а решила запалить свечу не только с обоих концов, но еще и посередине, я могу остановить ее, только заперев под замок. Нам с Джастин отлично известно, что в ней таится магическая сила, теперь это понял и Ломбарди. Может, действительно именно Том вызволил эту силу из-под спуда?

***

     Я размышляла о том, как поделикатнее сообщить о таком развитии событий Эйприл и Джордан, и тут по гостиничному телефону мне позвонил Майк Аарон.
     - Фрэнки, а сегодня еще один потрясающий денек.
     - О, ради бога, можешь опять вывести куда-нибудь девочек, - обрадовалась я. - Мне неважно, какая погода, все они в твоем распоряжении, за исключением Тинкер - ей надо работать. - Какая разница, сколько никому не нужных фотографий он сделает.
     - Нет, я позвонил не поэтому. Я ужасно переживаю о том, как мы всех обманули.
     - Ты о чем?
     - Ну мы же всем сказали, что были в Лувре. Я просто испереживался. Неужели ты не понимаешь - мы сделали вид, что в культурном отношении выше остальных, не имея на это никакого права. Я считаю, что это просто аморально.
     - Уверяю тебя, никто об этом и не вспоминает. - Что это с ним?
     - А мне кажется, что они только и думают, что вот, мол, Фрэнки с Майком были в Лувре, а мы нет. Это видно только фотографу - читается в их взглядах. И взгляды у них такие грустные, будто они лишились чего-то важного.
     - Это может вырасти в серьезную проблему, - согласилась я, чувствуя, как бешено бьется мое сердце.
     - Так вот, я подумал, может, мы с тобой сегодня сбежим и тайком сходим в Лувр вдвоем? Так мы избавимся от обмана, хоть никому об этом и не расскажем.
     - Хмм-м.
     - По-моему, это единственный выход, а ты как думаешь?
     - Не знаю, этично ли это, - задумчиво сказала я. - Ты все-таки солгал, а это может стать новой ложью, покрывающей старую. Может, тебе стоит посоветоваться с раввином? - "Легко ты ничего не добьешься, Аарон", - подумала я.
     - Иисусе!
     - Пожалуйста, если ты можешь к нему обратиться.
     - Фрэнки, позволь пригласить тебя сходить со мной в Лувр.
     - С удовольствием, - согласилась я. - Но почему ты сразу так не сказал?
     - Тогда могло бы показаться, будто я назначаю тебе свидание.
     - А разве это не так? - Я хотела выяснить все до конца, пока не умерла от волнения.
     - Ну... да, так. Но свидания - я сто лет их никому не назначал. Это... как-то по-детски.
     - В наших краях - нет. Ты зря переехал в город - оторвался от корней. На Манхэттене все делается шиворот-навыворот. Мы в Бруклине по-прежнему ходим на свидания.
     - Может, мы обсудим это при встрече? Мне нравится слушать, как ты объясняешь, что со мной не так, но мне хотелось бы еще и видеть, как ты это делаешь. Так беседа деградирует до того, что моя мама называет "висеть на телефоне".
     - Встретимся в холле через час.
     - А побыстрее никак нельзя? У тебя было занято, иначе я позвонил бы раньше.
     - На подготовку к свиданию уходит никак не меньше часа, - строго сказала я, скача вокруг телефона как сумасшедшая.
     - Верю тебе на слово.
     - До встречи.
     Я повесила трубку и помчалась в гардеробную. Когда позвонил Ломбарди, я уже приняла ванну и расчесывала свои практически новые волосы. После нескольких осторожных попыток я осмелилась наконец использовать достаточное количество хны и превратилась в рыжеволосую даму. Надо признаться, получилось довольно мило. Нет, черт подери, просто сногсшибательно!
     "Донна, - молча молила я, - помоги мне, я раньше никогда не была рыжей. Мне нужен твой могучий ум, Донна, мои мозги мне отказывают". И я стала бродить вдоль вешалок, стараясь смотреть на одежду глазами рыжеволосой девушки.
     Зеленый... Здесь его множество оттенков, но неужели я дебютирую в качестве рыжей именно в зеленом, который носят все рыжие в мире? Нет, я собираюсь сказать новое слово среди рыжих. Именно среди рыжих, а не среди шатенок, платиновых блондинок и брюнеток, некоторыми из которых я уже была. Джастин была ко мне на редкость великодушна, но, когда я отвергла все очевидные варианты, осталась только туника из плотной ткани с брюками в тон. У туники был воротник-хомут и широкий пояс, и то и другое из шерсти плотной вязки совершенно завораживающего цвета - не совсем лилового и не совсем синего, скорее цвета баклажана, чуть в бордо и черный.
