льнее!...  Она  -  маленькая,
избалованная романтичная дурочка. А ты взрослый умный мужчина, только ты
один можешь всё изменить и всё исправить.
   - Исправить? - глаза  Ильи  сузились,  -  ах,  понятно  -  исправить.
Значит, ты тоже считаешь меня виноватым. Не говори ничего - я уже слышал
всё это  от  Антона.  Ладно,  пусть  так.  Пусть  я  негодяй  и  подлец,
кровосмеситель...  ненавижу  это  слово!!!!  Скажи  мне,  что  я  должен
сделать, чтобы  всё  изменить  и  исправить.  Скажи  мне,  ты  ведь  уже
придумала - и я пойду.
   - Илья, прости! - вырвалось у Полины вместе со слезами, -  никуда  ты
не пойдёшь, забудь всё, что я тебе наговорила... просто я до сих пор  не
могу прийти в себя после встречи с Гелей. Скажи мне,  Илюша,  ты  любишь
её?
   - Нет! - кровь отхлынула от лица...
   - Она всего  лишь  моя  племянница,  -  почему-то  вдруг  перехватило
горло...
   - Это была ошибка, - перед глазами встал туман.
   - Скажи, как мне её исправить и я исправлю, - погас голос.
   Полина смотрела на плачущего Илью и невыносимое горе переполняло  её.
Горе и страх за своих несчастных, непутёвых детей. А ещё было ни  с  чем
не соизмеримое ощущение вины. Да никакие условности не стоят капли  этих
слёз. Что ужасного натворили дети? Просто хотели любить. И как  расплата
за любовь - боль и унижение от  того,  что  их  любовь  бесчувственно  и
холодно растоптали, прикрываясь непререкаемыми постулатами. Что  же  они
все получили взамен? Потерянного Илью с  обвалившимся  на  него  лавиной
одиночеством, бросившую им вызов  Гелю,  которая  будто  бы  целью  себе
поставила сорвать все запретные плоды разом.
   Она ворвалась вчера  в  квартиру  Полины  -  безудержно,  лихорадочно
весёлая, словно пьяная.
   - Мамуль, я порвала, блин, колготки! Мы квасили в  пивном  ресторане,
там такие дурацкие лавки! А потом я вдруг вспомнила, что  ты  тут  рядом
живёшь. Дай мне во что - нибудь переодеться!
   Полина хотела было сказать дочери, что пива бы ей  уже  довольно.  Но
вдруг почуяла сладковатый запах "травки". Она знала его хорошо. К ним  в
кризисный центр приходили девчонки и дамы с проблемой наркомании. Иногда
от них пахло так же.
   Полина испугалась не на шутку. Анаша - это очень серьёзно, потому что
она - только начало...
   - Мам, давай скорее, меня ждут. Мы  сегодня  празднуем  Ванькин  день
рождения! - торопила её Геля, а Полина не могла сдвинуться с места.  Кто
такой этот Ванька, куда они поедут дальше, что за люди сейчас вокруг  её
маленькой девочки?
   Надо немедленно закрыть дверь,  запереть  её  на  все  замки,  но  не
выпустить Гелю! что ещё делать? Звонить Антону, психологу,  психиатру  -
кому угодно, только чтобы они что-нибудь сделали!!!
   Полина едва сдержала свой первый  безумный  порыв,  попыталась  взять
себя в руки и спокойно, как ни в чём ни бывало спросила:
   - А Костя тоже с вами?
   - Кто? Костя? Какой ещё Костя? Нету с нами никакого Кости. Юрка есть,
Никита, Ванька... Ещё кто-то - не помню, как зовут, - Геля говорила и не
переставая смеялась, - из-за него-то я  и  порвала  колготки.  Он  такой
неуклюжий. Просто валенок.  И  болван!  Да  все  они  болваны!  Кретины,
идиоты...
   Гелька заливалась смехом, стягивая колготки.
