щая
рядом с ним и трепещущая от страсти. Спящая в его объятиях.
   Остин попытался отогнать нежелательные образы, но они  осаждали  его,
жаля с беспощадной остротой. Он опустил  глаза,  под  его  ногами  лежал
ковер. На том самом месте, где сейчас стояла  Элизабет,  они  занимались
любовью в ту ночь, когда он учил ее танцевать вальс и показывал, где  он
повесил свой портрет, сделанный ею.
   Он заставил себя посмотреть на это, теперь уже пустое место на  стене
над его столом. Он снял рисунок,  потому  что  он  вызывал  воспоминания
каждый раз, когда Остин входил в кабинет,  и  он  просто  не  мог  этого
выдержать.
   Снова взглянув на Элизабет, он увидел, что и ее взгляд  устремлен  на
то место, где раньше висел его портрет. Ему показалось, что он увидел  в
ее глазах боль, но не хотел поддаваться своим чувствам. Она сделала свой
выбор. И этот выбор не в его пользу.
   - Ты хотела поговорить  со  мной  наедине?  -  спросил  он.  Элизабет
оторвала взгляд от стены и холодно посмотрела на него, мгновенно  вызвав
его раздражение.
   - Что произошло в порту?
   - А ты не знаешь? - с притворным удивлением спросил Остин.
   Она побледнела, почувствовав иронию в  его  вопросе,  затем  покачала
головой:
   - Я чувствую, ты узнал то, что хотел, но это все.
   В надежде, что бренди  поможет  ему  расслабиться,  Остин  подошел  к
столику с графинами. После щедрого глотка он рассказал Элизабет все, что
узнал от матроса.
   Она внимательно выслушала его, сосредоточенно сведя брови.
   - Полагаю, ты собираешься поехать во Францию?
   - Да. И если ты извинишь меня, я прикажу Кингсбери собрать мои вещи.
   - Ты скоро уедешь?
   - В течение  часа.  Дорога  до  Дувра  займет  почти  пять  часов.  Я
переправлюсь в Кале утром.
   Остин стоял, не в силах оторвать от  нее  взгляда,  понимая,  что  не
может уехать, не сказав того, что должен сказать.
   - Элизабет. - С трудом произнес он ее имя, так как ему мешал спазм  в
горле. - Я должен поблагодарить тебя за то, что  ты  помогла  мне  найти
Гаспара. Я всегда буду благодарен тебе за это. Спасибо.
   - Рада была помочь.
   Элизабет смотрела на его  серьезное  прекрасное  лицо,  и  ее  сердце
разрывалось от любви к нему.
   - Я... я все бы для тебя сделала.
   Неосторожные слова сорвались с ее губ, и  ее  сердце  сжалось,  когда
теплота, зарождавшаяся в его взгляде, сменилась холодностью.
   - Все? - горько усмехнулся он. - Если бы это не было явной ложью,  то
могло бы показаться забавным.
   Остин подошел к двери и открыл ее. На пороге  он  замешкался,  словно
раздумывая, не следует ли ему сказать что-нибудь еще, но затем  вышел  в
коридор и закрыл за собой дверь.
   Элизабет глубоко вздохнула и прижала руки к животу, подавляя тошноту.
Ее муж, очевидно, думает, что избавился от нее.
   С решительным видом она подняла голову.
   Ее муж явно знает далеко не все.

***

   Остин вышел из дома, мысленно поздравляя себя с тем, что ему  удалось
быстро собраться. Он наскоро написал записки матери и  Майлсу,  сообщая,
что его срочно вызвали во Францию.  Он  сожалел,  что  так  расстался  с
Элизабет, но у него не  оставалось  выбора.  Если  бы  он  задержался  в
комнате еще на минуту, он бы сказал или сделал что-то такое,  о  чем  бы
потом жалел. Мог бы встать на колени и умолять ее о любви.
