ействовать  тайно  и
незаметно, но вот уже не сдержался, открыто бросив вызов Васильеву.
   Видимо, будет очень непросто выжидать  и  готовить  хитроумный  удар,
потому  что  уже  сейчас  Жене  ужасно  захотелось,  чтобы  его   недруг
немедленно "обкакался", как тот сам изволил выразиться.
   Глебов все же отступил, оставив в покое Женьку, да и Васильев  больше
не сказал ни слова, потому что в класс вошла Елена  Михайловна.  Выяснив
несколько общих вопросов, она начала урок литературы  -  первый  в  этом
году. Половину урока Елена Михайловна  диктовала  задания  на  следующие
занятия, а остаток времени заняла беседа о книгах, которые прочитали  за
лето ее ученики помимо школьной программы. Звучали имена одних и тех  же
авторов - создателей детективов и  любовных  романов.  Сашка  Динкелакер
упомянул Толкиена,  и,  конечно  же,  Васильев  отличился  и  здесь.  Он
принялся рассказывать о прочитанных им за лето книгах Маркеса, Пелевина,
Акунина, наизусть прочитал несколько стихотворений Бродского. Кое-кто  в
классе вообще впервые слышал эти имена.
   Женя за лето не прочитал до конца  ни  одну  книгу,  забрасывал  даже
детективы и фантастику, не дойдя и до середины.  И  ему  было  абсолютно
нечем похвастаться. Да он и не стремился, в отличие от Егора  Васильева,
который  был  готов  наизнанку  вывернуться,  только  бы  его   оценили,
похвалили. Васильеву словно было мало и без того большой популярности  в
классе и в школе, он пытался затмить собой весь белый свет,  став  самой
яркой звездой на школьном небосклоне. Это  бы  не  раздражало  Женьку  в
других обстоятельствах. А теперь  ему  казалось,  что  любое  возвышение
Васильева из толпы, все ниже опускает его, Женю Никитина.
   Если война объявлена - каждый шаг считается  за  раунд  боя,  подсчет
очков ведется беспрестанно. И счет пока явно не в пользу Женьки.
   Два следующих урока были отданы в царствование прекрасной  Маргариты.
Вместе с ней в класс притащились три человека из попечительского  совета
и один из районо. Они  расселись  за  свободные  парты  и  приготовились
наблюдать за тем,  как  будет  блистать  Марго  в  качестве  педагога  -
математика.
   Маргарита Николаевна как обычно была на высоте. Урок катился  плавно,
без сучка, без задоринки.
   Ученики легко справлялись со сложнейшими задачами после ее доходчивых
объяснений.  Материал  был  прошлогодний,  но  по   тому,   как   хорошо
ориентировались в нем одиннадцатиклассники, можно было сказать, что  три
летних месяца не  смогли  стереть  из  памяти  того,  что  однажды  было
объяснено первоклассным педагогом Маргаритой Николаевной Никитиной.
   - Предлагаю задачку  из  экзаменационного  билета  в  технологический
институт, - сказала Маргарита Николаевна,  заканчивая  писать  на  доске
условия, - кто справится первым?
   Класс погрузился в решение, первым хотелось быть каждому, и каждый на
это  надеялся.   Маргарита   Николаевна   в   своей   привычной   манере
прохаживалась вдоль рядов. Ее шагов почти не было  слышно,  она  ступала
легко, грациозно переставляя ноги в туфлях на тонких  высоких  каблуках.
Следом за ней по классу  плыл  едва  уловимый  горьковато  -  изысканный
аромат дорогих духов.
   Женя отстраненно смотрел в окно, когда вдруг всем телом почувствовал,
что Маргарита Николаевна стоит рядом, за его спиной. Он не  слышал,  как
она подошла к нему, но почти сразу ощутил ее  пристальный  взгляд.  Женя
медленно повернул голову, Маргарита Николаевна безмолвно шагнула  к  его
парте и своими тонким  ухоженными  пальцами  с  аккуратными  безупречной
формы ноготками, покрытыми бесцветным лаком, потянула  к  себе  Женькину
тетрадь за уголок. Женя уже решил задачу, но не спешил поднимать руку  и
кричать, что все уже готово. Он не желал быть выскочкой,  как  Васильев,
ему не надо похвалы учителя,  которая,  вполне  вероятно,  будет  весьма
натянутой. И хотя уже пора было записать очки и на свой  счет,  Женя  не
хотел торопиться. Поэтому он и сидел, безучастно гладя  в  окно,  считая
минуты, на которые опередил Васильева в решении задачи.
