оскресеньям дел по горло, забываю о многом... Спрошу  обязательно,  сегодня
же! Вы мне позвоните вечером, а еще лучше завтра утром. Хорошо?
   Мы договорились на завтрашнее утро, после чего я положила трубку.
   - Ну что, ребята? - спросила  я,  оглядывая  моих  спутников.  -  Пацевич
утверждает со стопроцентной уверенностью: когда Игоря похищали,  Сучков  был
уже мертв и лежал в багажнике "Ауди".
   - Ну, тогда все ясно, - сказал  Костя.  -Значит,  его  застрелили  за  то
время, пока он ехал от дома до того места, где его  похитили.  Где,  кстати,
это было?
   - Где-то на улице Технической, - сказала я. - Адвокат мне объяснял, но  я
толком не  поняла.  Он  говорил,  улица  эта  прерывается,  потому  что  там
микрорайон девятиэтажек, и дальше она  как-то  петляет  между  гаражами.  Не
улица, а заяц какой-то.
   - Петляет между гаражами? - переспросил Костя. - Ах, ну да, я  знаю,  где
это. А Игорь Горелов где живет?
   Я вытащила из блокнота листочек с адресом и, показав его Косте, добавила:
   - Я туда на тринадцатой маршрутке ездила.
   - А, вот это где, - сообразил Костя. - Слушай, а ведь это  все  рядом,  и
улица Техническая, и вот эта. Когда ж это они успели и Сучкова  пристрелить,
и Горелова захватить и в машину сунуть?..
   - Ну, Сучкова они могли пристрелить сразу же, как он позвонил,  -  сказал
молчавший до сих пор Володя. -  Ведь  он  им  больше  был  не  нужен.  Потом
помчались на улицу Техническую навстречу Игорю.
   - В любом случае, - сказала я, - это должно быть где-то  близко  от  того
места, где похитили самого Сучкова.
   - А почему ты думаешь, что его тоже похитили? - удивился Володька.
   - Ну а как же иначе? - ответил вместо меня Костя. - Или вы думаете, ему в
его рабочем кабинете на фабрике пистолетом  угрожали?  А  потом  убивали,  а
окровавленное тело тащили по коридору, чтобы бросить в  багажник  "Ауди"?  В
это же время кто угодно мог вызвать милицию и все испортить.
   - А похищали в любом случае с места работы, - заметил Володя.  -  Где  же
еще он мог быть в середине рабочего дня.
   - Он мог быть где угодно, - заметила я. - Он же  не  токарь-станочник,  а
предприниматель. Но съездить на место работы, думаю, обязательно надо. Может
быть, там кто-то что-то знает. Это все на кондитерской фабрике -  Костя,  ты
случайно не знаешь, где она находится?
   - Кондитерская фабрика? - Тот мгновение подумал. - Ах, ну конечно,  знаю.
Кстати сказать, она тоже на улице Технической.
   - Да? - Я  была  искренне  рада  этому  совпадению,  подтверждавшему  мое
предположение. - Вот видите, ребята, я же говорю, это все происходило где-то
рядом. Так что, Костя, не сочти за  труд,  поехали  сейчас  на  кондитерскую
фабрику. Если сегодня мы там никого не найдем, не страшно, приедем завтра.
   Костя был согласен. Ему и самому не терпелось  продолжить  расследование.
Совсем не хотелось  откладывать  это  на  завтра  из-за  того,  что  сегодня
воскресенье и всеобщий выходной. Он повернулся, сел за  руль  прямо  и  даже
завел мотор своей "Волги", но  в  следующий  момент  выяснилось,  что  ехать
невозможно. Потому  что  как  раз  в  этот  момент,  ныряя  в  ухабы,  столь
многочисленные в этом проулке,  и  деловито  рокоча  мотором,  взобрался  на
террасу к Анжелиной девятиэтажке небольшой,  но  аккуратный  желтый  фургон.
Заехал в узкий проезд рядом с подъездами, заняв его собой целиком,  так  что
не только проехать, но и пройти-то с трудом можно было.
   - Фу ты, блин! - воскликнул с досадой Костя. - Вечно такая ерунда. Заедет
какой-нибудь придурок,  встанет  поперек  дороги,  а  ты  сиди  тут  теперь,
загорай. Пойти, что ли, сказать, чтобы пропустил нас...
   Костя расстегнул ремень безопасности, даже приоткрыл дверцу,  намереваясь
выбраться из "Волги". Но тут мы увидели, что желтый фургон остановился прямо
у Анжелкиного подъезда и  из  него  выбрался  наш  бородавчатый  собственной
персоной, а за ним еще один парень. Оба,  хлопнув  дверцами,  направились  в
Анжелкин подъезд.
