а, Клифф Плейс был задуман на широкую
ногу.  Санаторий стоял в нескольких  милях от  города,  на морском берегу. К
нему вела асфальтированная  дорога.  Однако при ближайшем рассмотрении видны
были следы запустения. Веранда засыпана опавшей листвой, два окна разбиты...
Охранник  позвонил  у парадной двери,  и  на пороге появилась Динги в  белом
халате.
     --  Прислуги  сейчас  нет,  --  сказала  она. --  Это  что,  больной  с
аппендицитом? Входите. -- Она повела Поля по лестнице, ничем не показав, что
узнала его. -- Вот ваша палата. По  правилам министерства внутренних дел она
должна быть  в верхнем этаже, с  зарешеченными  окнами.  Пришлось специально
ставить решетку. Мы ее впишем в счет. Хирург будет через несколько минут.
     Она вышла и  заперла дверь. Поль сел на кровать и стал ждать. Внизу, за
окном, шумел  прибой.  Маленькая моторная яхта стояла на якоре  недалеко  от
берега. На фоне серого неба линия горизонта была едва различима.
     Послышались шаги,  дверь открылась. В комнату вошли доктор  Фейган, сэр
Аластер Дигби-Вейн-Трампингтон и немолодой человек с длинными рыжими  усами,
судя по всему, горький пьяница.
     -- Просим извинить за опоздание, -- сказал сэр Аластер. -- Я  весь день
следил, чтобы этот субъект не наклюкался, но перед самым отъездом он от меня
сбежал. Сперва я боялся,  что мы  его сюда не дотащим -- так он набрался. Ну
да ничего, на ногах держится. Бумаги у вас при себе?
     На Поля никто не обращал внимания.
     -- Бумаги  в целости и сохранности, -- ответил доктор  Фейган.  --  Вот
протокол для министерства внутренних дел, а вот копия начальнику тюрьмы. Вам
их прочесть?
     -- Н-н-нич-во! -- отмахнулся хирург.
     -- Здесь сказано, что вы удалили  больному аппендикс и что он скончался
под наркозом, не приходя в сознание. Вот и все.
     -- Б-бед-ный,  б-бедный парень! -- всхлипнул хирург. -- Н-н-не-счастная
дев-чушка! -- Слезы заструились по его щекам.  --  Она была... слишком слаба
для этого м-мира. Наша жизнь -- не для женщин.
     -- Ну, и славно, -- сказал сэр Аластер. --  Успокойтесь. Вы сделали все
от вас зависящее.
     -- С-с-сделал, -- потряс головой хирург. -- И мне плевать!
     -- Вот свидетельство о смерти, -- продолжал доктор Фейган. -- Подпишите
его, пожалуйста.
     --  О  смерть,  косой  своей   взмахни,  трам-пам-пам!1   --
воскликнул хирург, и этими словами, а  также росчерком непослушного ему пера
прекратил официальную жизнь Поля Пеннифезера.
     --  Превосходно, -- сказал сэр Аластер. -- Вот  ваш  гонорар.  На вашем
месте я бы сходил выпить: кабаки еще открыты.
     -- По-жалуй! -- воскликнул хирург и устремился прочь из санатория.
     Некоторое время после его ухода в комнате царило молчание.  Присутствие
смерти, пусть даже в  самом ее холодном и формальном обличье, настраивало на
торжественный  лад. Однако замешательство прекратилось  с появлением Флосси,
разодетой в пурпур и лазурь.

     1 Строка из песни, популярной среди английских солдат времен
Первой мировой войны.
     --  А, вот вы где! -- искренне обрадовалась она. -- И мистер Пеннифезер
тоже тут! Какое приятное общество!
     Флосси попала не в бровь, а в глаз. На ее  слова мигом отозвался доктор
Фейган.
     --  Ужинать,  друзья,  ужинать, -- сказал он. --  Нам всем есть  за что
благодарить судьбу.
     После ужина доктор Фейган произнес небольшую речь.
