д, выбравшей свой обычный скотч, пили минералку и травяной чай. Они почти не разговаривали и следили за тем, как прибывают приглашенные, каждого из которых осматривали "Ле Крават Руж", одетые по такому торжественному случаю в смокинги и красные галстуки-бабочки.
     Что касается Мод, то ей было здесь гораздо лучше, чем среди закулисной истерии. Прошлой ночью она набрала там достаточно материала, большую часть которого все равно не могла использовать. Ну сколько можно описывать отлично отлаженную суматоху, нервничающих манекенщиц и бесстрастных костюмерш, то, как мгновенно переодеваются девушки, безжалостно швыряя на пол великолепные, но уже использованные наряды, оставив за дверями такое старомодное чувство, как стыдливость?! Сколько можно описывать невозмутимых парикмахеров, склоняющихся над девушками со щипцами и расческами, или гримеров в пластиковых поясах, к которым прикреплены их кисточки и краски?! Пробыв там несколько минут, перестаешь обращать внимание на все, кроме красоты девочек, а ее Майк запечатлел вчера вечером.
     - Послушайте, - сказала вдруг Фрэнки, - мы что, решили прийти туда последними? Мы так и будем сидеть здесь? Эй, постойте! Вы что, оставили меня расплачиваться по счету?

***

     - "Ночь и день"? Какого черта они играют это старье? - спросила Тинкер у Джордан.
     - Это тема вечера, дорогая моя, - бросила через плечо Джордан. - Ты просто слушай, и сама все поймешь.
     - Мне это не нравится, - сказала Тинкер упавшим голосом.
     - Подожди, ты привыкнешь.
     - Я не могу под это танцевать. Это какой-то мерзкий фокстрот.
     Джордан резко повернулась. Тинкер, голая по пояс, стояла, стиснув кулачки, и лицо ее было перекошено от злобы.
     - Это просто музыка для гостей, Тинкер. Не обращай внимания.
     - Для гостей? Здесь что, прием? Будь они все прокляты, они что, не понимают, что это вопрос жизни и смерти? Как они могут глушить нас этой тухлой музыкой? Вы что все, бесчувственные? Да это просто оскорбительно! Пойду скажу этим ублюдкам, чтобы они заткнулись.
     - Не надо, Тинкер, я сама это сделаю. Оставайся тут, ты же совсем раздета. Эйприл! Пойди сюда, поговори с Тинкер, а я пойду скажу "Чикаго", чтобы они перестали играть.
     - Что-что?
     - Делай, что тебе говорят! Слушай, - и Джордан, наклонившись к Эйприл, зашептала ей на ухо:
     - С ней что-то не то. Ради бога, не отпускай ее от себя. Хоть силой держи.
     - Поняла.
     И Джордан бросилась искать Ломбарди, которого нашла смеющимся над чем-то с Клаудией и Линдой, уже одетыми в свои первые платья.
     - Марко, у нас проблемы с Тинкер.
     - Боже, неужели опять? - простонал он. - Что теперь?
     - Не знаю, но она странно себя ведет. Она просто не может слушать "Чикаго", ее прямо всю выворачивает. Тебе надо поговорить с ней, меня она не слушает.
     - Думаешь, у меня нет сейчас других дел, кроме как беседовать о ее музыкальных вкусах? Неужели надо дергать меня именно сейчас?
     - Да, если ты хочешь, чтобы шоу состоялось.
     - Прошу прощения, красавицы мои. Я скоро вернусь.
     И Марко вразвалочку пошел за Джордан.
     - Ну, Тинкер, что за проблемы? - спросил он. Тинкер сидела, скрючившись, на стуле, а Эйприл массировала ей шею. - Опять жалуешься? Даже в последнюю минуту?
     - Проблемы? - повторила Тинкер. - Никаких проблем. Я не выйду на подиум под эту мерзкую музыку, но ведь это не проблема, а, Марко? У тебя есть кому отдать мои платья, правда? Пусть их наденет эта коротконогая французская тварь, потому что для меня эта гадость - не музыка, и никто меня не заставит под это работать. Не знаю, что они себе думают, но это никакое не танго.
     - Тинкер, но не могла же ты думать, что они будут играть танго, - сказал Марко, побледнев. - Я тысячу раз тебе говорил, что уроки танго дают тебе только правильное отношение к собственному телу, чтобы ты поняла, как держать себя, как себя воспринимать... Господи, мы же столько об этом беседовали!
     - Не помню, - упрямилась Тинкер. - Мне нужно танго, Марко, тебе понятно?
