а  незатейливая
еда - салат, котлетки, суп. Илья дома почти не ел, старался не есть,  но
иногда, с  раздражением  захлопывая  холодильник,  становился  сам  себе
неприятен - в конце концов Дина не делает ничего такого  отвратительного
и ужасного, он ведь сам привёл её сюда и до сих  пор  терпит  у  себя  в
доме, не находя в себе мужества выставить противную девчонку за дверь. А
выставить, наверное, очень надо уже и давно пора. Вот только он  до  сих
пор не нашёл, как обещал,  ей  ни  квартиры,  ни  работы.  Нужно  что-то
делать, не  может  ведь  Дина  здесь  жить  вечно!  Прежде  всего  нужно
попытаться найти Сашку, пусть Илью ждёт с ним очень неприятный разговор,
нужно во что бы то ни стало, и никакие внутренние  отговорки  по  поводу
того, что Саша зашифровался всерьёз и надолго не принимаются.
   Сашка появился так же, как и исчез.  Илья  столкнулся  с  ним  ранним
утром  в  офисе,  когда  ещё  остальные  сотрудники  только   собирались
отправиться на работу. Сашка летел по коридору -  бледный,  осунувшийся,
измученный.  Он  воспаленными,  словно  после  бессонной  ночи,  глазами
скользнул по Илье и второпях бросил в ответ на его удивленный взгляд:
   - Привет, Илья, я ужасно опаздываю, у  меня  самолёт  в  Новосибирск.
Кажется, регистрация уже началась...
   - Сашка! - в отчаянье воскликнул Илья уже практически ему в спину,  -
погоди, мне нужно с тобой....
   - Потом, Илья, я правда опаздываю, - оборвал его Саша,  оборачиваясь,
и махнул на прощанье рукой. Через мгновение он уже исчез из поля зрения,
бегом пролетев по лестнице вниз.
   Может, оно и к лучшему, что разговор  откладывается  ещё  на  неделю.
Время имеет такую способность - изменять  обстоятельства  и  расставлять
всё по своим местам. Сашка снова вернулся к работе - это  хороший  знак,
вероятно, всё наладится, устаканится и вернётся на круги своя. И ссора с
Динкой останется в прошлом, они  снова  поладят,  сойдутся,  как  бывало
часто и раньше...
   Как Илье хотелось в это верить, но почему-то не давала  покоя  мысль,
что от Дины ему так легко не отделаться. Она чувствовала себя хозяйкой в
его доме, где он старался  теперь  бывать  как  можно  реже,  она  может
почувствовать себя хозяйкой и в его жизни.
   С утра было совсем тепло, около ноля, снег падал мягкими  хлопьями  и
напоминал о приближающихся новогодних праздниках. Геля кое-как поднялась
после вчерашней полубессонной ночи - она вернулась домой во втором часу,
а легла спать и того позже - сначала пришлось в очередной раз  ссориться
с отцом по поводу того, что имеет право приходить во  сколько  угодно  и
достаточно уже диктовать ей свои  правила  жизни,  потом  ещё  полистала
конспекты  -  на  носу  была  сессия,   слава   богу   последняя   перед
преддипломной практикой.
   После считанных часов сна помог проснуться только холодный душ и  это
волшебное предчувствие праздников. Сначала - свадьба сестры, затем новый
год, потом рождество и каникулы. Праздновать хотелось немедленно и  Геля
оделась совсем не по -  зимнему  -  тонкие  колготки,  короткая  юбка  и
шёлковая блузка. С утра всё было чудесно - на улице было тихо,  тепло  и
снежно. Геля, накинув на голову капюшон дублёнки, поспешила на  автобус,
который, о чудо, пришёл почти сразу и полупустой.
   Однако всё изменилось за несколько часов. К обеду  поднялся  ветер  -
пронизывающий, ледяной, снег из мягких праздничных хлопьев превратился в
отвратительную колючую крупку. Сильно похолодало, Геле, одетой  еле-как,
показалось, что ударил тридцатиградусный мороз.
