появиться. Я тебя всюду искал. Где ты прятался?
   - Прогулялся по саду.
   - О! Восхищался цветами? - лукаво взглянул  на  него  Майлс.  -  Или,
может быть, ты наслаждался прелестями природы как-то иначе?.. Скажем,  с
девицей?
   - Ни то ни другое. Я просто вышел, чтобы  найти  тихое  и  уединенное
место.
   - И твои поиски увенчались успехом?
   Перед глазами Остина на мгновение возник образ мисс Мэтьюз.
   - Боюсь, что нет. Зачем ты искал меня?
   Насмешливый огонек в глазах Майлса вспыхнул еще ярче.
   - Чтобы высказать тебе все, что я  думаю.  Какой  же  ты  друг,  если
бросаешь меня одного? Ты почти не посещаешь вечера и не берешь  на  себя
причитающуюся  тебе  долю  жаждущих  выйти  замуж  девиц,  которые   нас
преследуют. Даже когда бал дают в твоем  доме,  тебя  невозможно  найти.
Леди Дигби со своими многочисленными дочерьми загнала меня  за  кадку  с
пальмой. Благодаря твоему отсутствию она навязала  всех  своих  девчонок
мне. У любой из этих дур вместо головы кочан капусты. К тому же  танцуют
они ужасно: мои ноги совершенно искалечены! -  Сохраняя  невозмутимость,
Майлс продолжал:
   -  Конечно,  общество  дам,  из  которого  ты  меня  вырвал,  намного
интереснее. Все они буквально смотрели мне в рот. Разве не видно, как  у
меня изо рта сыплются перлы мудрости?
   Остин посмотрел на него поверх бокала:
   - Не могу понять, почему тебя  так  забавляет  притворное  восхищение
безмозглых невежд. Неужели оно тебе никогда не надоедает?
   - Что  я  могу  сказать?  Ты  прекрасно  знаешь,  какое  я  испытываю
отвращение, когда на меня  набрасываются  красивые,  с  пышными  формами
особы на выданье. Я всякий раз содрогаюсь. - Майлс собирался поднести  к
губам свой бокал, но рука остановилась на полпути. - Послушай, Остин,  с
тобой все в порядке? Ты выглядишь осунувшимся.
   - Спасибо, Майлс. Твое внимание неизменно согревает мне сердце. -  Он
неторопливо пил бренди, подыскивая  нужные  слова.  -  Отвечаю  на  твой
вопрос: я немного обеспокоен. Случилось кое-что, и мне нужна услуга.
   Насмешка тотчас исчезла из глаз Майлса.
   - Ты же знаешь, что тебе стоит только попросить...
   Остин вздохнул с облегчением. Он даже не подозревал, что ждал ответа,
затаив дыхание. Конечно, он мог рассчитывать на Майлса,  как  и  всегда.
То, что он скрывал свою тайну от человека, с  детских  лет  бывшего  его
самым близким другом,  вызывало  чувство  вины.  И  только  ради  своего
собственного благополучия и  безопасности  Майлс  не  должен  был  знать
обстоятельств, в которых находился Уильям во  время  войны.  "Мне  нужно
навести справки, но так, чтобы об этом никто не знал",  -  убеждал  себя
Остин.
   В светящихся умом глазах Майлса мелькнула заинтересованность.
   - Относительно чего?
   - Одной молодой особы.
   - А, понятно. Собираешься сунуть шею в брачную петлю?  -  Прежде  чем
Остин успел ответить, Майлс продолжал:
   - Не могу сказать, что завидую тебе. Не существует ни одной  женщины,
которую я бы хотел видеть за своим  обеденным  столом  каждый  день.  От
одних слов "пока смерть не разлучит нас" у меня от ужаса  мурашки  бегут
по спине! Но полагаю, ты обязан исполнить свой  долг  перед  титулом,  а
моложе ты не становишься. Я постоянно благодарю  Бога  за  то,  что  мой
кузен  Джерард  может  наследовать  мой  титул.   Конечно,   наследовать
герцогский титул может Роберт, но нам обоим  известно,  что  для  твоего
младшего брата титул все равно что чума. По правде говоря...
