в
карету и закрыл дверцу в тот момент,  когда  дверь  сверкающего  экипажа
открылась и из нее появился маркиз Бэрримор.
   Аннели вжалась в свой  темный  угол.  Маленькие  лампочки  на  стенах
кареты освещали ее изнутри.  Пока  Аннели  отсчитывала  медленные  удары
сердца, Бэрримор успел выйти из экипажа и поправить жилет и  брюки.  Она
чувствовала, что он  смотрит  на  почтовую  карету,  пытаясь  разглядеть
пассажиров внутри, заглядывает в окно и...
   Она вздрогнула, услышав, как кучер, прикрикнув, хлестнул лошадей и те
рванули с места. Последнее, что она видела, - это как Бэрримор,  стоящий
спиной к дороге, протянул  руки,  чтобы  помочь  спуститься  из  экипажа
молодо" даме. Аннели всем телом подалась вперед, не веря  своим  глазам,
но карета повернула, и теперь ничего не было видно, кроме  черной  стены
деревьев по обеим сторонам дороги.
   Она откинулась на  сиденье,  застыла  на  миг,  затем  повернулась  и
посмотрела на Эмори. Перед отъездом из Торки она послала Энтони записку,
сообщив, что жива и здорова, что он может не беспокоиться  и  что  через
несколько дней они  встретятся  в  Лондоне.  Неудивительно,  что  они  с
маркизом сразу отправились в Лондон. Но почему  с  ними  были  полковник
Рэмси и Люсиль? Этого Аннели не могла ПОНЯТЬ.

***

   В семь утра на улицах  Лондона  уже  было  полно  народу  и  раненому
солдату с мальчишкой ничего не стоило раствориться в толпе,  как  только
они вышли из кареты. Аннели всю ночь не спала, поскольку дождик заставил
пассажиров, ехавших на крыше, залезть в карету, как  только  похожий  на
свинью торговец сошел и там освободилось место. Все тело у Аннели  ныло,
но по крайней мере под ногами была твердая земля, и  она  подумала,  что
неплохо бы где-нибудь перекусить.  После  долгих  поисков  они  зашли  в
пивной бар, маленький и темный, весьма подозрительного  вида.  Но  здесь
Эмори наконец смог снять свою повязку и засунуть в карман.
   - Ты узнаешь это место?
   Он помогал головой.
   - Я прожила в Лондоне всю жизнь, - сказала она, - но понятия не имею,
где мы находимся.
   - Ничего удивительного. Ты не воришка, не карманник - словом, не  тот
человек, который наживается на несчастье других. Зато здесь нас никто не
найдет.
   В этот момент к ним быстро подошел хозяин, тощий мужчина с деревянной
ногой.
   - Ты с ума сошел? - спросил он, округлив  свои  поросячьи  глазки.  -
Пришел сюда как ни в чем не бывало. Вставай, вставай - и быстро в заднюю
комнату. Пошел, пошел!
   Он погнал их по темному коридору в маленькую комнату, где на  кровати
лежали мужчина и  женщина,  что  нисколько  не  смутило  хозяина.  Своей
деревянной ногой он ткнул мужчину в голый зад и приказал  ему  убраться,
сердито наблюдая за официанткой, которая поспешно зашнуровывала корсет.
   - За это мне причитается полпенса! - крикнул он,  задвигая  ширму.  -
Все утро совокупляются здесь, как кролики, пользуясь случаем,  что  меня
нет, - проворчал он. -Так, капитан. - Он посмотрел на Эмори. -  Ты  "то,
хочешь меня в могилу свести?
   - Я? Нет...
   - Ну, ты жив-здоров. Прошел слух будто тебя убили, но Шеймас  сказал,
что ты рано или поздно объявишься. А он знает, что говорит. А это что за
парень? - Он посмотрел на Аннели.
   - Друг. Где мой корабль?
   - А ты не знаешь? - удивился хозяин.
   - Меня.., не было несколько дней.
   - Ну тогда должен тебя огорчить - А в чем дело?
   - "Интрепид" конфисковали.
   - Конфисковали?
   - Ну да. А команду арестовали.
   Мускул на щеке Эмори предательски  дернулся,  и  глаза  стали  чернее
ночи.
   - В чем их обвиняют?
   - Измена родине, пиратство, контрабанда. Выбирай любое. Шеймасу и еще
нескольким парням удалось бежать. Остальные остались.
