МЕРИКАНСКИЕ УВЕСЕЛИТЕЛЬНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ"
     В  конце апреля Питер вернулся в Лланабу, после того как  доктор Фейган
сообщил, что продажа замка не состоялась, а Марго  и Поль выехали в  Лондон,
чтобы  начать  приготовления  к  свадьбе.  Вопреки  всем   ожиданиям,  Марго
настаивала  на  венчании  со всеми его варварскими  аксессуарами:  шаферами,
маршем Мендельсона и шампанским. Однако до свадьбы ей предстояло покончить с
набежавшими латиноамериканскими делами.
     -- Мой  первый медовый месяц  был невозможно скучен, -- говорила Марго,
-- и теперь мне не хочется рисковать. Вот приведем дела в порядок, и впереди
у нас -- три лучших месяца в нашей жизни.
     Дела  Марго заключались в собеседованиях  с молодыми дамами,  желавшими
наняться  на работу  в  дансинги и  кабаре. Не  без некоторого сопротивления
Марго разрешила Полю побывать на одной из таких бесед однажды утром.  Делами
Марго занималась  в  гимнастическом зале,  который  в  ее  отсутствие заново
обставил  коротышка Дэвид Леннокс,  фотограф  из отдела светской  хроники. У
входа по  обе стороны  стояли чучела бизонов.  На полу лежал болотного цвета
ковер в белую полоску, а по стенам висели рыбацкие сети. Люстры были в форме
футбольных мячей, ножки мебели  -- в виде бит и клюшек для гольфа. По стенам
расположились скульптурные группы, изображавшие спортсменов  конца  прошлого
века, и портреты лучших баранов-производителей.
     --  Пошлость ужасная,  --  вздохнула  Марго. -- Но  на девиц  действует
безотказно, а это главное. От мягкого обращения они быстро наглеют.
     Поль сидел в  углу (его кресло изображало  надувную лодку) и восхищался
деловитостью  Марго.  Утратив  всю свою томность,  она восседала за  столом,
покрытым  шотландским пледом; ее перо повисло над чернильницей,  вделанной в
чучело куропатки.  Марго  казалась  живым  воплощением  эмансипации. Одна за
другой потянулись девицы.
     -- Имя? -- спрашивала Марго.
     Помпилия де ла Конрадине.
     Марго записывала.
     -- Настоящее имя?
     -- Бетси Браун.
     -- Возраст?
     -- Двадцать два года.
     -- Настоящий возраст?
     -- Двадцать два года.
     -- Стаж?
     --  Я  два   года  работала  в  заведении  миссис  Розенбаум,  мэм.  На
Джермин-стрит.
     -- Хорошо, Бетси, посмотрим, чем тебе  можно помочь. Почему  ты ушла от
миссис Розенбаум?
     -- Она говорит, гостям требуется разнообразие.
     --  Сейчас  мы все проверим. -- Марго повернулась к телефону, стоявшему
на  пюпитре  в   виде   боксерской  перчатки.  --   Это   миссис  Розенбаум?
Здравствуйте, это говорят из "Латиноамериканских увеселительных  заведений".
Что бы вы могли сказать  о Помпилии  де ла Конрадине?.. А-а-а, так вот в чем
дело! Большое спасибо!..  Так я и  думала. -- Марго повесила трубку. -- Увы,
Бетси, в настоящее время ничего подходящего у нас нет.
     Она нажала на кнопку, скрытую в глазу гипсовой форели, после чего вошла
новая девушка.
     -- Имя?
     -- Джейн Граймс.
     -- Кто тебя сюда прислал?
     --  Один господин из  Кардиффа. Он велел  передать  вам вот  это...  --
Девушка достала изжеванный конверт и положила его на стол.
     Марго вынула записку и прочла.
     -- Ага. Значит, ты раньше никогда этим не занималась, Джейн?
     -- Ни разу в жизни, мэм.
     -- Но ведь ты была замужем!
     -- Да, мэм, но было это на войне, и он был очень пьяный.
     -- Где теперь твой муж?
     -- Говорят, умер.
     -- Отлично, Джейн. Ты нас вполне устраиваешь. Когда ты можешь выехать?
     -- А когда надо?
     -- В Рио есть вакансия -- я хочу заполнить ее  к субботе. Туда едут две
очень славные девочки. Хочешь с ними?
     -- С удовольствием, мэм.
     -- Тебе нужны деньги?
     Пригодились бы. Я хочу немножко послать папаше. Можно?
     Марго вынула из  ящика  несколько  банкнот,  пересчитала их и  написала
расписку.