   Я удержала нашего водителя, положив руку ему на плечо.
   - Сидите, Костя, - сказала я властно. - Кажется, мы тут дождались  самого
интересного.
   Сидеть пришлось недолго. Вскоре бородавчатый  и  его  напарник  появились
вновь, таща огромный фанерный ящик, один из тех, что мы  видели  в  прихожей
Анжелкиной квартиры. Судя по напряженным  лицам  и  вздувшимся  мускулам  на
руках, ящик был отнюдь не легкий. Они задвинули его в кузов  фургона,  затем
вернулись за вторым и третьим  ящиком,  затем  вытащили  из  подъезда  шкаф.
Задвинув шкаф внутрь фургона, напарник бородавчатого забрался  туда  сам,  и
бородавчатый закрыл дверцу фургона снаружи.
   После чего он направился вперед, к кабине водителя, но, прежде чем  успел
забраться туда, на крыльце подъезда появилась Анжелка, одетая на этот раз  в
темно-синий, почти черный вельветовый жакет, такой же берет и черные  лосины
- я не могла не отметить, как ладно выглядит стройная  Анжелкина  фигурка  в
этом со вкусом подобранном костюмчике. Анжелка, остановившись  на  мгновение
на крыльце, огляделась вокруг подозрительным взглядом.
   Не иначе как нас искала, подумала я. Но на серой "Волге", где мы  сидели,
ее взгляд не остановился - конечно,  откуда  ей  знать,  что  мы  на  машине
приехали. Оглядевшись и решив, что все  чисто,  подозрительных  наблюдателей
нет, Анжелка спустилась с крыльца  и  стала  обходить  фургон,  чтобы  сесть
спереди, справа от водителя. Бородавчатый с медвежьей  грацией  следовал  за
ней, чтобы открыть ей дверцу.
   - Или я последняя дура, - сказала я,  наблюдая,  как  Анжелка  садится  в
машину,  -  или  наша  Анжелка  направляется  сейчас   прямиком   к   своему
таинственному ухажеру.
   - И мы будем последние придурки, - в тон мне сказал Володя, - если сейчас
не поедем за ними следом. Это  будет  непростительная  глупость  -  упустить
такую возможность и не узнать хотя бы адрес таинственного кавалера.
   - Не упустим, не беспокойтесь, - сказал Костя Шилов, - поедем за ними так
аккуратно, что они и не заметят, кто их пасет.  Да,  Ирина,  -  добавил  он,
оборачиваясь ко мне. - Номерочек фургона запишите, пока он не уехал, - чтобы
не напоминать потом.
   Костя был, как всегда, прав. Если адрес нашего мистера Икс мы не  узнаем,
то по номеру  этого  фургона  вполне  вычислим.  Этот  фургон  уж  точно  не
зарегистрирован на имя Сучкова Дмитрия Геннадьевича.
   Костя Шилов следовал за фургоном аккуратно и  уверенно,  так,  будто  всю
жизнь только и занимался слежкой за машинами на  улице.  Он  оказался  прав,
утверждая, что в фургоне нас даже не заметили,  не  делали  попыток  от  нас
оторваться. Но продолжали ехать своей дорогой, на оптимальной  для  движения
скорости, так что под конец, когда мы выехали на довольно  пустынную,  тихую
улицу, Косте ничего не  стоило  попросту  пристроиться  за  фургоном,  и  со
стороны это выглядело, будто желтый фургон и серая  "Волга"  чисто  случайно
едут некоторую часть пути вместе.
   Мы ехали как раз по проспекту 50-летия Октября в сторону окраины  города,
где когда-то ходил  паровичок,  тянулись  рельсы  трамвая.  Проехали  Третью
Дачную, огромную площадь Ленина, затем Четвертую,  на  Пятой  Дачной,  возле
огромного, выстроенного в  манере  античного  храма  Дворца  культуры  "Мир"
свернули влево, в узкий и извилистый переулок,  круто  поднимавшийся  вверх.
Там, у подножия  окружающих  город  холмов,  в  последние  годы  понастроили
крутейшие особняки. К воротам одного из них и подъехал наш фургон.
   Костя провез нас чуть вперед, чтобы не вызывать подозрений, припарковался
возле одного из немногих оставшихся там деревенских домиков.
   - У нас сзади тонированное стекло, сказал Костя, - через  него  наблюдать
будет проще.
   Это была излишняя предосторожность, на нас  никто  не  обратил  внимания.
