е прилагали усилий, может, им достаточно твоей внешности и они не хотят искать новые возможности? Ты когда-нибудь об этом думала?
     - Но они такие замечательные! - горячо возразила Эйприл. - Я была на седьмом небе от счастья, когда Джастин подписала со мной контракт.
     - Того, что они замечательные, для карьеры может быть и недостаточно. Но я могу и ошибаться, - пожала плечами Мод. - Скажи, как ты думаешь, почему Габриэль д'Анжель выбрала для конкурса тебя, если у тебя такой маленький диапазон?
     - О, тут удивляться нечему, моя походка - это мое секретное оружие. Отличный контраст с моим до тоски чистым и невинным видом. Мне повезло, что я умею ходить.
     - Эйприл, а вчера почему ты решила изменить прическу?
     - Мне показалось, что надо что-нибудь другое. Иногда мне просто тошно от своего такого обычного вида. Как правило, я стараюсь обыграть свои белокурые локоны, но иногда в меня словно бес вселяется. Ты знаешь такую манекенщицу - Кристен Макменами? Нет? Так вот, у нее такое решительное лицо, и выразительное, почти красавец мужчина. Она ничего не могла добиться, пока не сбрила брови и не стала носить странный белый грим. И вот в таком виде, мол, а идите вы все куда подальше, она в один вечер стала звездой. Никто никогда не видел, как она улыбается. Теперь она супермодель - у нее совершенно новый тип красоты, и все модельеры мечтают с ней работать. У нее имидж андрогина. При этом она замужем, у нее есть ребенок. Ну как мне с этим тягаться?
     - А почему тебе хочется выглядеть странно? - спросила Мод, пришедшая в восторг от того, как Эйприл себя анализирует. Наверное, она многие годы просматривала все модные журналы и сравнивала себя с девушками на фотографиях.
     - Потому что мне надоела эта приевшаяся всеамериканская внешность. Это так скучно! Я выгляжу холодной, этакой Снегурочкой, но, хуже того, внутри у меня все неспокойно. Ты понимаешь, что это значит? Сегодня нужен поцелуй смерти. У меня нет этой хандры, этого уныния. Помнишь Кейт Мосс в рекламе "Обсешн"? Вот где хандра! Она вылезает голая из кровати, наверняка с похмелья, ее дружок с ходу делает снимок, и вот - она королева уныния! А потом она приводит себя в порядок - и на подиум, на обложки всех журналов, и пожалуйста - девочка Кальвина Кляйна, типичная американочка. Она почти убеждает, что она американская аристократка, а не коротышка-англичанка с помоечными патлами. - В голосе Эйприл звучала неприкрытая зависть.
     - Эйприл, дело не в том, что ты слишком традиционна, - возразила ей Мод. - Ты смотришь на себя как бы со стороны и недооцениваешь свою внешность, как, впрочем, и любая профессиональная красавица. Не встречала ни одной, которая бы не выискивала у себя недостатки и не преувеличивала бы их. Ты все время с кем-то соревнуешься, а тебе пора привыкнуть к тому, что ты неповторима, У тебя редкая красота, и она останется с тобой до конца жизни. Эта красота классическая, она вечна. Забудут Кристен Макменами, Кейт Мосс перестанет быть суперзвездой, а ты - ты же американская Катрин Денев.
     - Я даже не знаю, кто это такая, - сказала Эйприл, просияв.
     - Это французская кинозвезда, ее боготворит вся страна, она подруга Ива Сен-Лорана, а много лет назад она была его музой. Ты наверняка знаешь ее в лицо.
     - О, да, конечно, - сказала Эйприл. - Я не видела "Индокитай", ведь это она там играет, но я помню рекламу... Пожалуйста, Мод, давай больше не будем говорить о моей внешности.
     - Договорились. - Мод обвела глазами зал. Эйприл, казалось, совершенно не замечала, как на нее смотрят остальные посетители. Эта девочка так привыкла к поклонению, что для нее оно стало естественным, как воздух. - Расскажи мне о своих поклонниках, - попросила она, сменив тему.
     - Это второе, о чем я не люблю говорить, - ответила Эйприл, улыбнувшись. - Но я знала, что ты задашь этот вопрос.