   - А корабль?
   - Будет стоять у Грэйвсенда, пока суд не вынесет решение.
   Эмори чертыхнулся и провел рукой по волосам.
   - Ты наверняка хочешь увидеться с Шеймасом?
   - Что? А, ну да. Да, хочу. Ты можешь отвести нас к нему?
   - Отвести? - Хозяин нахмурился. - Он в "Пег".  Сумка  упала  на  пол,
Эмори сжал виски. Аннели дотронулась до его руки,  затем  посмотрела  на
хозяина.
   - Не могли бы вы принести веды?
   - Воды?
   - Пива, рома, чего угодно.
   - Ладно, - медленно ответил хозяин, разглядывая  нежные  щеки,  узкие
плечи, линию рта Аннели. Поросячьи глазки  едва  не  вылезли  из  орбит,
когда он посмотрел на ее руку. Она никак не могла снять бабушкино кольцо
и только сейчас заметила, что на руках нет перчаток, которые она  носила
с момента отъезда из Торбея. И хотя в  комнате  царил  полумрак,  алмазы
играли всеми цветами радуги. - Сейчас пива принесу.
   Он еще не вышел из-за ширмы,  когда  Эмори,  застонав,  начал  падать
вперед.
   - Все в порядке, - сказала Аннели. - Не волнуйся, все хорошо.
   Яркая вспышка прожита мозг Эмори...
   Корабль был испанский. Это стало ясно, когда он приблизился и  поднял
флаг. Шеймас стоял рядом с ним. Эмори скомандовал открыть  огонь.  Пушки
дали залп почти одновременно и  откатились  назад,  тросы  завизжали  от
напряжения. В воздух поднялось облако дыма, обжигая потные  лица  членов
команды, которые тащили пушки обратно, чтобы  перезарядить  и  повторить
все сначала...

***

   Открыв глаза,  Эмори  увидел,  что  лежит  на  койке,  шейный  платок
развязан, а  Аннели  вытирает  ему  лоб  влажной  салфеткой.  Волосы  ее
рассыпались по  плечам,  лицо  мертвенно-бледное,  а  глаза  огромные  и
невероятно синие.  Рядом  с  ней,  прислонившись  к  стене,  тоже  очень
бледный, стоит хозяин таверны.
   - ..Он ничего не помнил, - говорила она хозяину.
   - Даже своего имени?
   - Даже своего имени. К счастью, моя  бабушка  знала  его  совсем  еще
маленьким и рассказала ему о его семье.
   - Вы хотите сказать, что у него артемнезия? Аннели облизнула  губы  и
смочила салфетку в миске с водой, стоящей у нее на коленях.
   - Мне кажется, это называется амнезией.
   - А, ну да. Он совеем не помнил?
   - Он даже брата своего не узнал, - сказала та мягко.
   - Малыша-птичку?
   - Нет.., другого. Священника. Но Артура он тоже не вспомнил.
   - Он понемногу вспоминает, - сказал Эмори, нехотя  отводя  взгляд  от
лица Аннели, чтобы посмотреть на хозяина. - Томас. Томас Фиш.
   Брови Фиша поднялись вверх.
   - Ну да, это я.
   - Ты плавал на "Интрепиде".
   - Ну да, пока хирург не скормил мою  ногу  акулам,  а  после  чего  я
полюбил пиво больше, чем пушечные ядра.
   - Ты потерял ногу в тот момент, когда пушкой раздавило одного  парня.
Темнокожего, - Эмори нахмурился, проведя пальцем по щеке, - со шрамом на
лице.
   Хозяин кивнул.
   - Ты поймал его, когда он хотел что-то украсть у  тебя  на  базаре  в
Тунисе. Ему было всего десять лет,  тощий,  обгоревший,  со  шрамами  от
плетя на спине. Ты взял его на борт "Интрепида" и, когда злобный  хозяин
пришел его искать, избил мерзавца до полусмерти и  подвесил  за  большие
пальцы на доке. У мальчишки было какое-то мудреное арабское имя, которое
не выговоришь, поэтому ты назвал его Джонни  Подойдет  и  пообещал,  что
когда-нибудь сделаешь из него хорошего капитана, чтобы он мог  управлять
своим собственным кораблем.
   - Вероятно, я не сдержал своего обещания, - с горечью произнес Эмори.