Особняк этот был на редкость шикарным. Три этажа его были выстроены в манере
готического замка, со шпилями  и  башенками,  на  стенах  великое  множество
всевозможных украшений, карнизов, ниш, небольших выступов. Все это выглядело
изощренно, но аляповато. На каждом окне  в  первом  этаже  стояли  узорчатые
решетки. Окна во втором и третьем ограничивали  только  кованным  из  чугуна
узорчатым парапетом, высота которого доходила  примерно  до  одной  четверти
окна. Такой же невысокий узорчатый, будто кружевной парапет  окружал  крышу,
крытую оцинкованным железом, ярко блестевшую теперь на солнце, очень крутую,
в готическом стиле, с многочисленными башенками и шпилями в  каждом  углу  и
дымовыми трубами каминов. Сам особняк окружала  высокая  кованая  ограда,  с
такими же воротами. Сквозь них виднелся  двор,  посыпанный  гравием,  гараж,
пристроенный вплотную к особняку. По двору бегала собака, встретившая фургон
яростным лаем.
   - Да, ни хрена себе домик, - удивился Володька. Откуда он только набрался
таких выражений, интересно знать, от студентов, что ли.
   Сквозь тонированное заднее стекло "Волги"  мы  видели,  как  бородавчатый
вышел из машины, сам открыл ворота, игнорируя кидавшегося на него пса. Потом
сел обратно за руль фургона и въехал во двор. В  это  время  дверь  особняка
открылась и оттуда вышел мужчина. По виду было ясно, что хозяин.  Маленького
роста, лысый,  только  узенькая  полоска  волос  на  затылке.  Бритое  лицо,
длинные, с резко выдающейся вперед нижней челюстью, четко очерченные  скулы.
Фигура при небольшом росте очень коренастая и мускулистая, как это бывает  у
профессиональных борцов или боксеров. Когда  я  пробовала  представить  себе
колонию строгого режима, то казалось мне, охранники  должны  были  выглядеть
точно так же, как этот вышедший из особняка  субъект.  Одет  он  был  весьма
демократично, в серый свитер, джинсы, но из кармана джинсов свисала стальная
цепочка часов. На  среднем  пальце  левой  руки  светился  золотом  огромный
перстень.
   Субъект, сойдя с крыльца, цыкнул на  бросившуюся  ему  под  ноги  собаку,
направившись к фургону, открыл дверцу, где сидела Анжелка, и помог ей  сойти
на землю. Потом, галантно поцеловав  ей  руку,  повел  в  особняк.  Вся  эта
пантомима в сочетании с его демократичными джинсами и физиономией уголовника
производила какое-то шутовское впечатление.
   - Где-то я уже видел этого мужика, задумался Костя. - Но вот,  интересно,
где?
   Мы еще немного понаблюдали, как Анжелка вместе с  хозяином  особняка,  на
ходу о чем-то беседуя, скрылась в доме, а бородавчатый  с  напарником  стали
разгружать фургон.
   - Думаю, нам здесь делать больше нечего, - сказала я. - Номер фургона  мы
записали, адрес особняка, Костя, ты, наверное, сможешь узнать.
   - Лучше спросить кого-нибудь, - сказал Костя. Но  спрашивать  было  не  у
кого: улица была пустынной, только бородавчатый с напарником заносили в  дом
ящики.
   - Ладно, - махнул рукой Костя, - это мы сообразим  как-нибудь.  А  теперь
едем на кондитерскую фабрику. Да, Ирина Анатольевна?
   Я подтвердила, что именно туда и хочу теперь попасть.
   Кондитерская фабрика была окружена толстым и высоким бетонным  забором  с
колючей проволокой. Точно такой же забор находился с другой  стороны  улицы.
За ним скрывался то ли еще какой-то завод, то ли склад. Впереди и позади нас
высились жилые многоэтажки. Но,  несмотря  на  обилие  человеческого  жилья,
ощущение  безлюдья,  тишины  и  покоя  было  сильнейшим.  И   это   ощущение
усиливалось тем более оттого, что впереди, за бетонным забором  кондитерской
фабрики, из-за скопления новых девятиэтажек виднелся совершеннейший пустырь:
какие-то деревья, кусты, перелески, деревья  которых,  голые,  безлистные  в
раннюю весеннюю пору, казались безжизненными и потому унылыми. Зато за  этим
пустырем, на вершине холма, снова виднелись дома и небольшие домики частного
сектора и многоквартирные девятиэтажки.
   - Да, тихо здесь, - сказал Володя, глядя в окна "Волги". - Не  то  что  у
нас в центре.