   Он почувствовал раздражение и постарался отогнать мысли об  Элизабет.
Ему надо сосредоточиться на том, что ему предстоит сделать.  Поехать  во
Францию. Найти Гаспара. И найти Уильяма, как он надеялся. Он  не  должен
больше думать об Элизабет.
   Лакей распахнул перед ним  дверцу  кареты.  Остин  поставил  ногу  на
подножку и замер.
   В карете в переливающемся синем дорожном костюме сидела Элизабет.
   - Что, черт побери, ты здесь делаешь? - спросил он.
   - Жду тебя, - удивленно подняла она брови.
   - Если ты желаешь поговорить со мной, тебе придется  подождать  моего
возвращения. Я сию же минуту уезжаю.
   - Да, я знаю. И чем скорее мы усядемся, тем скорее уедем.
   - Мы? - Он скептически усмехнулся. - Мы никуда не поедем.
   Она подняла подбородок.
   - Позволь с тобой не согласиться. Мы едем во Францию.
   Остина охватил гнев. Коротким кивком он  отослал  топтавшегося  рядом
лакея. Заглянув внутрь кареты, он, еле сдерживая себя, произнес:
   - Единственное место, куда ты поедешь, - это обратно в  дом.  Сию  же
минуту.
   - Ты действительно думаешь, что так будет лучше?
   - Да.
   Элизабет задумчиво кивнула:
   - Мне это кажется пустой тратой времени. Видишь ли, если ты заставишь
меня выйти из кареты, ты потеряешь  много  времени,  поскольку  придется
сгружать мои вещи. А я должна буду искать другую  возможность  добраться
до Дувра.
   Его губы сжались в тонкую линию.
   - Ты не сделаешь ничего подобного.
   - Нет. Сделаю. - Ее глаза решительно сверкнули.
   - Черт побери, не сделаешь! Я запрещаю.
   - Я все равно поеду.
   Остин едва сдержал ругательство. Проклятая упрямица!
   - Элизабет, ты не...
   - Как у тебя с французским?
   - С французским? - после паузы переспросил он.
   - По словам Каролины, ты понимаешь  язык,  но  говоришь  недостаточно
хорошо, чтобы тебя понимали.
   В душе проклиная сестру, он не  мог  отрицать,  что  она  права.  Его
французский был ужасен. Остин насмешливо скривил губы:
   - А ты, я полагаю, свободно говоришь по-французски?
   - Oui. Naturellement, - с улыбкой подтвердила она.
   - И кто же научил тебя говорить по-французски?
   - Моя мать, англичанка. Она,  как  и  все  английские  леди,  изучала
иностранные языки. - Улыбка  исчезла  с  ее  лица,  и  она  выжидательно
посмотрела на него. - Пожалуйста, пойми. Я не могу допустить,  чтобы  ты
поехал один. Я обещала помочь тебе и помогу. Если ты не возьмешь меня  с
собой, я буду вынуждена поехать в Кале самостоятельно.
   По ее вздернутому подбородку и решимости в глазах было  понятно,  что
она не выполнит свою угрозу, только если ее привязать к стулу. И даже  в
случае, если он ее привяжет, Роберт, Майлс, Каролина или даже его родная
мать, без сомнения, развяжут ее.  И  тогда,  конечно,  вся  его  чертова
семейка отправится во Францию вместе с ней.
   С огромным неудовольствием Остин признал свое поражение и забрался  в
карету. Не дожидаясь, пока это сделает лакей, он сам захлопнул дверцу  и
сделал кучеру знак трогать.

Глава 22

   Он не мог не обращать внимания на эту проклятую женщину. Он  не  смог
бы не замечать ее, даже находясь в переполненном людьми большом  бальном
зале. Пребывание же в тесном замкнутом пространстве  кареты  лишало  его
самообладания.
   Всеми своими нервами  он  ощущал  ее  присутствие.  Каждый  его  вдох
наполнял его легкие нежным ароматом сирени.