   Чуть  склонив  голову,  Маргарита  Николаевна  быстро  и  внимательно
пробежала глазами решение сложнейшего примера. Женя ждал, подперев  щеку
рукой, краем глаза поглядывая на  то,  как  палец  Маргариты  Николаевны
легко постукивая, привычно отбивал по парте ритмичную  дробь.  Маргарита
Николаевна через минуту вернула тетрадь Жене. А потом, ни слова так и не
сказав, снова двинулась по проходу. Из этого Женя сделал вывод, что  все
решено верно, и он поступил разумно, что не стал высовываться -  похвалы
от Маргариты Николаевны ему не дождаться.
   Тут взметнулась победно рука Васильева.
   - Я готов, Маргарита Николаевна!
   - Пожалуйста, к доске, Егор, - сказала  она,  слегка  улыбнувшись,  и
Жене почудилось в ее голосе сожаление по поводу того, что  ее  любимчика
все же успели опередить.
   Васильев вальяжно и самодовольно прошествовал  к  доске,  и  принялся
размашисто и достаточно небрежно писать мелом решение.
   Маргарита Николаевна присела за свой учительский стол, но на доску не
смотрела. Она, не отрываясь, глядела на Женю. Его  смутил  этот  взгляд.
Неужели ей хотелось, чтобы лучшим был он, а  не  Васильев?  Нет,  ничего
подобного! Сколько раз ранее она  весьма  резко  прерывала  его  попытки
выдвинуться вперед, заявить о себе. Почему же сейчас она глядит на  него
с каким-то немым укором?
   Васильев закончил писать.  Класс  воззрился  на  доску,  сверяя  свое
решение с решением лучшего ученика. Сомнений  быть  не  могло,  Васильев
Егор как всегда был на высоте.
   Урок подходил к концу. Маргарита Николаевна, отмечая работу учеников,
выставляла  им  первые  в  этом  году  оценки.  Жене  было  не  на   что
претендовать. Сегодня на уроке он не  произнес  ни  слова,  ни  разу  не
поднял руку, хотя мог бы это сделать. Класс работал активно,  пятерок  и
четверок было много, троек Маргарита Николаевна пока не ставила  никому,
все-таки это был первый день занятий. Васильев,  конечно,  получил  свое
"отлично" вместе с похвалой.
   Гости,  присутствовавшие  на  уроке,  почувствовав  его   завершение,
оживились,  расслабленно  задвигались  на  стульях.  Скоро  должен   был
прозвучать звонок.
   Вдруг за дверью кабинета раздался какой-то  странный  шум.  Маргарита
Николаевна слегка нахмурилась, повернула голову в сторону  двери  и  уже
было собралась пойти проверить,  кто  смеет  нарушать  тишину  во  время
занятия.  Тут  дверь  распахнулась  и  в  кабинете  нарисовалась   очень
своеобразного вида тетя.
   Мало того, что она была весьма экзотически  одета  -  в  бесформенную
майку и коротюсенькие шорты -  она,  казалось,  с  трудом  держалась  на
ногах, поскольку была в приличном подпитии. За ней возвышался  охранник,
видимо, пытавшийся ее остановить и выпроводить вон  из  стен  школы,  но
тетя не сдавалась.  Она  возмущенно  размахивала  руками,  при  этом  ее
заносило, речь теряла всяческую связность.
   - Я говорю, что мне сюда надо, тут мой  сын  учится!  Отстань  ты  от
меня, в конце концов! - Дама влетела в кабинет, раскрасневшаяся не то от
горячего спора с охранником, не то от выпитого. -  Безобразие  какое!  К
собственному ребенку не пускают! А мой муж столько денег  на  эту  школу
тратит!..
   -  Что  случилось?  -  строго,  но   сдержанно   спросила   Маргарита
Николаевна. - Уважаемая дама, вы к кому?
   - К сыну я своему, - невнятно выговорила женщина, - он забыл этот ваш
дурацкий школьный свитер!
   А мне вот теперь приходиться его нести! Егор, ты где?

***

   Класс замер, пьяная тетя оказалась ни кем иным  как  матушкой  самого
Егора Васильева - первого ученика в классе и в школе, звездного мальчика
элитного лицея.