   - Майлс!
   Короткое восклицание остановило поток слов из уст Майлса.
   - Да?
   - Это дело совершенно другого рода.
   Майлс понимающе улыбнулся:
   - Ага. Ничего больше не говори. Тебе нужны  сведения  о  ком-то,  кто
совершенно не подходит...  Понимаю.  -  Он  подмигнул  Остину.  -  Такие
доставляют наибольшее удовольствие.
   Раздражение Остина росло, и он с трудом сдерживал себя.
   - Молодая леди, о которой  я  хочу  узнать,  -  некая  мисс  Элизабет
Мэтьюз.
   Майлс удивился:
   - Американка, племянница леди Пенброук?
   Остин постарался спросить как можно равнодушнее:
   - Ты встречал ее?
   - Несколько раз. В отличие от некоторых известных нам нелюдимых типов
я побывал в этом  сезоне  на  десятке  балов,  где  присутствовали  леди
Пенброук и мисс Мэтьюз. Кстати, мисс Мэтьюз  сегодня  здесь.  Хочешь,  я
представлю ей тебя?
   - Мы уже встречались в саду.
   - Понятно. - И хотя ему явно хотелось задать немало  вопросов,  Майлс
лишь спросил:
   - А что ты хочешь о ней знать?
   - Все. Поскольку ты с ней знаком, скажи, каково  твое  впечатление  о
ней.
   Майлс ответил не сразу, он устроился перед камином в мягком кресле  с
подголовником, затем неторопливо помешал бренди в бокале,  отчего  Остин
нетерпеливо заскрипел зубами.
   - Я думаю, - наконец  начал  Майлс,  -  что  она  прекрасная  молодая
женщина, умная, с хорошим чувством юмора.  К  сожалению,  она  несколько
неловко держится в свете: то молчалива и  застенчива,  то  высказывается
слишком смело. Откровенно говоря, я  воспринял  ее  как  глоток  свежего
воздуха, но, судя по сплетням, я единственный, кто придерживается такого
мнения.
   - Какие сплетни? Что-нибудь скандальное?
   Майлс махнул рукой:
   - Да нет, ничего особенного. Да и как, в самом  деле,  может  женщина
впутаться в скандал, если почти все ее сторонятся.
   Остин представил себе растрепанную улыбающуюся женщину.
   - Почему ее сторонятся?
   Майлс пожал плечами:
   - Кто может объяснить, с чего это  начинается?  Женщины,  прикрывшись
веерами, посмеялись над ее неумением танцевать и над  ее  молчаливостью.
Кто-то назвал ее синим чулком, после того как  она  вступила  в  спор  с
группой лордов о пользе лечения травами.  Стоит  только  кому-то  одному
объявить ее неподходящей для общества, как и остальные будут думать  так
же.
   - Разве леди Пенброук не оказывает племяннице поддержку?
   - Я не обратил на  это  особого  внимания,  но,  бесспорно,  наиболее
оскорбительные выпады делаются вдали от острых глаз графини. Но даже при
ее мощной поддержке мисс Мэтьюз не сможет одна - без посторонней  помощи
- завоевать благосклонность света.
   - Ты не знаешь, сколько времени она находится в Англии?
   Майлс потер подбородок.
   - Думаю, она приехала вскоре после Рождества,  так  что  около  шести
месяцев.
   - Я бы хотел, чтобы ты точно узнал, когда она прибыла сюда и на каком
корабле. Я также хочу знать, в первый ли раз она приезжает в Англию.
   - Почему бы тебе просто не спросить ее?
   - Я спрашивал. Она утверждает, что приехала шесть месяцев назад и что
это ее первый приезд.