   В отчаянии Остин закрыл глаза и молил Бога, чтобы тот  ниспослал  ему
сон, но его мольбы не были услышаны.
   Вместо этого перед ним возникали образы, от которых  было  невозможно
избавиться.
   Что он мог сделать, чтобы изгнать  ее  из  своих  мыслей?  Из  своего
сердца? Из своей души?
   Остин чуть приоткрыл глаза. Элизабет сидела напротив, читая книгу,  с
таким спокойным и безмятежным видом, что он  возмутился.  Ясно,  что  он
здесь единственный, кто страдает.
   Он с раздражением закрыл глаза, ничего не сказав.
   Черт, он твердо решил страдать молча.
   Даже если это убьет его.
   Она едва смогла перенести эту поездку в карете.
   В  Дувре  Элизабет  вышла  из  кареты,   чтобы   немного   размяться.
Путешествие обернулось сплошным  мучением.  В  течение  пяти  часов  она
притворялась, что читает  книгу,  название  которой  даже  не  могла  бы
вспомнить. И все это время сидевший напротив нее Остин спал.
   Элизабет была  бы  рада  заснуть,  но  ей  было  трудно  даже  сидеть
спокойно, не говоря уже о том, чтобы закрыть глаза.  Все  это  время  ее
сердце отчаянно старалось убедить  ее  разум,  что  ей  следует  принять
предложение Остина,  сделанное  несколько  недель  назад,  -  оставаться
любовниками, но избежать зачатия ребенка.
   Но как бы ни упрашивало ее сердце, разум отказывался его слушать.
   "Стоит только раз потерять самообладание -  что  происходит  со  мной
каждый раз, когда я попадаю в его объятия, - и я окажусь беременной. А я
знаю, какая судьба ждет этого ребенка".
   Ледяная дрожь пробежала по  телу  Элизабет.  Какие  бы  страдания  ни
причиняло ей это решение, она не допустит,  чтобы  Остин  мучился  из-за
потери своей дочери.

***

   Остин с удивлением посмотрел на хозяина гостиницы:
   - Что вы сказали?
   - Есть только одна комната, ваша светлость, - повторил старик.
   Остин готов был колотить кулаками в каменную стену. Проклятие, в  чем
еще ему не повезет? Но он заставил себя забыть этот вопрос. Его лучше не
задавать.
   И было бессмысленно вымещать свое раздражение на  хозяине  гостиницы.
Старик не виноват, что его  гостиница  переполнена.  Отдав  распоряжение
лакею принести  необходимые  вещи  в  отведенную  комнату,  он  позволил
хозяину проводить их с Элизабет наверх.
   Комната оказалась маленькой, но уютной; почти всю ее занимала большая
удобная кровать, покрытая расшитым замысловатыми узорами покрывалом.
   - В кувшине свежая вода, ваша светлость, - сказал хозяин. - Вам нужно
еще что-нибудь?
   Остин отвел глаза от кровати, пытаясь отогнать вихрь мыслей,  которые
она у него вызвала.
   - Спасибо. Больше ничего не нужно.
   Хозяин вышел, закрыв за собой  дверь.  Остин  наблюдал  за  Элизабет,
теребившей ленты своей шляпки. Она  взглянула  на  него  и  нерешительно
улыбнулась.
   - Это... так сказать, несколько неловкое положение, - произнесла она.
   Он подошел к ней и посмотрел ей в глаза:
   - Неловкое? Почему же? Мы муж и жена.
   Элизабет покраснела.
   - Я не могу спать с тобой в одной постели.
   - Ты уже это говорила. Но, к сожалению, кровать одна. А нас двое.
   - Я буду спать на полу, - сказала она, стараясь, как ему  показалось,
чтобы ее голос звучал уверенно, однако голос  дрожал,  выдавая  смятение
Элизабет.
