ращая старый металл в швейцарский  сыр.  Автомат  в
руке раскалился, дым и запах кордита стояли так густо, хоть  топор  вешай.
Бернардо перевел дыхание, шагнул к дырявой двери  и  распахнул  ее  ударом
ноги.
   Из кабинки выпал ком веревок и парусины и распластался на полу.
   Сзади послышался щелчок, и Бернардо резко повернулся как  раз  вовремя,
чтобы увидеть чудо. Так быстро, так безмолвно, так эфемерно это случилось,
что Бернардо это показалось сном, галлюцинацией, может быть, даже видением
от Бога в  треснувшем  зеркале  -  линия  излома  прошла  через  отражение
Бернардо, разделив его пополам.
   Бернардо увидел своего брата.
   - Федерико?
   Имя прозвучало молитвой, забытый автомат  упал  рядом  с  Бернардо.  Но
зеркало не ответило, и  Бернардо  Сабитини  понял,  что  сделал  фатальную
ошибку. Федерико оставался мертвым, и Бернардо был близок  к  тому,  чтобы
разделить его судьбу.
   Джо Флад стоял в тени рядом с  зеркалом,  и  пистолет  его  смотрел  на
Бернардо.
   - Отличная попытка, макаронник, - тихо сказал Джо.
   Громом грянул в железной клетке выстрел, ударив в барабанные  перепонки
Джо.
   Пуля ударила сицилийца  выше  правой  брови,  вбив  его  в  стену.  Джо
наблюдал. Толстяк еще секунду стоял,  глядя  мимо  Джо,  мимо  треснувшего
зеркала, мимо мира смертных. Потом  стал  медленно  оседать,  оставляя  на
старом железе кровавый след.
   Сабитини мертвой тушей лежал на полу.
   Джо  сглотнул  тугой  комок  и  подошел  к  трупу,  разглядывая   этого
выброшенного на берег  кита.  В  смерти  лицо  Сабитини  обрело  мир.  Джо
несколько мучительных мгновений смотрел на него, думая, не единственный ли
это мир, доступный человеку на этом свете. Бесконечный сон. И может  быть,
только может быть, если Джо по-настоящему повезет, он сможет...
   _Звук_.
   Снаружи, в проходе. Звук приближающихся шагов.
   Джо перевел дыхание и заставил мозги работать.  Прежде  всего  проверил
пистолет. Пусто. Пощупал за поясом, в задних карманах. Запасные обоймы! Не
осталось ни одной, исчезли. Наверное, выпали из штанов  во  время  погони.
Джо посмотрел на оружие Сабитини. Автоматический пистолет "М-1". Где он?
   Шаги уже звучали по коридору, приближаясь крадучись, и  Джо  знал,  что
это японец, самодовольный сукин сын. Наконец Джо нашел автомат возле трубы
писсуара. Он схватил его и проверил.
   - Черт побери! - еле слышно прошипел Джо.
   Рожок был пуст. Был патрон в стволе, и это все. Последний  патрон.  Джо
обыскал карманы Бернардо.  Nada  [ничего  (исп.)].  Шаги  звучали  уже  за
дверью,  и  у  Джо  заколотилось  сердце.  Он  понял,   что   единственная
возможность - это действовать, без колебаний, без размышлений.
   _Действовать_.
   Джо рванулся в дверь.
   Сакамото был в коридоре, надвигаясь на Джо в мигающем свете.
   Джо поднял автомат. Голый красный свет над головой шипел и мигал,  а  с
того конца коридора фехтовальным выпадом бросилась одетая в черное фигура,
и звезда блеснула металлом в ее руке. Что-то вспыхнуло  серебром  в  глаза
Джо, что-то ужалило в ребра, как оса, и Джо выстрелил  наугад  -  ХЛОП!  -
хлопушка оранжевого пламени взлетела в миллиметре над  японцем,  ударив  в
идущий поверху трубопровод.
