ала
плечами. - Знаете, до сих пор у меня проблем с узнаванием людей не  было.  И
память на лица у меня вполне приличная, и на зрение пока не жалуюсь.
   Пацевич кивнул, задумчиво уставился в окно, а я  в  это  время  незаметно
рассматривала его. Сергей  Маркович  был  молодой  еще  человек,  не  старше
тридцати пяти, но волосы на его голове уже заметно поредели, обнажив высокий
крутой лоб; лицо  было  бледно,  со  складками  возле  носа  и  у  глаз  это
изобличало сидячий образ жизни и нелюбовь к свежему воздуху.
   Приемная и одновременно рабочий кабинет адвоката, где мы втроем вместе  с
Наталией Гореловой сейчас сидели, представлял собой казавшееся  небольшим  и
очень тесным помещение, и ощущение этой тесноты увеличивали сплошные, во все
стены, от пола до потолка, книжные полки, заставленные книгами -  фолиантами
с золотым тиснением на корешках, толстыми томами и простыми брошюрами.  Я  и
прежде слышала, что литература по юриспруденции необъятна и вполне  сравнима
по количеству с художественной литературой, но, когда все это видишь  своими
глазами,  собранным  в  одной  не  слишком  просторной   комнате,   невольно
становится не по себе: начинает ломить затылок, а в носу и горле  появляется
противное сипение и першение, будто ты вдохнул веками  накопленную  на  этих
фолиантах пыль прямо в легкие.
   - Да, это очень важно, - сказал наконец Пацевич, отрывая взгляд от окна и
переводя его на меня. - И совершенно меняет дело. И вас, Наталья Павловна, -
он  требовательно  и  пристально  посмотрел  на  сидящую  рядом  со  мной  в
напряженной позе Наташу, - я вынужден буду просить о полной и безоговорочной
со мной откровенности. Понимаете? Полной! Мне нужно знать совершенно точно и
определенно, участвовал ли Игорь в этой разборке или  нет,  является  ли  он
организатором этого убийства, или это кто-то другой. Потому что  если  Игорь
Горелов виновен и все это он сам затеял - это один способ  защиты.  Если  же
его, как вы утверждаете и как он сам написал в записке, подставили -  совсем
другой.
   Возникла пауза, во время которой Пацевич, очевидно, ожидал ответа Наташи,
но та, поникнув головой и молча глядя  в  пол,  будто  замерла.  Признаться,
мысленно ставя себя на ее место, я тоже чувствовала  растерянность.  Безумно
трудно бесконечно утверждать, что муж твой невиновен,  хотя  все  вокруг  и,
казалось бы, сами факты говорят об обратном. Поневоле начнешь сомневаться!
   - Наталья Павловна! - вновь заговорил Пацевич торжественно, словно в зале
суда. - Вам известно, куда ваш муж уезжал вчера, в начале третьего часа дня?
   Наташа ответила наконец едва слышным, сдавленным голосом:
   - Нет, он не сказал мне... - Тихий, нервный вздох.
   - Но ведь он куда-то ездил, не так ли?
   - Он не мог этого сделать! - заговорила она  вдруг  с  жаром.  -  Он  был
слишком добр, понимаете? Он прикармливал всех окрестных бездомных кошек, они
за ним бегали стаей... И когда  мы  дезинсекцию  проводили,  он  всякий  раз
говорил мне: знаешь,  так  жалко  насекомых  губить,  нельзя  ли  как-нибудь
прогнать их, так чтобы без смертоубийства...
   Адвокат одобрительно, но довольно бесстрастно кивнул.
   - Да, да, - сказал он, - такие подробности важны, и на присяжных  в  суде
они производят хорошее впечатление. Однако, как известно, жажда денег делает
многих из нас безжалостными зверями. Вы же не станете отрицать,  что  Сучков
был вашим конкурентом! Вы изготовляли один и тот же продукт,  но  покупатель
едва ли различал, где ваши  сырки,  а  где  произведенные  Сучковым.  Отсюда
налицо соперничество, борьба за  покупателя,  за  рынки  сбыта...  Нет,  как
хотите,  а  это  сильнейший  мотив  для   убийства,   от   которого   трудно
откреститься!
   - Но мы оба вполне уживались на рынке! - воскликнула Наташа с  отчаянием.
-Поймите,  не  было  у  нас  никакой  борьбы  за  покупателя!   Наши   сырки
распродавались практически сразу, не залеживались в холодильниках.  Мы  даже
хотели расширить производство, обсуждали это с Сучковым...
   - Обсуждали с Сучковым? - удивленно воскликнул Пацевич, и  для  меня  это
тоже оказалось неожиданностью.
