тора  загорелись искорки и тотчас же
погасли. -- Впрочем, нет. Хватит и  спортивного праздника. Юный лорд Тангенс
по-прежнему в постели, бедный мальчик.
     Поль отправился в учительскую и доложил Граймсу насчет свадьбы.
     -- Проклятье!  --  буркнул Граймс. --  Я-то, дурень, надеялся, что  все
развалится.
     Что тебе подарить на свадьбу? -- спросил Поль.
     Граймс вдруг просиял:
     А кто нам с Прейди обещал попойку?
     -- Я! Пируем завтра! -- торжественно возвестил Поль.
     "Метрополь"  в  Кимприддиге  -- самый  большой  отель во всем  Северном
Уэльсе.  Он  величественно раскинулся  на  возвышенности, откуда открывается
морской пейзаж,  который  в  рекламных проспектах  железнодорожных  компаний
дерзко сравнивается с Неаполитанским заливом.  Строился  "Метрополь" в сытые
довоенные времена, и хозяева-основатели не поскупились на мрамор  и зеркала.
Однако,  вопреки их чаяниям, долгожданная слава так  и не пришла к отелю,  и
теперь повсюду проглядывает  запустение. Цементный  пол  на главной  террасе
весь  потрескался,  по  зимнему  саду  гуляют  сквозняки, а  в "Мавританском
дворике" -- кладбище кресел-каталок. Но это еще не все: фонтаны не работают,
оркестр, в былые времена  увеселявший вечерами гостей в бальной зале, теперь
заменила радиола  (правда, очень дорогая), и один из  официантов умеет с ней
обращаться, почтовая бумага с вензелем отеля исчезла, а простыни на кроватях
сели от стирок.  Про все эти недостатки Полю, Граймсу и мистеру Прендергасту
доложил  Филбрик,  когда друзья  перед обедом расположились  с коктейлями  в
"Оазисе".
     -- Но при этом дороговизна несусветная, -- жаловался Филбрик, который в
последнее время сделался на редкость обходительным. -- Правда,  мы в Уэльсе,
так  что и  на этом спасибо. Я, например, просто не могу без комфорта. Жаль,
уезжать надо, а то бы я с радостью пригласил вас, джентльмены, отобедать.
     --  Филбрик,  дружище,  --  молвил  Граймс,  --  мы  с  ребятами  давно
собираемся тебя спросить, как там поживают твои пароходы, сейфы и романы?
     -- Если хотите начистоту, -- ничуть не смутился Филбрик, -- то все это,
конечно, неправда. Но когда-нибудь вы узнаете правду. И ахнете. Ну, мне пора
в замок. Счастливо оставаться.
     -- Нет, вы только  посмотрите,  как его  здесь  привечают, -- подивился
Граймс,  глядя  вслед  уходящему  в ночь  Филбрику  --  того  почтительнейше
провожали к выходу управляющий  с  метрдотелем. -- Представляю, что он  им о
себе наплел.
     --  Да это же  ключи!  -- воскликнул  мистер  Прендергаст, до  сих  пор
молчавший. За полчаса, проведенные  в "Метрополе", он не шелохнулся на своем
позолоченном стуле и,  словно  зачарованный, водил блестящими от возбуждения
глазами  по  сторонам, стараясь ничего  не  пропустить  из царившего  вокруг
веселья.
     -- Какие ключи, Пренди?
     -- От номеров. Видите, вон там дают. Я-то сначала подумал -- деньги.
     -- Ах вон что тебе не дает  покоя. А я-то, грешным делом, подумал,  что
ты решил приударить за барышней, что у конторки.
     -- Полно вам, Граймс, -- хихикнул мистер Прендергаст и покраснел.
     Поль повел спутников в ресторан.
     -- Как опытный учитель французского,  -- сказал Граймс, изучив меню, --
начну-ка я с добрых старых hu tres1.
     Мистер Прендергаст атаковал грейпфрут.
     -- Какой большой  апельсин, -- вздохнул он, одержав нелегкую победу. --
Да-а,  у них  все здесь на широкую ногу. Суп подали в маленьких  алюминиевых
плошечках.
     --  Почем  старинное  серебро?  -- осведомился Граймс.  Коммерсанты  из
Манчестера, кутившие рядом, стали коситься на друзей.
     --  Кто это  тут  шипучкой  накачивается?  --  сказал  Граймс,  заметив
официанта,  согнувшегося под  тяжестью ведерка со льдом, из которого торчала
большая бутылка шампанского. -- Батюшки! Да это же нам!
     --  Сэр  Соломон Филбрик  просит  передать капитану  Граймсу свои самые
сердечные поздравления по случаю его предстоящей женитьбы, сэр!