   Труба взорвалась, ударив паром в лицо Сакамото.
   Джо  метнулся  в  узкий  проход  слева,   протискиваясь   между   двумя
гигантскими трубами,  бросив  автомат  на  рваную  сетку  внизу,  и  мысли
хаотично метались - тупик, ТУПИК! Джо вынырнул с другой  стороны  прохода,
свалился на грязный пол следующего коридора,  зацепившись  за  собственную
ногу. Он вскочил, ловя ртом воздух, и поспешил вниз, в  чрево  кита,  мимо
огромных железных ребер, освещенных желтыми лампами в сетках.
   Он уже бежал к корме, бежал изо всех сил, когда осознал,  что  у  ребра
схватила дикая боль, схватила ледяными тисками. Он посмотрел вниз и увидел
что-то торчащее из  рубашки  над  ребрами  слева,  серебряная  пластина  в
кровавой оправе рваной ткани: бритвенной остроты метательная звезда.
   - Слаггер! - донесся сзади призрачно-спокойный голос японца.  -  Судьба
свела нас, и ты это знаешь!
   - Руку не растяни, похлопывая себя по плечу, пацан.
   Джо ловил ртом воздух, даже не позаботившись обернуться через плечо. Он
уперся в переборку и лихорадочно искал  выход  наружу.  Опустив  руку,  он
выдернул бритву из своего тела, как гнилой зуб, и боль  вспыхнула,  и  Джо
вскрикнул, и крик его только разжег ярость противника.
   - Я был рожден ради этой минуты! - донесся голос  из  тени  за  спиной.
Голос приближался, все более и более безумный.
   - Вини в этом свою мать, -  буркнул  Джо  себе  под  нос,  хватаясь  за
поручни узкого металлического трапа и карабкаясь вверх, когда оса  ужалила
его снова, на этот раз в плечо, будто игла слонового  шприца  вонзилась  в
мышцу.
   Джо дернулся и соскользнул вниз.
   Он упал  спиной  вперед,  боль  взорвалась  в  лопатках,  он  попытался
перекатиться по палубе, но тело стало как резиновое. Он был готов впасть в
панику, но тут в голове просто выскочила откуда-то мысль. Может быть,  это
был инстинкт, или опыт, может быть, чистая сила воли, но внезапным наитием
Джо уже  знал,  как  одолеть  молодого  азиата:  сыграть  на  единственной
слабости.
   _Его "я"_.
   Джо поднялся на колени и тут же кучей свалился  на  грязную  от  смазки
палубу, выдохнув мучительный вздох, будто умирал. Это входило  в  то,  что
называется _спектакль_, и Джо устроил его на  славу,  дрожа  предсмертными
судорогами и испуская погребальные стоны. Сквозь  опущенные  полусомкнутые
веки он видел приближение этого пацана.
   Хиро Сакамото подошел и посмотрел на Слаггера сверху вниз.
   В руках у парнишки был зловещего вида клинок, изогнутый с одной стороны
и зубчатый с другой, и Джо видел, что его "я" раздувается и  расцветает  у
него внутри, как инфекция. Будь на его месте кто  поумнее,  он  бы  просто
ткнул Джо еще раз, для гарантии, что багаж упакован. Но  не  Сакамото.  Не
этот пацан. Он остановился, греясь в лучах собственной славы.
   Гамбит Джо оправдался. Теперь - убить японского Нарцисса.
   Джо схватил пацана за гениталии.
   И  это  было  как  машина  охватывает  проволокой  тюк  сена.  Сакамото
судорожно дернулся, затрясся и уронил клинок, руки его бросились к паху, а
Джо вцепился, как утопающий в берег, переправляя всю свою боль,  злость  и
волю к жизни в хватку стиснутых пальцев  на  яйцах  пацана,  и  представил
себе, что cojones [яйца (исп.)] японца - это два кусочка угля  и  он,  Джо
должен так их сдавить, чтобы из них вышли алмазы.  У  японца  от  бешеного
дыхания началась гипервентиляция,  лицо  его  приобрело  странный  оттенок
бежевого, и Джо заметил у своих ног всего в  паре  дюймов  блеск  выпавшей
бритвы.
