эйсу и ей суждено возобновить отношения,  то  она  сделает  для  этого
первый шаг.
   "Я люблю его", - подумала она и впервые за много месяцев легко и радостно
отнеслась к переполнявшему ее чувству. То, что они имели, было очень ценным.
Робин собиралась сделать все возможное, чтобы заставить понять Мэйса, что за
их чувства нужно бороться.
   Наконец она припарковала автомобиль на своей стоянке, схватила с  заднего
сиденья  сумки,  заперла  машину  и  бросилась  в  квартиру,  чтобы   скорее
прослушать записи автоответчика. Сбросив туфли, она шлепнулась на диван.  По
крайней мере, одно из сообщений оставит для нее Мэйс.  Но  такой  записи  не
было.
   "Он  меня  не  любит,  -  думала  женщина,  смущенная  и  растерянная.  -
Пожалуйста, ну пожалуйста, окажись на месте",  -  повторяла  она  про  себя,
когда набирала рабочий телефон Мэйса.
   - Алло?
   - Это Робин. Мэйс у себя?
   - О, здравствуй, Робин, - поприветствовала ее секретарша  Мэйса.  -  Нет,
Мэйс.., то есть мистер Чэндлер вышел. Передать ему, чтобы он перезвонил?
   - Да, пожалуйста. Я весь день буду дома.
   Робин медленно и печально встала с дивана  и  понесла  сумки  в  спальню,
чтобы освободить и убрать их.
   Время от  времени  нетерпение  заставляло  Робин  подходить  к  телефону,
поднимать трубку и класть обратно. Она знала, что секретарша Мэйса не  может
не передать ее просьбу.
   Где он мог запропаститься? Робин сменила дорожный костюм на темно-розовое
свободное платье, которое завязывалось сзади на шее. Лиф платья образовывали
перекрещивающиеся  на  груди  широкие  полосы  ткани,  а  прелестная   спина
оставалась обнаженной.
   Она уложила волосы в узел на макушке, а поверх него завязала ярко-розовый
шелковый шарф. Наложив на щеки розовые румяна и проведя по губам  подходящим
блеском для губ, Робин направилась в кухню, чтобы приготовить поесть.
   Зазвонил телефон. Могла ли она надеяться,  что  это  Мэйс?  Бросив  пучок
сельдерея, который собиралась порезать, она побежала к  телефону  и,  затаив
дыхание, прошептала:
   - Алло?
   - Ты звонила? - раздался голос, которого она так страстно ждала.
   - ..Я хотела дать тебе знать, что вернулась домой. - Едва дыша, она ждала
ответа.
   - Вопрос в том, надолго ли, - нерешительно возразил он.
   - Это зависит от тебя, Мэйс. Я бы хотела продолжать  работать  внештатным
сотрудником в "Сэнтинел", если ты согласен.
   - Давай обсудим. Но не сейчас. - Он помолчал, а она  затаила  дыхание.  -
Что, если я принесу кое-что к обеду, скажем, через десять минут?
   - А что ты принесешь?
   - Нежное филе с перламутровыми луковицами, мой специальный сыр и соус для
овощей, салат из шпината и пьяное мороженое, залитое бренди.
   Робин фыркнула.
   - Понятно. Нам принесут обед на дом.
   - Негодница! - последовала небольшая пауза. - Я приеду через пять  минут,
- сказал он и повесил трубку, прежде чем она могла что-нибудь произнести.
   Робин возвратилась  в  кухню.  Нужно  честно  рассказать  Мэйсу  о  своих
чувствах, даже если он рассердится. Прежде чем она будет решать, работать ли
ей в "Сэнтинел" даже внештатным сотрудником, он должен  дать  свое  согласие
обращаться с ней так же, как с другими авторами.
   Робин накрыла на стол и беспокойно  ходила  перед  окном  гостиной.  Мэйс
постучал в дверь.