   Прекрасно. Значит, она не так спокойна, как хотела  бы  казаться.  Он
только что пережил пять мучительных часов и то, что она, возможно,  тоже
страдала, значительно улучшило его настроение.
   Он сделал еще шаг. Ее глаза расширились, но она не тронулась с места.
Еще один шаг к ней, и он заметил, как участилось  ее  дыхание.  Еще  два
шага, и он остановился прямо перед  ней.  В  ее  золотисто-карих  глазах
мелькнул страх, и  он  -  вопреки  себе  -  восхитился  ее  силой  воли,
заставлявшей ее не отступать перед ним. Но черт побери, ему так хотелось
лишить ее самообладания! Как лишала его она.
   Глядя на ее губы, Остин прошептал:
   - Нет никакой необходимости в том, чтобы ты спала на полу, Элизабет.
   - Боюсь, что есть.
   - Потому что ты не доверяешь мне, думаешь, я соблазню тебя?
   - Я тебе доверяю, - тоже шепотом призналась Элизабет. - Я не  доверяю
себе.
   Страдание, слышавшееся в ее голосе, заставило Остина заглянуть  ей  в
глаза. Он пристально вглядывался в них и видел в их  золотистой  глубине
беззащитность, страсть,  желание,  и  у  него  перехватило  дыхание.  Он
чувствовал, как отчаянно она пытается  скрыть  свои  чувства,  но  глаза
выдавали ее. Она хотела его. Желание теплыми солнечными лучами  исходило
от нее, маня его к ней.
   Он хотел коснуться ее, но, сжав пальцы в кулаки, подавил свой  порыв.
Ее глаза говорили ему, что он сможет соблазнить ее, но что будет  потом?
Услышать, как она скажет, что покидает его, для  него  будет  невыносимо
больно. И как бы страстно он ни желал ее, боль от ее  предательства  еще
не прошла.
   Отвернувшись от нее, Остин подошел к окну и провел ладонями по  лицу.
Он подумал о том, что видения Элизабет, оказались обоюдоострым мечом.  С
одной стороны, они помогли ему  найти  след  Гаспара,  который,  в  свою
очередь, возможно, приведет его к Уильяму.
   Но с другой стороны, ее предчувствия разрушили его брак. Лишили жены.
Лишили шанса на счастливую  жизнь.  Лишили  детей.  И  не  оставили  ему
ничего, кроме гнева, боли, предательства и такой глубокой раны в сердце,
что он не знал, затянется ли она когда-нибудь.
   Остин услышал, как она прошла по  комнате,  и,  обернувшись,  застыл,
увидев ее прямо перед  собой.  Казалось,  Элизабет  тоже  была  поражена
неожиданной близостью и тоже замерла на месте. Ему стоило сделать только
одно движение, чтобы дотронуться до нее, сделать только один шаг,  чтобы
обнять ее. Рассудок приказывал ему отступить, но ноги  приросли  к  полу
так, словно их прибили гвоздями.
   Он четко мог разглядеть каждую бледную веснушку на  ее  носу,  каждую
темную ресничку вокруг ее прекрасных глаз - глаз, в которые он больше не
хотел смотреть, ибо слишком долго  они  обманывали  его.  Остин  перевел
взгляд на ее губы и тотчас же вспомнил свое ощущение,  когда  ее  мягкие
губы прижимались к его губам и раскрывались под напором его  языка.  Его
охватило желание, и он сжал руки в кулаки, чтобы  они  не  потянулись  к
лей. Черт, он должен уйти из этой комнаты.
   - Ты спи на кровати, - сказал он,  осторожно  обходя  Элизабет.  -  Я
пойду вниз выпить. И найду другое место для ночлега.
   Она вздрогнула и посмотрела на него:
   - Нет никакой необходимости похваляться передо мной своими... ночными
похождениями.
   Остин уже взялся за дверную ручку, но ее слова остановили его.
   - Прости, что ты сказала?