     Я приложила тунику к лицу и даже без примерки поняла, что выбор сделан безошибочно. Этот цвет оживлял оттенок волос (это может оценить только художник). "Я почти приблизилась к недосягаемым высотам, установленным Полом Митчеллом", - думала я, красясь. Мысли мои метались в хаотическом беспорядке. Свидание! И он еще придумал какой-то кретинский повод, а это гораздо красноречивее, чем если бы он просто позвонил и сказал: "Послушай, может, в Лувр сходим? Все равно заняться нечем", что было бы вполне в его стиле.
     Факт. Майк Аарон после недели ежедневных встреч захотел встретиться со мной наедине да еще тайком от других! Разве это не является хотя бы незначительным показателем увеличения, пусть и в малой степени... его интереса ко мне?
     Натянув свой исключительный баклажановый наряд, я подумала, что если и начинать жизнь рыжеволосой дамы, то именно сегодня. На уши - огромные серебряные кольца, они подходят к пряжке, на запястье - широкий серебряный браслет. Черное пальто я перекинула через руку, на ногах - черные сапоги. Взглянув в зеркало, я удивленно покачала головой. Ну почему я столько лет одевалась как начинающая балерина? Это давно уже не моя роль. Я - зрелая женщина, и притом опасная.
     - Фрэнки, это просто свидание, - строго сказала я своему отражению. - Просто свидание. Нечего терять голову. Люди часто ходят на свидания. В этом нет ничего особенного. Обычный способ провести время. - Звук собственного голоса разволновал меня еще больше. Обычно я не разговариваю сама с собой вслух.
     В холл я спустилась совершенно замороченная и с трудом удержалась, чтобы не надеть темные очки. Это было бы слишком - я и без этого чувствовала себя драматической актрисой. Майк стоял спиной к лифтам и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Я остановилась на мгновение и, пока он меня не заметил, оглядела его с ног до головы. Он выделялся из толпы, но не за счет роста или того энергетического поля, которое распространял вокруг себя. В нем было много примечательного - замечательная форма головы, наглый выступающий вперед нос, четко очерченный рот, мускулистая шея, на которой, кстати, не висело ни одного фотоаппарата. Господи, помоги!
     - Я опоздала? - спросила я, появляясь в его поле зрения.
     - Нет, даже на полчаса раньше.
     - Тогда почему у тебя такой вид?
     - Какой?
     - Нетерпеливый.
     - Понятия не имею. Черт! Привет, Джордан! Привет, Эйприл!
     - Фрэнки! Что ты сделала с волосами? - восторженно воскликнула Эйприл.
     - Боже мой! Это сногсшибательно! А откуда у тебя такой прелестный костюмчик? - спросила Джордан.
     - Извините, девочки. Фрэнки некогда болтать. Поторопись, Фрэнки, парни из лаборатории не будут ждать бесконечно.
     - Из какой лаборатории? - полюбопытствовала Эйприл.
     - Из фотолаборатории. Макси Амбервилль прислала факс - она хочет, чтобы Фрэнки просмотрела контрольные снимки и высказала свое мнение. - И он подхватил меня под руку.
     - А можно, мы пойдем с вами? - живо заинтересовалась Джордан.
     - Макси меня живьем съест, если я буду показывать манекенщицам контрольные снимки. Могли бы знать об этом. До скорого, девочки.
     - Может, пообедаем вместе? - предложила Эйприл. - Я могу предупредить Мод, она к нам присоединится.
     - Никак невозможно, - твердо сказал Майк. - Нам с Фрэнки надо разведать парижскую канализацию, так что сегодня мы без обеда. Отправляйтесь вдвоем по магазинам, устройте себе выходной. Я вас основательно замотал.
     - Канализацию? - удивленно переспросила Эйприл, но мы уже вышли из отеля и ловили такси.
     - Сколько раз еще тебе придется солгать, чтобы не лгать про то, про что уже солгал, - не смогла удержаться я.
     - Я уже сомневаюсь в своих способностях. Как ты думаешь, они догадались?