     - Тинкер, нам надо серьезно поговорить, - сказал Марко, выдавив из себя очаровательную улыбку. - Пойдем со мной, дорогая, мы найдем тихое местечко и все обсудим.
     - Я пойду с вами, - сказала Джордан. - Я уже одета.
     - Нет, мне будет легче уговорить ее наедине. Здесь просто слишком много народу, слишком шумно, все курят. Можешь на меня положиться, я столько лет возился с психующими манекенщицами.
     - Джастин наверху... Может, послать за ней? Или за Фрэнки?
     - Уверяю тебя, Джордан, в этом нет никакой необходимости. Не забывай, я работал с Тинкер две недели и отлично знаю все ее настроения.
     - Здесь дело не в настроении, - настаивала Джордан.
     Не обращая на нее внимания, Марко взял Тинкер за руку, накинул ей на плечи полотенце и увел ее из зала через вестибюль в комнаты, предназначенные для косметических процедур. Они вошли в одну из массажных, и Марко уселся на покрытый простыней массажный стол.
     - Здесь лучше? - спросил он, жестом приглашая ее сесть рядом. - В соседней комнате огромная ванна-джакузи, в которой может поместиться восемь человек, но тут спокойнее, правда, Тинкер? Садись, дорогая.
     - Только на минутку, - сказала она угрюмо, кутаясь в полотенце.
     - Тинкер, бедненькая ты моя! Извини, пожалуйста, за оркестр. Если бы ты пришла вчера вечером, мы бы все уладили, я велел бы им все изменить и они играли бы только танго.
     - Теперь поздно. Я не стану выходить на подиум.
     - Но это же твой самый главный в жизни шанс, Тинкер! И ты так замечательно теперь ходишь. Тинкер, мы же с тобой знаем, что у тебя лучшие платья, ты будешь звездой шоу.
     - Мне нужно танго, - повторила она.
     Марко внимательно на нее посмотрел. Эта упрямая дура его совсем не слушала. Если бы он мог ее задушить, то сделал бы это с радостью, но она была ему нужна, просто необходима!
     - Конечно, Тинкер, - ласково сказал Марко. - Нет проблем. Так что... не знаю, как ты, радость моя, но что до меня, то я, пожалуй, глотну "Богини", чтобы успокоиться.
     - "Богини"? А что такое "Богиня"? - мрачно спросила Тинкер.
     - Это коктейль, восхитительный коктейль. Честно говоря, его изобрели специально для манекенщиц. Как бы они ни волновались, "Богиня" помогает им почувствовать себя легко и раскованно, помогает собраться перед шоу. Знаешь, мир моды - это такое безумие. Даже модельеру хочется глотнуть "Богини" перед показом. Все топ-модели его пьют, им всегда нужно что-нибудь успокаивающее.
     - Я видела фотографии, - сказала Тинкер, потихоньку успокаиваясь. - Последняя затяжка, последний глоток шампанского - секрет супермоделей. Значит, они и "Богиню" пьют?
     - Естественно. Только не на глазах у фотографов. Это секрет для посвященных. На, понюхай. - Марко достал из кармана маленький флакон, открыл крышку и протянул его Тинкер. Она осторожно принюхалась.
     - Алкоголем не пахнет.
     - Там его почти нет... В основном травы. - Он поднес флакон к губам и замер. - Извини, Тинкер, дорогая, у меня отвратительные манеры. Я должен был предложить сначала тебе. Пока у нас еще есть время, на, попробуй.
     - Ой, я не знаю... Может, бокал шампанского?
     - Глупости! "Богиня" гораздо лучше и действует дольше. Шампанское даст тебе смелости выйти на подиум, но оно быстро выветривается. "Богиня" действует во время всего показа, а потом - никакого похмелья, это из-за трав. Сделай глоточек.
     - Ой, ну ладно, если ты советуешь... - Тинкер смочила губы. - У этого нет никакого вкуса, Марко. И не пахнет. Как это?
     - Я же сказал, belissima, это очень хорошее успокаивающее средство. А теперь, позволь, я глотну.
     - Тебе не надо выходить на подиум перед сотнями людей, Марко, - сказала вдруг Тинкер с коварной улыбкой. - Тебе это совсем не нужно. И вообще, то, что называется "Богиня", должно предназначаться женщинам. - Она поднесла флакон к губам и сделала несколько больших глотков. - Осталось совсем чуть-чуть, - хихикнула она. - Забирай.
