Москвы - под Тверью, в лесу.
   - Подснежник?
   - Да...
   - Ужасно...
   - Так, понимаешь, была, пока его не нашли, у его жены и у  родных,  и
вообще у нас всех, кто  его  знал,  надежда,  что  он  еще  вернется.  А
теперь... Ну, в общем, ты представляешь,  что  творится  сейчас  у  него
дома. Мать, отца у него нет, вообще пришлось в больницу положить...
   - А кто он, этот твой друг?
   - Журналист. Зовут Максим Селиверстов. Работал в газете.
   - Это его жена просит помочь?
   - Да, Майя,  его  жена...  Точней  сказать,  ее  родители.  Их  очень
беспокоит состояние дочери. Она-то  сама,  бедняжка,  просто  в  шоке...
Никак не может прийти в себя.
   - Ну, это естественно.
   - Понимаешь, какое дело, Майя вбила себе в голову, что у покойника, у
Максима, какое-то странное выражение лица... И это, как она говорит,  не
дает ей покоя!
   - Ей не дает покоя выражение лица у покойника?
   - Ну да!
   - То есть, Андрей, извини за неделикатность, но поскольку ты не "жена
покойного", я употреблю более точное выражение... Речь идет  о  странном
выражении лица у трупа, пролежавшего несколько месяцев в лесу где-то под
Тверью?
   - Да я же, Ань, и говорю тебе: не в себе она! Вбила в голову.  Причем
это у нее уже вроде мании: забросила все свои дела, твердит, что ей надо
знать, что случилось с Максимом.
   - Ах, вот что...
   - А родители, сама понимаешь, в панике:  зятя-то  все  равно  уже  не
вернешь, а у дочки того гляди совсем с головой скоро  будет  плохо.  Они
люди состоятельные, вполне могут заплатить за расследование.
   - И насколько я поняла, ты предлагаешь мне за него взяться?
   - Точно...
   - А родственники Максима что-нибудь уже предпринимали?
   - Конечно... Милиция и все такое!  Ну,  милиция,  сама  понимаешь,  и
когда Макс  только  исчез,  ничего  не  обещала.  Нет,  мол,  никаких  у
пропавшего ни врагов, ни опасных связей, грабить у него было нечего - за
что тут зацепиться?!
   - А это и в самом деле так?
   - В самом деле. Светлова вздохнула:
   - Тяжелый случай...
   -  Ну,  а  теперь,  -  продолжал  Кронрод,  -  когда   труп   Максима
обнаружился, менты и вовсе ручки сложили...  Столько  времени,  говорят,
прошло - что мы можем сделать?
   - Ну, понятно...
   - Понимаешь, по-своему они правы...  Ведь  даже  версия  с  психом  и
немотивированным преступлением: шел-шел,  встретил  сумасшедшего  -  вот
тебе и смерть! - отпадает.
   - Отпадает?
   - Ну да! Зачем такому психу, если он убил Макса, везти труп за триста
километров?! А сам Максим туда, в эту Тверь поехать  ну  никак  не  мог.
Если только его загипнотизировали. И дали установку:  гони  в  леса  под
Тверью на ночь глядя. Абсурд, сама понимаешь!
   - С милицией все ясно. Не помогла, - подвела итог Светлова. -  Ну,  а
"все такое"? Это что такое означает?
   - "Все такое" - это детектив-любитель, к которому  обратились  Майины
родители.  Когда  с  милицией  не  заладилось,  они  нашли  человека  по
объявлению.
   - Ну и?
   - Ну и теперь этого "любителя" самого милиция прихватила!
   - А что такое?
   - А он, понимаешь, первым делом устроил незаконную прослушку.
   Подключился к телефонам некоторых товарищей.
   - Каких?
   - Ну, тех, кто был как-то связан с последними днями и делами  Максима
Селиверстова.
   - Совершенно незаконно! - возмутилась Светлова. - Но не так уж,  надо
заметить, и глупо...
   - Ну, вот его на этом  неглупом  занятии  и  прихватили.  Дежурная  в
диспетчерской,  которой  этот  детектив-любитель  представился  мастером
Филевского телефонного узла, оказалась очень недоверчивой.
   - Вот даже как?
   - Ага... Ключи она ему от технического шкафа с телефонными  проводами
дала, как он и  попросил:  хочешь  проверять  состояние  коммуникаций  -
проверяй. Но  потом,  бдительная,  позвонила  на  этот  самый  Филевский
телефонный узел. И ей ответили, что никого не  присылали.  И  на  всякий
случай послали уже настоящего телефониста-с  проверкой.  Ну,  вот  он  и
обнаружил диктофон, присоединенный проводами к телефонному номеру.