     - Они никогда ни о чем не узнают, - успокоила его я. - Я сама чуть было тебе не поверила.
     - Но в Париже действительно знаменитая канализация, и многие туристы ее осматривают.
     - Этим мы займемся после Лувра, - предложила я, - чтобы ты не волновался.
     - Может, как-нибудь в другой раз. Там темно и наверняка полно крокодилов, как в Нью-Йорке. И потом, канализация не считается, она не дает такого чувства превосходства, как поход в Лувр.
     - Но это же указывает на то, что ты интересуешься историей, археологией и санитарией. А что наша цивилизация без санитарии? Так что это указывает еще на три области, в которых мы их обошли. У девочек разовьется комплекс неполноценности - зачем ты только заговорил о канализации? Ты заметил, какое у Джордан было выражение лица? Она была впечатлена.
     - Придется мне тебя проучить, чтобы ты больше надо мной не смеялась.
     Наверное, я вложила в свою саркастическую улыбку чересчур много магической силы рыжеволосых, потому что Майк бросился меня целовать, и так, что я словно сознание потеряла, потому что следующее, что я помню, - это то, что такси остановилось. Неужели мы целовались всю дорогу до Лувра?
     - Фрэнки! Открой глаза. Мне надо расплатиться с шофером.
     - Подкупи его, и пусть он уходит, а мы останемся здесь.
     - Я бы так и поступил, но он уже остановил счетчик, и полицейский смотрит на машину подозрительно, а вон какая-то парочка ждет, когда такси освободится. Нам придется выйти. Отпусти меня хотя бы на минуточку, дурочка моя милая.
     - Не могу. Могла бы - отпустила бы, но не могу. - Я на самом деле не могла. Полжизни я ждала, чтобы почувствовать такое, но даже представить себе не могла, что это будет... нет, словами этого не описать.
     - Радость моя, мы в Лувре.
     - Почему в Лувре?
     - Мы туда идем, ты что, забыла? У нас свидание.
     - Правда? - Я напрягла память. Майк Аарон целовал меня несчетное количество раз. Он называл меня красавицей, и милой, и деткой, а теперь еще хочет, чтобы я помнила про свидание?
     - Правда. Свидание по-бруклински.
     - Наверное, так оно и есть, раз ты так говоришь. - И, тяжело вздохнув, я открыла глаза. Медленно расцепила руки, которыми обнимала Майка за шею, и отпустила его, вернее, почти отпустила, и стала целовать его подбородок и шею, пока он пытался достать бумажник. "У него такая шея - ее можно целовать целый день, и не надоест", - думала я, нехотя от него отодвигаясь. Мне казалось, что, если я перестану его целовать, случится что-то ужасное.
     Майк, похоже, испытывал нечто подобное, потому что умудрился одной рукой достать бумажник и расплатиться с шофером, а другой крепко держал меня за талию. От такси до входа в Лувр он вел меня, крепко обняв обеими руками за плечи и целуя в макушку. Идти так довольно трудно, но в Париже на это никто не обращает внимания. На эскалаторе нам пришлось разъединиться, но мы все равно держались за руки, а внизу мы встали у первой же свободной стены и снова стали целоваться, пока не стало окончательно ясно, что надо либо это прекращать, либо разыгрывать феерическую сцену прямо на глазах у всех, пришедших осмотреть крупнейший музей Европы.
     - Мы только бросим взгляд, - шепнул мне Майк на ухо, - быстренько все осмотрим, раз уж пришли сюда.
     И мы подошли к карте, указывающей расположение всех ста девяносто восьми залов Лувра.
     - Можно заглянуть в гробницу Сфинкса, - предложил он. - Там наверняка никого нет. Или посмотреть пирамиду Аакхтихотепа, склеп времен Пятой Династии. Наверняка туда заходит не больше десяти посетителей в год.
     - Это совсем не похоже на Лувр. В античном отделе Метрополитена наверняка есть нечто подобное, - заметила я, напрягая то, что осталось от моих мозгов. - Получится, что мы не увидели ничего того, что есть только в Лувре, и что мы ответим, если нас спросят?
     - Но только подумай, как уютно это звучит - склеп, гробница. Они будут в нашем полном распоряжении.
     - Майк, - сказала я предостерегающе, поняв, что у него на уме.
     - Это не запрещено законом, радость моя. Мне просто необходимо тебя поцеловать.