   - Ну конечно! - робко улыбнулась Наташа. - А вы думали, мы с ним были  на
ножах?
   - Я думал?.. - Адвокат смущенно потер виски. - Я ничего  не  думал.  Пока
что я только выясняю обстоятельства дела. Ну, если уж на то пошло,  какие  у
вас были с Сучковым отношения?
   - Дружеские. - Наташа снова робко улыбнулась. - Мы постоянно друг друга с
праздниками поздравляли и домой друг к другу в гости ходили.  Последний  раз
даже Новый год вместе встречали: у нас в особняке просторно, можно хоть  всю
ночь сидеть, никому не помешаем. А у Сучковых  за  стеной  соседи-пенсионеры
живут, при малейшем шуме жаловаться начинают - вот они на новогоднюю ночь  к
нам...
   - И тем не менее Горелова видели на разборке, во время которой Сучков был
убит. - Пацевич задумчиво снова отвернулся к окну. - Очень интересно!
   - Ну конечно! - заговорила я  горячо.  -  Я  же  вам  говорю,  что  Игоря
подставили, - он и сам про это написал! Я лично не могу поверить, что  Игорь
- бандит. Не похож он на бандита...
   - Вы подождите, - сказал  Пацевич  с  досадой.  -  Эмоции  и  впечатления
давайте оставим в стороне. Меня интересуют только  факты.  Попробуем-ка  еще
раз все и сначала. Итак,  вы  с  абсолютной  уверенностью  утверждаете,  что
видели в лимузине именно Игоря Горелова, так?
   - Да, утверждаю, - сказала я довольно уныло,  это  признание  слишком  уж
противоречило пафосу моей только что произнесенной речи.
   - Так, это понятно, - продолжал Пацевич. - И вы видели, что он стрелял из
автомата. Так?
   Я озадаченно посмотрела на него.
   - Стрелял?.. - переспросила я. - Нет, как он стрелял,  я  не  видела,  но
автомат он держал в руках, это совершенно точно.
   - Так, хорошо, - кивнул Пацевич. - Теперь скажите, лица других участников
разборки вы видели? Можете их описать? Может быть, какие-нибудь  характерные
приметы?
   - Лица? - Я задумалась, потом решительно замотала головой. - Так у них на
голове у каждого черный чулок был  надет,  с  прорезями  для  глаз.  Ну,  вы
представляете! Поэтому никаких лиц я не видела.
   - Так! - воскликнул Пацевич. - И что же  вы  об  этом  молчали?  -  Потом
задумчиво:
   - Значит, у всех на головах чулки, только у нашего Игоря лицо без  маски:
смотри, кто хочет...
   - Вот именно! - согласилась я. - А еще один из бандитов потребовал  двери
трамвая открыть, и  лимузин  проехал  мимо  нас  медленно-медленно,  как  на
параде, словно чтобы все могли как следует все рассмотреть.
   - Будто бы его продемонстрировали вам, свидетелям разборки, - вторил  мне
Пацевич. - Нате, мол, смотрите, люди добрые, вот он, преступник!  -  Адвокат
вздохнул. - Да, все это выглядит именно так, будто его нарочно подставили...
   Снова возникла пауза, во время которой адвокат рассеянно смотрел в окно.
   - Ну да ладно! - сказал он, поворачиваясь к нам. - Обо всем  этом  я  еще
буду говорить с самим Игорем. Беседа у меня с ним в девять часов, а в десять
- допрос со следователем уголовного розыска. Надо будет успеть до допроса  у
следователя рассказать Игорю обо всем, что мы узнали, а заодно и его  самого
порасспросить  и  предупредить,  чтобы  не  ляпнул  следователю  чего-нибудь
лишнего, иначе ему крышка... А мы можем сколько угодно  долго  и  жалостливо
рассказывать,  как  он  бездомных  кошек  подкармливал  да  какие  с  убитым
отношения были дружеские... Но эти два факта: во-первых, что Игорь Горелов и
Сучков были конкуренты, а во-вторых, что вы его там видели, - лишат смысла и
доказательной силы все эти трогательные истории в два счета.  Как  только  в
милиции получат протокол ваших показаний, где все это будет прописано черным
по белому, то они и копать больше не будут, и улики собирать бросят,  просто
передадут дело в суд - и кончено. Так что тут самое главное, чтобы ни вы, ни
Игорь ничего лишнего не сболтнули. Ну,  насчет  вас  я  могу  быть  спокоен,
верно?
