еня на девочек, потом снова на меня и быстро подошел к Габриэль.
     - Где мисс Лоринг? - спросил он.
     - Вам все расскажет мисс Северино, - ответила она.
     - Мисс Северино? - Он механически пожал мне руку. - Мисс Лоринг задерживается?
     - Именно так, мсье Некер, задерживается. Но задерживается в Нью-Йорке, а не в Париже. Не понимаю, почему она не сообщила вам, видимо, факс не дошел. Джастин больна, и больна серьезно, у нее воспаление среднего уха. Врачи не разрешили ей лететь - она принимает антибиотики. Она просила меня передать вам, как ей жаль, что все случилось в последний момент. Как только ей разрешат лететь, она немедленно примчится. А пока что она послала меня вместо себя...
     - Ее нет в Париже? - Это был даже не вопрос.
     - Нет, к сожалению.
     Он не поверил. Я сразу это поняла, хотя старалась как могла, а лгунья я прирожденная. Мне поверил бы кто угодно, но только не Некер. И глаза у него сразу потухли, хотя по виду его и заподозрить нельзя было, что он только что получил удар ниже пояса.
     - Она послала вместо себя вас? - Он просто повторил мои слова, словно речь шла просто о передаче полномочий.
     - Ну да, разумеется. Я заместительница Джастин, так что это вполне естественно. Все в спешке, полчаса на сборы, я ведь не собиралась лететь, так что можете себе представить... - Я выдохлась. Что я могла ему сказать, как обнадежить?
     - Вот как. Понятно. Очень жаль. Надеюсь, она скоро поправится. Во всяком случае, замечательно, что вы здесь, искренне рад приветствовать вас у себя. Надеюсь, вы хорошо устроились? - Он глубоко вздохнул и улыбнулся мне - приветливо, но формально. - Позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, мисс Северино, а потом вы представите меня юным леди.
     "Ага, - думала я, идя за ним, - теперь мне понятно, откуда у Джастин это нечеловеческое спокойствие, это самообладание - все от Некера". Короче, если бы этот парень оказался моим далеким и незнакомым папочкой, я бы прыгнула ему в объятия, не задавала бы никаких вопросов, все забыла бы и все простила, и не потому, что он такой богатый, а потому что он - просто первый сорт. Стильный и, кроме того, один из самых привлекательных мужчин, каких мне доводилось видеть.
     Теперь уже и девочки увидели Некера и направились в нашу сторону. И тут вдруг я вспомнила, что для них это знакомство тоже очень важно. Никому из нас не известно, какую роль Некер будет играть при выборе модели для "Дома Ломбарди", но ясно, что не последнюю.
     Первой шла Эйприл, шла легко и естественно. Она отлично выбрала платье - простое облегающее черное шелковое платье, а к нему - нитка жемчуга, лучшее обрамление ее изысканного лица. Волосы были зачесаны назад и спадали с плеч свободной волной, прямо как у Алисы в Стране чудес. Эйприл безупречная и безукоризненная!
     Некер пожал руку Эйприл, а следующей на очереди была Тинкер. Я все гадала, какое из своих воплощений выберет она для сегодняшнего вечера, будет ли она звездой моды или маленькой сироткой, мечтающей, сидя верхом на радуге. Она явилась сказочной принцессой, облаченной (про Тинкер нельзя сказать "одетой") в белое атласное платье, такое же простое, как у Эйприл, но короткое и с длинным рукавом. Волосы нежными завитками обрамляли ее лицо, и в них было воткнуто несколько розовых бутонов. Тинкер многому научилась от гримеров, которые с ней работали. Сегодня вечером у нее были только подведены глаза и губы накрашены бледно-розовой помадой, больше никакого макияжа. Выглядела она двенадцатилетней, но опасно-серьезной и сосредоточенной, одной из тех девочек, которых родители во избежание проблем стараются поскорее выдать замуж. И тут вдруг я поняла, что движется она по-прежнему плохо. Ее походка не говорила "Взгляните-ка сюда!", нет, она шла так, будто больше всего хотела, чтобы на нее не обращали никакого внимания. Но не из-за застенчивости, а оттого, что она всегда витала где-то в неведомых другим местах. Но, когда она подошла поближе, я заметила, что губки у нее дрожат, а в глазах притаился страх.