   - Все мужики - кретины и идиоты... грубые и  самодовольные!  Как  они
мне все надоели!
   - Так может, останешься и не поедешь никуда?  -  попыталась  вставить
Полина в сумятную речь дочери. Но Геля её не слышала:
   - Липнут, лезут целоваться, так противно!
   А потом вдруг словно осеклась, сбилась и  уже  совсем  другим  тоном,
нервным, торопливо - судорожно продолжила:
   - А ты знаешь, как целует мой Илья?  Так  никто  не  может...  ты  не
представляешь, какой он ласковый,  мой  Илья.  Я  так  по  нему  скучаю,
ма-амочка!...
   Через секунду Геля уже рыдала, но ещё через минуту снова хохотала.  А
потом Геле стало  плохо.  Она  кинулась  в  ванную.  За  окном  отчаянно
сигналила машина - это, видимо, вызвали Гелю, но она  не  слышала  -  её
выворачивало наизнанку под струёй ледяной воды.
   Когда Геля вышла из ванной, компания уже отчалила восвояси,  но  Геля
про них даже не вспомнила. Она легла на диван, укрылась  тёплым  пледом,
заботливо приготовленным Полиной, отказалась от чашки крепкого чая и тут
же  уснула.  Полина  посидела  возле   неё,   потом   позвонила   Антону
предупредить, что дочь останется у неё на ночь.
   - Что-нибудь случилось? - спросил Антон. И Полина едва не крикнула  в
трубку: " Да случилось. С нашей девочкой беда!", но вовремя  сдержалась.
Только не наспех, только не с плеча! Не криком, не приказом - а лаской и
терпением.
   Но почему-то начать  Полине  захотелось  с  разговора  с  Ильёй.  Она
придумала целую речь о  том,  что  Илье  пора  бы  создать  свою  семью,
жениться и родить ребёнка, чтобы  Геля  перестала  вспоминать  о  нём  и
мечтать. Конечно, не сразу, конечно, не  просто,  но  всё  забылось  бы,
стёрлось. Растворилось в прошлом.
   Но теперь она понимала,  что  всё  это  ложь.  Ничего  и  никогда  не
растворится в прошлом! Не растворилось же в прошлом её чувство к Максиму
- она пронесла его через всю жизнь. Холила  его  и  лелеяла,  как  самое
дорогое. Не важно, что всё так кончилось - это чувство помогало ей жить.
   Полина присела напротив Ильи. Что она могла ему  сказать?  Чтобы  они
постарались быть счастливы, несмотря  ни  на  что,  соединились  вопреки
всему? Она не могла взять на себя всю полноту ответственности  за  такой
совет, а другое ничто не могли вымолвить её уста.
   - Мама Поля, - взял себя в руки  Илья,  -  ты,  конечно,  права.  Мне
нужно, наверное, уехать куда-нибудь на год - другой... Но столько  всего
сейчас на меня навалилось!... проще всего было сейчас спастись бегством,
но меня и так уже неоднократно называли трусом и негодяем... Теперь  ещё
ситуация с Диной..
   - С Диной? - непонимающе подняла брови Полина. - При чём здесь Дина?
   - Ты разве не в курсе? - удивился Илья.
   - О чём ты, Илюша? Что случилось с Диной? Саша говорил  мне,  что  не
может её найти. Где она?
   Илья понял, что напрасно заговорил об этом, но  он  был  уверен,  что
Полина  обо  всём  знает,  как  знают  все  остальные.  Но   теперь   уж
отмалчиваться нет смысла, и Илья с неохотой рассказал Полине,  как  Дина
оказалась в его квартире, и что на всё это ответил Саша.
   Полина, выслушав его откровения, долго молчала, пока Илья не  прервал
тишину:
   - Ты тоже, как Динка, считаешь, что я не должен был  ничего  говорить
Саше?
   - Правда всё равно когда-нибудь всплыла и  ударила  гораздо  сильнее.