   - А чей был номер?
   - Одной из проживающих в этом  доме  дам.  Теперь  любитель  сам  под
следствием.
   - Понятно...
   - В общем, для Майи и ее родителей  это  была  предпоследняя  попытка
что-то выяснить.
   - Предпоследняя? А последняя это, надо полагать, я?
   - Угадала.
   - Ну что ж, по крайней мере, спасибо за то, что  ты  такого  высокого
обо мне мнения.
   - Не за что. Это не лесть, а правда. Ну, что, Ань, возьмешься за  это
дело?
   - А что за газета? Ну,  та,  в  которой  этот  журналист  работал?  -
ответила вопросом на вопрос Светлова. - Я, честно говоря, не  помню  уж,
когда и читала в последний раз газеты.
   - Ну, газета как газета... Ты, может, даже  и  не  слышала  о  такой.
Сейчас вообще много газет, о которых никто не слышал. Крошечный тираж  и
сплоченный коллектив сотрудников, которые  практически  пишут  сами  для
себя, своих родственников и знакомых. Сами пишут, сами читают, сами себя
хвалят. Гонорары копеечные, но как занятие - довольно интересно...
   - Как же этот Селиверстов жил на  такие  деньги?  Да  еще  и  жена  у
него...
   - Так вот в жене все и дело. У Майи, я же говорю, очень  обеспеченные
родители, по сути, они и финансировали молодую семью. Максика и Майю.
   - А о чем Селиверстов писал?
   - Ну в основном о текущем литературном процессе.
   - Вот уж не думала, что это так опасно...
   - Да и никто не думал.
   - Да?
   - Ну, в общем, просто  чудеса,  понимаешь?  Позвонил  человек  домой,
сказал, что только заедет к этой Погребижской, - и как в воду канул.
   - А это еще кто такая?
   - А-а...  -  вздохнул  Кронрод,  -  не  забивай  себе  голову.  Мария
Погребижская - .та, что пишет детские книжки  про  львенка  Рика.  Максу
нужно было срочно в номер сделать с  ней  небольшое  интервью.  Ей  дали
какую-то премию...
   Этого, как его... Ну точно, международную премию имени  Андерсена!  И
вот Максу надо было сделать об этом заметочку в номер... А  ему  удалось
договориться о встрече и интервью.
   - А, вспомнила! - обрадовалась Светлова просветлению своей памяти.  -
Львенок Рик... Как же,  как  же!  Мне  же  читали  родители  в  глубоком
детстве...
   - Ну, конечно, читали! Наверняка мало кто смог разминуться  в  нежном
сопливом возрасте с творчеством Марии Погребижской.
   - Сколько же ей сейчас лет?
   - Понятия не имею... Возможно, и все сто. А  вообще-то,  классику  не
может быть меньше семидесяти.
   - Значит,  получается,  что,  отправившись  на  встречу  с  классиком
детской литературы Погребижской, этот журналист и исчез?
   - Выходит, что так.
   - Дело вообще-то любопытное... -  заметила  Светлова.  -  Я  бы  даже
сказала: профессионально интересное. Это ведь самый высший класс,  когда
никаких  зацепочек,  все  концы  обрублены  и  непонятно  даже,  с  чего
начинать.
   - Ну, вот и давай! Начинай...
   - Не могу,. Андрей! Устала как собака и как раз собираюсь отправиться
куда-нибудь отдыхать. Маленький ребенок,  сам  понимаешь:  день  за  два
идет. А тут такая удача - свекровь дает мне десять дней отпуска.
   - Жаль, что отказываешься... -  Анин  собеседник  вздохнул.  -  А  я,
понимаешь, уже  наобещал  с  три  короба  Майе,  чтобы  хоть  как-то  ее
поддержать.
   Вот, мол, знаю такого спеца по исчезновениям, обязательно поможет!
   - Ну, это ты уж слишком...
   - Слишком не слишком... А  когда  видишь,  как  человек  мается,  что
хочешь наплетешь, - опять вздохнул Кронрод. - Может, все-таки  поговорим
спокойно и не по телефону? Приезжай к нам в газету - увидишь,  где  Макс
работал.
   - Так вы что - сослуживцы?
   - Ну да!
   - А ты-то что там делаешь, в этой газете?
   - Да говорю же, тут у нас интересно. Вот ради интереса и  парюсь  тут
за гроши...
   - А вы далеко?
   - В центре.
   - Ну, тогда, пожалуй, загляну... - согласилась Светлова. - Но  только
поговорить!