     Следующей была Джордан. Она затмила всех. На ней была длинная мягкая туника с высоким воротником и широкие брюки из алого бархата, на ногах серебряные плоские босоножки, в ушах - огромные серьги с горным хрусталем. Две другие девушки были в туфлях на каблуках и поэтому выглядели гораздо выше Некера. Только Джордан была с ним вровень. Но она обошла других не из-за своего сногсшибательного костюма. Все дело было в ее поведении. Она вполне могла быть хозяйкой, а Жак Некер гостем. И вела она себя так естественно, что трудно было поверить, что она оказалась в этой комнате всего несколько минут назад. Другим девушкам Некер пожал руки, а Джордан - поцеловал, чему она вовсе не удивилась.
     Я спокойно уткнулась в свой бокал, а Некер пытался разговорить Эйприл и Тинкер, расспрашивал их об их жизни. Джордан же спокойно отошла в сторону и подошла к резному столу, уставленному безделушками, осмотрела их и пошла дальше бродить по комнате, не обращая на остальных никакого внимания. Интересно, Джордан стесняется или просто решила не занимать внимание Некера в самом начале вечера?
     Я понимала, что интересует ее наверняка не мебель. Что до меня, то мне все показалось одинаковым. У меня такие музейные вещицы вызывают только скуку, все время кажется, что где-то уже такие видела. Самым прекрасным в комнате был, безусловно, вид из окна, но я слишком нервничала и не могла им любоваться.
     Подали ужин. Некер посадил меня справа от себя, на место, предназначавшееся Джастин. Джордан он пригласил сесть слева, а остальным предложил располагаться, где им будет удобно.
     Я услышала, как Джордан спросила:
     - Эта картина на слоновой кости, неужели это Жан-Марк Винклер, мсье Некер?
     - Да, - удивленно ответил он. - Эта лошадь принадлежала одному из князей Лихтенштейнских. Как вы узнали?
     - В колледже я писала работу о мадам де Помпадур и, в частности, о том, как она повлияла на декоративное искусство.
     - Но декоративное искусство процветало и при следующем Людовике, - заметил он и улыбнулся точь-в-точь как Джастин.
     - Один Людовик всегда ведет к другому, - засмеялась Джордан. - Я продолжала заниматься самостоятельно и вдруг поняла, что Людовик XVI интересует меня не меньше, чем его предшественник... Я даже и представить себе не могла, что в частном собрании могут находиться такие прекрасные образчики обоих периодов.
     - Я начинал собирать свою коллекцию, когда это было еще не модно, - пояснил Некер.
     - Никогда не думала, что Жозеф или Лелю могут быть не модными. Они вне моды, - сказала Джордан с чувством.
     Я молча выпила за успех безнадежного дела. Ясно, куда она клонит, но у нее ничего не получится, бедняга сейчас расстроен до глубины души. Главное, что Джордан поддерживает беседу, - это снимало ответственность с меня. А я, к ужасу своему, поняла, что просто ничегошеньки не знаю ни про мебель, ни про старину.
     Ужин затянулся, и я была страшно благодарна Габриэль, которая вскоре после того, как он закончился, высказала предположение, что мы устали и, наверное, хотим спать. Было уже начало двенадцатого, и я даже не могла сосчитать, сколько часов назад мы покинули Нью-Йорк.
     В машине девчонки непрерывно хихикали, и только поэтому я не заснула. Джордан трещала, на мой взгляд, совершенно непонятно по-французски и пыталась подружиться с Альбером, нашим чинным шофером. "Сначала Некер, теперь шофер", - лениво думала я. И тут машина остановилась. Девушки выскочили наружу. Я открыла глаза и огляделась. Никакого отеля и близко не было видно.
     - Где это мы, черт возьми? - спросила я.
     - "Ле Бэнь Душ" по требованию юных леди, - ответил Альбер, распахивая передо мною дверь.
     Даже я, отшельница, слышала про этот известный и, как сказали бы мои девочки, "прикольный" ночной клуб. Тут бывают все - наркодельцы, золотая молодежь, рок-звезды. Расположен он в здании, где в начале века были бани, но вряд ли с тех пор там переменилась атмосфера. Во всяком случае, сюда ходят не помыться.