   Ее охватило волнение. Чтобы успокоиться, Робин сделала  глубокий  вдох  и
попыталась не бежать открывать дверь.
   В коридоре стоял Мэйс с сумками, в которых были все компоненты обеда. Она
знала по прошлому опыту - придется готовить ей. Но Робин было все равно.  Он
- с ней, а это главное.
   Мэйс щелкнул каблуками, откинул назад широкие плечи и свысока посмотрел.
   - Кушать подано, мадам.
   - Но где же повар?
   - Мы можем пропустить обед, - предложил он, притягивая ее к себе. - Я  по
тебе скучал. Слегка наклонившись, мужчина  стал  дразнить  ее  жаждущий  рот
короткими касаниями своих губ. Ей хотелось еще и еще.
   - И я по тебе скучала. - Соблазнительница поднялась на цыпочки,  высунула
язык и слегка облизнула губы.
   - Ведьма, - прошептал Мэйс, когда опять наклонился и прижался губами к ее
губам, чего она так страстно желала. Его  руки  все  крепче  сжимали  ее,  а
поцелуй их становился все более горячим.
   Мэйс неохотно оторвался от нее.
   - Когда я обнимаю тебя, то чувствую, что ты очень худенькая, просто  кожа
да кости, - сказал грубоватым голосом. - Я знаю, ты не любишь,  когда  я  об
этом говорю, но ты не правильно питаешься.
   Робин пришлось признать, что он прав. Уже  давно  она  плохо  ест.  Когда
работала с ним, редко чувствовала голод, потому что ощущала на себе  сильное
давление. Когда была в Рено и ждала развода,  то  чувствовала  себя  слишком
несчастной, чтобы заботиться о еде. А  потом  была  занята,  устраивая  свою
новую жизнь.
   - Принимайся за работу, слуга. Я буду готовить, а ты подавать на стол.  -
Она взяла его за руку и  потащила  в  кухню,  но  он  сопротивлялся.  -  Что
случилось?  Ты  боишься,  что  потеряешь  свое  мужское  достоинство,   если
поработаешь на кухне?
   - Не петушись, любовь моя. Я только хотел взять свертки. - Мэйс с улыбкой
проследовал на кухню. Он долго боролся с собой, но потом  пришел  к  выводу,
что ему нравится эта перемена в Робин. Славная маленькая девочка, к  которой
он привык за последние семь лет, не шла ни в  какое  сравнение  с  женщиной,
которую он видел сейчас.
   - Дай я покажу, чему мне пришлось научиться, -  сказал  Мэйс,  когда  она
повернулась к плите, чтобы включить духовку. - Ты посиди, а я соображу обед.
- Плутовская улыбка,  блеск  глаз  изобличали  его.  Робин  поняла,  что  он
отчаянно старается добиться похвалы.
   - Что, если мы сначала вместе займемся обедом, а потом тарелками. - Пряча
улыбку, Робин подошла к буфету и вытащила фартук. Мэйс, подняв брови,  начал
отступать.
   - Но он защитит твою одежду, - отважно возразила она и сделала  еще  одну
попытку завязать вокруг его  талии  тесемки  фартука.  Он  притворился,  что
соглашается, но когда она протянула руки, набросился на нее.
   - Ты все время набрасываешься на меня, мы  так  не  пообедаем.  -  Хитрец
склонился над ней, и черты его лица расплылись перед ее глазами.
   - Тогда на завтрак давай  съедим  бифштекс  с  яичницей.  -  Он  покрывал
маленькими, дразнящими, приводящими в трепет поцелуями ее  подбородок,  шею,
потом опустился к обнаженному плечу.
   - Прекрати, Мэйс, пожалуйста. Нам надо поговорить. - Робин едва дышала от
его ласк, но была полна решимости объясниться. Она  принялась  завязывать  у
него на спине завязки и рассказывать о своих чувствах. - Я люблю тебя, Мэйс.
Всегда любила. Но ты должен понять. Существует нечто большее...