     Граймс ухватил официанта за рукав:
     -- Постой-ка, приятель, ты сэра Соломона Филбрика хорошо знаешь?
     -- Он наш частый гость, сэр.
     -- Кутит небось напропалую, а?
     -- Он всегда бывает у нас один, но ни в чем себе не отказывает, сэр.
     -- Платит-то наличными?
     -- Не могу сказать ничего определенного, сэр. Чего-нибудь еще принести,
сэр?
     -- Ладно, старина, не нервничай. Мы ведь с ним не разлей вода, учти.
     -- Послушайте, Граймс, -- не выдержал мистер Прендергаст, -- ваш допрос
вывел его из себя, и теперь вон тот полный человек не спускает с нас глаз.
     -- Ну и ладно!  У меня появился тост. Ты лучше, Пренди,  налей себе. За
здоровье Трампингтона, кем бы он ни был. На его ведь денежки пируем.
     -- И за здоровье Филбрика, -- подхватил Поль. -- Кем бы он ни был.
     --  И  за  здоровье  мисс  Фейган,  -- добавил мистер Прендергаст, -- с
нашими самыми искренними пожеланиями будущего счастья.
     -- Аминь, -- заключил Граймс.
     За супом последовало  сомнительного качества жаркое. Мистер Прендергаст
сострил, что это не жаркое, а заливное. Праздник удался на славу.
     Может быть, я и не прав, -- начал Граймс, -- но, на мой взгляд, в браке
есть что-то жуткое.
     -- Три  довода в пользу супружества, приводимые в Священном писании, --
поддакнул мистер Прендергаст, -- никогда не казались мне убедительными. Я не
испытывал  ни малейшего  затруднения  в воздержании от прелюбодеяния,  а два
других преимущества брачной жизни меня не слишком-то вдохновляли.

     1 Устрицы {фр.).

     -- Моя первая женитьба была просто курам на смех, -- сказал  Граймс. --
Дело было  в Ирландии. Я  надрался тогда в стельку, да и все остальные тоже.
Одному богу известно, что поделывает теперь миссис  Граймс.  Зато от Флосси,
похоже, легко  не отделаться. Эх, была бы  моя  воля,  задал  бы я стрекача,
только бы меня и видели. И все же женитьба еще не самое худшее из  того, что
меня ожидало. Ведь моя  педагогическая  карьера-то уж было  совсем погорела.
Пришлось бы  помучиться, пока не нашел бы я другое занятие. Нет  уж, хватит.
Теперь  я,   что  ни  говори,  обеспеченный  человек,   и   никаких   больше
писем-рекомендаций.  А это кое-что  да значит. Но только кое-что,  увы. Если
честно, то за последние сутки при мысли,  на что я себя обрекаю,  я не раз и
не два покрывался холодным потом.
     -- Мне не хотелось бы омрачать вам настроения, --  робко вставил мистер
Прендергаст, -- но, зная Флосси вот уже десять лет...
     -- Насчет Флосси меня уже ничем не  удивить. Я даже думаю,  не лучше ли
Динги... Нет, переигрывать поздно. Господи! -- в отчаянии воскликнул Граймс,
глядя в бокал. -- Боже праведный! До какой жизни я докатился!
     -- Не падай духом, -- сказал Поль. -- Это на тебя непохоже.
     --  Мои верные  друзья, -- начал Граймс, и его  голос дрогнул. -- Перед
вами человек, которому пристало  время держать  ответ. Не осуждайте беднягу,
даже если не можете его понять. Кто в грехе живет, тот в грехе и погибнет. Я
много грешил, и мои молодые годы позади. Кто уронит надо мной слезу, когда я
рухну  в  ту  бездонную пропасть,  куда  меня неотвратимо  влечет  судьба? В
молодости я жил как живется и шествовал с гордо поднятой головой, но и тогда
неотступно и невидима  следовала по моим пятам Справедливость с обоюдоострым
мечом.