     -- Я думаю, этот вечер важен для каждого из нас, -- начал доктор, -- ив
первую очередь  --  для  моего дорогого друга и коллеги Поля  Пеннифезера, в
кончине которого все мы приняли посильное участие. И для него, и для меня --
это начало нового этапа в жизни.  Если быть откровенным, затея с  санаторием
не  удалась.  У  каждого  в  жизни  случается  минута,   когда  он  начинает
сомневаться в своем призвании. Я могу показаться вам почти стариком, но я не
настолько стар, чтобы с легким сердцем не начать жизнь заново. Я полагаю, --
тут он мельком глянул на своих дочерей,  -- что мне пора остаться одному. Но
сейчас не время обсуждать мои планы. Когда доживешь до моих лет, и притом не
пренебрегая наблюдениями над  знакомыми тебе людьми  и  над происходившими с
тобою   самим   событиями,   начинаешь   поражаться   тому,   насколько  все
взаимосвязано.  Как прочны и сладостны воспоминания, которые  с сегодняшнего
дня объединят нас. Я предлагаю тост -- за Судьбу, эту коварную даму!
     Поль  пил за коварную даму во второй раз: Но теперь  это  обошлось  без
последствий. Они молча выпили, и Аластер поднялся из-за стола.
     -- Нам с Полем пора, -- сказал он.
     Они спустились к берегу. Их ждала лодка.
     -- Там, на якоре, -- яхта Марго, -- объяснил Аластер. -- Ты поживешь на
Корфу, у нее  на вилле,  пока  не  решишь, что  делать  дальше. Прощай. Будь
счастлив.
     -- А ты не поедешь со мной? -- спросил Поль.
     -- Нет. Я сейчас в Королевский Четверг. Марго не терпится узнать, что и
как.
     Поль   сел   в   лодку,   лодка   тронулась.  Сэр   Аластер,  как   сэр
Бедивер1, провожал его взглядом.

        "Глава 7"

        "ВОСКРЕСЕНИЕ"
     Через три  недели  Поль  сидел на веранде  виллы. Перед  ним стоял  его
вечерний аперитив, а сам он смотрел, как солнце опускается за албанские горы
и  окрашивает  воду,  точно  аляповатую  немецкую открытку, то  зеленым,  то
фиолетовым.  Он посмотрел на  свои часы, доставленные этим утром  из Англии.
Половина седьмого.
     Внизу в  гавани разгружался  греческий пароход.  Вокруг него, как мухи,
вились маленькие фелуки, предлагая свой товар -- резные сувениры и фальшивые
банкноты.  До обеда оставалось два часа. Поль встал, замотал горло шарфом --
вечера  в  это время  года  прохладные -- и  по улице  с выходящими  на  нее
лавочками  спустился на  площадь. Странно быть мертвым. Утром Марго прислала
подборку  газетных  вырезок: заголовки в  большинстве  своем были "По следам
сенсационной свадьбы" и  "Смерть  бывшего великосветского  жениха". Вместе с
вырезками пришли булавка для галстука  и прочие мелочи, поступившие к  Марго
из  Эгдона.  Полю  захотелось   потолкаться  в  кафе  на  набережной,  чтобы
удостовериться,  что  он  и  впрямь  жив.  Он  подошел  к   ларьку  и  купил
рахат-лукума. Страшно быть мертвым.
     Тут он заметил, что через площадь к нему направляется знакомая фигура.
     -- Привет! -- сказал Поль.
     -- Привет! -- ответил Отто Силен.
     За спиной он тащил бесформенный рюкзак.
     -- Отдайте мальчишке. Он дотащит за пару драхм.
     -- У меня нет денег. Может, вы заплатите?
     -- Хорошо, заплачу.
     -- Отлично. Это лучший вариант. Вы тут с Марго?
     -- Я живу у нее на вилле. Марго в Англии.
     -- Жаль. Я думал с ней повидаться. Но я у вас  все-таки немного поживу.