     -- Подпишись вот здесь. Твой адрес  у меня есть. Завтра или послезавтра
тебе принесут билет. Как у тебя с платьями?
     --  Одно красивое, шелковое. Но оно в Кардиффе, и остальные  вещи тоже.
Тот господин говорил, что мне выдадут все новое.
     --  Правильно.  Я запишу. Обычный  порядок  такой:  наш  агент выбирает
платья, а потом у тебя за них вычитают из жалованья.
     Миссис Граймс вышла, а на ее месте очутилась новая девушка.
     К обеду Марго устала.
     -- Эта,  слава богу, последняя, -- сказала она. -- Ты очень скучал, мой
ангел?
     -- Марго, ты чудо! Вылитая римская императрица!
     -- А ты, наверно, мученик первых веков христианства, милый...
     -- Нет, почему же, -- ответил Поль.
     --  На   той  стороне  улицы   околачивается  молодой  человек,  весьма
смахивающий на твоего друга Поттса, -- сообщила Марго, подойдя  к окну. -- И
знаешь, дорогой, он остановил бедняжку, которая только что была тут, она еще
хотела взять с собой братика и дочек.
     -- Значит, это не Поттс, -- зевнул Поль. -- Одного я никак  не возьму в
толк, Марго:  почему  ты  нанимала как раз тех девушек, у которых совсем нет
опыта? Самым неопытным ты обещала самое большое жалованье.
     -- Разве? Наверно, это потому, милый, что я сегодня безумно счастлива.
     В эту минуту Поля вполне удовлетворило такое объяснение, но возвращаясь
к  нему  впоследствии,  Поль вынужден был  признать,  что поведение Марго  в
гимнастическом зале никак нельзя было назвать беззаботным.
     -- Давай пообедаем в городе, -- предложила Марго. -- Мне надоело сидеть
дома.
     Они перешли освещенную солнцем Беркли-сквер. На крыльце стоял ливрейный
лакей.  По  Хей-хилл протарахтела тележка шляп-ника, украшенная  королевским
гербом;  на  козлах восседал человек  в  фуражке с  кокардой.  Толстая дама,
развалившаяся   в  старомодном  открытом  автомобиле,  кивнула  Марго;  так,
наверное,  здоровались  при  дворе  принца-консорта. Казалось,  весь  Мейфер
пульсирует в такт с биением сердца мистера Арлена1.
     За  соседним столом  в  "Maison basque"2 сидел Филбрик и  ел
горьковатую  мелкую  землянику,  которая не стоит ни гроша  в  Провансе,  но
обходится в целое состояние на Довер-стрит.
     --  Что ж вы ко мне не заглядываете? --  сказал  он. -- Я тут устроился
неподалеку, в "Беттсе".
     -- Говорят, вы покупаете Лланабу? -- спросил Поль.
     --  Было у меня  такое намерение, -- кивнул Филбрик. -- Да, признаться,
уж больно далеко.
     -- После того как вы скрылись, за вами приходили из полиции, -- сообщил
Поль.
     --  Рано  или поздно они меня сцапают, -- согласился Филбрик. -- Но все
равно  -- спасибо.  Кстати,  передайте  вашей  невесте,  что ее  тоже  скоро
навестит  полиция,  если  она  не будет осторожнее.  Комиссия Лиги  наций не
дремлет.
     -- Не понимаю, о  чем это вы! -- пожал плечами  Поль и вернулся за свой
столик.
     -- Бедняга,  видимо, совсем  спятил,  -- заключила  Марго,  когда  Поль
передал ей этот разговор.
     1 Майкл А р л е н (1895--1956) -- английский писатель, автор
романа "Зеленая  шляпа" (1924), имевшего большую популярность  у европейской
молодежи.
     2 Название лондонского ресторана.

        "Глава 6"
     НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ
     Между тем  в половине лондонских магазинов делались закупки к  свадьбе.
Поль просил Поттса  быть шафером,  но из Женевы пришел письменный  отказ.  В
других  обстоятельствах  он бы  удивился, но  за последние две  недели  Поль
получил  такое   количество   писем   и  приглашений  от  незнакомцев,   что
единственное  чувство,  мешавшее  Полю  найти Поттсу замену, было  нежелание
обидеть  кого-нибудь из  новых, но столь милых  его сердцу  друзей. В  конце
концов он остановился на Аластере Дигби-Вейн-Трампингтоне, поскольку считал,
что своим теперешним  счастьем обязан в значительной мере  именно ему, пусть
даже косвенно.  Сэр Аластер охотно согласился и занял  у Поля денег на новый
цилиндр, ибо старый, по его словам, куда-то запропастился.