     - Мне тоже, но я не могу кататься по полу в общественном месте, - с сожалением сказала я. - Слушай, а может, быстро сбегаем посмотрим на Венеру Милосскую и Нику Самофракийскую? Ведь это самые популярные экспонаты.
     - Тогда надо зайти и к Моне Лизе. Шедевр из шедевров.
     Можете мне поверить, в Лувре ничего быстро не делается, если только вы не захватили с собой ролики. Эти карты, на которых все кажется близко, страшно обманчивы. Пока мы шли от Венеры Милосской к крылатой Нике, а потом к Моне Лизе, нам пришлось обойти почти весь музей. Взглянув на толпу, которая обступила какую-то картину, и решив, что это наверняка и есть Мона Лиза, мы вышли в длинную галерею с окнами на Сену. Называлась она Большая галерея и вела, если верить указателям, к выходу.
     - Теперь я точно знаю, почему никогда не ходил сюда раньше, - сказал Майк. - Это место чересчур велико для меня. Больше часа в музее - и уже невозможно воспринимать то, что видишь. А мы, боюсь, превысили этот лимит.
     - Ну почему я не послушалась тебя и не согласилась на гробницу? - простонала я.
     - Потому что ты - настоящая леди, тонкая и изысканная, и я тебя за это уважаю.
     - Я - леди? И ты меня уважаешь?
     - Да, но мне не хотелось бы, чтобы ты слишком долго оставалась такой.
     - А когда ты хочешь, чтобы я перестала ею быть?
     - Я тебе скажу, вернее, мне даже не придется говорить, ты сама поймешь.
     - Прекрати со мной так разговаривать, а то я становлюсь словно не в себе, а мы даже еще не вышли отсюда.
     - Не в себе? Голова кружится? Хочешь, я возьму тебя на руки?
     - Нет, не в этом дело. Просто рассудок теряю. - Я взяла его руку, поднесла к своим губам и лизнула ему ладонь.
     Он подпрыгнул вверх метра на полтора.
     - Не делай так!
     - Я просто хотела показать, что я имею в виду.
     - Это нечестно. Я тоже знаешь что могу устроить, прямо на глазах у всех! Ох, Фрэнки, как ты думаешь, этот зал когда-нибудь кончится?
     Мы неслись как сумасшедшие и только успевали читать имена на стенах.
     - Джотто, Фра Анжелико, Боттичелли, Беллини, Ван Дейк... Только не смотри, не останавливайся, а то мы отсюда никогда не выберемся. У них что, нет сострадания к ближним? Они что, даже представить себе не могут, что у людей есть другие дела, помимо рассматривания картин? Черт бы побрал этих французов, если они в тебя вцепились, нипочем не отстанут.
     - Кранах, Гольбейн, Тьеполо, Гойя... - Я стала задыхаться, потому что мы почти бежали.
     - А тебе не кажется, что мы пропустили выход? - спросила я некоторое время спустя и остановилась - вокруг уже никого не было.
     Мы в ужасе переглянулись. Не видно было даже служителей, а за нами простирался бесконечный зал, конец которого можно было разглядеть только в телескоп. Перед нами был зал с Эль Греко и другой конец здания, окна которого выходили уже на сады Тюильри и две лестницы, одна, судя по указателям, к скульптурам, другая - к Галерее этюдов.
     - Наверное, мы умудрились его проскочить. Или это ловушка, и никакого выхода здесь нет, - мрачно сказал Майк.
     - По какой лестнице пойдем?
     - Я не верю ни одной. Так можно проблуждать весь день. Когда я был бойскаутом, нас учили возвращаться тем же путем.
     Я разрыдалась.
     - Детка моя маленькая, не плачь. Я понесу тебя на руках, - сказал он, прижимая меня к себе.
     - Нет... нет... у меня все в порядке с ногами, я могу идти... Я просто представила тебя в бойскаутской форме... Ты, наверное, был такой хорошенький... - всхлипывала я.
     - Ты просто устала, вот и все.
     - Признайся, что ты был хорошенький, - потребовала я сквозь слезы.
     - Ну, не знаю, наверное. Если ты перестанешь плакать, я подарю тебе свою детскую фотографию.
     - Нам что, действительно придется идти в обратную сторону? - спросила я жалобно.
     - Или заночевать здесь. Слушай, у меня идея. Если ты не хочешь, чтобы я нес тебя на руках, тогда просто гляди в пол, а я тебя поведу. Ты устала из-за картин, мелькающих перед глазами.