     - Велите им сию же минуту возвращаться! - завопила я.
     - Но, мадам, они уже внутри.
     Вот стервы! Задушила бы их собственными руками. И я ринулась за ними.
     - Снимите фуражку и идите за мной, - велела я Альберу. - Я не могу идти туда одна.
     - Мадам! - попытался возразить он.
     Я сорвала с его головы фуражку и бросила ее в машину. Отличный сопровождающий, может, только зубы чуть длинноваты. Я прошла за ним мимо трех охранников, или вышибал, или кто там охраняет вход от нежелательных посетителей, или, наоборот, пускает только нежелательных посетителей - все зависит от точки зрения.
     - Можно еще двоим за ваш столик, дамы? - спросила я, испепеляя взглядом Джордан. Девушки сидели почти у самой танцплощадки (видно, это место для почетных гостей) и пока что в одиночестве.
     - О, Фрэнки! А мы думали, тебя уже и пушками не разбудить, - ответила Джордан, не моргнув глазом. - Иначе мы тебя бы ни за что не бросили.
     - Благодарю за заботу. Буду помнить об этом, когда в следующий раз прикую вас к батарее.
     - Ну пожалуйста, Фрэнки, не злись! - вступила Эйприл. - Ты же тоже когда-то была молода.
     - И ты у меня дождешься! Ладно, девочки, пошли!
     - Ну хотя бы один танец, - услышала я мужской голос. Какой-то парень тут же подхватил Эйприл и потащил за собой. Другой пригласил Тинкер, а еще двое никак не могли поделить Джордан. Больше я ничего не успела разглядеть, потому что кто-то вытащил танцевать и меня.
     В отель мы благополучно добрались на рассвете. Нужно ли говорить, что рядом со мной девочки выглядели просто ползунками, которые только пробуют ходить?

7

     - Что случилось с Джастин? - спросила Кэрри, одна из диспетчеров. Это было на следующий день после того, как Фрэнки и ее подопечные улетели в Париж.
     - Может, она получила наследство от кузена, о существовании которого и не подозревала? - ответила Доди, тоже диспетчер. - Она напевала сегодня утром что-то удивительно знакомое, а когда я спросила у нее, что это, сказала, что сама не знает. Потом я вспомнила: это старый хит "Могла бы быть весна". Странно, да? Джастин обычно не поет.
     - Может, на нее погода действует? - предположила Джоанна, третий диспетчер. - Кто-нибудь слышал прогноз?
     - Ожидаются заморозки, - вздохнула Кэрри. - Может, Джастин из тех, кто отлично чувствует себя перед бурей? Если похолодает еще немного, следует закрыть город - просто из любви к людям.
     - Хорошо бы завтра объявили вынужденный выходной из-за мороза. Помните, как было в школе? - мечтательно сказала Доди. - Когда можно было весь день сидеть дома и смотреть все сериалы подряд... Господи, почему это ушло безвозвратно?
     - Все могут идти домой, - сказала Джастин, заходя в диспетчерскую. - Сегодня пятница, скоро и так конец дня. Вряд ли случится что-то, с чем я не справлюсь.
     Благодарные диспетчерши убежали домой, а Джастин выключила везде свет и уселась в их комнате, положив ноги на круглый стол. Она любила оставаться одна в своих владениях. Отсюда открывался отличный вид на город и на улицу, ведущую к Централ-парку. А за Гудзоном садилось красное зимнее солнце.
     Джастин устроилась поудобнее в кресле и прикрыла глаза. Она просто купалась в волнах счастья. И непонятно, с чего это у нее такое настроение. Разве что в бифштексе с кровью есть магическая сила, о которой она и не подозревала раньше. Эйден оказался отличным поваром - он даже салат приготовил. А какой "Гибсон" он ей сделал! Да, такие вечера надо позволять себе время от времени - капелька джина, что-нибудь вкусное на ужин, тихая беседа у камина, поцелуй на ночь (кажется, их было два, сначала один, довольно долгий, потом другой - короткий, или наоборот?).
     Как хорошо, что она выслушала Эйдена - он осмотрел подвал и сказал, что надо немедленно менять печь. Утром он уже позвонил секретарше Джастин и сказал, что у его поставщика есть как раз то, что нужно, так что, наверное, новую печь уже установили. Она вовсе не собиралась торопиться, но прогноз погоды просто удручающий, да и Эйден убедил ее, что медлить нельзя.