     В письме  с Онслоу-сквер, которое Поль  оставил без ответа, его  опекун
ясно  давал понять, что дочь опекуна почтет личным оскорблением, подрывающим
ее положение в обществе, если не окажется в числе подружек невесты.
     В   глазах   широкой  публики  женитьба  Поля   выглядела   чрезвычайно
романтично.  Быть может, произвели впечатление отвага и  предприимчивость, с
которыми Марго (это после десяти  лет  вдовства!) по собственному почину еще
раз подвергла себя тысяче и одной муке великосветской свадьбы, а может быть,
неожиданное  превращение  школьного  учителя Поля Пеннифезера  в  миллионера
затронуло во всех живую еще струну надежды,  так что каждый,  склоняясь  над
пишущей  машинкой  или  гроссбухом,  мог воскликнуть: "Как знать, а может, и
я..." Так или иначе, среди  людей попроще эта свадьба пользовалась небывалым
успехом.  Подстрекаемая  бульварными   газетами,  огромная  толпа  поджидала
новобрачных  у церкви  Святой Маргариты, вооруженная, как  перед театральной
премьерой, складными  стульчиками, домашними  бутербродами и  спиртовками; к
половине третьего,  невзирая на проливной  дождь, она расползлась  до  таких
размеров,  что полицейским пришлось взяться за  дубинки,  но  все  равно  --
многих из приглашенных чуть  не задавили до полусмерти у входа в  церковь, а
вдоль дороги, по которой должна была проехать машина Марго, выстроились, как
на похоронах, десятки заплаканных, растрепанных женщин.
     Приличное  общество  выражало свое  одобрение  более сдержанно,  а леди
Периметр  тайком вздыхала о  девяностых  годах: в те  времена Эдуард,  принц
Уэльский,  законодатель  хорошего тона,  наверняка безоговорочно  осудил  бы
абсурдный брак Марго.
     --  И  дернуло  же  Тангенса  не  вовремя  умереть!  --  повторяла Леди
Периметр. -- Все решат, что я п о э т о м у не присутствовала на  свадьбе...
Впрочем, там и так никого не будет!
     -- Говорят, что ваш племянник Аластер Трампингтон -- шафер, -- заметила
леди Вагонсборо.
     --  Вы,  я   вижу,  осведомлены  не  хуже  моей  маникюрши,  --  мрачно
ответствовала леди Периметр,  и весь Лоундес-сквер  содрогнулся,  когда  она
хлопнула дверью.
     В манежах консервативного Мейфера  и в верхних этажах  Шепердс-маркет и
Норс-Одли-стрит, где обретаются безутешные неженатые модники, когда им негде
провести  вечер, открыто выражалось сожаление о том, что добыча выскользнула
из  их украшенных  перстнями рук,  и  не один  модный  танцовщик  с тревогой
справлялся в банке, переведена  ли в этом месяце  на его счет обычная сумма.
Но Марго  не изменила  своим прежним обязательствам  и  целые косяки молодых
людей, которые не могли раньше похвастаться ничем, кроме отменного аппетита,
получили  приглашения на свадьбу, а  маленький Дэвид Леннокс, прославившийся
тем, что в продолжение трех лет никому не давал "бесплатных сеансов", сделал
два выразительных фото, на  которых был виден затылок Марго,  и еще одно  --
отражение ее рук в чернильнице.
     За неделю до свадьбы Поль переехал в  "Ритц", и Марго вплотную занялась
покупками.  Пять-шесть раз  на  дню  к  Полю  являлись посыльные,  доставляя
различные побочные продукты ее  деятельности -- то платиновый  портсигар, то
халат, то булавку для галстука, то запонки, а сам Поль с необычной для  него
расточительностью купил  три  пары  новых  ботинок,  два  галстука, зонтик и
собрание сочинений  Пруста.  Марго определила  ему  годовое содержание в две
тысячи фунтов.
     Вдали от Лондона, на Корфу, судорожно приводили в порядок адриатическую
виллу миссис Бест-Четвинд, дабы она могла провести там  первые недели своего
свадебного  путешествия.  Гигантская резная кровать, некогда  принадлежавшая
Наполеону I I I, была застелена к ее приезду благоуханным бельем  и завалена
подушками беспримерной  мягкости. Обо всем этом  до мельчайших  подробностей
сообщалось  в  газетах,  и немало молодых репортеров в  эти  дни удостоилось
похвалы за изящество слога.
     Однако возникали и кое-какие затруднения.
     За три дня  до свадьбы,  когда Поль, развалясь  на диване, просматривал
утреннюю почту, позвонила Марго.