   - Естественно, я не ожидаю от тебя, чтобы ты  хранил  целомудрие  все
время,  пока  не  расторгнут  наш  супружеский  союз,  но  я   была   бы
признательна, если б ты вел себя скромнее.
   Он не сумел разгадать  выражение  ее  глаз  и  подчеркнуто  церемонно
поклонился:
   - Понимаю. Однако сегодня ночью я намерен спать в этом кресле.  -  Он
указал на глубокое кресло, стоявшее в углу. - Но сначала я хочу бренди.
   "Или два бренди. Не исключено, что мне будет нужно и три".
   Остин вышел из комнаты, закрыл дверь и глубоко вздохнул.
   Проклятие, он подозревал, что потребуется целая бутылка!
   Пакетбот прибыл в Кале в конце дня, и Остин с Элизабет первыми  сошли
на берег. Он отправился договариваться о  поездке  в  Марк  и  сразу  же
понял, каким благом оказалось присутствие Элизабет.  Она  поговорила  на
безупречном французском языке с владельцем лошадей, и через десять минут
им предоставили прекрасный двухколесный экипаж с двумя гнедыми лошадьми.
Только Богу известно, что бы предложили ему, если  бы  он  договаривался
сам.
   Испытывая  одновременно  и  благодарность,   и   раздражение,   Остин
опустился на  кожаное  сиденье.  Прежде  чем  он  успел  протянуть  руку
Элизабет,  ей  помог  сесть  в  экипаж  хозяин  конюшни.  Остин  заметил
восхищение в его глазах и бросил на него испепеляющий взгляд. Черт, надо
выучить французскую фразу "Перестань таращиться на мою  жену,  ублюдок".
Отнюдь не испуганный его взглядом,  хозяин  конюшни  лишь  усмехнулся  и
ушел.
   Натянув вожжи, Остин тронул лошадей и задумался о  предстоящем  деле.
Приблизительно через час они будут в Марке. Если все  пойдет,  как  было
задумано, он разыщет Гаспара и наконец узнает обо всем, что мучило  его,
- о письмах шантажиста и, возможно, о местонахождении Уильяма.
   Экипаж съехал с колеи, и Остин ударился плечом  об  Элизабет.  Искоса
взглянув на нее, он заметил, что она побледнела и сжала руки. У него и в
мыслях не было брать ее с собой на  встречу  с  Гаспаром.  Этот  человек
опасен. Надо найти гостиницу и там оставить Элизабет.
   Он догадывался, что ей это не понравится, но... Она схватила  его  за
руку:
   - Остин!
   Повернувшись, он увидел, что она очень испугана.
   - В чем дело?
   - Мы должны поторопиться.
   От настойчивости, звучавшей в ее голосе, у него похолодела спина.
   - Почему?
   Прижав к вискам пальцы, она покачала головой:
   - Я не уверена. Все так неясно. Но он совсем близко. И я знаю, что мы
должны спешить. - Ее лицо стало белым как мел. - Пожалуйста, речь идет о
жизни и смерти.
   Остин дернул  вожжи,  пуская  лошадей  галопом.  Экипаж  помчался  по
дороге, и Элизабет ухватилась за сиденье. В ее голове кружились какие-то
образы - туманные, но темные и угрожающие.
   - Когда мы приедем в деревню, я оставлю тебя в  гостинице,  -  сказал
Остин, изо всех сил сдерживая несущихся лошадей.
   Элизабет открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент он  остановил
лошадей. Они стояли на развилке. Обе дороги шли через  лес  и  выглядели
одинаково.
   - Проклятие! - Остин запустил пальцы в волосы. - Куда ехать?
   Элизабет поочередно осмотрела дороги, но ничего не почувствовала.
   - Помоги мне сойти.
   Он несколько секунд смотрел на нее, затем спрыгнул на землю  и  помог
ей сойти. Как только ее ноги коснулись земли, она побежала  к  развилке.