   Майлс заинтересовался еще больше.
   - И ты ей не поверил? Можно спросить почему?
   Стараясь казаться равнодушным, Остин ответил:
   - Возможно, что она была знакома с Уильямом. Я должен  удостовериться
в этом. Если так оно и есть, то я хочу  знать,  как,  когда  и  где  они
познакомились.
   - И все-таки, почему ты не спросишь ее?
   В раздражении Остину хотелось схватиться за голову, но он удержался.
   - Я не могу ничего сказать, пока не узнаю больше. Я также хочу  знать
о ее прошлом. Почему она уехала из Америки. Ее финансовое положение.  Ее
семейное положение. Все, что тебе удастся узнать.
   - Может, тебе следует нанять сыщика с Боу-стрит? Они...
   - Нет, - отрезал Остин. Две недели назад он уже нанял  сыщика,  чтобы
тот нашел француза по имени Гаспар  -  человека,  которого  он  видел  с
Уильямом в последний раз и которого Остин подозревал  в  причастности  к
письму, запертому в  его  письменном  столе.  У  него  не  было  желания
привлекать к этому делу  Боу-стрит.  -  Мне  нужна  гарантия  соблюдения
секретности  человеком,  которому  я  доверяю.  Так  как,  наведешь   ты
необходимые справки?  Вполне  возможно,  что  тебе  придется  поехать  в
Лондон.
   Несколько долгих секунд Майлс пристально смотрел на него.
   - Для тебя это важно?
   Остин подумал об Уильяме.
   - Да.
   Они молча обменялись взглядами, научившись  понимать  друг  друга  за
долгие годы связывавшей их дружбы.
   - Я поеду утром,  -  сказал  Майлс.  -  А  пока  я  сейчас  же  начну
прощупывать некоторых, гостей по поводу леди, о которой мы говорим.
   - Прекрасная мысль. Нет  нужды  уточнять,  что  мне  требуется  любая
информация - и возможно более полная. Чем скорее, тем лучше.
   - Я понял. - Майлс допил бренди и поднялся. - Полагаю, тебе известно,
что мисс Мэтьюз и  леди  Пенброук  пробудут  здесь  несколько  недель  в
качестве гостей твоей матери.
   - Да. Посылая тебя в Лондон, я получаю возможность оставаться здесь и
не спускать глаз с мисс Мэтьюз.
   Майлс насмешливо приподнял бровь:
   - И это все, что ты намереваешься делать? Только не спускать глаз?
   Холод в сузившихся глазах Остина превратился в настоящий лед.
   - Ты все сказал?
   Майлс благоразумно принял к сведению наступившее похолодание.
   - Абсолютно все. - Он стал серьезным и ободряюще положил руку  Остину
на плечо. - Не беспокойся, друг мой.  Обещаю  тебе,  мы  узнаем  о  мисс
Элизабет Мэтьюз все, что только можно узнать.
   Когда дверь за Майлсом закрылась, Остин вынул  из  жилетного  кармана
серебряный ключ и отпер нижний ящик  стола.  Он  достал  полученное  две
недели назад письмо и еще раз перечитал слова, которые уже запечатлелись
в его голове, словно выжженные огнем: "Ваш брат  Уильям  предал  Англию.
Свидетельство тому, подписанное его собственной рукой, находится у меня.
Я буду молчать, но вам придется заплатить. К первому июля вы должны быть
в Лондоне. Там вы получите дальнейшие инструкции".

Глава 3

   На следующее утро еще до восхода  солнца  Элизабет,  взяв  сумку,  на
цыпочках вышла из своей комнаты.
   - Куда ты так рано, Элизабет?
   Элизабет вздрогнула от неожиданности.
   - Боже мой, тетя Джоанна, вы меня напугали! - Она улыбнулась женщине,
которая открыла ей свое сердце и свой дом, не задавая никаких  вопросов.