     - Почему не любишь? Мужчины наверняка сходят по тебе с ума.
     Эйприл улыбнулась еще шире. Кто бы мог подумать, что Мод такая милая! Один на один с ней совсем не страшно, и так приятно было узнать, что статья в "Цинге" будет главным образом о ней... Эйприл решила, что о таких приятных вещах она подумает, когда останется одна.
     А сейчас ей приятно сидеть и вести взрослую дамскую беседу. С Тинкер и Джордан так не поговоришь - им она совершенно неинтересна. Они трое оказались вместе случайно и поняли, что лучше изображать из себя подружек, но в глубине души они не могли доверять друг другу, потому что каждая хотела победить, а контракт с Ломбарди подпишет только одна.
     - Если я скажу что-нибудь "не для печати", пожалуйста, не пользуйся этим, - сказала Эйприл осторожно. - Или это выражение используют только в кино?
     - Все не предназначенное для печати останется строго между нами, - уверила Мод Эйприл. Своего положения в мире журналистики она достигла потому, что никогда не подводила тех, кого интервьюировала. И с ней соглашались разговаривать те, кто отказывал другим журналистам.
     - Помнишь, ты позавчера нас спрашивала, девушки ли мы, и тут вошла Фрэнки и прекратила беседу? Ну... я бы все равно не призналась в присутствии остальных, потому что они бы стали смеяться. Я выгляжу довольно свободной и хочу, чтобы они думали, будто у меня есть личная жизнь. Но... ты можешь и сама догадаться, но это не для печати, короче... у меня ее нет.
     - Ты хочешь сказать, в данный момент? - осторожно уточнила Мод.
     - Нет, вообще. Я ищу подходящего парня... У меня никого еще не было, - медленно сказала Эйприл.
     - Ты еще так молода... - сказала Мод.
     - Не в этом дело. Мне уже скоро двадцать. Дело в другом, а в чем - я не понимаю. Мне нравятся мужчины - но просто как люди, меня к ним не тянет, понимаешь, физически. Может, я встречалась не с теми, но стоит мне поцеловать кого-нибудь на прощание - и он тут же лезет ко мне. Это просто отвратительно! Послушать моих подружек - мужчины самые удивительные существа в мире. Я этого не понимаю! И никогда не понимала.
     - А ты кому-нибудь давала шанс пообщаться с тобой поближе?
     - Пару раз, - призналась Эйприл. - Я себя заставляла. Я им позволяла - ну, ты, наверное, понимаешь, - я позволяла им почти все, но не могла этого выдержать до конца. Они обещали, что будут использовать презервативы, будто дело в том, что я боюсь забеременеть или заболеть СПИДом, и я никак не могла им объяснить, что останавливаюсь на полпути только потому, что не могу терпеть эту... эту мерзость. Наверное, лучше было и не пробовать! Они потом становились такими ужасными. Наверное, я не могу их винить. В лучшем случае они называли меня динамисткой, но, черт подери, я не собиралась их динамить, просто думала, что надо попробовать, может, мне это понравится. Но у меня ничего не получалось.
     - Значит, ты никогда...
     - Нет. И не хочу! Может, это ненормально, но я такая, какая есть. Естественно, все думают, что в один прекрасный день я выйду замуж. Мама, наверное, и свадьбу продумала. Но я не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Слава богу, я еще молода, и они меня не торопят. Но ты ведь никогда не выходила замуж, Мод? Как тебе это удалось?
     - Я прислушалась к собственному естеству. Если ты подождешь немного, люди в конце концов привыкнут к тому, что ты не замужем. Конечно, когда ты не сногсшибательная красавица, тебе легче.
     - Теперь ты притворяешься скромницей, - поддразнила ее Эйприл, почувствовав себя удивительно легко. Она раскрыла свою тайну, а Мод ни капли не удивилась. - У тебя такая потрясающая внешность! Ты не похожа на других, ты удивительно хороша, у тебя свой собственный стиль. Жаль, что у меня не хватило бы смелости одеваться так же.
     - Откуда ты знаешь? Может, ты когда-нибудь сама себя удивишь.