   - Я знаю, радость моя. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, чего
ты от меня хочешь, но, теперь я знаю и обещаю, что, как  бы  мне  трудно  ни
было не вмешиваться в твои дела, я  предоставлю  тебе  необходимый  простор.
Если только ты не будешь забывать, что я люблю тебя,  Робби.  -  От  теплого
дыхания, доносившегося вместе со словами до ее  уха,  все  тело  наполнялось
желанием.
   - И я люблю тебя. - Она завязала фартук, и у  нее  освободились  руки.  -
Вот! Готово! - зеленые глаза озорно сверкали. - И я должна отметить, что  ты
выглядишь божественно.
   - Да? - охваченный, как и она, игривым настроением, он взглянул на себя и
усмехнулся. - Похож на гиппопотама из "Фантазии".
   - Нет, - возразила она бесцеремонно. -  Ты  больше  похож  на  одного  из
медведей в "Диснейленде".
   За свое заявление нахалка получила шлепок по попе.  Мэйс  снял  фартук  и
смотрел, как она растирает больное место.
   - Помочь тебе сделать массаж? - спросил он с напускной заботой.
   - Нет,  спасибо.  -  Робин  улыбнулась  и  принялась  обрывать  листья  у
салата-латука.
   - Мне нравится, - спустя некоторое время сказал Мэйс, когда  они  уселись
обедать в чудесном маленьком уголке кухни. - Очень уютно и по-домашнему.
   "И очень интимно", - подумала счастливая женщина, вспомнив,  как  впервые
рассматривала эту квартиру. Она тогда  решила,  что  этот  уголок  прекрасно
подойдет  для  таких  обедов  с  любимым  и  теперь  знала,  какого  мужчину
представляла, но не хотела признаться в этом.

Глава 11

   Весь обед Мэйс не сводил глаз с любимой, а она  с  трудом  понимала,  что
кладет в рот. Словно этого было недостаточно, он стал заигрывать с  ней  под
столом.  От  остроты  получаемых  ощущений  по  телу  Робин  катились  волны
наслаждения. Когда же он встал, Робин  была  благодарна  за  предоставленную
передышку.
   - Уже заболела голова? - дразня,  спросил  он,  вернувшись.  Она  сидела,
уронив голову в ладони.
   - А если и заболела, что тогда? - Лицо и глаза озарились теплой дразнящей
улыбкой.
   - Ты знаешь. - Чашки, которые он  держал,  оказались  на  столе,  а  руки
потянулись к ней. - Давай возьмем чашки с кофе в гостиную.  А  посуду  можно
помыть позднее, гораздо позднее. А если у тебя правда болит голова,  у  меня
есть прекрасное средство от этого.
   - Конечно, знаю.
   Робин взяла чашки и направилась в гостиную. Передав ему чашку,  со  своей
она устроилась в уголке дивана, поджав под себя голые ноги.
   Понемногу попивая кофе с бренди и ходя по комнате, Мэйс не  обнаружил  их
свадебной фотографии.
   Робин наблюдала за Мэйсом. Он казался более загорелым,  чем  раньше.  Все
помыслы ее устремились к этому загорелому телу.
   - Мы расширяем "Сэнтинел". - Мэйс сделал  глоток.  -  Мы  хотим  добавить
колонку "Людские интересы".
   - Это было бы хорошо. - Она старалась подавить энтузиазм, сквозивший в ее
голосе, но он, казалось, и внимания не обратил.
   - Лу и я довольно долго обсуждали этот вопрос, но пришли к окончательному
решению, когда получили твою статью о Раджане. - Он улыбнулся,  и  в  улыбке
проскользнула гордость за нее. - Между  прочим,  ты  выполнила  колоссальную
работу. - В глазах заблестели  веселые  огоньки.  -  Хотя  и  не  знаю,  как
отреагирует Раджан, если поймет, что написано между строк.