     Марко взял почти пустой флакон и сунул его во внутренний карман.
     - Как ты себя чувствуешь? Лучше?
     - Гораздо лучше. Ой, я так расслабилась. Как быстро действует, просто удивительно. Почему ты мне раньше не рассказывал про "Богиню", Марко? Ты что, приберегал ее для кого-нибудь еще?
     - Признаюсь, Тинкер, милая, я оставил ее для себя. Сама понимаешь, что значит для меня сегодняшний показ. Но сейчас я вижу, что тебе это было нужнее.
     - Ты ангел, Марко! Никогда не забуду, что ты для меня сделал!
     - Только знаешь, Тинкер, если ты кому-нибудь об этом расскажешь, они все захотят "Богини", а осталось совсем немного. Обещай, что ты не расскажешь об этом никому. Особенно Эйприл и Джордан, а то они обвинят меня в том, что ты моя любимица... Они и так уже это думают. Понимаешь, да?
     - Конечно, понимаю. Никому ни слова не скажу. "Богиня" нужна мне, а не им. Ведь всю работу сделала я, правда? Весь день на ногах, уроки танго, я даже не жаловалась, только тебя вдохновляла. Я заслужила "Богиню", потому что я лучше всех, да?
     - Да, дорогая моя, да! - Он взглянул на часы. "Богиня" подействовала быстро, и Тинкер отлично ее восприняла. Глаза у нее сияли, а жажда внимания и восхищения, которой славится "Богиня" и которая помогает манекенщицам на подиуме, не только появилась, но и превзошла все его ожидания.
     - У нас есть еще немного времени, Тинкер, любовь моя. Нам пока не надо возвращаться в зал, - нежно сказал Марко. Это его последний шанс остаться с ней наедине, последняя возможность отплатить ей за то, как она к нему относилась, не подпускала к себе и мерзко над ним шутила.
     - Ой, как хорошо... Я такая счастливая - я плыву - кажется, я сейчас все могу. Я не боюсь подиума.
     - Тинкер, а ты знаешь, почему некоторые девушки так сияют, что кажется, они выплескивают свою красоту на подиум, а другие, не менее красивые, остаются незамеченными?
     - Из-за "Богини"?
     - Не только, любовь моя. "Богиня" тоже помогает, но есть кое-что еще.
     - Тогда я и этого хочу, Марко! - Тинкер вся вытянулась, глаза у нее горели, даже веснушки выступили.
     - Для этого сияния нужны двое, belissima, здесь необходим мужчина.
     - Гример?
     - Нет, дорогая, не гример, а мужчина, который любит манекенщицу, который разрешает, нет, позволяет ей принять его в рот и удовлетворить его перед тем, как она выйдет на подиум. Ничто другое не может дать девушке этого сияния. Это - все равно что любовь.
     - Никогда о таком не слышала, - сказала Тинкер, нисколько не удивившись. - Правда, я и о "Богине" не слышала... Так многое можно узнать, правда, Марко?
     - Хочешь, я это сделаю для тебя, Тинкер? Хочешь, разрешу, нет, позволю тебе удовлетворить меня так, чтобы, кроме "Богини", у тебя было еще и внутреннее сияние?
     - Я не знаю... Ты думаешь, это правильно, Марко?
     - Конечно, дорогая. Тебе я обязан всем, ты это заслужила. Положи свою руку сюда, почувствуй меня, да, он уже большой, это потому, что ты рядом, но ты должна держаться обеими руками, так ты сама ощутишь, как он растет. Это все для тебя, mi amore, все для тебя, но ты должна это взять только в рот и только тогда, когда я скажу, поняла?
     - Да, - прошептала Тинкер. - Я поняла.
     - Опустись на колени у моих ног, - приказал он голосом, внезапно охрипшим от возбуждения. "Жаль, что она сама этого хочет", - подумал он, но после такой дозы "Богини" вряд ли можно было ожидать сопротивления. Но она наконец-то стала его рабыней, а в этом есть свое удовольствие. Если было бы чуть побольше времени, что бы он заставил ее делать... - Опустись к моим ногам. А теперь наклонись. - И Марко подтолкнул ее голову к своему разбухшему члену. - Возьми в рот, а потом выпей все до капли. Не останавливайся ни на мгновение. Я уже почти готов. Да, да, так, теперь сильнее, старайся, детка, ты должна выпить все до капли, ты должна заслужить его, это сияние.

26

     - Вот она! - воскликнула Эйприл. Тинкер быстро шла к ним в полотенце, накинутом на голову и чуть прикрывавшем грудь. Щеки ее пылали, по лицу блуждала блаженная улыбка.