   Я кивнула с не совсем чистой совестью. Ну да  ладно,  мой  муж  и  Валера
Гурьев вполне надежные люди,  ни  с  милицией,  ни  с,  бандитами  никак  не
связанные, они его не выдадут.
   - А Игорю я все объясню, - сказал адвокат.
   Следователь уверял меня, что сразу после ареста никаких допросов не было.
   - Игоря могли видеть другие пассажиры трамвая, - забеспокоилась  я.  -  И
они могут опознать его.
   Но адвокат авторитетно возразил:
   - Здесь опасность не столь велика.  Практика  показывает,  что  свидетели
разборок очень редко опознают  лица  ее  участников,  детали  помнят  плохо,
путаются в них. И не только потому, что боятся мести бандитов. Знаете, когда
вокруг тебя стреляют, как-то не до точных наблюдений за происходящим. Больше
думаешь, как бы в тебя не попали, как бы живым и невредимым выбраться.
   - Не перестаю удивляться оперативности милиции, - сказала я.  -  Они  так
быстро арестовали Игоря, что невольно возникает мысль: может быть, им кто-то
сообщил о нем?
   - А вот это  очень  может  быть.  -  Вид  у  Пацевича  внезапно  сделался
озабоченным. - Но я все это выясню.  По  закону  мне  обязаны  предоставлять
такого рода информацию. - Пацевич нетерпеливо поглядел на часы.  -  На  этом
все? - спросил он, любезно улыбаясь.  -  Я  боюсь  опоздать  на  свидание  с
подследственным, с нашим Игорем...
   - Нет, не все! - сказала я решительно. - Еще я вспомнила, откуда  я  знаю
Сучкова!..
   Это произошло сегодня утром. Проснувшись от  звонка,  а  вернее  сказать,
писка электронного будильника, я, протянув руку, выключила его, но  вставать
после такого короткого сна - вчера ведь легла так поздно! - не  хотелось  до
безумия. И я решила: полежу еще пяток  минут  просто  с  закрытыми  глазами,
ничего страшного  не  случится.  Я  закрыла  глаза,  мысли  мои  поплыли  от
предстоящего визита к адвокату -  заснув,  я  рискую  его  пропустить  -  на
предпринимателей, Наташу и Игоря Гореловых, а также их  конкурента,  убитого
вчера  Дмитрия  Сучкова.  И  вдруг  при  этом  имени  меня  словно   пронзил
электрический ток, и то, что вчера я тщетно пыталась  вспомнить  весь  день,
сегодня возникло в моем сознании мгновенно целиком и полностью, будто всегда
было там и никуда оттуда не исчезало.
   В студенческие мои годы была у меня подруга  по  имени  Анжелка  Юрченко.
Дружили мы практически с первого курса, на лекциях сидели вместе,  и,  когда
одной из нас надо было прогулять лекцию, так чтобы преподаватель  ничего  не
узнал, другая на перекличке отвечала не только за себя, но и  за  подругу  -
старый  этот  студенческий  трюк  работал  великолепно.  Пока  мы  ходили  в
девушках, часто бывали вместе в кино, бегали  друг  к  другу  в  гости...  Я
первая познакомилась со своим Володькой и отлично  видела,  что,  узнав  про
это, Анжелка завидовала, злилась. И нашла себе парня  где-то  на  дискотеке,
долго не хотела меня с ним знакомить, однако приняла приглашение на  нашу  с
Володькой свадьбу. Тогда-то я впервые и увидела Дмитрия Сучкова. Он оказался
среднего роста, с  лицом  довольно  полным  и  круглым,  пухлыми  щеками,  с
возрастом грозившими обрюзгнуть, на макушке  его  довольно  крупной  головы,
несмотря  на  молодость,  отчетливо  проступали  залысины.  Словом,   полная
противоположность моему Володьке. Так  что,  если  Анжелка  боялась,  что  я
вознамерюсь отбить у нее мужика, это было очень наивно с ее стороны.
   Их свадьба последовала вскоре за  нашей,  и  мы,  разумеется,  тоже  были
приглашены. Потом пробовали общаться семьями, но из этого ничего  не  вышло:
мой Володька и ее Димка чувствовали друг к  другу  антипатию  и  дружить  не
захотели. Собственно, понятно, почему так получилось: Володька и Димка  были
не только внешне, но и по характеру, и по положению и  воспитанию  полнейшей
противоположностью. Сучков был бизнесмен и мог, когда  хотел,  по-настоящему
сорить деньгами - так, во всяком случае, Анжелка нас  с  Володькой  уверяла.