   -  Он  на  тебя  не  был  в  обиде.  За  шесть  лет,  проведенных  на
"Интрепиде", он окреп, его сияющая улыбка могла затмить солнце Ты  готов
был пригреть любого бродягу, голодного и бездомного. Шеймас говорил, что
когда-нибудь  ты  поплатишься  за  свою  мягкотелость.  -  Он   украдкой
посмотрел в сторону Аннели. - Так говорил Шеймас.
   - Мне надо с ним увидеться, -  сказал  Эмори.  -  И  нам  понадобится
надежное место, где мы могли бы пожить пару дней. Ты не поможешь?
   Томас Фиш покраснел.
   - Я не воспользуюсь тем, что у тебя  мозги  набекрень.  Ты  спас  мне
жизнь, и я перед тобой в долгу Конечно, я помогу тебе, капитан Жди  меня
здесь, сейчас поговорю кое с кем и вернусь.
   Он вышел, оставив Аннели и Эмори наедине.
   Она подождала минуту, потом улыбнулась и прошептала:
   - Пират-филантроп? Опасный шпион - мягкотелый?
   - Рискните повторить все это еще раз, мадам, - пробормотал он.
   - Повторю, - заверила она его, наклонилась и коснулась губами его губ
- Можешь не сомневаться Он взял в ладони ее лицо, прежде чем она  успела
вырваться, и поцеловал так крепко, что у нее  перехватило  дыхание.  Как
раз в этот момент вернулся Фиш и несколько раз кашлянул.
   - Пошли, капитан, разумеется, если можешь.
   - Еще как могу, - ответил Эмори, не сводя глаз с Аннели.

Глава 19

   Фиш провел их по узким улочкам и лабиринту дорожек между  домами.  Он
нес тяжелую сумку и то и дело оглядывался, опасаясь слежки.
   Аннели была в полном изнеможении. Никогда еще она не чувствовала себя
такой несчастной Ее бедные побитые ноги саднило в ботинках, которые были
ей велики, а кожа горела так, словно ее беспрерывно жалили  пчелы  Более
того, она была уверена, что Фиш водит их кругами. Она не была  викингом,
но знала, где поднимается и заходит солнце, и уже дважды  заметила,  что
они обошли одно и то же место. Возможно, он хотел  угодить  Эмори  своей
добросовестностью, но Аннели готова была ею избить.
   Когда Аннели уже была в полном отчаянии и се душили слезы, Фиш дал им
знак остановиться. Он быстро прошел вперед и несколько раз огляделся  по
сторонам, прежде чем перебежать через улицу  и  скользнуть  в  маленькою
дверь с вывеской "Веселый моряк".
   Аннели прислонилась к стене и закрыла глаза, едва сдерживая  рыдания.
Впервые она  не  скрывала  перед  Эмори  своей  слабости  и  смертельной
усталости, такая ее охватила  апатия  Дверь  заведения  "Веселый  моряк"
открылась, и Эмори дотронулся до  руки  Аннели.  Они  быстро  перебежали
дорогу, опустив головы, и поэтому первое, что увидела Аннели, были  ноги
Шеймаса Тернбулла. Огромные, в поношенных  коричневых  ботинках,  широко
расставленные, словно он покачивался на палубе. К манжете на его бриджах
был пристегнут нож, который он мог выхватить в любой момент. Сверху была
надета  длинная  кожаная  безрукавка.  Из-за  пояса  торчали   несколько
пистолетов и еще два ножа.
   Его грудь была шириной с дверь;  плечи  казались  двумя  валунами  на
вершине утеса. Огненно-рыжие лохматые волосы  обрамляли  огненно-красное
лицо, на котором выделялись пронзительно-зеленые глаза.
   Аннели исподтишка рассматривала его, пока он не прищурил глаза  и  не
издал приветственный возглас, подобный звериному рыку. Она вся  сжалась,
когда он  прошел  мимо,  навстречу  Эмори,  заключил  его  в  объятия  и
приподнял.