     - Тебе лучше, детка? - с тревогой спросила Джордан.
     - Все отлично! - ответила Тинкер, сияя, и уселась за гримировочный столик. - Да что значит, в конце концов, еще один показ? Надо просто собраться и все сделать. Главное - это как ты себя ощущаешь.
     - Это тебе Марко объяснил? - спросила Эйприл, пораженная произошедшей с Тинкер переменой.
     - У него это так просто получается.
     - Ради бога, дайте мне заняться вашим лицом, - нервно сказал гример. - Вы что, не понимаете, вы же первая, а я к вам даже не приступал. Вы что, хотите задержать показ?
     - Право, мне очень стыдно, - мило сказала Тинкер. - Я немного перенервничала. Но теперь все в порядке. Делайте что хотите. Я вся ваша. - Она закрыла глаза и расслабилась, продолжая улыбаться, пока он не попросил ее приоткрыть рот, чтобы накрасить ей губы. Наклонившись к ней, он стал аккуратно наносить помаду.
     - Кому-то сейчас очень повезло с этой малюткой, - пробормотал он, почувствовав запах спермы.
     Скоро Тинкер была готова. Волосы ее естественной волной спадали на плечи, а одета она была в почти прозрачное шифоновое платье кораллового цвета.
     - Не могу понять, почему мне так холодно. Вы тоже мерзнете? - спокойно спросила она.
     - На это коротенькое платьице ушло метров сто ткани, - сказала Эйприл. - Возьми накидку. Ой, Тинкер, она легкая как пух. Даже не верится.
     - Знаю, - рассмеялась Тинкер. - Правда, здорово? Джордан, пожалуйста, подай мне полотенце, я не хочу мять накидку. О! А вы себя видели? Вы такие красивые - просто плакать хочется. Жаль, что меня вчера здесь не было... Вы вместе выходите?
     - Нет, сначала Джордан в коричневом и сиреневом, а потом я в сиреневом платье с коричневым болеро. Марко хочет сразу подчеркнуть, как важен в этой коллекции цвет. Он говорит, что, поскольку Джордан черная, а я белая, они сначала подумают, что мы показываем совершенно разные платья, и только потом все поймут.
     - Марко замечательный, - вздохнула Тинкер. - Он меня так успокоил, но я готова... готова ко всему.
     - Как ему удалось привести тебя в чувство? - с любопытством спросила Джордан.
     - Так странно, Джордан, на самом деле я почти ничего не помню... Просто поговорил со мной, и все. - Тинкер на секунду нахмурилась, а потом, улыбнувшись, перестала ловить ускользающие воспоминания.
     - Девочки! Девочки! - раздался голос Марко. - Все по местам. Через три минуты начинаем. Сюда, ко входу. За занавес, побыстрее, следите за ногами, не наступайте на подолы. Туфли надеть, сигареты выбросить, шампанского больше не пить. Порядок вы знаете. Вперед, девочки!
     - Кажется, он имеет в виду нас, - нервно сказала Джордан. - Поцелуй меня, Тинкер. И ты тоже, Эйприл, детка. Ну, удачи нам всем! Что они играют? Такое знакомое, прямо на языке вертится...
     - Опять "Гуди-Гуди", - сказала Эйприл. - Наверное, это самое подходящее.
     Независимо тряхнув головой, Тинкер запустила руки в море шелковых розочек и пошла вперед. Она стояла, прямая и легкая, прекрасная до невозможности, и смотрела на Марко, словно видела его впервые.
     Джордан, стоявшая за Тинкер, не выдержала и взглянула в дырочку в занавесе. У нее дыхание перехватило при виде шикарной публики, заполнившей зал. Сотни пар глаз, привыкшие к показам и готовые как к фурору, так и к провалу, смотрели на подиум.
     Прошлой ночью Джордан освоилась с круговыми подиумами, но о присутствии публики даже не думала. Она отошла от занавеса и попыталась собраться. "Дыши глубже, - велела она себе. - Дыши глубже". Тинкер стояла спокойно, отстукивая такт ногой, и легко улыбалась.
     Оркестр заиграл "Задумчивую леди", и Марко подтолкнул Тинкер вперед.
     - Иди! - приказал он.
     Тинкер оглянулась на него озадаченно.
     - Но это не танго, - пробормотала она.
     - Не время шутить! Помни, о чем я тебе говорил. Ну, вперед!