     -- Дорогой, -- сказала она, -- произошла  неприятность. Помнишь  девиц,
которых  мы недавно  отослали  в  Рио? Так  вот,  они  почему-то застряли  в
Марселе.  Не  пойму,  в чем дело: кажется, что-то с  паспортами. Марсельский
агент дал мне очень  странную телеграмму, не хочет больше на меня  работать.
Ну надо же, чтобы это произошло именно сейчас! Нужно обязательно кончить это
дело к  четвергу. Может быть, ты  будешь лапочкой  и  съездишь туда --  ради
меня. Там всего-то  дел:  сунуть кому надо сотню-другую франков. Если лететь
аэропланом, в запасе останется масса  времени. Я бы сама слетала, но ты ведь
знаешь, милый, у меня буквально ни минуты свободной.
     В дороге Поль  не скучал. В Кройдонском аэропорту он встретил Поттса, в
кожаном пальто и с портфельчиком в руках.
     -- Задание Лиги наций,  -- пояснил  Поттс,  и после взлета  его  дважды
стошнило.
     В Париже Полю пришлось заказывать специальный рейс. Его провожал Поттс.
     -- Зачем тебе в Марсель? -- спросил он. -- Ты ведь женишься.
     --  Я туда на пару часов. Деловое свидание,  -- ответил Поль.  Как  это
похоже на Поттса,  думал он, решить, что такое пустяковое путешествие  может
расстроить свадьбу. Поль  чувствовал  себя гражданином мира: сегодня "Ритц",
завтра Марсель,  послезавтра  Корфу,  а там  весь  мир к  его  услугам,  как
огромный отель, --  все уступают  ему дорогу,  кланяются и бросают  под ноги
орхидеи.  Как  жалок и  провинциален этот Поттс  со  всей своей  болтовней о
всемирном братстве!
     Поздно  вечером  Поль  прилетел   в  Марсель.  Он  заказал  буйабесс  и
бургундское  и  отобедал у  Бассо, на веранде  под  тентом,  глядя на тысячи
огоньков,   отраженных   неподвижной  водой.  Пока   Поль  оплачивал   счет,
прикидывал, сколько дать на  чай, и  катил на извозчике с открытым  верхом в
старый город, он чувствовал себя бывалым человеком.
     -- Они  скорее всего "У Алисы", на рю де Ренар, --  объясняла Марго. --
Если сразу не отыщутся, назовешь мое имя.
     На углу рю Вантомаржи  коляска остановилась.  По узенькому, оживленному
переулочку извозчику было не проехать. Поль расплатился.
     --   Merci,   monsier!   Gardez   bien  votre  chapeau1,  --
посоветовал извозчик и укатил.
     Размышляя  над тем,  что могла бы  означать эта  фраза, Поль, уже менее
уверенно, двинулся по булыжной мостовой. Дома, весело освещенные от подвалов
до чердаков,  нависали  над  ним с  обеих  сторон.  Между ними раскачивались
фонари.  По  середине  улицы пролегала  неглубокая сточная канава. Декорации
вряд  ли могли  бы  быть более  зловещими,  даже  если  бы  их  смастерили в
Голливуде,  чтобы отснять сцены беспощадного якобинского  террора. В Англии,
размышлял Поль, такую улицу давным-давно спас бы  мистер Неф, ее бы охраняло
государство,   на  ней   торговали  бы  мельхиоровыми   ложечками,  цветными
открытками и "девонширским" чаем. Здесь же  поторговывали кое-чем другим. Не
требовалось особой житейской  мудрости,  чтобы сообразить,  в каком квартале
очутился Поль. И это он, который с путеводителем в руках бродил во время оно
по заброшенным улицам Помпеи?!
     Неудивительно, решил Поль, что Марго торопится вырвать своих подопечных
из этого средоточия соблазнов и опасностей.
     В  стельку пьяный  негр  в  тельняшке  поприветствовал  Поля на  языке,
неведомом сынам человеческим,  и  пригласил его  выпить.  Поль шарахнулся  в
сторону.  Как характерно  для Марго в вихре удовольствий  найти время, чтобы
позаботиться о несчастных, которых она, сама того не ведая,  подвергла таким
неприятностям!
     Не обращая  внимания  на разноязыкие  приглашения, сыпавшиеся  со  всех
сторон, Поль шел вперед. Какая-то девица сорвала с него шляпу. В  освещенном
дверном  проеме мелькнула голая нога. Затем та же девица показалась в окне и
предложила ему зайти, чтобы получить шляпу назад.