   Около четырех Геля вышла из института и поняла, что спасти  её  может
только чудо.
   Она почти бегом поспешила на  остановку,  ругая  своё  легкомыслие  и
переменчивую погоду. Глядя на начинающее сереть небо, она уже подумывала
было о том, не стоит ли вернуться в институт и позвонить домой или  Алле
на работу, чтобы ей кто-нибудь привёз  свитер,  брюки  и  шапку.  Но  не
вернулась, а еле живая добежала до остановки и увидев  толпу  страждущих
транспорта замерзших горожан, едва не разревелась от отчаяния. Даже если
автобус и придёт,  влезть  в  него  у  худенькой  девчонки  не  было  ни
малейшего шанса.
   Ну не погибать же от холода! Геля мысленно  подсчитала  наличность  -
какие-то жалкие копейки, но всё же решилась поймать "тачку". Может быть,
бомбист много с неё  не  сдерёт,  ну  в  крайнем  случае,  она,  оставив
что-нибудь в залог, сбегает домой за деньгами.
   Геля подошла к краю тротуара, но и здесь  её  ждало  разочарование  -
оказалось, что не одна она такая умная, мечтающая поскорее  очутиться  в
тепле, а "частников" в предвечерние часы на данной городской  магистрали
почему-то  не  оказалось.  Прочие   автомобилисты   останавливаться   не
собирались ни из сострадания, ни из желание заработать.
   Геля уже не чувствовала ни рук,  ни  ног.  Сказать,  что  она  сильно
замёрзла, значит не сказать ничего. Она застыла, закоченела, она уже  не
могла даже дрожать. Больше  стоять  просто  нельзя  -  нужно  двигаться,
бежать, согреваться в  магазинчиках  по  дороге.  Простуда  уже  конечно
обеспечена - перед свадьбой, перед праздниками, лишь бы не до больницы.
   А шевелиться уже не хотелось, даже рука не поднималась голосовать.  И
тут прямо перед Гелей тормознула машина. К ней тут же кинулось несколько
человек, голосовавших поблизости. В надежде, что  их  маршрут  или  цена
окажутся наиболее привлекательными для водителя. Но Геля не веря в удачу
схватилась за ручку двери.
   Скорее сесть, а там неважно - куда, сколько - лишь бы в  тепло,  лишь
бы в сторону дома.  Она  не  успела  ещё  закрыть  дверь,  как  услышала
знакомый голос. Весьма сердитый, даже гневный.
   - Ты почему в таком виде, почему ловишь машину? Ты что с ума сошла?
   Геля медленно повернула голову и тут же рванулась из машины прочь.
   - Сядь на место! - прикрикнул Илья и крепко схватил за руку, - закрой
дверь и не устраивай концертов.
   - Отпусти меня, с тобой я никуда не поеду, лучше околею на  улице!  -
Геля попыталась высвободиться и распахнуть незакрытую дверь.
   - Геля, пожалуйста, перестань, ну что за дурость в  конце  концов!  -
Илья дотянулся, преодолевая Гелкино сопротивление и сумел закрыть дверь.
Через секунду она была заблокирована. Но Геля уже не  собиралась  никуда
бежать. На самом деле - это дурость - замерзать на  улице  только  из-за
того, что последнее время её начинает трясти при одном  лишь  упоминании
об Илье. Уж можно вытерпеть  четверть  часа  его  общество  -  в  полном
молчании, отвернувшись к окну.
   Илья увеличил температуру в салоне до максимума и плавно тронулся. Он
тоже молчал, не задавал больше никаких вопросов Геле,  зато  то  и  дело
поглядывал на неё. А Геля никак не могла согреться. В машине было жарко,
но Геле казалось, что она дрожит всё сильнее.