Что я могу сказать, Илья, - Полина вздохнула, - ты, конечно,  не  должен
был везти её к себе и ложиться с ней в постель. Честно говоря, от тебя я
не ожидала подобного.
   - Почему же?!  -  вдруг  зло  усмехнулся  Илья,  -  я  ведь  совратил
собственную племянницу! Как  сказал  мне  Антон  -  у  меня  святого  не
осталось ничего!.. Я - выродок.
   И Полина неожиданно решилась.
   - Илья! - горячечно воскликнула она, - Ты не  поверишь  мне,  если  я
тебе скажу, что не осуждаю тебя ни в чём! Ни в отношении Гели, ни  Дины!
Это правда! Геля была счастлива с тобой - разве этого  мало?  А  Дина...
как я не хотела бы своему  сыну  жены,  готовой  лечь  с  кем  угодно  в
постель! Может быть, это нечестно по отношению к Саше. Но я  буду  рада,
если она навсегда покинет нашу семью!
   - В том-то и дело, мама Поля, - печально выговорил Илья,  -  что  она
никуда теперь от нас не денется, и навсегда останется в нашей семье. Она
беременна...
   - Беременна? - изумилась Полина, - и отец - Саша?
   - Я думаю, да, хотя она ничего не  говорит  о  сроке.  Намекает,  что
отцом могу быть и я. У неё теперь повод для шантажа.
   - Маленькая негодяйка! А что Саша?
   - Он не знает пока... Вдруг, Полина,  самое  невероятное,  что  Динка
забеременела от меня? Я не могу участвовать в дурацком тендере на звание
отца ребёнка, если он может быть моим! Что если  он  и  вправду  мой?  Я
предам его ещё до рождения??? Как бы я не мог терпеть эту  дрянь  Динку,
малыш ведь ни в чём не виноват!
   - Илюша, Илюша... - повторяла Полина и не знала, что ещё добавить. Ей
необходимо было собраться с мыслями, отбросить собственный эгоизм и  как
- то помочь мальчикам.
   - Я поговорю с Диной.  Попытаюсь  ей  объяснить,  что  ребёнок  -  не
предмет для спекуляций, - сказала она после минутного замешательства.  -
И Саша... Саша должен знать о её беременности.
   - Полина, я тебя очень прошу - не надо, не вешай на себя всё это!  Мы
взрослые люди, и думаю, разберёмся во всём сами!  Хорошо?  Каждый  имеет
право на самостоятельный выбор. Я не хочу обидеть ни тебя, ни брата,  но
последнее время всё складывается как-то не очень Вы принимаете  решение.
Решаете  за  нас  -  казнить  или  миловать,  любить  или  расставаться,
выбираете нам родственников, отцов, женихов и невест...  Тошно,  Полина,
тошно это... Ты ушла от Антона - почему? За что на нас на всех свалилась
твоя эта нелюбовь? Я, может быть, буду резок и  груб,  но  вы,  старшие,
сами не понимаете, что к чему в этой жизни! И творите всё,  что  бог  на
душу положит, не  задумываясь  особенно,  что  повлекут  за  собою  ваши
поступки. Полина, я очень тебя люблю. Но позволь мне самому  разбираться
в своих проблемах, касаются ли они Гели или Динки... Не хочу больше этих
разговоров, выматывающих душу! К чему  они  привели  -  Гелка  на  грани
срыва, Алла рассталась с любимым  человеком,  Сашка  ломает  свою  жизнь
из-за ненависти к Максу, а я ...
   - ...Ты готов жениться на  нелюбимой  женщине  и  воспитывать  чужого
ребёнка! - горько закончила за него Полина.
   Илья медленно поднялся со стула.
   - Я пойду. Ни к чему  все  эти  разговоры.  Всё  сложилось  так,  как
сложилось.  Мне  иногда  приходит  в  голову  мысль,  что  всё  было  бы
по-другому, если бы не умерла моя мама. Но я уже устал  быть  заложником
этих обстоятельств - быть помехой другим, причиной несчастий. Даже  если
мне суждено - не хочу!