     Над  ним,  казалось, потешалась  вся улица.  Поль  заколебался. Потом в
панике, лишившись  и шляпы и остатков самообладания, он повернулся и побежал
что есть мочи  назад, к широким улицам и  электрическим трамваям, туда, где,
как он чувствовал в глубине души, находится его духовная родина.
     При свете дня старый город  уже  не казался таким страшным. На веревках
между  домами  сушилось  свежевыстиранное белье,  в сточных канавах  журчала
чистая вода, а улицы  были запружены пожилыми матронами с корзинами, полными
рыбы. Заведение "Chez  Alice"2 не  обнаруживало никаких признаков
жизни,  и  Поль  звонил  и  звонил,  пока  на  пороге  не  появился  дряхлый
всклокоченный швейцар.
     -- Avez-vous les jeunes filles de Madam Beste-Chetwynde?3 --
спросил Поль, остро переживая всю нелепость своего вопроса.
     -- Тут они, мистер, тут, входите, -- сказал швейцар. -- Мадам  сообщиль
о вашем приезде по телеграф.
     Миссис  Граймс  и  ее  подружки  еще не были  одеты, но  тем  не  менее
восторженно  встретили  Поля,   притом  в   халатах,  цвет  которых   вполне
удовлетворил бы вкусам  старшей  мисс  Фейган. Они  объяснили,  в  чем  суть
затруднения с паспортами: по мнению Поля, единственной причиной было то, что
власти не разобрались в  сути их будущей работы в Рио. Ни одна из девушек не
говорила по-французски -- вот и вышла путаница.
     Все утро он бегал по консульствам и полицейским участкам. Дело обстояло
сложнее,   чем   он  предполагал:   чиновники  встречали  его   либо   явным
пренебрежением, либо туманными намеками и подмигиваниями.
     "Если  бы вы к нам обратились полгода назад... --  говорили они.  -- Но
раз  сама Лига наций..." И  они беспомощно разводили руками. Может  быть,  в
самый последний  раз  это и удастся  устроить, но мадам  Бест-Четвинд должна
наконец понять, что есть проформа, к которой следует относиться с уважением.
В конце концов молодые дамы были оформлены как горничные на пароходе.

     1 Спасибо, сударь! Не потеряйте свою шляпу (фр.).
      2 "У Алисы" (фр.).
      3 Есть у вас девушки мадам Бест-Четвинд? (фр.)

     -- Пусть себе  сходят в Рио, -- согласился капитан. -- Персонала у меня
и без  них хватит. Вы говорите,  у них там работа? Надо думать,  их  хозяева
как-нибудь договорятся с тамошними властями.
     Однако на то, чтобы все устроить, у Поля ушло несколько тысяч франков.
     Что  за странная  организация -- эта Лига наций! -- возмущался Поль. --
Вместо того  чтобы помочь, они только мешают. К его удивлению, полицейские в
ответ только гоготали.
     Поль проводил девиц, и все три расцеловали его на прощанье. Возвращаясь
с причала, он опять встретил Поттса.
     --  Я  приехал  утренним поездом,  --  сообщил  Поттс.  Поль хотел было
высказать  свое мнение о  Лиге наций  и ему, но,  вспомнив,  как многословен
Поттс в пылу спора и что срочно надо уезжать из Марселя, решил оставить свою
критику до лучших времен. Он дал Марго телеграмму: "Все устроил. Буду утром.
Целую", --  после чего немедленно вылетел  в Париж, гордясь,  что наконец-то
сделал полезное дело.
     Поль вернулся в "Ритц" в десять часов утра в день свадьбы. Лупил дождь,
и  Полю  хотелось  поскорее  побриться  и  отдохнуть. У  входа  в номер  его
поджидали газетчики, но  он  отказался их  принять.  В  номере  сидел  Питер
Бест-Четвинд, в первый  раз  в  жизни  надевший  визитку и выглядевший очень
изысканно.
     -- Меня на  один день отпустили из Лланабы, -- сказал он.  -- По правде
говоря, я себе жутко нравлюсь в этом костюме. На всякий случай  я купил тебе
бутоньерку. На тебе лица нет, Поль.
     --  Я  устал,  Питер.  Сделай милость, наполни  ванну.  Приняв  ванну и
побрившись, Поль  немного ожил.  Питер уже успел  заказать шампанского и был
слегка навеселе. Он бродил по комнате с бокалом в руке и без умолку  болтал,
то и дело поглядывая на себя в зеркало.
     -- Шикарно, -- повторял он. --  Особенно галстук, правда,  Поль? Я и  в
школу  заявлюсь в визитке. Тогда все поймут,  кто  я такой.  Ты хоть обратил
внимание,  что я дал тебе  ту  бутоньерку,  которая поболь