   Неожиданно Илья остановился у магазинчика, ни слова ни  говоря  вышел
из машины, не забыв при этом на всякий  случай  перекрыть  Геле  пути  к
бегству.
   Вернулся он  быстро,  неся  в  руках  бутылку  конька  и  пластиковый
стаканчик.
   - Самое приличное из того, что  было.  Выпей  залпом,  согреешься  и,
может быть, не заболеешь. Ну надо же было так вырядиться - не лето  ведь
на улице!
   - Не твоё дело, - стуча зубами выговорил Геля.
   - Не груби, - устало вздохнул Илья, всовывая Геле  в  руки  стаканчик
почти полный конька.
   Геля не смогла опрокинуть коньяк залпом. Она вообще терпеть не  могла
крепкие напитки. Сейчас она глотала  жгущую  жидкость,  морщась  как  от
омерзительного лекарства. Слёзы щипали глаза, во рту всё полыхало огнём,
но Геля уже начала  чувствовать,  как  блаженное  и  спасительное  тепло
врывалось в тело.
   - Можешь ещё растереть коньяком руки, - посоветовал Илья,  -  быстрее
отойдут. Подставь ладони, я немного капну.
   Геля неловко протянула скрюченные  посиневшие  и  совсем  непослушные
пальцы.
   - Дай-ка лучше я, - сказал  Илья  и  Гелкины  руки  оказались  в  его
горячих ладонях. От этого прикосновения у Гели потемнело в глазах и  всю
её, насквозь промерзшую, окатила словно горячая  волна.  Зубы  перестали
отбивать  дробь,  стиснувшись,  а  сама  она   развернувшись   пружиной,
выдернула пальцы и что было силы ударила Илью по рукам.
   От боли, пронзившей в то же мгновение пальцы,  захотелось  закричать,
но Геля сдержалась прижав их к дрожащим губам. Предательские слёзы  сами
собой закапали из глаз.
   Илья медленно отстранился. Откинулся в кресле и отвернулся.
   - Не смей  больше  никогда  прикасаться  ко  мне!  -  сквозь  рыдания
проговорила Геля, - не надо мне  твоей  заботы  и  твоего  участия!  Мне
вообще не надо тебя в своей жизни! Как жаль, что я не  смогу  избавиться
от тебя раз и навсегда - мы ведь родственники - ха-ха, а так бы хотелось
выбросить тебя из памяти и головы! Ты противен мне, я тебя  ненавижу,  я
бешусь при одной только мысли о тебе, дорогой дядя! Но вот ведь  гадство
какое - родственников не выбирают!  И  не  меняют.  Это  любовниц  можно
менять пачками, ты ведь мастер на это?
   - Геля, перестань... - не поворачивая головы попросил Илья.
   - Да конечно, сейчас же! - глотая слёзы, зло усмехнулась Геля,  -  не
нравится? Не вкусно? Не привык ты, мой нежный, слушать правду о себе!
   - Какую правду?! - вдруг с отчаянием в голосе взвился Илья,  -  какую
правду, Геля? Я всю жизнь был у тебя  как  на  ладони!  Разве  я  что-то
скрывал от тебя? Никогда, с самого начала мы оба знали,  что  нас  ждёт.
Всё должно было кончиться, ещё не начавшись, но я  пропал,  я  не  сумел
остановиться, но ведь я не лгал тебе.  Ты  злишься,  что  я  связался  с
Диной? Я сам на себя злюсь за это, но  вовсе  не  из-за  того,  что  она
выложила Антону всё о нас. А мне по большому счёту всё равно,  с  кем  я
сейчас. С Динкой, с Маринкой... Я не с тобой. Я не могу быть с тобой.  И
не буду. Всё,  Геля,  это  безвариантно,  однозначно,  бесповоротно.  Не
потому, что я дал слово Антону, поклялся памятью родителей, а потому что
- так правильно. И ты понимаешь это не хуже меня.