     Официант  принес  новый  поднос.   Мистер  Прендергаст  ел  с  завидным
аппетитом
     -- Почему  меня  не предупредили? --  надрывался безутешный Граймс.  --
Почему меня не предостерегли? Не  адским огнем  нужно было  меня стращать, а
женитьбой  на  Флосси. Я  прошел  огонь  и  воду и медные  трубы  и не прочь
повторить  маршрут,  но  почему мне не сказали  про женитьбу? Почему  мне не
сказали, что веселая прогулка по усыпанной цветами тропинке  заканчивается у
гадкого  семейного  очага, где  верещат  дети?  Почему  не сказали,  что мне
уготовано пахнущее  лавандой супружеское  ложе,  герань  на окнах,  тайны  и
откровения супружеской  жизни? Впрочем,  я тогда и слушать  бы не стал. Наша
жизнь  --  два дома,  родительский и супружеский. Лишь на мгновение дано нам
увидеть  свет, а  потом бац! -- и дверь  захлопывается. Ситцевые занавесочки
прячут от нас  солнце, по-домашнему уютно рдеет камин, а  наверху, над самой
твоей головой, беснуется подрастающее поколение. Мы все приговорены к дому и
к семейной жизни.  От  них  никуда не денешься,  как ни  старайся. В нас это
заложено, мы заражены домостроительством. Нам нет спасения.  Как личности мы
просто-напросто  не существуем.  Мы все  потенциальные  очагосози-датели, мы
бобры и муравьи. Как мы появляемся на свет божий? Что значит родиться?
     -- Я тоже думал об этом, -- сказал мистер Прендергаст.
     --  Что  движет  мужчиной  и женщиной,  когда  они начинают  вить  свое
идиотское гнездышко? Это  я, ты, он еще не рожденные, стучимся в мир. Каждый
из нас -- всего-навсего очередное проявление семейносозидательного импульса,
и даже  если  кто-то,  по чистой случайности, лишен этого  зуда, Природа все
равно  не оставит его  в покое. Что с  того, что я от  него  избавлен, --  у
Флосси его  на двоих хватит с избытком. Я -- тупиковая ветвь магистрали, имя
которой -- размножение, ну  и  что  с  того? Природа все равно  торжествует.
Господи, твоя власть! Зачем не погиб я в своем первом доме? Зачем понадеялся
на спасение?
     Граймс  еще  долго предавался  стенаниям, страдая всей душой.  Потом он
затих и уставился в бокал.
     -- Прошу прощения, -- прервал молчание  голос мистера Прендергаста.  --
Что, если я положу себе еще кусочек этого восхитительного фазана?
     -- Как бы там  ни было, -- изрек Граймс, -- но уж детей у нас не будет.
Я об этом позабочусь.
     -- Для  меня всегда оставалось  загадкой, -- сказал мистер Прендергаст,
-- зачем люди вступают в брак. Не вижу  к этому причин. Главное, нормальные,
благополучные люди. Граймса  я еще могу  понять. Ему, по  крайней мере, брак
сулит определенные выгоды, но что, спрашивается, выигрывает от этого Флосси?
А она ведь здесь куда активнее Граймса. Моя беда в том, что всякий раз стоит
мне задуматься  над  самой  простой  проблемой,  как я  тут же  натыкаюсь на
непреодолимые противоречия.  Вам не приходилось рассматривать проблему брака
в теоретическом плане?
     -- Нет, -- сказал Поль.
     -- Мне как-то не верится, -- продолжал мистер  Прендергаст, -- что люди
влюблялись бы и женились,  если б им не внушали, что так  и надо. Любовь как
заграница.  Никто  бы  не стремился  туда,  если  б  не  было  известно, что
существуют другие страны.
     -- Боюсь,  что вы не совсем правы, -- сказал  Поль. --  Ведь и животные
тоже влюбляются.
     --  Правда? -- удивился мистер  Прендергаст. -- Я  и  не  знал. Скажите
пожалуйста! Хотя у моей тетушки, например, была кошка, которая когда зевала,
то всегда подносила лапу ко рту. Чему только нельзя научить зверей. Я как-то
читал в газете про морского льва,  так он мог жонглировать зонтиком  и двумя
апельсинами.
     -- Вот что  я сделаю, -- перебил его Граймс. -- Куплю-ка я мотоцикл. --
Это несколько примирило его с действительностью.
     Он  выпил  вина  и слабо улыбнулся:  --  О чем вы,  друзья?  Я  малость
отвлекся и не слушал. Задумался.
     --  Пренди  рассказывал  про морского льва,  который  умел жонглировать
зонтиком и двумя апельсинами.
     -- Тоже мне невидаль.  Я  могу жонглировать этой вот бутыли щей, куском
льда и двумя ножами. Глядите!
     -- Не  надо, Граймс,  все на нас  смотрят.  К ним  подбежал  негодующий
метрдотель.
     -- Прошу, сэр, не забывать, где вы находитесь.
     --  Я-то знаю,  где нахожусь, --  возразил Граймс. -- В отеле,  который
собирается купить мой  приятель сэр  Соломон Филбрик. А  ты, дружище, заруби
себе на носу -- если он его купит, то тебя мы вытурим первого.
     Но жонглировать он все же перестал, и мистер Прендергаст без помех доел
два персика в сиропе.