Найдете для меня место?
     -- Да. Я один.
     -- Знаете, я передумал. Решил жениться на Марго.
     -- Вы опоздали.
     -- Опоздал?
     -- Она замужем.
     -- Об этом я как-то не подумал! Впрочем, все равно. За кого она  вышла?
За Контроверса? Он неглупый малый.
     -- Да, за него. Теперь он -- виконт Метроланд.

     1 В древних  британских  преданиях о  рыцарях Круглого Стола
рассказывается,   что  сэр   Бедивер  провожал  умирающего  короля   Артура,
отправлявшегося на Авалон -- легендарный остров мертвых.
     Метроланд. Дурацкое имя!
     Они поднялись в гору.
     -- Я был в Греции, смотрел греческую архитектуру, -- сообщил  профессор
Силен.
     -- Красиво?
     -- На редкость безобразно. В Греции довольно симпатичные козы. Я думал,
вы в тюрьме.
     -- Был в тюрьме, но выбрался...
     --  Странно.  Мне  казалось, что  вам  в тюрьме самое место.  Да  разве
угадаешь!
     Прислуга не удивилась приезду нового гостя.
     -- Хочу пожить здесь подольше, --  заявил после обеда  профессор Силен.
-- У меня не осталось ни гроша. Вы скоро уезжаете?
     -- Да. Еду в Оксфорд учиться богословию.
     --  Это  хорошо.  Вы  ведь  раньше усов не носили? -- помолчав, спросил
профессор.
     -- Нет, --  ответил Поль. --  А теперь решил отпустить,  чтобы в Англии
меня не узнали.
     -- Усы вам не к лицу, -- покачал головой Силен. -- Пора спать.
     -- Как у вас со сном?
     -- С нашей последней встречи я  спал дважды. Для  меня  это  нормально.
Спокойной ночи.
     Через  десять минут он  вышел на  террасу  в шелковой  пижаме и  рваном
халате.
     -- У вас есть пилка для ногтей? -- спросил он.
     -- На тумбочке в моей спальне.
     -- Спасибо.
     Но он не ушел, встал у парапета и посмотрел вниз, на море.
     --  Это  хорошо, что вы решили  стать священником, -- наконец выговорил
он. --  Люди  строят  разные планы насчет  того,  что они называют жизнью. И
ошибаются. По большей части в этом виноваты поэты. Хотите знать, что я думаю
о жизни?
     -- Да, -- вежливо сказал Поль.
     -- Жизнь -- это колесо в Луна-парке. Бывали там когда-нибудь?
     -- К сожалению, не бывал.
     -- Вы  платите пять франков  и входите в помещение,  где по бокам стоят
ряды  кресел, а  в середине находится  огромный  круг из гладко оструганного
дерева. Круг быстро вращается. Вы садитесь и наблюдаете. Посетители пытаются
удержаться на колесе, но  их сбрасывает. Они смеются, вы тоже смеетесь. Всем
страшно весело.
     -- По-моему, это не слишком похоже на жизнь, -- печально заметил Поль.