     Интересно, а какая сейчас погода в Париже? Может, Фрэнки уже надела новое пальто?
     Фрэнки! О господи, она же забыла послать факс Габриэль!
     Джастин вскочила с кресла и стала шагать взад-вперед по комнате. Никогда раньше она не позволяла себе быть такой безответственной! Господи Иисусе, что же это такое? Это совершенно, абсолютно непростительно. Послала лучшую подругу в пасть к льву и никак о ней не позаботилась!
     Так, в Нью-Йорке сейчас пять часов вечера, а сколько же в Париже? Прибавляем шесть, получается одиннадцать. Можно послать факс прямо сейчас, но все равно он опоздал. А вдруг Некер об этом еще не знает? Как бы не так! Он мог и самолет встречать.
     Джастин попыталась вспомнить, чем она занималась вчера. Весь день она была злая и раздраженная, а потом, забыв отправить факс, пошла домой, спокойно попила чаю, пришел подрядчик, она провела удивительно приятный вечер и легла спать. Сегодня весь день она была на работе, и факс стоит рядом, а она вспомнила о нем только сейчас. Да достаточно было просто позвонить вчера Габриэль д'Анжель, вечером, когда самолет приземлился. Факс удобнее, потому что лгать на бумаге проще.
     Где-то в этих событиях и кроется причина, по которой она не послала факс. Джастин считала себя женщиной хладнокровной, которая просто не может позволить себе иррационального поступка. Наверное, дело в ее мрачном настроении, в постоянном параноидальном страхе - а вдруг Некер появится здесь, просто войдет в комнату и все? Этот страх преследует ее с тех пор, как был объявлен этот чертов конкурс Ломбарди. Когда позвонила д'Анжель, Джастин просто не смогла сказать ей "нет" и лишить девушек такого шанса. Но нет, она может доказать, что не позволит собой манипулировать. И это она ему продемонстрировала!
     - Ага! - воскликнула наконец Джастин. Значит, факс она не послала специально. Она знала, что Фрэнки сможет справиться с ситуацией, а еще знала, что Некер поймет - его так тщательно разработанный план провалился.
     "Какое же у меня продуктивное подсознание, - с гордостью подумала она. - Оно само сообразило, что мало послать Фрэнки, надо еще "забыть" послать факс!"
     - Отличное выступление, детка, - вслух похвалила себя Джастин. Она еще несколько минут бурно радовалась, потом, когда возбуждение спало, вдруг почувствовала, как похолодало в комнате, и перешла в свой кабинет - там не так дуло. Взгляд ее упал на фотографию, стоявшую на ее письменном столе, - мать держит ее, совсем крошку, на руках. Фотография настолько знакомая, что Джастин привыкла ее не замечать, Но сейчас она взяла ее в руки и стала внимательно разглядывать.
     Взяв в руки увеличительное стекло, Джастин стала изучать лицо матери. "Да, Хелена Лоринг была настоящей красавицей", - отметила она профессионально бесстрастно. На этой фотографии ей чуть больше двадцати. Тридцать три года назад она, если бы захотела, могла бы стать манекенщицей.
     Но это было бы слишком рискованно с маленьким ребенком на руках. Мать выбрала другой путь, более надежный. Она стала служащей универмага. Джастин вдруг подумала о том, на какие жертвы пришлось пойти матери ради того, чтобы ее дочка получила отличное воспитание.
     Джастин ходила в лучшую частную школу города, ей всегда разрешалось приводить в дом гостей, ее учили балету и фигурному катанию, летом ее посылали в замечательный лагерь в Мичиган, у нее всегда были самые хорошенькие платьица. Она готова была заплакать - как же мать любила ее, любила, оберегала и никогда не требовала платы за свою любовь. Многие ли дочери могут похвастать тем же? Что бы она ни сделала Некеру, это и сравниться не может с тем, на что он обрек маму.
     Мама дожила до того времени, когда дочь ее встала на ноги и даже завела свое дело. Мама сама всегда работала на других, ее очень ценили, но это совсем не то. Она всегда учила Джастин заглядывать вперед, думать о том, чем она займется, когда перестанет быть манекенщицей, и Джастин с двадцати с небольшим стала интересоваться бизнесом.