Глава 3

   К приятному удивлению Светловой, Андрей Кронрод размещался в комнате,
на двери которой висела табличка: "Заместитель главного редактора".
   - А  ты  знаешь,  -  с  ходу,  даже  не  поздоровавшись,  объявил  он
нерешительно и робко заглянувшей в  эту  комнату  Светловой.  -  Сейчас,
перед твоим  приходом,  мы  с  ребятами  вспоминали  Макса.  И  вот  что
выяснилось...
   Андрей отвлекся от начатой фразы, набирая номер телефона.
   - И что же?
   - Вдруг, понимаешь, выяснилось случайно, что  некоторое  время  назад
он, оказывается, решил поработать не для своего, а для чужого отдела.
   - Какого?
   - Криминальных происшествий и расследований.
   - Ну, это уже кое-что... Кронрод пожал плечами:
   - В том-то и дело, что это открытие, по всей видимости, бесполезно.
   Селиверстов только и успел, что договориться с  редактором  отдела  о
задании, но предпринять абсолютно ничего не успел.
   - А что это было за задание?
   - Селиверстов неожиданно  вызвался  вдруг  расследовать  деятельность
одной крупной финансовой фигуры.
   - Что за фигура?
   - Некто Федуев. Такой, знаешь ли... Договорить Андрей не  успел  -  в
комнату заглянула взволнованная и взлохмаченная мужская голова:
   - Андрей! Это срочно!
   В общем, уже минут через пятнадцать  приглашение  Кронрода  "спокойно
поговорить" показалось Светловой, по меньшей мере, странным.  В  комнату
то и дело заглядывали и забегали  люди  с  невидящими  глазами  и  очень
срочными делами.
   Шелестя бумажками и не обращая ровно никакого внимания  на  Светлову,
то и дело застывающую с недоговоренной фразой на устах, они бросались  к
Кронроду... При этом ни "здравствуйте" вам, ни "извините"!
   Но как скоро Светлова убедилась, кроме  нее,  это  больше  никого  не
смущало. Очевидно было, что эти  люди  привыкли  общаться  именно  таким
образом - на ходу и сразу с несколькими  собеседниками  одновременно.  И
более того - их эта жизнь, кажется, вполне устраивала!
   Что касается "здравствуйте" или  "извините",  то  на  эти  "китайские
церемонии" здесь ни у кого просто не было времени.
   Еще минут через  двадцать  приноровилась  к  "газетной  атмосфере"  и
Светлова.  Она  решила  тоже  разговаривать,  не  обращая  внимания   на
забегающих людей, и будто их не было.
   Именно в этот момент, не обращая внимания на очередного забежавшего в
его комнату человека, Кронрод тяжко  вздохнул  и  возопил,  обращаясь  к
Светловой:
   -  Ну,  я  понимаю,  Макс  отправился  бы  на  встречу,  связанную  с
расследованием деятельности наркомафии  или  нефтяными  махинациями!  Но
интервью с детской писательницей Погребижской? Нонсенс!
   - Но может быть, так оно все и было? - возразила Светлова.
   - Что именно?
   -  Ну,  была  встреча,  связанная   с   расследованием   деятельности
наркомафии или нефтяными махинациями... Не сказал же он  тебе  ничего  о
крупной финансовой фигуре Федуеве.
   - Не сказал... - растерянно согласился Андрей.
   - Ну вот! Мог и о других своих контактах ничего не сказать, на  какую
встречу  отправился,  зачем...  А  упоминание  о  детской   писательнице
Погребижской  только  для  отвода  глаза...  Может  быть,  он  не  хотел
волновать свою жену? Ведь ты говоришь, что последний человек, с  кем  он
говорил по телефону, была его жена? В семнадцать тридцать пять?
   - Не думаю, что вы  правы!  -  Лысоватый  молодой  человек  в  очках,
нависавший в данный момент над Кронрод ом, пошелестел бумажками.
   - Почему нет?
   - Потому что со мной Селиверстов  говорил  в  тот  вечер  в  половине
седьмого.
   - Познакомьтесь. Этот страшный, этот  ужасный...  То  есть,  я  хотел
сказать, этот замечательный человек -  наш  ответственный  секретарь,  -
поторопился представить лысоватого Кронрод.  -  Леша  наш  главный,  так
сказать, диспетчер: без него  газета  просто  перестанет  выходить!  Без
него, Аня, мы все просто пропадем! Леша-это сердце  нашей  газеты.  Уйди
Леша от нас - и это  равносильно  тому,  что  остановились  бы  часы  на
кремлевской башне...