   Егор Васильев не был похож  на  самого  себя.  Он  вскочил  на  ноги,
бледный, дрожащий от негодования и позора. Мать попыталась сунуть ему  в
руки сверток с джемпером,  но  он  будто  ничего  не  видел  вокруг.  Он
оцепенел от стыда и ярости, обмер, не находя выхода своему возмущению. А
еще через мгновение Егор пулей  вылетел  из  кабинета,  пронесшись  мимо
матери, словно ее не было. Мать ошалело отступила в сторону, чтобы он ее
не сшиб.
   Тишина в классе достигла своего звенящего  апогея.  Только  негромкий
голос Маргариты Николаевны посмел разрушить ее гнетущую атмосферу.
   - Пожалуйста, успокойтесь, присядьте...  -  сказала  она,  как  можно
мягче и спокойнее, обратившись к взбудораженной нетрезвой женщине.  -  А
мы продолжим наш урок. Запишите задание на дом, дорогие мои дети.
   Класс продолжал подавленно молчать. Всем почему-то  стало  неловко  и
неприятно. Такого раньше никогда не было. Это ведь скандал -  явиться  в
их элитную школу в пьяном виде, устроить чуть ли  не  дебош,  да  еще  в
присутствии посторонних людей, гостей,  попечителей.  Что  это,  матушка
Егора сошла с ума на почве алкоголизма? Неужели  правдой  оказались  все
слухи о том, что она крепко зашибает? Никто в  классе  раньше  не  видел
мать Егора в таком виде,  Егор  вообще  редко  приглашал  к  себе  домой
одноклассников. Видимо, ему было чего стыдиться и что скрывать.
   Мать Егора не стала задерживаться в кабинете. После того, как ее  сын
умчался  прочь,  она  растерянно  потопталась  у  дверей  и  вышла,   не
попрощавшись.
   По  классу  пробежал  вздох  облегчения.  Никому  не  хотелось  стать
свидетелем позорного поведения пьяной матери лучшего  ученика.  Что  она
еще могла тут наговорить?..
   Женя Никитин за своей последней партой низко  опустил  голову,  чтобы
никто не мог заметить торжествующую кривую усмешку на его губах.  "  Ну,
что, Егорушка, кто из нас обкакался? Это только начало! Я  тебе  еще  не
такое устрою!"
   Егор Васильев не появлялся больше в этот день в школе. Он прятался от
глаз одноклассников и учителей, гонимый позором и стыдом за  свою  мать.
Как она посмела в таком виде явиться в школу! Это ведь уже сумасшествие,
белая горячка! Зачем понесла в школу форменный джемпер? Сегодня, первого
сентября все старшеклассники были в костюмах и галстуках.  В  этот  день
всем разрешалось одеться нарядно и торжественно.
   Что ей взбрело в голову? Неужели мать допилась до зеленых чертиков?
   Егор бродил по улицам как можно дальше от школы. Самое  больное  было
то,  что  мать  заявилась  как  раз  на  урок  к  Маргарите  Николаевне.
Бессильная злоба душила Егора, но он понимал,  что  ругаться  с  матерью
бесполезно, когда она в таком состоянии. А завтра, когда он, может быть,
застанет ее трезвой, она, вполне вероятно, вообще ничего не  вспомнит  -
куда пошла, зачем, как ей взбрела в голову подобная идея.
   Все эти годы Егор как мог скрывал от друзей и  знакомых  их  семейное
несчастье. Он редко звал к себе домой ребят, а если звал, то лишь будучи
уверен, что матери или нет дома, или она абсолютно трезвая.  Егор  знал,
что во многих  семьях  родители  любят  приложиться  к  рюмочке,  и  его
одноклассники не особенно  это  скрывали  и  этого  стыдились.  Но  Егор
относился к пьянству матери очень болезненно. Во-первых, мать -  пьяница
- явление не такое распространенное,  в  основном  алкоголем  увлекались
отцы. А во - вторых, Егор не мог допустить,  чтобы  все  узнали,  что  у
лучшего ученика школы неблагополучная семья. Егор Васильев -  претендент
на "золотую" медаль - во всех отношениях должен быть  безупречен.  Имидж
лучшего ученика  не  мог  включать  в  себя  такие  нехорошие  штрихи  к
портрету,  как  пьянство  собственной  матери.  В  общем,  сейчас   Егор
чувствовал себя несчастным, раздавленным,  униженным.  И  кем  -  родной
матерью! Ему казалось, что его предала собственная  семья,  замахнувшись
на самое дорогое, что у него есть - школу.
   Егор думал о том, как вести себя дальше,  что  отвечать  на  вопросы,
если кто-нибудь их начнет задавать.