     -- Тучи развеялись, -- возвестил Граймс. -- Будем же веселиться.

        "Глава 13"

        "СМЕРТНЫЙ ЧАС ПИТОМЦА ЗАКРЫТОЙ ШКОЛЫ"
     Через неделю -- занятий  в тот день после обеда не было -- в приходской
церкви Лланабы состоялось  бракосочетание  капитана  Эдгара Граймса и девицы
Флоренс  Седины Фейган. В  связи  с незначительным растяжением руки  Поль не
смог  сыграть на  органе.  В церкви  он стоял  рядом с перепуганным мистером
Прендергастом, которому доктор Фейган поручил быть посаженым отцом.
     -- О моем  присутствии не может быть  и речи,  -- заявил доктор. -- Эта
процедура для меня слишком мучительна.
     Кроме него отсутствовал лишь юный  лорд Тангенс, которому в этот день в
местной больнице должны  были ампутировать ногу. Бракосочетание,  нарушившее
однообразное  и  вместе  с  тем  суматошное течение  школьных  будней,  было
встречено  большинством  учащихся с  энтузиазмом.  Только  Клаттербак  ходил
надутый.
     -- Представляю, каких уродов они нарожают, -- высказался Бест-Четвинд.
     Были и подарки.  Школьники  сложились по  шиллингу, и  в Лландидно  был
приобретен  посеребренный  чайник, являвший  собой весьма  робкое подражание
стилю  модерн.  Доктор Фейган  подарил чек на  двадцать  пять фунтов. Мистер
Прендергаст подарил Граймсу трость -- "а то все равно он ее у меня брал", --
а Динги  и  вовсе  расщедрилась, вручив  молодым две рамочки для фотографий,
календарь и индийский латунный подносик из Бенареса. Поль был шафером.
     Брачная  церемония  прошла без  сучка без задоринки: ирландская супруга
капитана Граймса,  к счастью, не явилась, чтобы воспрепятствовать заключению
брака. Флосси надела  вельветовое платье смелой  расцветки и  шляпку с двумя
розовыми перьями -- якобы в тон.
     --  Я так рада,  что  он  возражал  против белого платья,  --  говорила
флосси, -- хотя потом, конечно, его можно было бы перекрасить...
     Жених с  невестой держались  хоть куда, а викарий произнес трогательную
речь на тему семейного очага и супружеской любви.
     --  Радостно  созерцать   юношу  и  девушку,  с  благословения   церкви
пускающихся в  совместный путь,  -- сказал  он. -- Но еще прекрасней,  когда
умудренные опытом мужчина и женщина приходят к нам и говорят: "Жизнь учит --
счастье возможно только вдвоем".
     Школьники выстроились  по обе стороны дороги у ворот церкви, и  старший
префект провозгласил: "Гип-гип ура капитану Граймсу с супругой!"
     После  этого  все  возвратились  в  замок. Медовый  месяц  решено  было
отложить  до каникул, тем более  что  до них оставалось всего десять дней, а
чтобы устроить молодых на первых порах, больших изменений не потребовалось.
     -- Надо что-нибудь придумать, -- сказал доктор. -- Насколько я понимаю,
вам  понадобится  общая  спальня.  Надеюсь,  не  будет  возражений, если  мы
поместим  вас в Западной башне, в  парадном зале. Там, правда,  сыровато, но
Диана затопит камин. Обедать Граймс будет не в общей столовой, как прежде, а
за моим столом. Из этого, однако, не следует, что мне хотелось бы видеть его
в гостиной или в библиотеке. Книги и учебные принадлежности он будет держать
в  учительской,  как и прежде. В следующем семестре мы, возможно, пойдем еще
на кое-какие нововведения. Не  исключено, что мы оборудуем  в той  же  башне
гостиную и отдадим вам одну из кладовок.  Не скрою,  этот домашний переворот
застал меня несколько врасплох...
     Диана  с  честью справилась с возложенными на  нее  обязанностями:  она
поставила в  спальне вазу с цветами и разожгла грандиозных размеров  огонь в
камине, пожертвовав поломанной партой и несколькими ящиками из-под игрушек.
     В тот же самый вечер, когда мистер Прендергаст надзирал за  готовившими
уроки учениками, а  Поль сидел в учительской, туда заглянул Граймс. Ему было
явно не по себе в вечернем костюме.
     --  Только что  отобедали!  -- доложил  он. -- Старик  пока держится  в
общем-то ничего.
     -- А у тебя как настроение?