   - Черт побери, это  ты,  парень!  -  закричал  он,  расхохотавшись  и
хлопнув Эмори по плечу. - Все ребята были  уверены,  что  этот  паршивый
корсиканец тебя оприходовал, но я не соглашался. Сказал, что  при  твоей
дьявольской силе тебя просто невозможно убить. Два дня я  искал  тебя  в
порту. Оставался до самой блокады. Мы плыли по страшному штилю, а  туман
был такой густой, что члена своего не найдешь, когда хочешь пописать.  К
тому  времени,  когда  мы  выбрались,  флот  его  проклятого  величества
пустился следом за нами, подняв флаги и  предлагая  либо  сдаться,  либо
молиться. - Он помрачнел. - Фиш тебе рассказал, что произошло?
   Эмори кивнул.
   - Он сказал, что "Интрепид" захватили.
   - Ну да. В считанные минуты.  Мы  даже  оружие  вытащить  не  успели.
Паре-тройке ребят удалось перепрыгнуть через борт,  прежде  чем  на  них
надели кандалы, а остальных поймали и посадили в клетку. Как обезьян. Но
Фиш говорит, что у тебя проблемы. Что случилось?
   - Артемнезия, - пропищал хозяин. - Ну да. Потерял сознание.  Если  не
веришь, спроси эту дамочку.
   - Дамочку? - Ирландский гигант повернулся и с удивлением посмотрел на
Аннели, которая буквально вжалась в стену. - Ты с женщиной?
   Аннели всхлипнула, Шеймас Тернбулл показался ей настоящим кровожадным
пиратом. В обществе Эмори она чувствовала себя в безопасности, считая их
путешествие  приключением.  Но  теперь,  пригвожденная  к  стене   этими
зелеными глазами на зловещем лице, она боялась даже дышать  и,  если  бы
могла, бежала бы отсюда без оглядки.
   Но у нее не было сил. Колени дрожали. Она почувствовала, что медленно
сползает по стене, проваливаясь в прохладный,  густой  туман.  Откуда-то
издалека до нее донесся голос, и пара сильных рук подхватила ее, не  дав
упасть. Она увидела склоненное  над  ней  лицо  Эмори  и  провалилась  в
темноту.

***

   Она приходила в себя постепенно. Сначала ощутила запах жареного мяса,
смешанный с  запахом  мыла,  плесени,  керосина  и  чего-то  еще.  Потом
услышала звон пивных кружек и непристойную песенку.  Снаружи  доносились
стук колес, крики пешеходов, цокот копыт. Во рту  был  неприятный  вкус,
словно она выпила протухший бульон; язык  едва  ворочался  во  рту,  как
будто ему там было тесно.
   Но как ни странно, Аннели было тепло и уютно. Пошевелив  пальцами  на
ногах, она поняла, что лежит на перине и  укрыта  такой  же  периной  из
гусиного пуха. Тело ее больше не чесалось. Внезапно она обнаружила,  что
лежит совершенно голая, вспомнила зловещее  лицо  рыжего  ирландца  и  в
ужасе вскочила.
   Она не узнавала ни кровать, ни  комнату,  в  которой  находилась.  Но
человека, дремлющего рядом в кресле,  не  могла  не  узнать.  Он  сидел,
вытянув свои длинные ноги и скрестив их, и тихо посапывал.
   Значит, это не сон. Не кошмар. Она  проехала  пол-Англии  в  почтовой
карете, ее привели в грязную таверну на берегу реки, где один из  членов
команды Эмори - рыжеволосый зеленоглазый ирландец - до смерти напугал ее
и она потеряла сознание.
   Оглядев комнату, она увидела стол, два стула. На ночном столике рядом
с Эмори лежали два  кремневых  пистолета  со  стальными  дулами,  стояла
бутылка вина и два неполных стакана.
   Она робко потянулась за стаканом, понюхала красную  жидкость,  отпила
немного. Вино оказалось сладким, резковатым на вкус, зато во рту  у  нее
стало сразу хорошо. Тут она почувствовала, что от ее тела исходит аромат
розового масла. Оно было чистым, волосы расчесанными.
   Она взглянула на Эмори  -  он  крепко  спал.  Лицо  его  было  гладко
выбрито, вымытые волосы сверкали, как шелк. Рубашка  была  распахнута  у
шеи, шнуровка была распущена.
   - Мой брат Артур так делал.
   Она удивилась, заметив, что Эмори приоткрыл один глаз.
   - Что именно он делал? - спросила Аннели.
   - Проникал ночью в мою комнату и, забравшись на кровать, смотрел, как
я сплю, объясняя, что охраняет меня. Отгоняет демонов.
   - Это помогало?
   Эмори выпрямился в кресле.