   Может, не надо было убегать, показывая всем и каждому, как  неприятно
ему было вторжение матери, может, лучше было повести  себя  сдержанно  и
спокойно - взять джемпер  и  выпроводить  мать  вон,  словно  ничего  не
произошло и его ничто не смущает? Но он не готов был к этому, его до сих
пор била нервная дрожь и он не находил себе места. Если бы Егор мог - он
никогда бы больше не показал носу в свою школу. Но он не может.
   Школа -  это  его  жизнь  -  чистая,  светлая,  радостная.  Все-таки,
несмотря ни на что, он там лучший,  самый  способный,  самый  одаренный,
самый умный. Инцидент с мамашей забудется, может быть, очень  быстро,  и
снова все станет на свои места. Нет, его  безумной  семейке  не  удастся
отнять у него единственную радость - быть лучшим и  ежедневно  видеть  и
слышать самую прекрасную женщину на свете - Маргариту Николаевну.

***

   Жене Никитину для полного торжества не хватало, конечно,  дальнейшего
присутствия своего врага на сцене реальных действий.  Было  бы  здорово,
как бы невзначай, при нем подойти  к  Маргарите  Николаевне,  что-нибудь
спросить. Она, может быть, принялась  бы  автоматически  поправлять  ему
узел галстука... В общем-то, она могла бы и  ничего  не  делать.  Просто
Женьке нужно было постоять рядом с ней достаточно долго, чтобы до  этого
напыщенного Васильева отчетливо дошла одна маленькая истина - между ними
существует  огромная,   с   океан,   разница.   Опустившаяся   спившаяся
неухоженная  тетка   -   это   мать   Егора   Васильева.   А   вот   эта
красавица-раскрасавица  Марго   -   мать   Женьки   Никитина.   Посмотри
внимательно, Егорушка, уясни, наконец, навсегда  ту  пропасть,  что  нас
разделяет, и всегда будет разделять. Это тебе пригодится, если ты  вдруг
снова захочешь продемонстрировать  свое  мнимое  превосходство.  И  твой
богатенький  папаша  тебя  не  прикроет,  ведь  у  него  наверняка  есть
любовница,  а,  может,  и  не  одна,  потому  как  жить  с  такой  женой
невозможно. Если это до тебя не дойдет, то Женя  обязательно  придумает,
как это тебе продемонстрировать. А показать всем, что такое  твоя  маман
никакого труда не составило - один телефонный звонок и все. На  перемене
Женя набрал нужный номер, убедился, что мать Егора "готова" для выхода в
свет и командным тоном велел ей немедленно  принести  в  школу  школьный
джемпер сына, потому как тот должен давать интервью  для  телевидения  и
обязательно в форме их элитной  школы.  Даже  не  дав  матери  Васильева
чертыхнуться  в  ответ,  Женька  повесил  трубку.  Через   сорок   минут
состоялось главное действие спектакля, придуманного им.
   Идея эта зародилась моментально после утренней словесной стычки, хотя
зрела в недрах, жаждущей отмщения Женькиной  души  уже  несколько  дней,
после того, как, придя в себя после болезни, Женька от  скуки  наткнулся
на материны личные записи, которые она принесла домой на  время  летнего
ремонта своего кабинета. Это были четыре папочки  -  часть  ее  большого
личного архива, еще не успевшие перекочевать обратно в школьный сейф.  В
одной из них Женя и обнаружил любопытнейшую информацию о том,  что  мать
Васильева  Егора  страдает  алкоголизмом  со  всеми  выходящими   отсюда
последствиями. Маргарита Николаевна, видимо, знала  про  своих  учеников
все. Ей это, конечно, необходимо было для работы - знать  о  ситуации  в
семьях своих учеников, чтобы  оптимальным  образом  взаимодействовать  с
родителями. О том, что у Егора очень пьющая мать,  Маргарите  Николаевне
стало известно, вероятнее всего, от самого отца Егора.  Может  быть,  он
предупредил ее об этом на тот случай, если необходимо будет связаться  с
кем-нибудь из них. Отец Егора, кажется,  тоже  входил  в  попечительский
совет и помогал школе материально. И конечно, мог  рассчитывать  на  то,
что  информация  останется  строго   конфиденциальной   и   поможет   их
сотрудничеству.
   Интересно, догадается  ли  Васильев,  откуда  подул  этот  неприятный
ветерок или,  кроме  любования  собственной  персоной,  он  не  способен
подмечать вокруг себя любопытные факты и  их  сопоставлять?  Кстати,  он
ведь на протяжении всех школьных лет упорно обвинял Женю в наушничестве,
доносительстве, настраивал одноклассников быть осторожными рядом с  ним.