- Я хотела прогуляться  по  парку  и  сделать  несколько  зарисовок.  Не
желаете ли присоединиться ко мне?
   Полное лицо тетушки исказилось от ужаса.
   - Спасибо, дорогая,  нет.  Утренняя  роса  окончательно  погубит  мои
перья. - Она с нежностью погладила  страусовые  перья,  торчащие  из  ее
зеленого тюрбана. - До завтрака я почитаю в библиотеке.
   Тетя Джоанна склонила голову набок, и Элизабет  посторонилась,  чтобы
уклониться от перьев.
   - Тебе уже лучше?
   - Простите?
   - Вчера вечером его светлость сказал мне, что ты ушла отдохнуть из-за
головной боли.
   Элизабет покраснела.
   - О да. Я чувствую себя намного лучше.
   Тетка смотрела на нее с нескрываемым любопытством.
   - Очевидно, тебе представился случай поговорить с герцогом. Что ты  о
нем думаешь?
   "Он потрясающе хорош собой. И одинок. И считает меня лгуньей".
   - Он был очень... любезен. Вам понравился бал, тетя Джоанна?
   Тетушка фыркнула самым неподобающим леди образом.
   - Я весело проводила время, пока  леди  Дигби  со  своими  кошмарными
дочерьми не окружили меня. Я просто не могла от них вырваться. Никогда в
жизни не встречала такого стада хихикающих дур! Я буду  очень  удивлена,
если леди Дигби сумеет выдать замуж хоть одну из своих зубастых  гарпий.
- Она протянула руку и потрепала Элизабет по щеке. - Она  позеленела  от
зависти, увидев, какая у  меня  хорошенькая  племянница.  Нам  не  будет
стоить никакого труда найти тебе мужа.
   - Если вы заметили, тетя  Джоанна,  пока  мы  едва  можем  найти  мне
кавалера для танцев.
   Тетушка отмахнулась:
   - Ерунда. Тебя просто не знают. Без сомнения, джентльменов отпугивает
то, что ты американка, да  еще  это  восстание  в  прошлом  веке  и  ряд
недавних столкновений. Но сейчас все снова успокоилось, так  что  это  -
дело времени.
   - Что - дело времени?
   - Ну, когда какой-нибудь приятный молодой  человек  обратит  на  тебя
внимание.
   Элизабет воздержалась от замечания, что до сих  пор  почти  все,  кто
проявлял к ней  интерес,  находили  ее  не  удовлетворяющей  требованиям
света. Подняв сумку, она сказала:
   - Я взяла с собой еду, так что увидимся после завтрака.
   На челе тетушки обозначилась морщинка.
   - Может быть, мне следовало бы попросить лакея сопровождать  тебя.  -
Прежде чем Элизабет успела запротестовать, она торопливо добавила:
   - Но полагаю, в этом нет необходимости. Иди, дорогая, и приятной тебе
прогулки. В конце концов, кроме нас, никто еще не  проснулся.  Кого  тут
встретишь в такой ранний час?

***

   Элизабет шла,  наслаждаясь  тишиной,  которую  нарушали  лишь  шелест
листвы  и  крики  воронов.  Она  выбрала  тропу  наугад,   не   особенно
беспокоясь, куда она ведет, - ей просто было хорошо на  свежем  воздухе.
Через некоторое время лес поредел, и перед ней открылся широкий луг, где
над душистой жимолостью  с  жужжанием  кружились  пчелы.  Яркие  бабочки
порхали среди зарослей красных и желтых полевых цветов.
   Вскоре Элизабет подошла к живописному озеру. Бледные лучи золотистого
света  робко  пробивались  сквозь  густую  листву  деревьев,   предлагая
тенистый приют, согретый восходящим солнцем. Вынув из сумки альбом,  она
опустилась на траву и прислонилась спиной к стволу огромного дуба.