     --  Нет! Слишком  похоже. Чем ближе  вы к  оси  колеса,  тем  медленнее
вращение, тем  легче  удержаться. Обычно  кто-нибудь  доползает до центра  и
начинает там кривляться.  За это  ему платит  хозяин или, в  крайнем случае,
потом ему  дают  прокатиться  бесплатно.  В центре колеса, разумеется,  есть
неподвижная точка. Надо только ее найти. Кто знает: может быть, я уже близко
от этой точки. Выигрывают, конечно, только специалисты.  Остальным нравится,
что их сбрасывает с колеса. Как  они визжат, как хохочут! Есть  и такие, как
Марго, -- уцепятся  обеими  руками за  самый край, и  довольны. Но главное в
этом  колесе то,  что на  него можно и не залезать, если  не  хочется.  Люди
строят  разные планы на жизнь и думают, что обязаны включиться в  игру, даже
если  она им не по душе.  А игра рассчитана не на всех... Люди не видят, что
под  словом "жизнь"  подразумевают  две  разные вещи. Во-первых, это  просто
бытие, со всеми  его физиологическими последствиями,  ростом и органическими
изменениями. От этого никуда  не уйти -- даже в небытие. Но из-за того,  что
бытие неизбежно,  люди верят, что  неизбежно  и другое -- карабканье, суета,
свалка, стремление добраться до центра, -- а попадем туда, и выходит, что мы
и не  ползли по  этому колесу... Странно... Вы человек, которому  совершенно
очевидно было  предназначено спокойно сидеть в заднем  ряду  и,  коли станет
скучно,  смотреть,  как  веселятся  другие. Каким-то  образом вас занесло на
колесо,  и вы  тут  же  полетели  обратно,  вверх тормашками.  Марго  крепко
уцепилась   за  край,   я  устроился   в   середине,   но  вам-то   движение
противопоказано, вы статичны.  Вместо дурацкого деления  людей  на мужчин  и
женщин,  их следовало бы  разбить на два класса --  статичный  и динамичный.
Духовно мы с вами представители  разных  видов. Однажды я использовал  образ
колеса в кино. Похоже на правду, верно? Да, зачем я сюда заходил?
     -- За пилкой для ногтей.
     -- Ах да,  конечно!  Нет  ничего  скучнее и бессмысленнее рассуждений о
жизни. Вы меня слушали?
     -- Да.
     --  Впредь  я,  пожалуй,  буду  обедать  один.  Пожалуйста,   известите
прислугу. Меня тошнит от длинных разговоров. Спокойной ночи.
     -- Спокойной ночи, -- ответил Поль.
     Через несколько месяцев, после полуторагодового перерыва, Поль вернулся
в Скон. Смерть лишила его документов, но не знаний. Он успешно сдал экзамены
и  во  второй  раз  был  принят  в  свой  колледж. Теперь  он носил  висячие
кавалерийские  усы.  Усы  и  природная  замкнутость  Поля  служили  отличной
маскировкой.  Никто его  не  узнал. После долгих колебаний и  размышлений он
оставил  за собой фамилию Пеннифезер, объяснив капеллану, что в Сконе не так
давно обучался его дальний родственник.
     -- Он плохо кончил, -- сказал капеллан. -- Это был необузданный молодой
человек.
     -- Он мне очень дальний родственник, -- поспешно подчеркнул Поль.
     --  Да,  да, нисколько не  сомневаюсь,  что дальний.  Да вы  на  него и
непохожи. Тот, увы, был вполне дегенеративный тип.
     Служитель тоже припомнил фамилию Поля.
     -- До вас тут жил какой-то мистер Пеннифезер, -- покивал он головой. --
Джентльмен  с большими странностями. Поверите ли,  сэр,  разденется, бывало,
догола и  танцует ночью во дворе. А в остальном был милый, добрый человек. У
него, видать, не все было в порядке с головой. Что с ним потом случилось, не
знаю. Говорят, он умер в тюрьме.
     Затем  служитель  рассказал  Полю  о  студенте  из  Индокитая,  который
предлагал старшему куратору большие деньги за его дочь.
     Через две недели капеллан пригласил Поля на воскресный завтрак.
     --  Как   жаль,   --  вздыхал  он,  --  что  прошли  времена  настоящих
университетских завтраков, "закусонов", как мы их в молодости называли. Ни у
кого нет времени. Лекции  начинаются  в девять, остается  одно  воскресенье.
Прошу вас, возьмите еще почек.
     На  завтраке присутствовал преподаватель, мистер Сниггс,  который,  как
показалось  Полю,  довольно надменно  обращался  с  капелланом,  именуя  его
"падре".
     Присутствовал, помимо того, студент-богослов из другого колледжа, некто
Стаббс,   серьезный  молодой  человек   с  тихим  голосом   и   продуманными
воззрениями. Он немного  поспорил  с  мистером Сниггсом о планах перестройки
библиотеки Бодлея. Поль поддержал Стаббса.