   - Их было слишком много, всех прогнать он не  мог,  но  я  чувствовал
себя спокойнее, зная, что он рядом.
   Аннели подтянула колени к животу и обхватила их руками, - И долго  ты
за мной  наблюдал?  Он  повернул  голову  в  сторону  окна,  но  тут  же
чертыхнулся, ощутив острую боль в шее.
   - Ты проспала весь день и часть вечера.
   - И все это время ты сидел в кресле?
   - Всего около часа, - сказал он нахмурившись.  -  Хотя  кажется,  что
больше.
   - На кровати достаточно места для двоих, - смущенно заметила она.
   - Да, но я не святой, мадам. Мне стоило большого труда не дать  рукам
волю, когда я тебя укладывал.  К  тому  же  тебе  было  так  хорошо.  Ты
свернулась, как котенок, и я не хотел тебе мешать.
   - Ты раздел меня?
   - Это хотели сделать Шеймас  и  Фиш,  галантные  хамы,  но  я  им  не
позволил.
   - И ты.., купал меня?
   - Да. Но это не было так приятно, как в прошлый paз ты махала руками,
требуя то одно, то другое. Я принес розовое масло, но  ты  не  отпускала
меня, пока я не принес все, что ты требовала.
   Она удивилась.
   - Я была в сознании?
   - Ты не помнишь, как ударила меня, когда я сказал, что  достаточно  и
мыла?
   Она медленно покачала головой.
   - Нет.
   - А как выпила полкотелка мясного бульона и три стакана вина?
   Она резко выдохнула.
   - Нет, совершенно не помню.
   Его  глаза  лукаво  блеснули:  велик  был  соблазн  обвинить   ее   в
каком-нибудь ужасном поступке, но он лишь улыбнулся.
   - Тогда ты можешь представить, каково было мне,  когда  я  очнулся  в
доме твоей бабушки. Ты даже сказала, что позовешь констебля, если я  еще
раз заставлю тебя влезть в мужские бриджи.
   - Этого я также не помню, но вполне допускаю, что могла так  сказать.
Не понимаю, как могут мужчины носить бриджи? Ведь они  натирают  кожу  в
самых нежных местах.
   - И что же это за места? - спросил он игриво.
   - Сам знаешь.
   - Нет, правда не знаю, - запротестовал он с невинным видом.
   Аннели не могла отвести от него глаз, его улыбка сводила ее с ума. Да
и не только улыбка. В этой вонючей таверне в бедном районе  Лондона  она
прячется бог знает от кого с человеком, за которым охотятся все солдаты,
констебли и важные люди, а он в это время сидит рядом с ней  и  смотрит,
как она спит, достает для нее всякую ерунду вроде розового  масла,  моет
ее, дразнит, словно ему не грозит смертельная опасность.
   Она сглотнула и перевела разговор в более спокойное русло.
   - Твой друг, Шеймас, он, кажется.., человек опытный.
   - И такого вряд ли забудешь, не правда ли? Он так удивился, что я его
забыл, и весь день рассказывал о своих  подвигах.  Кое-что  мне  удалось
вспомнить, но далеко не все. Мы плавали вместе  восемь  лет,  и  за  это
время он многому меня научил, так по крайней мере он говорит.
   - Он знает, что с тобой случилось во Франции? Эмори покачал головой.
   - Единственное, что ему известно, - так это то, что  я  находился  на
совете у Наполеона за ночь до того, как тот сдался  британским  властям.
После этого я сразу вернулся на борт "Интрепида", но за мной следили.
   - Киприани?
   Эмори кивнул.
   - Когда я вышел на берег, чтобы поговорить с ним, кто-то стукнул меня
по голове и забросил в повозку. Шеймас с несколькими парнями последовал,
было за мной, но... - Он пожал плечами и наполнил стакан вином.
   - Он знает о письме?
   - Ему кажется, что я запер его вместе с бумагами в сейфе, но он их не
видел.
   - Они не интересовали его? Эмори глотнул вина и вытер губы.
   - Он ни за что не открыл бы сейф, не будучи уверен, что я умер.
   - Но бумаги.., возможно, они доказывают твою невиновность?
   - Этого я не узнаю, пока не добуду их. Я должен доказать, что работал
на английское правительство, на слово мне никто не поверит. Ведь это  на
моем корабле мерзавца увезли с Эльбы.
   Он снова гло