Володька преподавал в университете, совершенно  не  представляя,  как  можно
заработать лишнюю копейку сверх положенного преподавательского оклада.  Зато
мой муж мог говорить о чем угодно так интересно, что  слушателям  оставалось
только сидеть с открытыми ртами, глядя на Володьку во все  глаза  и  позабыв
обо всем на свете. Сучков же был весьма  косноязычен,  говорил,  то  и  дело
останавливаясь,  мучительно  подыскивая  простейшие  слова  под   откровенно
ироническими взглядами моего языкастого супруга. Разумеется,  они  презирали
друг друга. И после свадьбы наши встречи с Анжелкой становились все реже,  а
потом мы и вовсе позабыли друг про  друга,  захваченные  водоворотом  дел  и
новых знакомых...
   И вот теперь я узнаю, что Дмитрий Сучков убит. Воображаю,  каково  теперь
Анжелке!
   Пацевич вежливо, но  безразлично  слушал  мой  рассказ,  нервно  барабаня
пальцами по столу, а когда я закончила, сказал:
   - Я полагаю, к делу это отношения не имеет...
   - Не имеет? - Признаться, я немного растерялась. - Но это же такой  повод
пойти к жене Сучкова и расспросить ее о муже!
   - А зачем вам это нужно - кого-то расспрашивать о Сучкове?  -  Голос  его
звучал иронически и раздраженно  одновременно.  Адвокат  снова  взглянул  на
часы.
   - То есть как это зачем? - Я еще больше растерялась. - Если не  ошибаюсь,
всякое расследование убийства начинается с того, что  выясняется,  кому  это
убийство могло быть  выгодно  и  были  ли  у  убитого  враги.  А  кто  лучше
собственной жены может знать о врагах и  вообще  о  его  взаимоотношениях  с
людьми? Если уж начинать расследование этого  убийства,  то,  разумеется,  с
беседы с Анжеликой Сучковой.
   - Послушайте! - Адвокат устало вздохнул. - Вы бы лучше  не  лезли  в  это
дело. Расследование! - Он иронически скривил губы. - Да в своем ли вы уме?..
Единственное, что мы достоверно знаем о людях, все это  совершивших,  -  это
то, что они - бандиты. Понимаете ли вы это? Они уже убили Дмитрия Сучкова  и
очень ловко подстроили все так, чтобы за  все  это  ответил  Игорь  Горелов.
Неужели вы думаете, что они побоятся убить вас, едва вы окажетесь у  них  на
пути? Поверьте мне, не побоятся! И никакая популярность вас не спасет!
   - И что же теперь - сидеть сложа  руки  и  глядеть,  как  гибнут  люди  и
попадают в тюрьму невиновные?
   - Заниматься расследованиями - дело милиции и отчасти мое, как  адвоката.
Но не ваше! Вам-то какое конкретно  до  всего  этого  дело?  Или  Игорь  вам
родственник? Или друг?
   - Не  родственник  и  не  друг,  -  сказала  я  хладнокровно,  -  но  это
преступление  затрагивает  меня  очень  даже  конкретно.   Наташа   Горелова
принимала  участие  в  нашей  программе.  Предполагается,  что  в  программе
принимают участие лучшие и достойнейшие люди города. И если  выяснится,  что
муж Наташи связан с криминальным миром  и  обвинен  в  убийстве  конкурента,
позор для всего телевидения будет  немалый!  А  меня,  между  прочим,  могут
совершенно конкретно с телевидения уволить. Так что резон  копаться  в  этом
деле у меня самый прямой. И я буду в нем копаться, что бы мне  ни  говорили!
Вас же, Сергей Маркович, я очень прошу о содействии.  Мне  нужно  совершенно
точно знать все по этому делу, результаты следственных действий,  экспертиз,
то, что вам расскажет Игорь...
   - Ну хорошо, хорошо! - Пацевич снова глянул на часы. - Оставьте  мне  ваш
номер телефона, я позвоню вам сразу же, как вернусь из СИЗО. Только  поймите
- я опаздываю на встречу с ним, с Игорем Гореловым! Мне же отсюда  ехать  на
улицу Кутякова, а там на Чапаева то и дело заторы...
   Но я решила не уступать.  Позвонит?  Знаю  я,  чего  стоит  это  обещание
позвонить.
   - Нет, Сергей Маркович, - сказала я твердо, - о таких вещах  по  телефону
не разговаривают. Назначьте мне встречу сразу после возвращения из СИЗО.
   - Ну хорошо, хорошо! - Пацевич окончательно сдался. - Приходите ко мне  в
два часа, в этот кабинет, думаю, к этому времени я вернусь. Расскажете  мне,
что узнали от Сучковой, а я вам - что узнал от  Игоря.  А  сейчас,  ей-богу,
некогда! - Он уже  надевал  свое  длиннополое  черное  пальто,  одновременно
собирая со стола бумаги в кожаную папку.