   - Нечего льстить... - хмуро остановил эти заливистые  трели  Кронрода
лысоватый. - Если через полчаса не сдашь материал - убью.
   - Ну, вот видишь, какие нравы... - вздохнув, заметил  Кронрод.  -  Уж
если Леша с начальством, с замглавного так общается... То,  как  видишь,
объяснение  загадочного  исчезновения  Селиверстова  напрашивается  само
собой. Макс просто не сдал вовремя интервью, которое - кровь из носа!  -
должен был в тот вечер сдать, и  Леша  наконец  сделал  то,  что  всегда
обещает. Убил. Убил нерадивого сотрудника и где-нибудь закопал... Чтобы,
наконец, и другим наука была - сдавайте материалы вовремя, господа!
   Кронрод балагурил.
   А Светлова с интересом смотрела на лысоватого.
   - Значит, получается, что это вы говорили последним с Селиверстовым в
тот вечер? - поинтересовалась она  у  "страшного  Леши",  когда  Кронрод
наконец замолчал.
   - Я с ним не говорил.
   - То есть?
   - Ну,  это  надо  знать  Лешу,  -  заметил  Кронрод.  -  Он  ведь  не
разговаривает с теми, кто запаздывает со сдачей материала  в  номер.  Во
всяком случае, в привычном понимании этого слова, не  разговаривает.  Он
или рычит, или дико угрюмо молчит, ну а уж мы, грешные,  юлим,  пытаемся
заполнить паузу оправданиями и жалкими своими словами...
   -  Вы  можете  дословно   воспроизвести   тот   диалог   с   Максимом
Селиверстовым?
   Повторить, как это было? -  попросила  Светлова  лысоватого  молодого
человека.
   - Ну... - Леша на секунду  задумался.  -  Зазвонил  телефон.  Я  снял
трубку.
   И Селиверстов сказал:
   "Лешь, это Селиверстов!"
   Леша замолчал, вдруг задумавшись.
   - Ну, а вы что сказали в ответ?  -  не  выдержала  томительной  паузы
Светлова.
   Леша неопределенно пожал  плечами,  -  А  он...  -  ответил  за  Лешу
Кронрод, - наверняка лишь неодобрительно хмыкнул в  ответ  Селиверстову.
Да это и хмыканьем-то назвать трудно! Нечто среднее  между  хмыканьем  и
хрюканьем. Плюс этакое неодобрительное начальственное сопение, понимаешь
ли...
   - Ну, и что было потом? - настаивала Светлова.
   - А потом Селиверстов сказал мне: "Ставь", - заметил Леша.
   - А вы?
   - А я... - Леша снова пожал плечами.
   - А он наверняка еще раз хрюкнул, на этот раз более  одобрительно.  И
положил трубку. Вот и весь разговор! - с видом знатока  прокомментировал
молчание "страшного" Леши Кронрод.
   - Правда?  -  вопросительно  взглянула  на  ответственного  секретаря
Светлова.
   "Страшный" Леша только нехотя кивнул, подтверждая слова Кронрода.
   - Значит, Селиверстов сказал вам: "Ставь"?
   - Ну да...
   - А что это значило?
   - Это значило, что материал будет. Что он успеет к подписанию  номера
в печать.
   - То есть Максим был уверен, что встретится с Погребижской?
   - Нет.
   - Нет?
   - Это  значит,  что  он  с  ней  уже  встретился.  Такова  была  наша
договоренность: он должен был позвонить только в том случае, если на все
сто процентов будет уверен, что интервью можно ставить в номер. А  такая
уверенность в случае  с  Погребижской  возможна  только  в  единственном
случае - если он с ней уже поговорил.
   - А ведь писательница Погребижская утверждает, что Селиверстов к  ней
так и не приехал, - заметил Кронрод.
   - Вот как?
   - Да, мол, договаривались... Да, мол,  она  ждала  -  была  назначена
встреча. Журналист даже сказал, что едет. И...
   - И якобы не приехал?
   - Так она утверждает. А вообще,  мне  в  милиции  сказали:  она  даже
разговаривать не хочет на эту тему!
   - Может быть, Максим все-таки приврал,  когда  сказал  ответственному
секретарю газеты "ставь в номер"? - предположила Светлова.
   - Что ты, Ань, имеешь в виду?
   - Скажем, Селиверстов был уже совершенно  уверен,  что  встретится  с
этой писательницей Погребижской - вот и поторопился "позвонить".
   - Верно... - согласился  с  Аней  Кронрод.  -  Леша  ведь  "страшный"
человек!