   - Понимаю, - неожиданно спокойно ответила Геля, - но не  смирюсь.  Ты
ведь тоже знаешь меня хорошо, я никогда не отступала, не изменяла  своей
мечте, ты думаешь, изменю сейчас? Так мне проще не жить вообще. Я  люблю
тебя, только тебя, никто мне не нужен  больше.  Я  пыталась  найти  тебе
замену, влюбиться в кого угодно другого. Пустилась во  все  тяжкие...  -
Геля остановилась, усмехнулась, - а теперь вот мечтаю, знаешь о чём? - о
том, чтобы ты поцеловал  меня...я  погибаю  без  твоих  губ,  без  твоих
рук...Илюша, что мне делать?
   Слёзы катились по Гелкиному лицу.  Но  она  их  не  замечала.  Она  с
мольбой, с надеждой глядела на Илью.
   На его лице заходили  желваки,  он  бросил  руки  на  руль  и  машина
сорвалась с места. Гелю качнуло назад,  и  она  поняла,  что  ответа  не
будет.
   Через десять минут они, удачно  миновав  пробки,  остановились  перед
домом Луганских, почти незаметного в сугробах. Сквозь заснеженные  ветки
мягко и тепло светились окна, но Геля уже  несколько  месяцев  перестала
наслаждаться уютом родного и всегда весёлого дома. Всё так изменилось  в
старом особняке купца Воздвиженского. Семья счастливо  обитавшая  в  нём
распалась. Уехала мама, оставив безутешного  отца,  вылетели  из  гнезда
Сашка и Алла, изгнан с  позором  Илья...хорошо  хоть  не  мозолит  глаза
ужасная Динка! Если бы не жизнерадостный Кирюшка и не  по  годам  мудрая
Юля, дом превратился бы в холодные, унылые  казематы.  Как  не  хотелось
иногда Геле возвращаться сюда по вечерам. И особенно  сегодня.  Угрюмый,
холодный, как скала Илья довёз её до калитки и молча ждал,  когда  Гелка
уйдёт.
   Но она, упрямая,  несносная,  невыносимая  не  хотела  сдаваться,  не
умела, не могла. Её кидало из крайности в крайность -  от  ненависти  до
любви, и от любви до ... любви. Некуда ей было деться от своего чувства,
а что такое гордость она никогда не знала в отношении с Ильёй.  Она  так
привыкла бороться за свою любовь, хватаясь за полупризрачную возможность
быть счастливой, что не научилась быть гордой.
   Она сидела, словно в полусне, не двигаясь, как сомнамбула,  но  вовсе
не пыталась увидеть своё будущее. Она наслаждалась только тем, что  Илья
был сейчас рядом, что она как ребёнок вцепилась пальцами в его  руку,  а
он её не отдёргивал. Сколько  прошло  времени,  они  оба,  наверное,  не
знали. Уже совсем стемнело, когда Геля, открыв дверь дома, увидела краем
глаза, что Илья уезжает. Что она могла  поделать,  как  остановить  его?
Мало ли, что она до последнего надеялась, что он  догонит  её,  обнимет,
увезёт с собой...
   Илья мчался по  заснеженным  улицам.  Такого  кошмара,  что  творился
сейчас в его душе он не мог себе никогда представить.  Как  освободиться
от этого наваждения? Ну почему из  всех  женщин  он  выбрал  вот  эту  -
нескладную, дерзкую, упрямую? Почему по-идиотски зациклен на ней, желает
её, почти бредит  ею?  А  может,  и  в  самом  деле,  наплевать  на  все
условности, забыть про родство,  узы  крови  и  прочую  бредятину.  Ведь
женились же в прошлые века родственники друг на друге и  никому  это  не
казалось диким, да и вырождение рода происходило не сразу!  По  большому
счёту никто им не запретит быть вместе...