   Илья уходил от Полины со смешанным чувством. Напрасно он  был  с  ней
резок. Она искренне хотела ему помочь. Ему,  Геле,  Саше....  Но  нельзя
брать на себя непосильную ношу. Он ведь тоже пытался - не смог.

14

   Илья, бесцельно помотавшись по городу, приехал домой.
   - Ну, наконец-то, заявился,  -  встретила  его  Дина,  -  зачем  тебе
собственная квартира, если ты в ней никогда не бываешь?
   - Тебе - то что? - Илья не намерен был вступать  с  ней  ни  в  какие
переговоры и в дискуссии.
   - Да так. Ничего. Я уже несколько дней, как собрала вещи и жду. Давай
мне адрес и ключи!
   - Какие ключи?
   - От квартиры, которую ты мне снял! Ты чего, вообще не догоняешь? Сам
же сказал, чтобы  я  убиралась  до  Нового  года.  Ну,  что  встал,  как
вкопанный - не веришь своему счастью?
   - Поехали, я тебя отвезу, -  сквозь  зубы  сказал  Илья,  пытаясь  не
думать о том, правильно он поступает или нет,  -  а  что  это  вдруг  за
перемена участи?
   Дина хмыкнула:
   - Ты, как все красавчики, чрезмерно избалован и думаешь, что  жить  с
тобой - вечный праздник. Ошибаешься, дорогой. Ты так мне надоел!
   - Ну, спасибо на добром  слове...  -  всё  ещё  не  веря  в  то,  что
неожиданно избавляется от одной огромной и трудной проблемы,  проговорил
Илья.
   - А ты что думал - что я буду рассыпаться в благодарностях к тебе?  -
разозлилась Дина, - надо же - облагодетельствовал!
   - Я жду тебя в машине, -  отрезал  Илья  и  вышел  из  квартиры.  Его
подгоняло сейчас только одно страстное желание -  освободиться  от  Дины
хотя бы на какое-то время.
   Минут через сорок они были на новой Динкиной квартире.
   - Вот твоя комната. Не супер - шикарно, но кровать есть, стол,  стул.
На   кухне   плита   и   холодильник.   В   соседней    комнате    живёт
девочка-студентка.
   - Жалко, что не мальчик...
   - За полгода я заплатил, - не слушая её, продолжал Илья, -  вот  тебе
деньги на первое время и адрес фирмы, где я договорился по поводу  твоей
работы, после Нового года они тебя ждут. Только не говори им, что  ждёшь
ребёнка - не возьмут. Зарплата там более-менее  приличная.  И  декретные
выплатят. Я  сказал,  что  ты  классный  секретарь-референт  со  знанием
английского. На всякий случай - подучи пару фраз. Ну, если не  получится
- звони мне, придумаем что-нибудь другое. Если нужны будут деньги - тоже
звони сразу, - Илья торопился так, будто Дина могла сейчас передумать  и
снова вернуться к нему.
   - Может, поцелуемся на прощание? - Дина будто его не слышала,  -  Всё
же нас кое-что связывает, по крайней мере - одна ночь...
   Илья отшатнулся от неё, как от чумной.
   - Да что ты строишь из себя, Луганский? Тебе ведь было хорошо со мной
в постели! Что - и колется, и хочется, и никто замуж  не  берёт?  Ладно,
расслабься... Я даже тебе благодарна - отчасти. Ещё не придумала за что,
но всё же - благодарна. Ты, Илюха,  не  дрейфь,  всё  будет  классно.  А
ребёнок этот не твой, конечно... Я тут подумала - а нафига  вы  все  мне
сдались? Что я сама сына или дочку не подниму? Не я одна по этой дорожке
топала. И ты мне ничего не должен. Деньги эти я, конечно,  вернуть  вряд
ли смогу... может быть, когда-нибудь потом.... - Дина  перевела  дух,  -
Давай, иди. Страдай дальше - живи. Привет семье.