   Вот корреспондент Селиверстов и  выдал  желаемое  за  действительное:
мол, уже поговорил со старушкой, не волнуйся,  Леша...  А  потом  что-то
случилось, и к Погребижской Максим так и не попал.
   - Кстати, почему он не взял у Погребижской интервью по телефону, если
все так было срочно? - поинтересовалась Светлова.
   - Понимаете, обычно  с  писательницей  Марией  Погребижской  довольно
трудно договориться  о  встрече,  -  стал  объяснять  Ане  ответственный
секретарь газеты. - Обычно она редко соглашается  на  интервью.  Это  уж
просто счастливый  случай  выпал  Селиверстову  -  международную  премию
Андерсена  Погребижская  получила.  Вот,  видно,  и  решила   по   столь
торжественному поводу газете не отказывать. И Максим, я уверен, конечно,
не собирался ограничиваться двумя-тремя  вопросами.  Думаю,  что,  кроме
этого срочного материальчика в номер, конечно же, хотел заодно сделать с
Погребижской "беседу"...
   - Ах, вот как...
   -  В  общем,  не  использовать  такой  шанс  -  встретиться  с  живым
классиком, если уж такой случай представился,  для  журналиста  было  бы
глупо.
   - Так кто все-таки наврал? - опять засомневалась Светлова. -  Максим,
выдавая желаемое за действительное? Или  врет  Погребижская?  Состоялось
интервью или не состоялось?
   - Да ей-то зачем? - удивился Кронрод. - Зачем  такому  человеку,  как
Мария Погребижская, в данном случае врать?
   - Зачем? Я думаю, она все-таки поговорила тогда  с  Селиверстовым,  -
задумчиво заметила Светлова.  -  Но  сейчас  писательнице  выгоднее  это
отрицать.
   Понимаешь, Андрей... Ну, зачем ей в этом  признаваться,  сам  посуди?
Темная  уголовная  история,  которая  неизвестно,  сколько   будет   еще
тянуться. Признайся Погребижская, что виделась с журналистом  -  заметь,
при таком раскладе получается, что она последняя, кто видел его живым  и
здоровым! - и ей не будет покоя от следователей...  А  зачем  ей  лишние
хлопоты и волнения? Зачем тратить свое драгоценное время? Ведь  она  уже
не молодой человек. К тому же  человек  известный:  что,  если  начнутся
вокруг этой истории какие-нибудь газетные  спекуляции?  Ну,  например...
"Известная писательница -  главный  свидетель  в  деле  об  исчезновении
журналиста!" Как?! Вот бедная старушка и лжет... Себе во благо!
   - Логично... - вздохнул Кронрод.
   - А между тем то, что Погребижская  могла  бы  рассказать,  если  она
действительно видела Максима последней, было бы очень важно.
   - Да?
   - Ну,  конечно...  Например,  журналисту  мог  кто-нибудь  неожиданно
позвонить по  мобильному  телефону  во  время  их  встречи...  И  вполне
возможно, Мария Иннокентьевна могла  слышать  какие-то  фразы  из  этого
разговора... Какие-то имена... Место, где Максу могли назначить  встречу
во время этого телефонного разговора. Ведь куда-то он  поехал,  если  не
добрался до дома? В конце концов, Погребижская могла бы сказать, сколько
было времени, когда он уходил из ее дома? И  не  обронил  ли  напоследок
что-нибудь о своих дальнейших планах?
   - Да, да.... - согласно кивал Кронрод.
   - В общем, пока мне кажется,  что  самое  важное  сейчас  -  все-таки
выудить что-нибудь из этой Погребижской, - подытожила  свои  рассуждения
Анна. - На данный момент это единственная ниточка, за которую можно было
бы потянуть.
   Больше я никаких зацепок пока не вижу... Но Погребижская ведь, как вы
утверждаете, факт встречи отрицает и разговаривать не хочет?
   - Верно... Легко тебе говорить "выудить", - вздохнул Андрей. -  А  то
мы не пробовали! Я же говорю: она уже заявила  милиции,  что  журналиста
Селиверстова не видела, ничего о нем не  знает  и  больше  на  эту  тему
общаться ни с кем не собирается. С ней - тут Леша прав! - и  встретиться
не так уж просто...
   - Ну, ничем не могу помочь, - вздохнула Аня.
   - А куда ты отдыхать-то едешь? - поинтересовался  вдруг  у  Светловой
Кронрод.
   - Пока не знаю... Как раз думаю.
   - Кстати, Погребижская тоже едет отдыхать!
   - Интересно, откуда у тебя такие сведения?
   - Да я  же  тебе  говорил  про  детектива-любителя,  который  устроил
прослушку!
   - Кое-