     На следующий день у Поля на столе появилась визитная карточка Стаббса с
загнутым  уголком. Поль отправился в Хартфорд, чтобы  проведать  Стаббса, но
того не было дома. Поль оставил свою визитную карточку  с загнутым  уголком.
Два дня спустя из Хартфорда пришло письмо:
     "Уважаемый Пеннифезер!
     Приглашаю Вас  во  вторник  на чай. Вы  познакомитесь с  представителем
нашего   колледжа  в  Обществе  содействия  Лиге  наций  и  со   священником
Оксфордской тюрьмы. Жду Вас с нетерпением".
     В гостях у Стаббса Поль  съел бутерброд с  анчоусом и  сдобную булочку.
Ему пришелся по душе Стаббс, понравился тихий, уродливый колледж.
     Весь  семестр  Поль  со Стаббсом  совершали совместные  прогулки  через
"Месопотамию" -- в Олд-Мерстон и Беркли. Однажды  Стаббс так развеселился от
чая  и  свежего  воздуха,  что  даже  в  книге  посетителей  расписался  как
архиепископ Кентерберийский.
     Поль вновь вступил в Общество содействия Лиге наций и в Университетское
музыкальное  общество.  Однажды  он, Стаббс и  еще  несколько  человек  даже
отправились в тюрьму, чтобы навестить преступников и спеть им хором.
     -- Это расширяет кругозор,  --  заметил  Стаббс.  --  Надо  видеть  все
стороны жизни. Этим несчастным наше пение очень понравилось.
     Как-то  раз в книжной лавке Блеквелла  Полю  попался пухлый том, --  по
словам  продавца, новый бестселлер.  Книга называлась  "Земля Валлийская"  и
принадлежала перу Огастеса Фейгана.  Поль купил  ее и понес домой. Стаббс ее
уже прочитал.
     -- Весьма поучительная книга, -- сказал он.  -- Устрашающая медицинская
статистика. Может, есть смысл  устроить по этому  вопросу диспут совместно с
колледжем Иисуса?
     Книге  было  предпослано  посвящение:  "Моей супруге  -- как  свадебный
подарок". Стиль был высокопарен. Поль прочел весь том и поставил его рядом с
"Восточной церковью" декана Стенли.
     И еще раз Поль на мгновение вспомнил свою прошлую жизнь.
     Однажды,  в  начале  второго  курса,  когда  Поль  и  Стаббс  катили на
велосипедах по Хай-стрит с одной лекции  на другую, их чуть не сбил открытый
"роллс-ройс", который  вынырнул из-за угла  на огромной  скорости. На заднем
сиденье, прикрыв  колени  тяжелой меховой  полостью,  восседал  Филбрик.  Он
обернулся и помахал рукой в перчатке Полю.
     -- Привет! -- крикнул он. -- Как дела? Жду в гости! Я живу у самой реки
-- у Скиндла!
     Машина понеслась по Хай-стрит, а Поль и Стаббс поехали дальше.
     -- Кто этот вельможа? -- спросил потрясенный Стаббс.
     -- Это Арнольд Беннет1 -- ответил Поль.
     -- А,  то-то  лицо  знакомое! -- воскликнул Стаббс.  В аудиторию  вошел
лектор,  разложил  свои бумаги и  приступил к  обстоятельному разбору ересей
первых  веков христианства. Поль узнал, что в Вифинии был  епископ,  который
отрицал божественное происхождение  Христа, бессмертие  души,  существование
добродетели, законность супружества и  таинство соборования. Его отлучили от
церкви -- так ему и надо!

     1 А  р  н о л ь д  Б  е  н  н  е  т  (1867--1931)--известный
английский прозаик.


        "ЭПИЛОГ"
     Шел третий год тихой жизни Поля в Сконе...