   Юркая белка с любопытством посмотрела на Элизабет с  ветки  соседнего
дерева, и та быстро ее  зарисовала.  Семейство  пугливых  кроликов  тоже
позировало ей, пока не скрылось в высокой траве. Она тщательно  рисовала
Пэтча, со сжимавшимся сердцем вспоминая о своей любимой собаке. Она  так
хотела взять Пэтча с собой в Англию, но  он  был  стар  и  слаб,  и  она
понимала, что он не перенесет  тяжелого  путешествия  через  океан.  Она
оставила его - вместе с частицей своего сердца - у людей, которые любили
Пэтча не меньше, чем она сама.
   Отогнав от себя грусть, навеянную мыслями  о  Пэтче,  она  нарисовала
котенка,  похожего  на  чертенка.  Но,  закончив  рисунок,   постаралась
побыстрее  забыть  о  нем.  Если  она  будет  думать  об  этом  пушистом
звереныше, то вспомнит и обо всем, что произошло в саду... и о человеке,
которого она  там  встретила.  О  человеке,  скрывавшем  свою  печаль  и
одиночество. О человеке,  владевшем  тайной,  которая,  как  она  знала,
разрывает ему душу.
   Элизабет предложила ему свою помощь,  но  полночи  провела  без  сна,
раздумывая, не слишком ли она поспешила:  герцог  Брэдфордский  явно  не
верил в ясновидение.
   Не могла ли она каким-то образом его убедить? После вчерашнего вечера
такое казалось невозможным, но ей хотелось, ей  было  необходимо  помочь
ему. Элизабет желала прогнать тени, которые, как она чувствовала, лишали
его счастья. И еще это было необходимо для нее самой,  чтобы  попытаться
смягчить  свою  вину  в  той  трагедии,  которая  произошла  в  Америке.
Наверное, ей станет легче, если она сможет каким-то образом воссоединить
герцога с его братом, которого считают умершим.
   Нет, она не поспешила, предложив ему свою помощь. Элизабет уже решила
поступить так, независимо от того, хочет он этого или нет. Все,  что  ей
надо сделать, - это представить какие-нибудь убедительные доказательства
того,  что  его  брат  действительно  жив.  Но  чтобы  сделать  это,  ей
необходимо прикоснуться к нему еще раз.
   При этой мысли огонь пробежал у нее по жилам. Остин преследовал ее во
сне - его красивое лицо, проницательный взгляд, сильное тело. Он вызывал
в ней ранее незнакомое желание превратиться в  элегантную  красавицу,  к
которой  такой  мужчина,  как  он,  мог  бы  проявить  серьезный,  а  не
мимолетный интерес.
   А она заинтересовала его. Элизабет поняла это, когда он дотронулся до
ее руки.
   Ему хотелось поцеловать ее.
   Его мысли передались ей так ясно, так неожиданно. У нее перехватывало
дыхание, когда она представляла себе легкое прикосновение его  губ,  его
сильные руки, привлекающие ее к груди. Что бы она почувствовала, если бы
ее поцеловал такой мужчина? Что бы она почувствовала, если бы  он  обнял
ее? Рай... Она бы почувствовала себя в раю.
   У нее вырвался вздох -  тот  самый  женский  вздох,  на  который  она
считала себя неспособной. Устроившись  поудобнее,  она  предалась  своим
мечтам и, закрыв глаза, попыталась представить, как он целует ее.

***

   Заметив развевающуюся на ветру желтую юбку, Остин натянул  поводья  и
остановил Миста. Черт побери, неужели  ему  никогда  не  удастся  побыть
одному?
   Остин повернул бы назад, но он уже целый час  гнал  Миста,  и  теперь
следовало напоить коня и дать ему отдохнуть.
   Смирившись с неизбежностью короткого пустого  разговора  с  одной  из
гостий матери, Остин подъехал к озеру. Обогнув большой дуб, он отпрянул.