   Но сейчас Робин не хотелось говорить ни  о  газетах,  ни  о  репортерской
работе.
   - Может, нам лучше пойти помыть посуду? - Но тон  ее  голоса  предполагал
более интересное занятие...
   - У меня идея получше. - Поставив чашку, он заключил любимую в объятия.
   Робин едва перевела дух, а Мэйс уже целовал ее.
   - Ты жизнь моя. - Он изо всех сил  сжал  ее.  -  Я  сделал  тебе  больно,
крошка? - спросил он заботливо, слегка  отодвинувшись,  чтобы  посмотреть  в
лицо.
   - Но не нарочно, Мэйс.
   - Конечно, нет.  -  Он  никогда  намеренно  не  причинял  ей  боль.  Мэйс
высвободил руку, дотронулся до ее лица,  а  потом  кончиками  пальцев  легко
очертил контур губ. Она задрожала от этого прикосновения.
   - Сейчас нам остается только одно. -  Искуситель  поднял  ее  на  руки  и
остановился, как бы не зная, что делать дальше.
   - Налево, потом прямо.
   - Как пожелает моя госпожа, - наклонившись,  он  поцеловал  в  губы  свое
сокровище.
   Войдя в спальню, Мэйс опустился  на  колени  рядом  с  кроватью  и  очень
бережно опустил свою повелительницу. Очень мягко  и  нежно  он  снял  с  нее
свободное платье, так мучительно дразнившее его с момента встречи.
   Его одежда присоединилась к ее платью.
   - Знаешь ли ты, сколько я мечтал об  этом,  сколько  ждал,  любил,  хотел
тебя. Я думал, сойду с ума. - Он говорил горячо и быстро, но глаза светились
нежностью.
   - Очень долго. Так же долго, как и я, - не раздумывая, ответила она.
   Пальцы Робин медленно, с наслаждением исследовали завитки темных волос на
его груди,  а  потом  скользнули  ниже.  Женщина  получала  удовольствие  от
ощущения перекатывавшихся под загорелой кожей мускулов.
   Его руки блуждали по ее телу, задерживаясь на нежных  бугорках  маленьких
твердых грудей, на розовых сосках, которые стали жесткими от  его  дразнящих
ласк,  и  медленно  спускались  все  ниже  и  ниже,  пытаясь  найти   места,
прикосновение к которым вызывало наибольшее удовольствие.
   Мэйс прикоснулся губами к ее глазам,  щекам,  а  потом  к  мягким  нежным
губам, которые раскрылись под его напором.
   - Не стыдись, любовь моя, - подбадривал он, тело его слегка двигалось,  и
вот она ощутила у своего бедра его напрягшуюся плоть.
   Стыдиться?  Нет.  Доставить  ему  удовольствие,  равное  получаемому.   С
радостной развязностью  она  стала  выполнять  призывы,  которые  он  хрипло
нашептывал на  ухо,  и  отвечала  поцелуем  на  поцелуй,  прикосновением  на
прикосновение. Скоро Мэйс уже шептал,  что  не  может  больше  выносить  эту
сладостную пытку.
   Очень медленно он повернулся на спину, увлекая  и  ее  за  собой;  сделал
легкое, но  удивительно  быстрое  движение,  которое  не  оставляло  никаких
сомнений в его желаниях.
   Руки его остановились на ее талии, а кончики сильных  широко  раздвинутых
пальцев надавливали на нежные возвышенности ее ягодиц. Он больше  ничего  не
делал, но Робин все поняла. Мэйс ждал  от  нее  первого  движения.  Она  так
упорно боролась за равенство, что, казалось,  он  теперь  бросил  ей  вызов.
Пусть она возьмет то, что хотела...
   Осознание случившегося поразило женщину и наполнило ощущением  силы.  Это
было ново, но не совсем приятно.
   Робин наклонилась и прикоснулась губами к его лицу.