     Стаббс допил какао, выбил трубку и встал.
     -- Пойду в  свое логово, -- сказал он. --  Тебе  повезло, что ты живешь
при колледже. В такой вечер невесело тащиться на Уол-тон-стрит.
     -- Ты возьмешь фон Хюгеля?1 -- спросил Поль.
     -- Нет, лучше завтра.
     Стаббс взял плащ и набросил его на плечи.
     -- Любопытный был доклад о плебисците в Польше...
     Да, очень, -- согласился Поль.
     С улицы донесся гогот и звон стекла.
     --  Боллинджеровцы развлекаются, -- сказал  Поль. -- У кого они сегодня
буянят?
     -- По-моему, у Пастмастера. Этот юноша рановато начинает.
     -- Ну, значит, ему так нравится, -- возразил Поль. -- Спокойной ночи.
     Спокойной ночи, Поль, -- отвечал Стаббс.
     Поль убрал шоколадное печенье, набил трубку и устроился в кресле.
     Раздались шаги, в дверь постучали.
     -- Войдите, -- сказал Поль и обернулся.
     В  комнату вошел Питер Пастмастер. На нем был  костюм боллинджеровского
клуба,  бутылочно-зеленый   с  белым.  Питер   раскраснелся,  волосы  слегка
растрепались.
     -- К тебе можно?
     -- Пожалуйста.
     -- У тебя есть выпить?
     -- Ты и так достаточно выпил.
     -- У меня боллинджеровцы. Орут ужасно... Черт! Дай же выпить.
     Виски в шкафу. Ты стал много пить, Питер.
     Питер промолчал и выпил виски с содовой.
     -- Меня  тошнит, -- сказал он и опять помолчал. -- Поль, почему  ты  со
мной никогда не здороваешься?
     -- Не знаю. По-моему, это ни к чему.
     -- Ты злишься?
     -- Нет, отчего же.
     -- Ну, почем мне знать! --  Питер повертел бокал, посмотрел в  сторону.
-- А я на тебя злился.
     -- Из-за чего?
     -- Ну,  как  тебе  сказать...  Из-за Марго, из-за  старого Контроверса,
из-за всего на свете...
     -- По-моему, меня не в чем винить.
     -- Конечно, не в чем! Но ведь ты тоже был во все это замешан...
     -- Как Марго?
     -- Отлично. Марго Метроланд... Можно, я еще выпью?
     -- Пей.
     --  Виконтесса  Метроланд, --  повторил  Питер. -- Ну  и  имечко!  Ну и
муженек!  Все  равно  при  ней  все  время Аластер. Метроланду наплевать. Он
получил то, чего хотел. Я с ними редко вижусь. Чем занимаешься, Поль?
     -- Готовлюсь принять сан.
     -- С  чего  это  меня  так  тошнит?! О чем  бишь  мы  говорили?  Да,  о
Метроландах! Знаешь, Поль, зря ты с нами связался. Честное слово, зря! Мы из
другого теста. Точнее я все равно объяснить не смогу. Ты не обиделся, Поль?
     -- Нет. Я тебя отлично понял. Вы динамичны, я -- статичен.
     -- Разве? Наверно, ты прав. Ты когда-то был моим учителем.  Как  глупо.
Помнишь? Лланаба, латынь, орган... Помнишь?
     -- Да, помню, -- ответил Поль.
     -- Как глупо все получается. Помнишь -- ты учил меня на органе?
     -- Да, помню, -- ответил Поль.
     -- А потом Марго Метроланд хотела выйти за тебя замуж. Помнишь?
     -- Да, -- ответил Поль
     --  А  потом  ты  оказался  в тюрьме, и Аластер --  это  кавалер  Марго
Метроланд -- и Метроланд -- это ее муж -- тебя оттуда вытащили. Помнишь?
     -- Да, -- ответил Поль. -- Помню.
     И  вот  все прошло, а мы  с  тобой сидим здесь и разговариваем.  Правда
глупо