   Буквально  мгновение  потребовалось   ему,   чтобы   схватить   лезвие,
замахнуться уверенно и быстро и всадить в живот  японца,  будто  вспарывая
тушу кабана на бойне.
   Сакамото вскрикнул резким фальцетом и вырвался, лицо его горело яростью
убийства, но кривой нож торчал уже у  него  в  брюшине,  и  все,  что  мог
Сакамото, это качнуться назад и впечататься спиной  в  переборку,  схватив
руками рану, как последнюю драгоценность. Джо  поднялся  на  подгибающихся
коленях. Сакамото  пытался  что-то  сказать,  кровь  струилась  между  его
пальцев, и удивленное выражение его лица вопило громче репродукторов.  Как
мог великий Сакамото пасть так легко?
   - Это было всерьез, пацан, - наконец сказал Джо, заводя  руку  назад  и
вырывая звезду из плеча. Боль вспыхнула паяльной лампой.
   Сакамото тщетно пытался сложить слово немеющими губами.
   Это было уже не важно; Джо был уже на середине металлического трапа.
   Когда Джо добрался до средней палубы, ему было уже здорово паршиво.
   Хромая и оступаясь  по  внешним  мосткам,  оскользаясь  на  маслянистых
досках, он старался сохранить ясность мыслей, но дождь и ветер кололи лицо
иглами, и боль расходилась от пореза в плече, как влажный яд, по  спине  и
ниже, в  ноги.  Вверху  что-то  затопало,  с  верхних  палуб  послышались,
сердитые голоса экипажа. Где-то кто-то поднял тревогу, и гремели  железные
храповики, и хаос снизу доносился приглушенными  звуками  собачьей  свары.
Джо знал, что время на исходе, - если он в ближайшие минуты не  выберется,
то не успеет в точку рандеву.
   _В точку рандеву_.
   - Господи, только не говорите мне...
   Джо посмотрел на темную полосу воды у противоположного берега. Пока  он
торчал внизу, день кончился, и небо было черно как деготь. Берег Миссисипи
выглядел сплетением темных силуэтов на фоне неба - доисторических дубов  и
остроконечной  растительности   болотистых   песков.   Слишком   дикое   и
неосвоенное место для окраин Виксберга. Каждые несколько  секунд  ландшафт
освещался прошивками молний, извивающихся в небе, усиливающих  нарастающую
панику Джо.
   Виксберг _уже прошли_, и один Бог знает, как давно.
   Джо подполз к корме, вытирая лицо  рукавом,  вглядываясь  в  дождь.  На
нижнюю площадку вел приставной трап, и Джо загремел вниз как мог  быстрее,
и сердце в груди бухало. Сколько он пробыл внизу? Десять минут?  Тридцать?
Мысли разбегались, кружились в паническом хороводе. Как далеко они ушли от
Виксберга?
   - Эй, друг!
   Блеющий голос эхом пронесся по  средней  палубе  -  кто-то  из  экипажа
заметил Джо.
   Припав к палубе, Джо гусиным  шагом  пробрался  к  концу  площадки.  Он
окунулся в грохот турбин, в лицо  ему  летели  бурлящие  звуки  и  грязные
брызги. Джо стряхнул с  себя  страх,  глубоко  вдохнул  и  приготовился  к
прыжку. Он понятия не имел, насколько трудно будет  доплыть  до  берега  с
середины Миссисипи, как страшны течения или  как  легко  его  может  ночью
развернуть и вынести на полпути к Батон-Руж. Он всю жизнь  хорошо  плавал.
Научился плавать в бассейнах ХАМЛ [Христианская ассоциация молодых людей],
совершенствовался в учебном лагере для новобранцев, и не упускал ни одного
случая сделать несколько кругов в бассейне. Но это было другое.  Это  было
безумие.