   - Улица Техническая вон там. - Костя показал  в  какой-то  узкий  проулок
влево. -Там же и ворота, и проходная кондитерской фабрики.  А  дальше  улица
Техническая продолжается вон там.  -  И  он  показал  вправо  и  вперед,  на
высившееся возле пустыря скопление девятиэтажек. - Там же и  этот  "каменный
мешок", о котором говорил Игорь.
   - Сейчас, Костя, - сказала я. - Ты объясни нам: там, впереди нас, что  за
пустырь? И там, на пригорке, что за дома? Я что-то в этой части города никак
не сориентируюсь.
   - Ну, на пригорке - это поселок Солнечный, он нас не касается,  -  сказал
Костя, - а впереди - это вовсе не пустырь, а опытные экспериментальные  поля
сельскохозяйственного института.
   - Ладно, ребята, понятно, - сказала я. - Поедемте лучше сначала посмотрим
этот, как ты его называешь, Костя, "каменный мешок".
   Костя выразился очень точно. Зажатый между двумя двухметровыми  бетонными
заборами узкий, ухабистый проулок и впрямь напоминал каменный мешок. Если уж
делать засаду, то лучшего места не придумать! Мне так и  представилось,  как
выворачивают внезапно из-за угла  две  машины,  блокируют  зеленую  "Газель"
Игоря, как выскакивают из машины огромные дядьки  с  автоматами  в  руках  и
черными чулками на голове, как  они  вытаскивают  ошалевшего,  перепуганного
Игоря из его "Газели", как насильно волокут и впихивают в черную  "Ауди",  в
которой он с ужасом узнает машину своего  друга  Сучкова.  Потом  они  ждут,
потом мчатся, презрев ухабы и колдобины на дороге, так что шины  скрипят  по
асфальту и поддон узкой "Ауди" бьется об него. Представив себе  все  это,  я
стала вглядываться в пыльную ухабистую дорогу, ища  там  недавние  следы  от
протекторов машин.
   - Слушайте, ребята, - сказала я, - а давайте отсюда  попробуем  добраться
до дома Гореловых. Не  на  сумасшедшей  скорости,  а  на  умеренной,  какой,
наверное, ехал и Игорь. Посмотрим, сколько времени это займет.
   Костя кивнул, и мы поехали. Улица Техническая была раздолбана невероятно,
словно по ней исключительно на танках и бронетранспортерах ездили. Когда  мы
наконец свернули к трамвайной линии, я узнала остановку, где ждала  трамвай.
Начиная с этого места, дорога пошла лучше. На весь путь до дома  Горелова  у
нас ушло минут семь с небольшим.
   - Так вот, ребята, - сказала я, когда мы остановились возле  гореловского
особняка. - Время смешное, за  такое  многое  не  успеешь.  Значит,  Сучкова
застрелили где-то поблизости от "каменного мешка".
   - Но ведь в машине этого сделать не могли, - сказал Володька. - Кровью бы
все залили.
   - Ну да, - согласился Костя, - впрочем, места здесь пустынные.  Например,
на полях сельхозинститута или где-нибудь в переулке.
   Я не могла не признаться, что Костя, пожалуй, как всегда, оказался прав.
   - Хорошо, - сказала я, - теперь на кондитерскую фабрику.
 
*** 
 
   Возле нее, несмотря на выходной, ощутимо пахло ванилином. Наверное,  этот
удивительно вкусный аромат никогда не выветривается отсюда.  Ворота  фабрики
были низкие, крашенные бледно-коричневой краской, цвета некрепкого какао.  И
когда мы подъехали, створки их были  чуть  приоткрыты,  а  возле  них  стоял
охранник и щурился на солнце. Такой же кремово-желтый, но  с  черной  мордой
пес лежал в пыли у ног охранника и грелся на  солнышке.  Он  поднял  голову,
затем вскочил нам навстречу, едва мы стали выбираться из своей "Волги".
   - Вы не бойтесь, он не укусит!  -  крикнул  охранник,  заметив,  что  при
приближении пса я поскорее спряталась обратно в машину. Выбравшийся, в  свою
очередь, Костя Шилов присвистнул  псу,  и  тот  перестал  лаять,  приветливо
замотал хвостом. Тогда и мы с Володькой осмелели настолько, что тоже  решили
выйти из "Волги".
   Стоящий у ворот охранник был одет в черный, необычного  фасона  китель  с
многочисленными большими, тускло  поблескивающими  пуговицами.  Бритое  лицо
его, казалось, состояло из сплошных выпуклостей. Выпуклые, но не пухлые,  не
обрюзгшие щеки. Неширокий, с залысинами выпуклый лоб, выпуклый подбородок  -
все вместе это было настолько выпуклое, что даже нос охранника,  по  природе
долженствующий  выступать  из  человеческого  лица,  по  причине   небольших
размеров и приплюснутости совершенно терялся между двумя  выпуклостями  щек.