     "Да, - подумала Мод, - ты можешь удивить нас обеих". Она решила узнать об Эйприл побольше, и ей это удалось. Но в глубине души она не могла не думать о том, что все женщины, которых она когда-нибудь любила, были женщинами этого типа. Но ни одна из них не была таким совершенством. Ни одна из них не была Эйприл.

12

     Жак Некер и Джордан Дансер прогуливались по садам у малого Трианона, откуда Версальский дворец не был виден. Зимнее солнце высоко стояло в безоблачном бледном небе, и было так тепло, что Джордан даже откинула капюшон своего длинного красного пальто.
     - Это мое самое любимое место, - сказал Некер. - Здесь нет никакой пышности. Вон в том маленьком павильоне, в бельведере, сидела Мария-Антуанетта, когда к ней прибежал паж и сказал, что парижане идут на дворец. Это был последний счастливый день в ее жизни. Этих садов она больше никогда не увидела. Сегодня даже не верится, что все это случилось больше двухсот лет назад.
     Джордан остановилась и прислушалась к пению птиц, сидевших на голых ветках. Где-то вдалеке работали садовники, готовя сады к весенним посадкам.
     - Как тихо, - сказала она. - Даже не верится, после шумного Парижа... Мне кажется, что я сейчас в мире Марии-Антуанетты, и вся дрожу - ведь всем известно, как все это закончилось. Но скажите, - спросила она удивленно, - почему мы не пошли в сам дворец? Когда вы позвонили сегодня утром, я решила, что мы направляемся именно туда.
     Задавая этот вопрос, Джордан думала о том, что удивлена она не только этим. Но она не стала бы рассказывать этому всемогущему человеку, что, приняв его приглашение, она еще целый час раздумывала, правильно ли она поступила. Да, она с самого начала старалась произвести впечатление на Жака Некера, но цель у нее была одна - выиграть конкурс. Он человек безусловно интересный, но меньше всего она хотела бы завязывать с ним какие-либо отношения. Вести себя надо по-деловому. Если, боже упаси, он пригласил ее, намереваясь за ней поухаживать, они оба окажутся в неловком положении. Но разве можно было от такого приглашения отказаться?
     - Для меня эти сады - сердце Версаля, - ответил Некер. - Сам дворец пышен и пуст. В нем есть величие, но нет жизни. После революции мебель конфисковали и растащили, гобелены и картины оказались в музеях, а все, что осталось, сейчас пытаются отреставрировать. Если привидения существуют, а я в это верю, то они здесь, в садах, а не среди пустых стен.
     - Мы что, ищем встречи с привидениями, - спросила Джордан, - или вы в душе роялист? Вы бы хотели реставрации монархии? Может, вы из тех, кто поддерживает претендента на французский трон, и ждете, что он займет его и дети его будут счастливы в своих браках, - это же так умилительно?
     - Откуда у вас эти секретные сведения? - улыбнулся Некер, с восторгом глядя на Джордан. Ее короткие курчавые волосы развевались на легком ветерке, а бледно-голубое небо словно оттеняло ее лицо. На фоне голых деревьев Джордан была как факел, от которого может вспыхнуть все вокруг.
     - Главным образом из "Хелло!", - ответила она. - Это английский журнал, в котором очень серьезно освещаются все подробности жизни королевских фамилий Европы. Я люблю рассматривать фотографии и думать о том, что английской королеве следует расстрелять своего парикмахера, а бельгийской - сжечь весь свой гардероб. Но я не только критикую, у меня есть и любимчики - например, леди Сара Армстронг-Джонс, дочь принцессы Маргарет, которая на бракосочетание принца надела широкие штаны и всех сразила наповал. Ах, это жизнь из сказки.
     - Вам нравятся сказки? - спросил Некер, думая о том, что прогулка эта приносит ему почти столько же боли, сколько удовольствия. Он пошел бы сюда с Джастин, смотрел бы, как она гуляет по его любимым местам, задавал бы ей те же самые вопросы, узнавал бы ближе свою дочь, а не это прелестное создание, про которое он знает так же мало, как и она про него. Но лучше уж пусть кто-то сейчас заменит ему его дочь, а она единственная из девушек, кто проявил хоть какой-то интерес к французской истории.
     - В девяти случаях из десяти они интереснее реальности.
     - Давайте присядем на минутку, - предложил Некер. - Вы не замерзнете?