   И оказывалось, что это единственный выход.
   - Эй, друг, руки вверх и не двигаться!
   Голос приблизился, Джо услышал что-то вроде щелчка затвора ружья, и это
был последний толчок, которого ему не хватало.
   - Не делай этого!
   Джо последний раз вдохнул и прыгнул в темную серую пустоту.
   Это оказалось хуже, чем он думал.



        "20"

   В плотном полумраке болота циферблат часов практически  не  был  виден.
Тучи насекомых летали так густо, что Мэйзи все время прикрывала рот рукой,
чтобы их не вдохнуть, запах гниющей рыбы и метана был  невыносим,  но  она
сидела и сидела среди стеблей болотной  травы,  колени  засасывала  грязь.
Мэйзи не могла отвести глаз от "шеви блейзера", припаркованного менее  чем
в тридцати футах от нее на покрытом гравием  повороте,  откуда  открывался
вид на реку. Одно из окон машины было опущено на пару  дюймов,  чтобы  дым
сигарет выходил наружу, и Мэйзи, хоть и с трудом,  но  слышала  голоса  за
шумом дождя. От  этого  разговора  ее  гнев  раздувало,  будто  кузнечными
мехами.
   - Так что, если он не появится? - говорил тот,  который  за  рулем,  по
имени Марион.
   - Я тебе что, общество друзей физики?
   Голос этого адвоката. Эндрюса.
   - Я просто спрашиваю.
   - Не знаю. Думаю, это будет значить, что его прикончил на барже один из
киллеров, и нас раньше отпустят с уроков.
   - А если мы его упустим? Нельзя убрать  того,  кого  не  можешь  найти.
Палата сказала, что хочет получить работу чистую и аккуратную. Это  чистым
и аккуратным не назовешь.
   - Послушай... если Слаггер говорит, что будет там-то и там-то, в  конце
концов он там будет.
   - Я ж тебе говорил: просто спрашиваю.
   Адвокат еще что-то сказал, что Мэйзи не расслышала  за  ветром,  что-то
насчет вытралить Джо из реки, но это уже было не важно.  Все  сводилось  к
одному: Эндрюс врал Джо насчет этой сделки. Все было подстроено, и  музыка
в голове Мэйзи зазвучала с неслыханной  раньше  громкостью  -  дребезжащие
тарелки, грохочущие, как волны о скалистый берег, вибрирующие  контрабасы,
трель оперных голосов.
   Мэйзи привстала и подползла ближе к  краю  болота,  достаточно  близко,
чтобы увидеть силуэты в салоне, и прочесть выражение  их  лиц.  Сумку  она
перебросила через левое плечо, в руке  крепко  держала  полуавтоматическую
"берсу" калибра 0.380. Сердце колотилось, и  тошнота  вернулась,  мстя  за
свое временное отсутствие. Мэйзи молилась, чтобы ее не вырвало.
   Она пряталась в зарослях уже  почти  час,  промокнув  до  костей,  хотя
внутренние часы у нее отказали напрочь. Так что,  может  быть,  и  меньше.
Главное, что ей казалось  вечностью  время  с  тех  пор,  как  она  видела
запрыгивающего на борт буксира Джо, а  сама  пошла  вдоль  рукава  дельты,
стараясь не наткнуться на копов и ища дорогу на хайвей.  Ее  подбросил  до
южной окраины Виксберга  какой-то  грузовик  -  полчаса  езды  по  речному
серпантину. И когда  она  добралась  до  четвертьмильной  полосы  огромной
заброшенной лодочной пристани,  то  увидела  вездеход,  припаркованный  на
обочине покрытого гравием тупика, и поняла сразу, что это  и  должен  быть
тот адвокат. Она хотела подойти, но что-то ее остановило. Снова  интуиция.