На вид ему было не больше сорока. Лицо его было  ровного  желтого  цвета,  и
правильную выпуклость  лба  нарушал  один-единственный  чужеродный  предмет:
наклеенный крест-накрест пластырь. Но он, как я, приглядевшись,  определила,
прикрывал солидную  шишку  с  кровоподтеком,  тоже,  в  сущности,  еще  одну
выпуклость.
   - А вы что  хотели,  ребята?  -  спросил  нас  охранник,  пока  мы  самым
бессовестным образом его рассматривали. На вопрос, поставивший нас в  тупик,
нашлась что ответить одна я:
   - А Дмитрия Сучкова увидеть можно?
   - Так сегодня воскресенье, - сказал охранник, - на фабрике никого нет.  И
потом, вы разве не знаете, Сучкова убили.
   Мне стало чуточку не по себе от этого, так запросто сообщаемого,  хотя  и
известного факта.
   Жутко это звучало: "Сучкова убили".
   - А вы,  собственно,  кто?  -  вновь  спросил  охранник,  с  любопытством
разглядывая мое лицо.
   - Мы с телевидения, - ответила я,  вытаскивая  из  сумочки  журналистское
удостоверение и подавая его  охраннику.  -  Меня  зовут  Ирина  Лебедева,  я
ведущая программы "Женское счастье". А это мои коллеги, Володя и Костя.
   - Ирина Лебедева! - воскликнул охранник. - То-то я смотрю, где я вас  мог
уже видеть. Вашу программу у меня жена и теща прямо запоем смотрят, нравится
очень. Ну и я тоже иногда. - Он вернул мне удостоверение. - Только сейчас на
фабрике нет никого, выходной.
   - А с вами можно побеседовать?
   - Со мной пожалуйста.
   - Выпуклое лицо охранника от улыбки стало еще более выпуклым. -  Заходите
в сторожку, посидим немного.
   Сторожка оказалась весьма просторным, хотя и облезлым  помещением.  Возле
запыленного окна стоял стол, на нем, кроме  телефона,  располагалась  чайная
посуда. В углу холодильник, в другом шкаф с разного рода чашками, блюдцами и
чайниками. Несколько разномастных стульев дополняли интерьер.
   - Меня зовут Саша, - представился наконец охранник. Мужчины пожали  руки.
- Ну что, господа телевизионщики, чай пить будем?
   Мы стали  вежливо  отказываться,  но  не  особенно  активно:  время  было
обеденное, мы уже успели проголодаться.
   - Да вы подождите глупости говорить, товарищи  дорогие,  -  сказал  Саша,
ухмыляясь. - Вы гляньте сначала сюда.
   Он вытащил из холодильника огромное блюдо, доверху заполненное пирожными,
и поставил на стол.
   - Ну как? - спросил он, оглядывая нас  торжествующе.  -  Мы,  вообще,  на
кондитерской фабрике или где?  Сидим  рядом  с  деликатесами,  понимаешь,  и
должны пустой чай хлебать, да?
   Против такого искушения мы уже устоять не могли.
   - Слушайте, ребята, - сказала я, чего мы, в самом деле, ломаемся. Человек
от души предлагает...
   - Правильно, -  кивнул  Саша,  -  так  что  не  стесняйтесь.  Садитесь  и
уплетайте за обе щеки. А покажется мало - склад готовой продукции вон  он  в
окошке виднеется, я мигом сбегаю.
   Удивительно, как теплеет на душе, когда тебя усаживают за накрытый  стол.
Особенно когда ты голоден.  После  этого  пусть  попробует  меня  кто-нибудь
уверять, что не бытие определяет сознание.
   Электрический чайник закипел, струя пара, вырываясь из  носика,  протяжно
засвистела.
   - Вам чай или кофе? - спросил Саша. - Кофе натуральный, не растворимый.
   Я решилась на кофе,  ребята  на  чай.  Вскоре  мы  сидели  за  дымящимися
горячими чашками, пирожные аппетитной грудой лежали перед нами на  блюде,  и
мы принялись за еду.
   - Однако, - заметил Володя с набитым ртом, -  здесь  нас  принимают  куда
приветливее, чем у Анжелы Сучковой.
   - А вы и с Анжелкой знакомы? - поинтересовался вежливо Саша. Он ни к чему
не притронулся: видимо, за время своей службы продукция родного  предприятия
ему если и не приелась, то не вызывала такого вожделения, как у нас.
   - Дружили даже, - ответила я, жуя пирожное, - когда-то  давн