     Тинкер чуть недовольно пожала плечами, поправила накидку на плечах, подтянулась и грациозно выпорхнула на подиум.
     "Медленно, медленно, быстро, быстро, медленно", - думала Тинкер, не слушая оркестра. Она шла вперед под неотступный ритм танго, звучавший у нее в голове, великолепная, сияющая, головка гордо откинута назад, руки сжимают руки невидимого партнера.
     Зал замер - все были поражены таким оригинальным проходом. Да, это неповторимое сочетание необычной музыки и позы классического танца, совершенно неожиданное и оригинальное, да, пожалуй, прежде всего оригинальное. Девушка, словно огромная кошка, танцевала танго, совершенно не замечая фокстрота. Удивительно, странно, такого раньше не бывало.
     Заработали вспышки фотографов, освещая сцену всполохами света. А Тинкер, идя по кольцам подиумов, продолжала свое танго.
     Тинкер велели снять накидку и показать платье, подойдя как можно ближе к фотографам. Найдя лучшее место, Тинкер подняла вверх левую руку, а правую вытянула и, согнув левое колено, опустилась на него в поклоне, означающем конец танца. Потом она выпрямилась, повернулась к фотографам, приспустила накидку, демонстрируя платье, и медленно покружилась, чтобы все могли его разглядеть. Зал разразился аплодисментами, а она кружилась все быстрее и быстрее, и ее бледно-коралловые волосы развевались над пышными шифоновыми юбками, которые были того же оттенка, но чуть темнее. Такого не видели даже знатоки.
     Тинкер подняла накидку и отрепетированным жестом кинула ее вверх так, что она, казалось, на несколько мгновений повисла в воздухе. Она прошла в танго назад по подиуму и подняла накидку, не обращая внимания на "Чикаго" и на быстрый ритм песенки "Сядь в поезд". Тинкер подняла вверх руки, швырнула накидку в сторону фотографов, танцуя подошла к ней и снова подбросила ее вверх, и снова взяла. Она двигалась в ритме танго, который словно впечатался в ее мозг. Собираясь в четвертый раз вскинуть руки с накидкой, она оступилась и, пошатнувшись, упала на четвереньки, и так и застыла на несколько мгновений, потом наконец поднялась и повернулась к оркестру.
     - Черт возьми! - заорала Тинкер. - Мудаки проклятые, вы что, не можете сыграть танго?
     "Чикаго" продолжал играть, а публика застыла в изумлении. Но Жак Некер не растерялся. Он подбежал к подиуму, вскочил на него и подошел к Тинкер, которая стояла, уперев руки в боки, и не сводила глаз с музыкантов.
     - Позволь мне, Тинкер, дорогая, - сказал он, улыбнувшись, и взял у нее накидку. А потом крепко обнял ее за талию и, сведя по ступенькам, вывел ее из зала.
     На подиуме немедленно появились сияющие Эйприл и Джордан, державшиеся, вопреки указаниям Марко, за руки, и внимание публики тут же переключилось на них.
     - Оставайся здесь, Фрэнки, - велела Джастин. - Я пойду к Тинкер. Мы не можем уйти все сразу. Этот охранник видел достаточно и не отпустит ее от себя.
     И Джастин, не привлекая ничьего внимания, выскользнула из зала. Холл был пуст. С одной стороны была дверь в косметический салон, с другой - дверь в раздевалку. Джастин заглянула в салон. Там стояла обычная закулисная тишина и Тинкер не было. Она прикрыла дверь и направилась в раздевалку.
     - Почему вы меня остановили, мистер Некер? - услышала Джастин жалобный голосок Тинкер.
     Джастин замерла на месте. Некер!
     - У меня все так замечательно получалась, я просто на секундочку потеряла равновесие, - продолжала Тинкер. - Почему вы увели меня с подиума? Я понравилась публике, правда? "Богиня" так хорошо подействовала, да? Я замечательно работала, это нечестно...
     - "Богиня"?
     - Коктейль, который Марко... Ой, я забыла, это же секрет. Ну почему, почему вы меня остановили?
     - Ты слишком устала, демонстрируя накидку, и я забеспокоился, вот и все. Но ты была изумительна, Тинкер, это было великолепно, пресса в восторге, все в восторге. Ты согрелась немного? Да, да, Тинкер, плачь, плачь сколько хочешь, девочка моя бедная, я понимаю, ты расстроилась, был такой долгий день, но теперь все будет хорошо.
     - Мне нужна Джастин! - сказала Тинкер сквозь рыдания. - Ой,