   - Я не хочу превосходства. Веди, а я с удовольствием последую за тобой, -
прошептала она.
   - Куда подевалась моя маленькая  распутница?  -  подзадорил  он,  пытаясь
нежным прикосновением губ заглушить  красноречие  любимой.  Мэйс  постарался
дать понять, что она ничего не теряет, допуская его лидерство  здесь.  Легко
придерживая ее за талию, он начал сам двигаться, одновременно с наслаждением
лаская и показывая новые па в танце любви.
   Сладостный и знакомый порыв чувств охватил  любовников  и  прокатился  по
телу горячей волной возбуждения.
   - Ты прекрасна. И ты.., моя. - В голосе не было ничего собственнического,
только смесь удивления и восхищения. Мэйс медленно наклонял Робин,  пока  ее
груди не прижались к его груди; губы жадно набросились на ее  губы,  а  язык
скользил по зубам, мягко касаясь языка и вызывая наслаждение.
   Ее  покрасневшее,  вспотевшее  тело  инстинктивно   двигалось,   но   его
ненасытная страсть все росла.
   - О, что ты со мной делаешь, ангел мой! -  Губы  приоткрылись,  и  она  в
ответ тоже раздвинула губы, обещая отдать ему во владение каждый  сладостный
уголок рта.
   - О, Боже! Крошка моя... -  Он  хотел  навечно  продлить  охватившее  его
острейшее возбуждение, но уже потерял контроль над собой; впился пальцами  в
мягкую плоть ее ягодиц и увеличил темп  своих  телодвижений,  увлекая  ее  к
новым высотам блаженства. Высшая степень ее наслаждения совпала  с  вершиной
его переживаний. Пространство и время исчезли; мир  существовал  только  для
них...
   Лениво улыбаясь, Мэйс улегся рядом, ее голова, словно на подушке,  лежала
на его  руке.  Нежно  касаясь  слегка  припухших  губ  кончиком  пальца,  он
прошептал:
   - Подобно старому вину, с  возрастом  ты  становишься  все  лучше.  -  Он
улыбнулся, и в уголках глаз появились морщинки.
   - У меня хороший учитель.
   - Все  дело  в  тебе  самой,  -  возразил  Мэйс.  Поскольку  глаза  Робин
закрылись, она не могла увидеть, как сузились его глаза, а на  лбу  пролегла
морщинка.
   Когда мысли Робин снова заработали, она приподнялась  и,  привалившись  к
его груди, попыталась заглянуть в глаза. Еще в Сан-Франциско некоторые  вещи
не давали ей покоя, и она готовилась открыто их обсудить сегодня вечером.
   Робин водила пальцами по его груди.
   - Ты думаешь о чем-то очень приятном и соблазнительном, да?
   - Угадай, о чем.
   - Хорошо. - Она как раз и надеялась на возможность задавать вопросы.
   - Называй первое, что приходит тебе в голову.
   Секунду она молчала, а потом осторожно продолжала.
   - Мне.
   - Нам;
   - Я.
   - Мы.
   - Обед.
   - Танцы.
   - Танцы? - Робин нахмурилась.
   - Да. - Он криво улыбнулся. - Я бы хотел тебя завтра пригласить на  обед,
а потом на танцы.
   - Хорошо.
   - Плохо?
   - Нет!
   - Да!
   Боже, он специально себя так отвратительно ведет.
   - Давай начнем сначала.
   - Это потрясающая мысль. Давай. - Его пальцы поползли вверх, к ее голове,
и стали теребить волосы. - Возвращайся домой, ко мне.
   Так хотелось сказать "да", но Робин  еще  не  была  готова  беседовать  о
возвращении насовсем.
   - Давай опять играть.
   Прежде чем  ответить,  он  долго  размышлял.  Робин  тщательно  подбирала
произносимые ею слова и старалась поселить в нем ложное чувство веселья.