     Но у нее были преимущества, которых не было у других девушек, - поддержка матери, это во-первых, и свой собственный верный взгляд. Она всегда присматривалась к лучшим манекенщицам, старалась разглядеть ту малость, которая отличает просто хорошую манекенщицу от будущей звезды.
     Найдя Лулу, которая только начинала работать гримершей у одного из фотографов, она поняла, что из нее можно сделать звезду. Она уговорила застенчивую юную девушку сняться сразу у трех фотографов и сама в один вечер превратилась из модели в агента. Лулу стала сенсацией сезона, в первый же месяц ее фотография появилась на обложке "Базаара", но у Джастин дела шли трудно. Ее очень поддержали те сбережения, которые ей удалось сделать за восемь лет работы манекенщицей, но все же именно Лулу стала для Джастин стартовой площадкой. Потом ее соблазнил Голливуд, и она затерялась в сонме тамошних звезд, но к тому времени модельное агентство "Лоринг" уже твердо стояло на ногах.
     Джастин подошла к окну, за которым светился огнями город, полюбившийся ей с первого взгляда. Это - город севера, и в мороз он становится только ярче, словно сверкает под ледяным ветром. Как она не хотела уезжать из Нью-Йорка, когда после четырехмесячного обучения агентство послало ее в Париж - повышать квалификацию. Интересно, задумывались ли они когда-нибудь о том, что творится с девушками, которых они отправляют на обучение в Европу? Теперь она сама так делает, она знает, что агентство должно так поступать, так заботливые родители отправляют любимое чадо в колледж, стараясь не думать о том, что там может с ним стрястись.
     Но даже Вилли не могла предположить, что, посылая юную Джастин Лоринг на полгода в Париж, она толкает ее в руки самого мерзкого в мире мужчины. Никому, даже Фрэнки не рассказывала она о Марко Ломбарди.
     Марко, тогда он работал младшим ассистентом у Ланвена, был всего на год старше ее, но уже преуспел в науке соблазнения. Даже если бы это была всего лишь бурная, но короткая связь, от которой остается лишь горечь разочарования, она все равно не забыла бы его, ведь он стал ее первым мужчиной. Но ему было мало ее сердца и тела, он завладел ее душой. Он стал для нее царем и богом, а потом, когда убедился в том, что она готова для него на все, потерял к ней интерес. С невозмутимостью ставящего опыт ученого он сказал, что, чтобы доказать свою любовь, она должна отдаться его лучшему другу. Слава богу, у Джастин хватило тогда сил бежать из Парижа, вернуться в Нью-Йорк, но прошли годы, прежде чем она окончательно смогла оправиться. Марко Ломбарди удалось лишить ее невинности и надолго подорвать доверие к людям. А может, она так до конца и не оправилась от этого.
     Теперь, семнадцать лет спустя, Джастин понимала, что в том, что сделал с ней Марко Ломбарди, не было ничего собственно личного. Ей случалось потом встречать его в обществе других женщин, и он всегда вел себя так. Главное для него - овладеть женщиной, а потом уничтожить ее.
     Не стоило ли предупредить об этом девушек? Джастин много думала об этом, но потом решила, что ее увещевания только подогреют их любопытство. Какая женщина устоит перед Марко, перед соблазном стать его избранницей, войти в его мир? Но той, которая станет лицом "Дома Ломбарди", Джастин обязательно расскажет все, это она решила твердо.
     Джастин тяжело вздохнула. Нет, не будет ей покоя, пока все они не вернутся домой целыми и невредимыми. А теперь - горячая ванна, чашка крепкого чая и роман прошлого века, причем со счастливым концом - вот что ей нужно!
     Выйдя из такси у своего дома, Джастин с удивлением увидела, что внутри что-то происходит - на двух первых этажах горит свет, а за занавесками видны какие-то мужские силуэты.
     - Что случилось? - закричала она, вбегая в холл.
     - Мы сливаем воду из труб, - ответил какой-то рабочий. - Скоро закончим.
     - Что? Что сливаете? Кто вам разрешил трогать трубы?
     - Эйден, - ответил рабочий и п