Вместо этого она спряталась с глаз долой, в болото  и  стала  наблюдать  и
слушать, и, когда она услышала доносящийся из окна  машины  разговор,  она
сразу  поняла,  что  происходит.  На  Джо  готовилась  последняя   засада,
готовилась теми самыми людьми, на которых он полагался.
   Сквозь просвет в траве Мэйзи смотрела на силуэты двух человек, глядящих
на далекие серо-стальные воды.
   - Позволишь спросить еще кое-что, советник?
   Голос Мариона донесся из машины внезапно и еле различимо за шумом дождя
и щелчком зажигалки. Мэйзи стерла с лица воду и вытянула шею, чтобы  лучше
слышать.
   - Что именно?
   - Если этот парень так хорош, за каким чертом Палате надо, чтобы он был
мертвым? Особенно после этого шума насчет состязания и прочего?
   Наступила бесконечная пауза, такая  долгая  и  невыносимая,  что  Мэйзи
казалось, будто она сейчас умрет. Потом бормотание адвоката на  фоне  шума
дождя. Он говорил так, будто совсем вымотался:
   - Люди стареют.
   Мэйзи подавила приступ ярости,  кислотой  ожегший  миндалины,  опустила
свободную руку и медленно взвела курок "берсы", отводя  затвор  как  можно
тише, и музыка в голове свирепствовала, рыдал бархатный баритон  Тристана,
крик агонии над стаккато медных тарелок. Мэйзи подмывало подойти и влепить
пулю каждому из этих чистоплюев прямо в череп. Прямо на месте!
   Разговор продолжался.
   - Похоже, они получают за свои деньги настоящий товар.
   - То есть?
   - Этот тип - ходячая зона уничтожения. Он убрал всех, кто был в Игре.
   - Слаггер - лучший из всех, кто когда-нибудь был.
   - Ага, может быть, и может быть, я думаю, нам нужно чуть  больше  живой
силы.
   - К чему это ты?
   - Да я думаю, может, мне ввести в дело кое-кого из моей команды,  чтобы
помогли закончить с этим типом.
   - У тебя есть местные ребята?
   - Так точно, сэр.
   Еще одна пауза. Клуб сигаретного дыма из  окна  медленно  смешивался  с
дождем. Наконец прозвучал голос Эндрюса:
   - На твое усмотрение, Марион.
   Мэйзи была готова. Была готова  подкрасться  сзади  и  наполнить  салон
мщением  калибра  девять  миллиметров.  Настолько  готова,  что  пульс  ее
замедлился, зрение прояснилось, ум сосредоточился. Она подняла пистолет на
силуэты в поле зрения, и сделала вдох, и шагнула из зарослей, и первый шаг
ее хрустнул по гравию.
   И она застыла.
   Не страх заставил ее колебаться, не звук хрустящего под ногами  гравия,
даже не дождь, вдруг застлавший  зрение.  А  перспектива  всадить  пули  в
затылки этих двух силуэтов. Так легко. Так анонимно.  Как  раздавить  двух
клопов, размолоть подошвой шлепанца, ощутив волну эротической дрожи.
   _Две человеческих жизни_.
   Музыка в ее голове резко оборвалась, будто сняли иглу  с  пластинки,  и
Мэйзи дала руке с пистолетом безвольно повиснуть.
   Что она делает, черт возьми?


   Когда Джо коснулся берега, он набрал полные легкие воздуха.