   Со смешанным чувством Илья покидал Дину. Он ведь  не  сделал  никакой
ошибки? Но почему так гадостно на душе? Может, оттого, что они  с  Диной
чем-то похожи? Оба одинокие и неприкаянные, мучат себя и других.
   Редкий организм выдержит такой прессинг, какой  пришлось  выдерживать
Алле. Каждый день входить на работу как на поле битвы,  держать  себя  в
руках и не впадать в истерику оттого, что всё в очередной раз в её жизни
сломалось... психологически Алла оказалась способна это выдержать, но не
физически. В конце концов она слегла с высокой температурой, и произошло
это как раз накануне 20 декабря - печальной даты  -  дня,  когда  должна
была  бы  состояться  её  свадьба.  Температура  около  тридцати  девяти
держалась несколько дней, и о том, что нужно идти работать не могло быть
и речи. Алла с трудом доходила до кухни, чтобы налить себе  воды,  когда
Юли не оказывалось дома. Есть Алла вообще ничего не могла и  только  под
давлением Юли могла заставить себя проглотить ложку-другую бульона. А уж
та-то старалась - носилась в аптеку, готовила полезные отвары и  настои,
вспоминала старинные методы борьбы с хворью. Алла послушно выполняла  её
указания. Она испробовала на  себе  всё,  но  болезнь  никак  не  хотела
отступать. Только в канун католического Рождества  Алле  стало  полегче.
Температура  понизилась,  отступила  слабость,  вялость  и   сонливость,
перестали мучить кошмары по ночам. И Алла тут же собралась на работу.
   Юля встала стеной. Призвала  на  помощь  Антона  Алексеевича  и  Алле
пришлось опять послушно улечься в постель.
   А в это время на работе Макс не находил себе места.  Он  метался  как
тигр в клетке. Он и представить себе не мог,  как  ему  будет  трудно  и
плохо оттого, что он не видит Аллу. Оказывается она нужна ему  была  как
воздух - ежедневное общение с ней  -  пусть  теперь  натянутое  и  очень
сдержанное. Но он видел её, слышал её голос, сердился  за  её  дерзость,
упрекал во всех бедах, и вдруг в один прекрасный  момент  лишился  всего
того, что составляло смысл его жизни. Известие о том, что  Алла  больна,
отчего-то резануло  по  сердцу  острой  жалостью  и  непривычным  доселе
чувством собственной вины.
   - Что с ней? - не выдержал он однажды, влетев в кабинет Ильи,  -  чем
она больна? Почему так долго держится температура?
   Илья внимательно глянул на Макса и спокойно протянул  ему  телефонную
трубку:
   - Позвони ей и всё узнай. Номер напомнить?
   Макс раздраженно бросил трубку на стол.
   - А ты что - не знаешь?
   - Я знаю, что Алла болеет и что о ней заботятся,  за  нею  ухаживают,
она ни в чём не нуждается и скоро поправится.  Но  тебе,  похоже,  нужно
знать нечто большее? Только не  говори,  что  тебе  позарез  понадобился
главный экономист, а без него встала вся работа.
   - Ты, мальчишка, как ты разговариваешь, - буркнул недовольно Макс.
   - Простите, шеф, - сдержано ответил Илья.
   - Да пошёл ты... - смягчился  Макс.  -  ты  бы  узнал,  может,  нужны
какие-нибудь дорогие лекарства...
   - Я думаю, у неё всё, что нужно есть. Кроме одного -  Максима  Елхова
собственной персоной. Сейчас очень подходящий момент, чтобы сделать  шаг
к примирению.
   - Не твоего ума дело! Я не пацан, чтобы за ней бегать!
   - Если ты думаешь,  что  Алла  кинется  к  тебе  на  шею  первая,  то
ошибаешься. Я хорошо её знаю.