     - Если бы и замерзла, все равно бы присела, - ответила Джордан, радуясь тому, что можно передохнуть. Некер даже не замечал, что шел слишком быстро. - Готова поспорить, что придворные дамы отлично разминались, просто прогуливаясь здесь... Интересно, как у них хватало сил переодеваться по пять раз на дню, не говоря уж о том, что они успевали еще танцевать, флиртовать, играть в карты и интриговать?
     - Может, вечная борьба за первенство не позволяла им замедлить темп.
     - Немного похоже на мою работу, - рассмеялась Джордан. - Кроме, пожалуй, флирта, игры в карты и интриг.
     - Расскажите мне что-нибудь о Джастин Лоринг, - вдруг попросил Некер. - С ней легко работать?
     - Я думаю, она лучше всех, - ответила Джордан. - Ужасно жалко, что она заболела и не смогла прилететь. Уверена, она бы вам понравилась. Но с Фрэнки мы тоже можем быть спокойны.
     - А почему вы сказали, что она лучше всех? - настаивал он.
     - Я ей полностью доверяю, она никогда не злится, клиенты не могут ее запугать, и у нее нет любимчиков. Она всегда встает на защиту своих девушек.
     - Как вы думаете, Джордан, она счастливый человек? Она реализовала себя или ей чего-то не хватает? Я имею в виду, как личности?
     - Наверное, я не могу ответить на этот вопрос, - ответила Джордан, про себя удивившись. - Джастин не показывает своих чувств, мсье Некер, она очень сдержанная женщина. Она заботится обо всех нас и никогда не дает поводов для сплетен.
     - А почему вы сказали, что доверяете ей? - спросил он. - Что такого она сделала?
     - Доверие - странная вещь, некоторые люди его внушают, некоторые - нет. Я не считаю себя тонким психологом. У Джастин безукоризненная репутация в деловом мире, и, пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка. Фрэнки - ее лучшая подруга, поэтому, если вы интересуетесь личной жизнью Джастин, вам лучше спросить у нее.
     - Я предпочитаю знать как можно больше о людях, с которыми веду дела, - сказал Некер, отвечая на вопрос, который Джордан не задала вслух. - Это часто оказывается полезно.
     - Есть одна вещь, которая очень много для меня значит, - Джастин предлагает меня клиентам, даже если они не просили подыскать "цветную девушку", как сейчас обычно выражаются. В большинстве агентств делают так, только когда клиент настаивает именно на этом, а Джастин старается устроить меня всюду, где это возможно.
     - "Цветная девушка"? Этого выражения я не слышал и думал, что официально говорят "афроамериканцы".
     - Готова поспорить, что к единому мнению по этому вопросу не придут никогда. Люди будут всегда спорить о том, как это называть, не оскорбляя ничьих чувств.
     - Извините меня, - поспешно сказал Некер, - я не хотел показаться бестактным. У нас, швейцарцев, то же самое, то есть есть итальянские, немецкие, французские швейцарцы, но...
     - Но вы все белые. Повезло Швейцарии.
     - Прошу меня простить, я, должно быть, вас обидел.
     - Никоим образом! - улыбнулась Джордан. - На эту тему мне есть что сказать, но мне редко удается встретить белого человека, который может говорить со мной об этом без смущения.
     - Я не смущаюсь, и мне интересно.
     Джордан внимательно посмотрела на Некера и увидела в его глазах неприкрытое любопытство, которое люди, желающие быть вежливыми, предпочитают скрывать. Она вдруг почувствовала, что ей с ним удивительно спокойно. Ничто не указывало на то, что он питает к ней сексуальный интерес. Ее не смущал ни его уверенный вид, ни его привычка задавать вопросы, на которые он всегда ждал ответов. Она проникалась уважением к этому человеку и вдруг поняла, что доверяет ему и может говорить с ним открыто.
     - Возьмем, к примеру, слово "черные", которое иногда даже пишут с большой буквы, - сказала Джордан. - Многие люди, и я в том числе, продолжают настаивать, что они - черные американцы, а не афро-американцы, потому что они уже так далеки от Африки в культурном смысле, их предки поселились в Америке намного раньше, чем многие американцы, и не чувствуют связи с Африкой. С другой стороны, многие черные американцы считают меня недостаточно черной.