   Это была она. Женщина,  которая  преследовала  его  во  сне  и  после
пробуждения не покидала его мыслей. Женщина, о  которой  он  должен  был
узнать как можно больше. Она сидела  в  тени  под  деревом  с  закрытыми
глазами и легкой улыбкой на губах.
   Остин  сошел  с  лошади  и  тихо,  не  отрывая  изучающего   взгляда,
направился к ней.  Блестящие  каштановые  локоны,  растрепанные  ветром,
обрамляли ее лицо. Он внимательно рассматривал  ее,  отмечая  фарфоровую
белизну кожи, длинные ресницы и эти невероятно соблазнительные губы.
   Его взгляд скользнул ниже и остановился на гибкой шее и молочно-белой
коже, не прикрытой скромным лифом платья. Удивительно длинными  казались
ее ноги под муслиновым платьем.
   Очередная прядь выбилась из ее небрежно уложенных волос и  пощекотала
ей губы. Она несколько раз шевельнула ими и, приоткрыв глаза,  отбросила
беспокоивший ее локон.
   Остин сразу же заметил, что она увидела перед собой его черные сапоги
для верховой езды.  Она  замерла  и  моргнула.  Затем  подняла  глаза  и
тихонько ахнула.
   - Ваша светлость! - Элизабет вскочила и изобразила реверанс,  который
в лучшем случае можно было бы назвать неизящным, но Остину он  показался
просто очаровательным.
   -  Доброе  утро,  мисс   Мэтьюз.   Кажется,   вы   оказались   правы,
предсказывая, что вас нетрудно будет найти. Я наталкиваюсь на вас,  куда
бы ни пошел.
   Кровь прихлынула к щекам Элизабет: она была так смущена -  мечтать  о
поцелуях мужчины, от которых у нее замирало бы сердце, и, открыв  глаза,
увидеть, что этот самый мужчина стоит и смотрит на нее. И Боже,  как  он
потрясающе красив!
   Пробившиеся сквозь листву  лучи  солнца  играли  на  его  черных  как
вороново крыло волосах. Ветер шевелил на  лбу  выбившуюся  прядь  волос,
придавая   лицу   почти   мальчишеское   очарование,    совершенно    не
соответствовавшее властной настойчивости его серых глаз. От его  высокой
фигуры веяло мужеством и благородством аристократа.
   Ослепительно белая рубашка облегала его широкие плечи. На нем не было
шейного платка, и сильная смуглая шея выступала из открытого ворота  его
тонкой батистовой рубашки. У Элизабет екнуло сердце, когда она  заметила
темные волосы, не скрытые  рубашкой  и  выглядывавшие  из  расстегнутого
ворота. Широкая грудь контрастировала с узкими бедрами. Кожаные  бриджи,
обтягивающие мускулистые ноги, скрывались в  блестящих  черных  сапогах.
Элизабет  представила  себе  штабеля  особ  женского  пола  с  разбитыми
сердцами, лежащие на  улицах  Лондона.  Без  сомнения,  он  послужил  бы
прекрасной моделью для ее рисунка.
   - Я подвергаюсь осмотру?
   - Осмотру?
   - Да. - Чуть заметная улыбка  тронула  его  губы.  -  Это  английское
слово, означающее "тщательное исследование".
   Хотя было  очевидно,  что  он  ее  поддразнивает,  Элизабет  охватило
чувство досады. Господи, она и  в  самом  деле  смотрела  на  него,  как
голодный смотрит на накрытый стол. Но по крайней мере он больше  на  нее
не сердился.
   - Простите меня, ваша светлость. Я просто очень удивилась, увидев вас
здесь. - Она посмотрела на его щеку. - Вы поранились?
   Он осторожно дотронулся до щеки.
   - Я задел ветку. Это всего лишь царапина.
   Тихое ржание привлекло внимание Элизабет, и она увидела великолепного
черного коня, который пил из озера.
   - Вы хорошо прогулялись?
   -