   - Не кинется, значит? - прищурился Макс. - гордячка сопливая... А  я,
знаешь ли, плевать хотел на её гордость! На ней  свет  белый  клином  не
сошёлся!
   - Ну, как знаешь... - невозмутимо ответил Илья, - я зарёкся влезать в
чужие проблемы.
   - Очень достойное решение, - усмехнулся Макс и покинул кабинет Ильи.
   Саша заканчивал дела в фирме. Его решение уходить было  непоколебимо.
Оставались какие-то мелочи, Макс уже присмотрел ему замену.  После  того
как новый человек будет введён в курс дела хотя  бы  в  общих  чертах  -
можно было собирать вещи и прощаться. З1 декабря был не самым  походящим
для этого днём - но именно он подводил  черту  всему.  С  утра  31  Саша
принялся разбирать свой рабочий стол, сортируя вещи  -  с  собой  или  в
мусорную корзину. С этим тоже хотелось  разделаться  побыстрее,  пока  в
офисе уже бывшие сослуживцы не  начали  шумное  празднование  -  ещё  не
встречу Нового, но проводы старого уходящего года. С ребятами можно было
бы посидеть напоследок, но  не  хотелось  бередить  расставаниями  душу.
Наступающий год Саша встречал в одиночестве. Динкин новый адрес, который
ему принёс виновато щурясь Илья, он тут же выкинул,  не  читая.  А  Илье
выговорил,  чтобы  тот  больше  не  приставал  к  нему  с   намёками   о
необходимости  примирения.  С  этой  дешёвкой  его  отныне   ничего   не
связывает. Илья заикнулся было о ребёнке, но Сашка взорвался -  если  бы
он нужен был Дине в качестве отца, она не таскалась бы с кем ни  попадя,
а давным-давно всё бы ему сказала. И теперь её судьба его не  интересует
и пусть она устраивает свою  жизнь  там,  где  приблудилась.  Сашка  уже
запретил  говорить  об  этом  матери,  а  Илье  и  подавно   надо   было
помалкивать.
   Сказать, что у Саши было плохо на душе - не сказать ничего. Ему  было
отвратительно, гнусно, мерзко, больно... Мама звала его встречать  новый
год к себе - это было бы правильнее  всего  -  спокойно  полежать  перед
телевизором, поедая  мамины  вкусности.  Его  никто  не  потревожит,  не
отвлечёт от невесёлых размышлений, разве что родные, если вдруг нагрянут
к матери под Новый год. А с ними всегда было весело, да и не  задержатся
они надолго - умчатся по своим компаниям. Но, нет, к маме он не  поедет,
он решил по-другому. Найдёт где-нибудь самый завалящий и  шумный  кабак,
сунет  официанту  баксов,  чтобы  тот  нашёл  ему  местечко  и  напьётся
вдрабаган. Оторвётся и отогреется  душой  с  чужими  людьми  и  про  всё
забудет.
   - Александр Антонович, - всунулась к нему в кабинет голова  Светы  из
бухгалтерии, - мы где-то через  час  накрываем  столы,  не  опаздывайте.
Учтите, без вас не начнём!
   Света убежала, жизнерадостная,  дальше.  Саша  выдвинул  нижний  ящик
стола. Тут, кажется, ничего важного  и  нужного  нет,  можно  содержимое
целиком на помойку. Саша  вытряхнул  ворох  бумаг  на  стол  и  принялся
методично рвать на части. Так всё легче поместится в мусорное ведро.  Он
терзал бумагу, но вместо облегчения нахлынуло и захватило вдруг  чувство
ожесточения. Саше захотелось со всего размаху хлобыстнуть чем  под  руку
попало по столу, по этим чертовым листкам,  которые  хранили  этапы  его
жизни - день за днём. Той прежней и спокойной жизни. Ещё не так давно он
был вполне счастлив, уверен в себе и в тех людях, что его окружают.  Как
всё оказалос