   Я поняла, что пора уходить. И, бережно взяв за  плечи  Наташу,  во  время
нашего разговора сидевшую неподвижно и безучастно,  повлекла  ее  за  собой,
прочь из адвокатской конторы.
 
*** 
 
   Оказавшись на улице, я с завистью посмотрела вслед Наташе,  усаживающейся
за руль своей зеленой "Газели" - полуфургона,  чтобы  ехать  домой.  Хрупкая
женщина, усевшаяся за руль немаленькой машины! Впрочем, все это вздор: чтобы
управлять "Газелью", физических сил нужно не больше, чем управлять "Окой", и
у обоих Гореловых наверняка равные права пользоваться своей "кормилицей".  И
за продуктами для своих сырков приходится, наверное, ездить то  ему,  то  ей
самой. Так что нечего мне удивляться, глядя, как разъезжает Наташа на  своей
зеленой "Газели".
   А мне, похоже, на роду написан общественный  транспорт.  Ездить  на  нем,
одновременно узнавая,  сколь  велика  моя  популярность  и  сильна  народная
любовь. Если честно, не слишком велика и сильна.  Мужчины  на  меня  таращат
глаза - ну так  они  всегда  на  красивую  женщину  глаза  таращат.  Изредка
доводится слышать за спиной диалоги: "Она!" - "Да нет, вряд ли..."  -  "А  я
тебе говорю, она!" - "Нет, похожа просто. Ты  что  думаешь,  та  в  автобусе
ездит? У нее, наверное, "Мерседес", и не  один,  не  как  у  нас  с  тобой!"
Слышишь такое и не знаешь, плакать или смеяться.
   Сучковы, когда я с ними еще была знакома, жили на Второй Дачной.  Есть  в
нашем городе такой район, где когда-то, до революции, и впрямь располагались
дачи. И мимо них проложена была  узкоколейка,  и  по  ней  ходил  паровичок,
остановки которого так и назывались: Первая Дачная, Вторая и  так  далее.  Я
слышала, называли и Десятую и Одиннадцатую Дачную.
   Ну, на а Одиннадцатой и впрямь оставались дачи, а вот с Первой по  Шестую
места эти застроены многоэтажными домами, вместо паровичка ходит  трамвай  и
проложен  широкий  проспект,  мчатся  по  нему  среди  машин  троллейбусы  и
автобусы, один из которых вез теперь меня.
   Мне вдруг подумалось, что  за  столько  прошедших  лет  Сучковы  могли  и
переехать, сменить место жительства, и на самом-то деле надо бы было Анжелке
позвонить перед тем, как ошарашить ее своим визитом. Но номера ее телефона у
меня не было, выкинула вместе со старой, исписанной до дыр записной книжкой,
в новую переписать не потрудилась. И он мог  смениться,  этот  номер,  -  за
последнее время столько новых АТС введено. Я грустно вздохнула: возможно,  я
напрасно еду на Вторую Дачную и там никого нет. Боже мой, какая же  я  дура:
не спросила, где живут Сучковы, у Наташи Гореловой! Теперь, если по  старому
адресу их нет, придется узнавать новый у Наташи, может быть, снова  ехать  к
ней домой на маршрутке с очень счастливым номером тринадцать.
   Я решила не думать об этом и смотреть в  окно  автобуса  на  проплывавшие
мимо дома. Была не была - может, она все еще живет там.
   Анжелка,  помнится,  была  довольно  симпатичной  девчонкой,  с  круглым,
характерно русским лицом,  постоянно  улыбающаяся,  веселая.  Волосы  всегда
собирала в узел на затылке, оставляя, однако,  челку,  ниспадавшую  на  лоб,
которая весьма романтично прикрывала ее глаза.  Я  лично  терпеть  не  могу,
когда перед глазами что-нибудь этакое болтается,  но  у  Анжелки  были  иные
понятия.
   Она была из довольно обеспеченной семьи,  родители  работали  в  каком-то
НИИ, сейчас я уже не могла вспомнить, в каком. НИИ разные бывают,  не  везде
наши ученые, как говаривала моя деревенская прабабушка, "лапу сосут" - живут
на ничтожную зарплату, едва сводя концы  с  концами.  Есть  НИИ,  сотрудники
которых имеют возможность заниматься бизнесом.,  живут  вполне  прилично,  и
Анжелины родители работали как раз  в  таком.  Однажды  они  вдвоем  куда-то
уехали на две недели, о