Глубоко вдохнув, Элизабет опустилась на колени и  закрыла  глаза,  затем
прижала ладони к земле.
   Образы,  мелькавшие  в  голове,  мешали  ей,  и  она,  заставив  себя
расслабиться, попыталась сложить их в ясную  картину.  Прошло  несколько
минут, и когда появилось видение, оно было кристально ясным.
   И ужасным.
   Она увидела себя. Истекающей кровью.  Теряющей  сознание.  Умирающей.
Боже милосердный, что же ей делать? Если она расскажет Остину о том, что
видела, он не позволит ей сопровождать его. Он будет настаивать, что  ее
необходимо отвезти в деревню, - и время будет упущено. Они опоздают.
   Она знала, что кто-то тогда умрет.
   Но она знала и то, что если поедет с ним, то скорее всего не вернется
живой.
   Открыв глаза, она встала и посмотрела на Остина:
   - Нам надо ехать по левой дороге.

Глава 23

   Остин подошел к ней и схватил за плечи:
   - Что случилось?
   - Ничего. Я...
   Он с силой встряхнул ее:
   - Не лги мне. Ты страшно побледнела. Испугалась. Что ты увидела?
   - Мы должны повернуть налево. Там мы его найдем.
   - Я не возьму тебя...
   -  Если  мы  сейчас  же  не  тронемся,  будет  поздно.   -   Элизабет
высвободилась из его рук и побежала к экипажу. - Пожалуйста. Быстрее.
   Остин догнал ее и снова схватил за плечо.
   - Поздно для чего?
   Она старалась не поддаться панике.
   - Кто-то погибнет. Я не знаю кто. Знаю только, что мы теряем время. А
у нас его  мало.  -  Понимая,  что  надо  как-то  убедить  его  в  своей
безопасности, она добавила:
   - Я останусь в двуколке или спрячусь в лесу. Я  сделаю  все,  что  ты
сочтешь нужным, но мы должны ехать сию же минуту.
   Остин больше не колебался. Усадив Элизабет, он  вскочил  в  экипаж  и
схватился за вожжи. Резким рывком он  тронул  лошадей  с  места,  и  они
помчались по левой дороге.
   Прошло четверть часа, прежде чем Элизабет увидела это. Схватив Остина
за руку, она указала:
   - Смотри.
   Он остановил лошадей. Вдалеке над деревьями поднималась струйка дыма.
   - Похоже на дым из трубы. Элизабет закрыла глаза.
   - Да. Каменная печь. Домик.  -  Она  открыла  глаза  и  взглянула  на
Остина. - Это Гаспар. Он там.
   Его лицо стало суровым. Не говоря ни слова,  он  соскочил  на  землю.
Когда она  сделала  движение,  чтобы  последовать  за  ним,  он  ледяным
взглядом остановил ее:
   - Не двигайся.
   Взяв лошадей под уздцы, он свел их с дороги в лес и  поставил  экипаж
там, где его не могли заметить. Он подошел к Элизабет:
   - Спрячешься здесь. Если через час я не вернусь, поезжай в деревню  и
остановись там в гостинице. Я найду тебя.
   Ее охватил страх.
   - Ты с ума сошел? Я не оставлю...
   - Ты обещала, что сделаешь все, что я скажу.
   - Это опасный человек.
   В его глазах появился стальной блеск.
   - Я тоже.
   - Он вооружен.
   - Я тоже.
   От  страха  Элизабет  покрылась  холодным  потом.  По-видимому,  ужас
отразился и на ее лице, потому что он протянул ей  руку.  Без  колебаний
она сжала ее. Она молилась.
   Остин ответил пожатием.
   - Со мной все будет в порядке, Элизабет.
   Страх сжимал ей горло, и она не смогла ответить и  лишь  кивнула.  Он
освободил руку из ее ладоней и побежал туда, где виднелась струйка дыма.
   Она соединила  ладони,  сохраняя  т