     - Ладно. Я прикрою глаза рукой. Пусть думают, что у меня разболелась голова от переизбытка впечатлений. Кажется, это называется синдром Стендаля.
     Майк оказался прав - обратный путь был легче. Я умудрилась все-таки одним глазком взглянуть на волшебного Боттичелли и царственные руины Тьеполо. Грех было не взглянуть, раз уж мы здесь оказались.
     - Вот указатель "К выходу"! - воскликнул Майк после того, как мы прошли добрых полмили.
     - Ну на него-то мне можно посмотреть?
     - Нет, а то у тебя сердце разорвется. Мы могли свернуть направо сразу после Фрагонара и спуститься по лестнице прямо к буфету. Этот чертов указатель повернут в другую сторону, поэтому мы его и пропустили.
     - Буфет? - переспросила я в ужасе. - Ты что, собирался пропустить буфет?
     - Теперь тебе понятно, почему из меня не вышло командира бойскаутского отряда? - спросил он уныло.
     Мы съели по два огромных сандвича с ветчиной и сыром и с божественным французским хлебом, выпили по две чашки кофе с молоком и спустились по лестнице около выхода, которого я уже и не чаяла увидеть.
     Мы стояли на улице, дышали живительным воздухом, и тут я вдруг поняла, что почему-то ужасно стесняюсь. Взглянув на Майка, я увидела, что он мучается приблизительно тем же. "Что теперь?" - спрашивали мы себя - ведь уже не было Лувра, из которого надо выбираться.
     - Свидание еще не кончилось? - спросила я с вызовом. - Потому что если нет, то решать, что делать дальше, положено молодому человеку. У нас в Бруклине принято так.
     Он засиял и потащил меня на стоянку такси, где даже была пара машин, потому что ленч еще не кончился.
     - "Дю Лувр", - сказал он водителю.
     - Тебе мало было? - недоверчиво спросила я.
     - Это совсем другой Лувр, на Левом берегу. У нас будет день Лувра. Я так понял, что бруклинские девушки предоставляют решать все мужчине.
     - Но они тоже имеют право голоса.
     - Если тебе не понравится, Рыжик, мы туда не пойдем.
     - Рыжик?
     - А ты думала, я ничего не заметил?
     - Ой, а я забыла!
     - Ты просто думала о другом.
     - Как это я забыла? А тебе нравится?
     - Я просто обожаю твои волосы. И еще твой лоб, брови, глаза, нос, губы, особенно губы. Ты мне нравишься вся - с головы до пят. Каштановые волосы или рыжие - это неважно. Ты великолепна.
     - Тебе слишком многое нравится, - пробормотала я осторожно. Он что, шутит?
     - Едва-едва. Меньше - это слишком мало, чем больше любишь, тем лучше.
     Такси остановилось у какой-то скромной гостиницы на набережной Вольтер.
     - Что это? - спросила я.
     - "Отель дю Лувр", названный так из-за вида на Лувр.
     - А почему мы сюда приехали?
     - Я же сказал, чем больше любишь, тем лучше. Но тебе решать.
     - Майк Аарон, сейчас полдень! - возмущенно воскликнула я.
     - Тебя это беспокоит?
     - Ты хочешь туда зайти, снять номер и...
     - Безумно хочу. Это единственное, чего я хочу. А ты?
     - Но...
     - Что?
     - Это все еще свидание?
     - Нет, Фрэнки, если мы поднимемся в номер, это будет уже не свидание. Не знаю, как ты это называешь, но для меня это вопрос жизни и смерти.
     - Ох! - только и сказала я, обмирая от счастья.
     - Это значит да или нет?
     - Сначала поцелуй меня, - предложила я.
     - Нет, я хочу, чтобы ты решила без поцелуев... От поцелуев ты становишься слишком импульсивна. А я каждый раз, когда тебя целую, влюбляюсь все больше и не хочу, если ты сейчас не пойдешь со мной, влюбиться еще сильнее.
     - Ты ничего не говорил про любовь, - прошептала я.
     - А ты не догадалась?
     - Естественно, нет! - негодующе сказала я. - Ты всегда окружен самыми красивыми в мире девушками, как же тебе не влюбляться в них?
     - Не получалось. Хотел, да, но не любил. Наверное, ждал такую немыслимую, вздорн