   Это не был ни ординарный судорожный  вдох  запыхавшегося  человека,  ни
вдох опытного ныряльщика. Это был отчаянный, последний  вдох,  как  первый
вдох новорожденного, когда красные кровяные шарики вопят, выпрашивая  хоть
сколько-то кислорода из всей зеленой Божьей атмосферы; и слава  Богу,  это
случилось точно в тот миг, когда руки его вцепились в  илистый  берег.  Он
хватал горстями грязь, судорожно дыша пылающими легкими, с пронзившей руки
и ноги до самой глубины болью от трехсотярдового заплыва вольным стилем  в
воде густой, как ирландское рагу. Над ним  гремели  и  вспыхивали  молнии,
вокруг него  тени  искривленных  кипарисов  танцевали  бешеный  колдовской
танец. Еще когда он прыгал в воду, буря  покрыла  небо  черным  занавесом,
обратив дельту реки в дом с привидениями. И теперь тело его  было  покрыто
речной слизью, и рот был забит гнилью, и руки едва шевелились,  и  суставы
окостенели. Длинный  и  жаркий  заплыв  превратил  конечности  в  трещащие
артритные ледышки, и сейчас Джо был готов потерять сознание от холода.
   Он заставил себя встать на ноги, по щиколотку в иле, судорожно переводя
дыхание и оглядывая берег.
   Судя по нетронутой глуши вокруг, он  проскочил  Виксберг  на  несколько
миль. Берег весь зарос, был завален  замшелыми  валежинами  и  упирался  в
стену кипарисов. Москитной  сеткой  повсюду  висел  мох,  и  то,  что  еще
осталось от дневного света, освещало непроницаемую чащу подлеска  впереди,
выбегающую  из  тени  как  затвердевшие  артерии  окаменелого  трупа.  Джо
посмотрел вдоль берега на север, потом на юг, и ничего  не  увидел,  кроме
диких болот. Стирая с лица грязь, отводя назад  волосы,  Джо  поднялся  на
кручу и вошел в лес.
   Через болота шла чахлая тропа шириной примерно  с  барсучью  нору.  Джо
пошел по ней, продираясь сквозь заросли ежевики, дрожа от холода,  молясь,
чтобы попалась деревушка, хоть хижина  среди  лесов,  проселочная  дорога,
лавчонка, хоть что-нибудь. Он предположил, что идет на  восток,  прочь  от
реки, но под деревьями было так темно, так сильно сбивала  с  толку  буря,
каждую секунду вспыхивал стробоскопический свет молнии, и, может быть,  он
просто кружил. И только одно не давало впасть в забытье - Мэйзи; ее  голос
у него в голове: "Я люблю тебя, Джо. К добру или к худу. И там,  откуда  я
родом, этого достаточно".
   Она была права. Любовь - это достаточно.  Достаточно,  чтобы  заставить
старого киллера брести сквозь дождь, в свинцовой тяжести мокрой одежды  на
спине,  с  набитыми  толченым  стеклом  суставами.  Джо  отчаянно  пытался
свернуть на север, к Виксбергу,  к  точке  рандеву.  Ему  невыносима  была
мысль, что там вместе с Эндрюсом ждет его Мэйзи и сходит с  ума.  Шуршание
дождя в вершинах усиливало муку, капающая с  лиан  и  мха  вода  была  как
водяная пытка китайцев и одевала и без того замерзшее тело  Джо  цепенящим
холодом. А он шел, думая о Мэйзи, думая о том, кто четвертый убийца, думая
о том, что мать, быть может, была права. Может быть, Джо оставлен Богом, и
эти странствия - лишь воздаяние.
   Так он прошел милю, пока не вышел к городу.
   Выросшие прямо из болот потрепанные жилые прицепы автомобилей и толевые
лачуги сбились в неуклюжую деревню, которая  в  темноте  бури  и  вспышках
молний показалась Джо городом-призраком, напоминающим такой же пустынный и
деформированный городок под странным названием Святой Иоанн Креститель.


   Джо стер с лица дождь и пошел по грязи главной улицы.
   По одну ее сторону шел вдоль узкого ряда мелких магазинчиков  поеденный
древоточцем деревянный тротуар. Лавка рыболова, продуктовый ларек,  почта,
парикмахерская. Кое-где в домах за окнами были люди, но им не было дела до
Джо. Лица их были обветрены, выражение на них угрюмое, и заняты  они  были
только собой, и еще  было  в  этих  речных  крысах  нечто,  чт