     - Я совсем запутался.
     - Я тоже. Недавно я читала один английский журнал, посвященный черным женщинам, и там говорилось, что существует тридцать три оттенка черной кожи - от цвета слоновой кости до иссиня-черной. С ума сойти! Кто и как считал оттенки кожи? В том же самом журнале рассказывается про Рошумбу, черную топ-модель, которую называют Верной Сестрой, потому что она носит короткую стрижку - афро и крайне отрицательно отзывается о тех черных топ-моделях, которые сказали ей, что согласны были бы выпрямить волосы или изменить форму носа ради того, чтобы попасть на обложку "Вога". Да на это согласилась бы любая белая манекенщица, и при этом она бы не считала, что предает свои шотландские или итальянские корни. Наверное, сама того не подозревая, Рошумба, а имя ее в переводе с суахили значит "красавица", взяла на себя обязанности верховного судьи и решает, кто достоин называться "черным". Ей самой не надо идти на компромиссы, она великолепна, и три номера "Спортс Иллюстрейтид", в которых она сфотографирована в купальниках, - тому подтверждение. Так что мне остается довольствоваться тем, что я не Верная Сестра и не истинно черная.
     - А не можете вы быть цвета кленового сиропа, или яблочного сидра, или капучино, или чая с молоком, или...
     - Это что, швейцарский юмор, мсье Некер? Хорошо, что вы не упомянули молочный шоколад. - Джордан покачала головой и озорно на него взглянула. - Я могу продолжить. Например, шотландское ячменное виски со сливками - очень подходит, правда? Хотя настоящий ценитель ячменного виски не добавляет в него даже льда.
     - Я хотел задать именно этот вопрос, - настаивал Некер. - Так что не уходите от ответа.
     - А ответ такой - незачем тратить время попусту, пытаясь определить свой оттенок кожи, все равно его не изменишь. Но тем не менее хоть я и стараюсь не беспокоиться об этом, я всегда об этом помню. Вы можете подумать, что быть черным - значит просто быть черным, но оттенок кожи на самом деле имеет огромное значение. - Джордан старалась говорить откровенно, как говорила бы с собственным отцом, потому что чувствовала, что Некера не устроит меньшее.
     - А почему? Чем светлее - тем лучше?
     - Все не так просто, - продолжала Джордан, тщательно подбирая слова, - хотя, конечно, светлый оттенок предпочтительнее, особенно для женщины. Но, мсье Некер, дело не в реакции белых, гораздо важнее то, как к этому относятся другие черные. Черные так же, как и белые, замечают все отличия. Мне отлично известно, что, когда на меня смотрит черная женщина, она думает о том, с кем спали мои бабки и прабабки. То есть то, как я выгляжу, указывает на то, сколько во мне крови белых. Так всегда бывает, когда дело касается расы, мсье Некер. Когда меня разглядывает другой черный человек, я понимаю, что он осуждает всех моих предков. Но и я сама задаю себе те же вопросы. Кто были эти белые предки? Любили ли они моих черных предков или просто пользовались ими? Наверное, мое семейное древо было очень ветвистым, но я никогда об этом не узнаю... Это печально, горько и обидно.
     - Я даже не задумывался...
     - Большинство людей не задумываются, - ответила Джордан. - Я совсем не собиралась выступать с такой речью.
     - А теперь расскажите мне о своих родителях, - попросил Некер. - Расскажите, как вы росли.
     - Мой отец - кадровый военный, полковник Генри Дансер. Он с блеском закончил Академию Вест-Пойнт и понял, что армия станет ему родным домом, если он не будет нарушать правила. Он человек жесткий, авторитарный и помешанный на карьере. Он настоял на том, чтобы я закончила колледж, и только после этого разрешил мне работать, но перед тем, как я подписала контракт, он разузнал все про агентство "Лоринг", а потом добрых два часа расспрашивал саму Джастин. Ему не нравится, что я манекенщица. Из меня хотели сделать воспитанную и образованную девушку, настоящую гордость семьи. Моя мать целиком посвятила себя отцу - она видит в нем будущего генерала, и, возможно, она права. Сегодня она полковничья жена, а в один прекра