     -- Так себе, старина. Как говорится -- лиха беда начало; даже при самых
романтических  отношениях  сперва  приходится  нелегко.  А  тесть  мой,  сам
понимаешь, не сахар. К нему подход требуется. Ты лучше вот что скажи: к лицу
ли мне, женатому человеку, появиться сегодня у миссис Робертc?
     --  В первый же  вечер  это выглядело  бы,  как  мне кажется, несколько
странно.
     -- Флосси бренчит на пианино. Динги проверяет счета. Старик  заперся  у
себя в библиотеке. Эх, была не была: пропустим по одной и мигом обратно, а?
     Рука об руку шагали они по знакомому маршруту.
     Сегодня угощаю я, -- предупредил Граймс.
     Духовой  оркестр Лланабы снова  был у миссис  Роберте в полном составе.
Низко склонившись над столом, музыканты продолжали делить заработанное.
     --  Сегодня  утром сочетались  браком  я  слышал  от  людей?  -- пропел
начальник станции.
     -- Сочетался, -- буркнул Граймс.
     --  Моя  свояченица  загляденье  обещали познакомиться  не захотели, --
упрекнул его руководитель оркестра.
     --  Слушай-ка, друг любезный,  --  вспылил  вдруг  Граймс. --  А  ну-ка
заткнись. Не лезь в душу. Сиди себе да помалкивай -- пивком угощу, ясно?
     Когда миссис Роберте запирала  на  ночь свое  заведение, Граймс с Полем
карабкались в гору. В Западной башне горел огонек.
     -- Ждет не дождется, -- вздохнул Граймс. -- Найдутся такие, кто скажет:
ах,  как  романтично  -- огонек  в  старинном  замке. Когда-то я даже помнил
стихотворение про что-то в этом роде. Теперь, конечно, позабыл. В  детстве я
знал наизусть массу стихов -- про любовь,  понятное дело. Сплошные замки  да
рыцари. Сейчас вот самому смешно -- нашел чем увлекаться.
     В замке он свернул в боковой коридорчик.
     -- Счастливо, старина.  Мне  теперь сюда.  Приятных снов. Обитая сукном
дверь захлопнулась за ним, и Поль отправился спать.
     Теперь Поль  почти совсем не виделся с Граймсом. Они кивали друг  другу
на  молитве,  сталкивались  на переменах,  но  обитая сукном дверь,  которая
отделяла докторскую половину от школьной, отныне разделяла  и друзей. Как-то
вечером  мистер  Прендергаст,  получивший  наконец  второе  кресло   в  свое
безраздельное пользование, курил-курил, а потом сказал:
     --  Странное  дело:  что-то  я соскучился  по  Граймсу.  При  всех  его
недостатках, он был веселый человек. По-моему,  в последнее  время мы  с ним
стали лучше понимать друг друга.
     -- Сейчас ему не до веселья, -- сказал Поль. -- Жизнь в башне ему,  как
мне кажется, не на пользу.
     Случилось так, что как раз в этот вечер Граймс решил посетить коллег.
     -- Я немножко посижу -- вы не возражаете? -- с необычной застенчивостью
осведомился он.
     Поль и Прендергаст вскочили навстречу гостю.
     -- Может, я некстати? Я ненадолго.
     --  Граймс,  милый, мы  только что говорили, как  по  тебе соскучились.
Проходи и садись.
     -- Табачку не желаете ли? -- осведомился мистер Прендергаст.
     -- Спасибо, Пренди.  Я  просто не мог не  прийти, столько  накипело.  В
супружеской жизни  не  все пироги да пышки, уж  это  точно. Дело даже  не во
Флосси -- с ней как раз никаких проблем. Я даже к ней привязался. Она ко мне
хорошо относится, а это кое-что да значит. Вся загвоздка в докторе. Извел он
меня.  Сил моих больше нет. Вечные насмешки,  а я из-за этого  чувствую себя
полным   ничтожеством.   Помните,   как  леди   Периметр   с   Клаттербаками
разговаривала,  -- так и он  со мной.  Обедать  хожу,  как на  пытку. У него
всегда  такое выражение лица,  точно он наперед знает, что я хочу сказать, а
когда я что-то из себя выдавливаю, он делает вид, словно сказанное мной даже
превзошло  его  худшие  опасения.  Флосси  говорит,  что  и  с ней он иногда
обращается точно так же. Ну а со мной-то каждый божий день, черт его подери.
     -- Вряд  ли  он нарочно,  -- сказал Поль. --  На  твоем  месте я  бы не
обращал внимания.
     -- Легко сказать -- не  обращал бы  внимания. Ужас в том, что  я  и сам
начинаю думать --  а вдруг он и в самом  деле  прав. Я ведь, что и говорить,
человек неотесанны