   Илья яростно тряхнул головой, отгоняя безумные мысли и снова накатило
такой невыразимой тоской, что  захотелось  сейчас  со  всего  размаху  в
столб. Ах как просто решатся все проблемы. Остаться бы  в  памяти  Гелки
вечно любимым. Но не живым.  Освободиться  от  конфликта  между  ХОЧУ  и
ДОЛЖНО.
   "Как я устал!"
   -  Я  так  устал.  -  Тихо  сказал  Илья  открывшей  двери  белокурой
синеглазке Веронике, позволив повеситься ей у него на шее.
   - Милый мой, Илюшенька, ну где ты пропадал, я  так  соскучилась...  -
счастливо лопотала Вероничка, - почему не звонил?
   Илья, честно говоря, вообще не помнил, когда последний раз встречался
с ней и почему в этот вечер его  занесло  сюда,  в  красивую  квартирку,
купленную Вероничке её состоятельным папой.
   - Заходи скорей, Илюша, хочешь я приготовлю тебе расслабляющую ванну?
А пока ты купаешься, испеку  блинчиков?  -  Вероника  ласково  щебетала,
помогая Илье раздеться, - ты такой измученный, такой  бледный...  Ты  не
заболел?
   Вероничка осыпала его градом участливых вопросов, но Илья смог только
безучастно и весьма невнятно ответить:
   - Всё замечательно. Всё очень хорошо.  Приготовь  мне  ванну,  испеки
блинчиков. Я тебя очень люблю...

8

   Алла вовсе  не  собиралась  ни  о  чём  спрашивать  маму.  Всё  вышло
совершенно случайно. Даже странно, как они встретились  в  супермаркете.
Обе зашли за  продуктами  и  мелочами,  хотя  обитали  сейчас  в  разных
районах. Обе соскучились, не хотели расставаться и мама зазвала  Аллу  в
близлежащую пиццерию, чтобы спокойно посидеть, поговорить.
   Пицца была неплохая. Алла  заказала  себе  нежную  сырную,  а  Полина
острую  мексиканскую.  Но  потом  они  поделили  их  пополам  и   каждый
нахваливал выбор другого. Зимний  холодный  вечер  в  жарко  натопленной
траттории, да ещё и при  полыхающем  камине  был  чудесен.  За  большими
окнами, выходящими на заснеженный проспект бушевала зима, а за маленьким
столиком с клетчатой скатертью текли неторопливо душевные разговоры.
   Полина слушала рассказы дочки о том, как она  мечтает  провести  свой
медовый месяц, и недоумевала, почему Алла ничего не спросит её  о  Саше.
Неужели она не знает, кем будущий муж приходится её брату? Несколько раз
Алла обмолвилась о том, какой непростой характер у Макса и  что  он  для
неё навсегда останется загадкой, но Полина истолковала это тем, что Макс
по своему обыкновению привыкший давить на окружающих и бедной девочке не
делает исключений. Давить - то он давит, но неужели до сих пор не сказал
Алле правду? Об этом знают уже все -  Антон,  Геля,  Кирилл...  и  очень
многие другие. Что ж получается, эта новость  обошла  только  Аллу?  или
воспитанная девочка не хочет затрагивать эту тему специально - вопрос  в
самом деле щекотливый. Но чем больше Полина разговаривала с дочкой,  тем
больше убеждалась в одном - Алла не знает ничего абсолютно, совершенно и
даже не догадывается.
   Полина смотрела на своего ребёнка  изо  всех  сил  старающегося  быть
счастливым и у неё щемило сердце. Нет,  так  нельзя,  не  может  Аллочка
принимать решения, не зная всего о своем избраннике. Какую  игру  затеял
тот - бог весть, но её долг, как каждой матери,  по  мере  возможностей,
оградить своё дитя от  несчастий  и  разочарований.  Решение  пришло  не
сразу, но было непоколебимым.  Полина  думала  лишь  о  том,  как  лучше
сказать обо всём Алле, стоит ли затевать этот разговор в кафе или  лучше
пригласить Аллу к себе.