Вот теперь пусть попробует то, о чем так долго мечтал. Хотя  Женя  вовсе
не ощущал  себя  сейчас  фискалом,  подлым  путем  выведавшим  порочащую
информацию. Женя просто уравнивал возможности. Их у него  для  борьбы  с
Васильевым почти не было. Он был скован по рукам и  ногам  непреодолимым
обстоятельством-препятствием - он был сыном завуча школы.

***

   Первосентябрьский  бал  старшеклассников  начался  в  пять  часов   и
продолжался до девяти вечера. Это была, в принципе,  обычная  дискотека.
Приехали из молодежного развлекательного центра  ребята  с  аппаратурой,
цветомузыкой,    привезли    своего    ди-джея,    который     развлекал
старшеклассников, учеников  9,10,11-х  классов  в  актовом  зале  школы.
Музыка гремела с такой мощью, что ее слышно было даже в самом отдаленном
уголке большой просторной школы, даже в  бассейн  проникали  децибелы  в
виде неясного ритмичного гула. Девчонки и мальчишки скакали  под  модный
рэп, рок и "кислоту",  но  иногда  звучали  более  спокойные  мелодии  -
прекрасный повод для того, чтобы мальчик мог прижать к себе возлюбленную
девочку.
   Стоящих у стенки почти не было. Даже  девятиклассники,  как-то  резко
перешагнувшие порог своей нескладной  подростковости,  повзрослевшие  за
лето, престали смущаться друг друга и решительно бросились в  круговерть
полудетской любви, вступая в пору первых поцелуев  и  признаний,  первых
разочарований, первых страстей.
   Вот только девятиклассницы не особенно  обращали  внимание  на  своих
сверстников. Их тянуло к  старшим  ребятам.  Самые  смелые  отваживались
приглашать их на танец. Те благосклонно  соглашались,  гордые  тем,  что
вызывают симпатии у девчонок, пусть даже младше себя.
   Егору Васильеву не было отбоя от желающих потанцевать с ним. Егор,  в
силу своей чрезвычайно активной  деятельности,  был  очень  популярен  в
школе. И, видимо, очень многим девочкам он нравился.
   Поэтому на дискотеке он был в центре внимания.
   Сначала Егор не хотел идти на  школьный  бал.  Он  думал,  что  будет
чувствовать себя очень  неловко  под  взглядами  одноклассников.  Кто-то
будет ему сочувствовать, кто-то злорадствовать в его адрес.  Ни  то,  ни
другое Егору было не нужно. Но неужели теперь он  должен  прятаться?  Да
плевал он на всех! Пусть думают, что хотят, он заставит всех поверить  в
то, что ему все равно. Он, как прежде, остается лучшим учеником в  школе
и у него непременно будет "золото". Егор останется тем, кем  был,  он  -
исключительный, он - обаятельный. Его "звездность"  стала  привычкой,  а
звезда должна всегда гореть, такова ее приятная  участь.  И  Егор  решил
вернуться в школьный круг с высоко поднятой  головой,  будто  ничего  не
произошло. Он должен веселиться, шутить, очаровывать всех, кто еще им не
очарован. Он не сдаст свои высоты, никому  не  позволит  занять  их.  Он
никогда  не   превратится   в   закомплексованного,   слабохарактерного,
стыдящегося других,  зависящего  от  мнения  окружающих  человека!  Егор
Васильев никогда не станет таким, как Женька Никитин.
   Егор  все  рассчитал  правильно.  Одноклассники  моментально   забыли
неприятный инцидент с его матерью, особенно  когда  увидели  радостного,
фонтанирующего весельем Егора. Но они наверняка бы удивились, если бы он
вдруг пропустил школьное мероприятие. Тогда бы им непременно вспомнилось
его позорное бегство из класса, после того  как  он  увидел  собственную
мать в безобразном виде.
   Когда Егору удалось вырваться от своих поклонниц, не дававших ему  ни
минуты отдыха, он пригласил танцевать  Ксюшу.  Она  согласилась,  но  не
очень охотно. Егора немного задевал спад интереса с ее стороны.
   Летом она за ним бегала, ни на шаг не отходила, а теперь он вдруг  ей
разонравился? Сейчас вероятно и поцеловать себя не даст.  Неужели  из-за
Никитина? Тот, конечно, изменился. Насчет его особой красоты Егор