   - Ричард. - Она жадно за ним наблюдала, но следить  за  проявлениями  его
реакции не было никакой необходимости, потому что тело  его  напряглось  при
одном упоминании этого имени.
   - Блам - выпалил он.
   - Чэндлер, - спокойно возразила она.  -  Есть  Ричард  Чэндлер  и  Ричард
Чэндлер-младший. - Пока Робин ехала из  Сан-Франциско,  она  решила  открыто
показать ему его ревность и заставить понять, что в ней нет необходимости.
   - Но ты не имела в виду ни Рика, ни Рики. Если бы у нее была  хоть  капля
здравого смысла, она бы восприняла  как  предупреждение,  что  на  его  лице
появилось сердитое выражение, зубы стиснулись. Но ее  желание  выложить  все
карты на стол оказалось сильнее.
   - Нет, не имела. Я имела в виду Ричарда Блама. Я хочу...
   - Я не хочу обсуждать его, - резко сказал он.
   - А я хочу.
   Мэйс отстранил ее, уложил подушки к спинке кровати и откинулся на них.
   - Между Ричардом и мной ничего нет. Никогда не было и никогда не будет. Я
отклонила его предложение работать в "Блам Паблишинг" еще до  того,  как  он
его сделал.
   - Я слышал, он хочет открыть офис на Западном побережье. - Скрытый  смысл
этой фразы заключался в том, что Робин может  изменить  свое  мнение,  когда
Ричард переедет на запад.
   - Нет, не откроет. Пока я остаюсь незамужней и живу  в  Калифорнии.  -  В
глазах ее забегали шаловливые огоньки, и когда он вытаращил  на  нее  глаза,
плутовка  не  смогла  сдержаться  и  захихикала.  Потом  успокоилась  и  все
объяснила.
   - Мне повезло, - с иронией произнес он.  -  Предполагаю,  что  Питер  Пэн
все-таки предпочтительнее, чем маменькин сыночек. Не так ли?
   Робин нетерпеливо возразила:
   - Ненамного. - Она не могла позволить любимому считать, что  существовала
необходимость выбирать между ними.  -  Я  никогда  не  принимала  Ричарда  в
расчет. Если и приходилось делать выбор, то между возможностью  вернуться  к
тебе или жить одной. - Женщина опустилась ему на грудь.
   Некоторое время они лежали тихо, а потом Робин позвала:
   - Мэйс?
   - Х-м-м-м.
   - Скажи мне, что ты не приложил руку к тому,  что  я  получила  работу  в
"Уорлд Вью".
   Ей надо было это знать, иначе она бы так не поставила вопрос.
   - Да, я позвонил Кэлли, но единственное, что я сказал, что ты без работы.
Остальное сделала ты.
   Но, по словам Кэлли, Мэйс сделал гораздо  больше.  Однако  в  тот  момент
Робин предпочла удовлетвориться предоставленным объяснением.
   -  А  теперь  расскажи  мне  о  Раднгане.  Ты  имеешь  отношение  к   его
неожиданному отъезду из Сан-Франциско?
   Он нервно закусил нижнюю губу.
   - Я ему посоветовал не откладывать посещение университета. Согласись, что
сейчас - лучшее время для осмотра территории университетского городка.
   - В обоих случаях тебе не  следовало  вмешиваться,  Мэйс.  -  Она  тяжело
вздохнула, а в глазах зажегся огонек разочарования. - Как  бы  мне  хотелось
тебе показать, что я чувствую, когда ты вмешиваешься в мои дела. - Робин  не
осмелилась поднять глаза, потому что боялась показать слезы.
   Если бы только она нашла способ продемонстрировать свои чувства! Ему надо
дать урок!
   - Допускаю; что я обрадовался возможности избавиться от  Раджана,  потому
что не хотел тебя ни с кем делить.  -  В  его  тоне  и  намека  не  было  на
раскаяние. - Но что касается Кэлли Харрис, поверь, я  не  пытался  управлять
твоей жизнью. Я