икому не мог
помешать, он был болен, сломлен,  слаб и податлив. Знал же... если  что-то и
знал,  то очень  немногое, убирать именно его  не  могло быть  резона,  а на
всякий случай, впрок -  не пришло  еще время. И его самоубийственный настрой
накануне, и естественность, ожидаемость  такого конца,  та давняя тяга... Но
главное - тексты.  Осип Брик мог, допустим,  подделать почерк, но уникальный
слог  Маяковского, его голос, который, при  всех придирках, мы, конечно  же,
явственно слышим в его письме ,-  Осип Максимович подделать не мог бы.  Нет,
невиновен! Но и  простодушные записки Полонской не были написаны по заказ у,
уж хотя бы потому, что никакому заказчику они, такие, не была выгодны, а еще
потому, что в письменном  тексте нельзя сымитировать простодушие, как нельзя
сымитировать литературный талант.
     И последнее. В случае убийства Маяковского непременными свидетелями или
даже соучастниками  должны  были быть  по крайней мере  четыре  человека (не
считая соседей): Брики, Лавут  и Вероника Полонская. Ни один из  них (считая
соседей) не  был впоследствии ни устранен, ни хотя  бы посажен. Я думаю, это
обстоятельство, почти невероятное, лучше всего опровергает любые детективные
версии.


     * Промежуток между этими звеньями хорошо заполняет Цветаева:


     Остановить не мог Мир меня, Ибо единый вырвала Дар у богов - бег.







     * Промежуток между этими звеньями хорошо заполняет Цветаева: Остановить
не мог Мир меня, Ибо единый вырвала Дар у богов - бег.