   Тут Алла засобиралась домой - время и правда было позднее,  а  Полина
всё никак не могла подобрать нужных слов.
   - Мамочка, как жаль, что мы сейчас стали так редко встречаться. Как я
скучаю по тебе и по  папе...  Я  уже  вечность  не  видела  мою  любимую
Гелочку! Она хоть вспоминает обо мне?
   - Конечно, солнышко, не может быть по-другому!
   - А как Саша? Я очень переживаю за него.  Мамочка,  как  ты  думаешь,
всё, что  с  ним  происходит  связано  с  Диной?  Саша  совсем  забросил
работу... Хорошо, Максим недавно встретился с ним и поговорил. Я  думаю,
они всё же найдут общий язык. Другое дело - Дина,  она  такая  странная,
это из-за неё Саша мечется?
   - Нет, доченька, я думаю, что дело здесь не в Дине, а совсем в другом
человеке. Я думала, ты давно обо  всём  знаешь...  но  почему-то  Максим
скрыл от тебя ...
   - Что, мама? О чём ты?... - напряглась Алла  и  сразу  почувствовала,
что ожидает услышать нечто  ужасное,  отвратительное,  самую  неприятную
правду о своем Максе.
   Но правда оказалась не такой уж отвратительной, за исключением  того,
что её Алла узнала самой последней и не от Макса. Хотя  в  этом  случае,
мама тоже не должна была ничего скрывать от Аллы.  В  конце  концов  она
раскрывала отнюдь не чужую тайну.  Тем  не  менее  Алла  была  потрясена
настолько, что расплакалась.
   - Доченька, не плачь моя хорошая ! - взмолилась Полина. -  Ну  почему
ты так горько плачешь? То, что произошло, произошло много лет  назад.  И
это никак не повлияет, не должно повлиять, на твои отношения с  Максимом
Андреевичем. Кто же мог знать,  что  так  всё  сложится,  Аленький?  Это
невероятно, что вы встретились и полюбили друг друга, но мы все живём не
так как нам хочется, а так, как складываются обстоятельства.
   Мама неожиданно для себя заговорила  столь  прагматично  и  Аллу  это
испугало.
   - Мамочка, я не виню тебя, я никого не виню...  Я  очень  прошу  тебя
ответить мне честно, искренне...
   - Что, дочка, что ответить?
   - Ты ушла от папы из-за Макса? Ты всё ещё любишь его?
   Полина на мгновение онемела. Она и предположить не могла, что у  Аллы
возникнет такой вопрос. Конечно же нет! Конечно же всё не так. Когда она
поняла, что не может больше оставаться с  Антоном,  она  не  знала,  что
Максим где-то рядом. Она просто уходила, потому что стало невмоготу.  Но
с другой стороны... с другой стороны не его  ли  призрак  все  эти  годы
мешал любить мужа. Он маячил, дразнил,  звал...  не  давал  смириться  и
успокоиться. Куда, зачем он  звал  ?  Полине  очень  легко  было  сейчас
успокоить дочь, сказав, что Макс здесь ни при чём, просто  они  с  отцом
оказались разными людьми, но её умная, вдумчивая дочь не поверит  в  это
так запросто и может лишь углубить подозрения...
   Нужно сказать правду, но какую? То что она, Полина, всю жизнь  любила
и ждала его, Максима Елхова, и поэтому так и не смогла  полюбить  Антона
Луганского? Поэтому для неё Саша ближе и дороже всех остальных детей? Но
зачем Алле знать обо всём этом? Ведь Максим не просто полюбил  Аллу.  Он
готов драться за неё, бороться. Готов крушить и унижать всех вокруг, кто
встанет на его пути.  Он  умеет  быть  беспощаден,  это  Полина  выучила
назубок. Очень больно и обидно, чт