о.  А  теперь
вот приехали к ней в гости, а она почти что выгнала нас. Теперь у нее другие
друзья, посолиднее, с нами ей общаться уже неинтересно.
   - Да, - подтвердил Саша, - она еще та стерва.
   - Она что, бывала здесь?
   - Ну, пару раз. - Охранник неопределенно хмыкнул. - Почти что нет,  можно
сказать. Не интересовалась она бизнесом. И как деньги зарабатываются,  знать
не хотела. Сучков сам тут крутился, добывал как мог, но, похоже, ей было все
мало.
   - А Сучков много работал?
   - Словно вол. Крутился как белка в  колесе.  Бывало,  в  семь  утра  сюда
приедет и только часов в восемь-девять вечера домой отправляется. Все звонил
кому-то, договаривался, все эти продукты,  сырье,  из  чего  вот  эти  сырки
делаются, их же где-то закупить надо, а  поставщики,  они  еще  те  сволочи.
Сначала хороший продукт отгрузят, а потом видят, что товар пошел,  отгружают
всякую дрянь. Тут глаз да глаз нужен.
   - А сам он ездил закупать товар?
   - Нет. - Саша покачал головой. - Сами за продуктами Гореловы  разъезжают.
У них и фургон свой собственный для этого. Но у них и  производство  намного
меньше, чем у Сучкова. Где-то вполовину меньше.
   - Ну теперь, - сказала я, - Гореловы сучковскую нишу  захватят.  Его  цех
купят и будут одни на всю область творожные сырки производить.
   - Ну это вряд ли, - сказал Саша авторитетно.  -  Во-первых,  у  Гореловых
денег не хватит цех выкупить,  а  во-вторых,  я  слышал,  Игоря  в  убийстве
Сучкова обвиняют. И теперь он в тюрьме сидит. Так что Гореловым тоже крышка.
Наташа одна не вытянет это дело.
   - И кто теперь будет вашим хозяином?
   -  Да  по-разному  говорят.  -  Саша  равнодушно  махнул  рукой.  -  Одни
утверждают, кондитерская фабрика цех Сучкова купит, другие - Чубатый  теперь
собственником будет.
   - Кто? - Мы все трое замерли с открытыми ртами.
   - Чубатый, - Саша усмехнулся, - то ли кличка, то ли фамилия. Из наших его
никто не знает.
   - Если фамилия,  то  странная,  -  сказала  я.  -  Если  кличка,  то  как
уголовная.
   - У него не только кличка, у него и рожа как у уголовника.
   - А что, он приезжал сюда?
   - А то как же, вчера! Я, правда, сам не видел, - Саша смущенно улыбнулся,
- у меня  вчера  выходной  был.  А  ребята  рассказывали:  низенький  такой,
коренастый, но плотный. И рожа - колония по таким плачет. Вместе с  Анжелкой
приезжал. И на  сучковской  "Ауди",  представляете?  Шофер  такой  мордатый,
настоящий амбал.
   Они вдвоем на заднем сиденье, как два голубка. А муж еще и не  похоронен.
В морге у ментов лежит.
   Мы переглянулись.
   - А зачем он, этот Чубатый, приезжал? - спросила я.
   - А кто его знает? - Саша пожал плечами. - Смотреть, наверное.
   - Раз так, значит, он теперь и будет собственником сучковского цеха.
   - А когда у Наташи Гореловой бизнес прогорит да в долги она залезет,  вот
тогда он и ее цех выкупит. Понятно, как у нас дела делаются!
   Мы молчали, поеживаясь от Сашиных прогнозов.
   - Слушайте, - сказал вдруг Костя Шилов, - а этот Чубатый  случайно  не  в
автомобильном бизнесе машины покупает и продает,  автосервисные  мастерские,
магазины запчастей?..
   - Да, говорят, что так, - отвечал Саша.
   - Тогда я его знаю, - сказал Костя. -Я же в  его  автоцентре  каждый  раз
профилактику своей "Волге" делаю. Его  мы  видели  и  в  особняке  на  Пятой
Дачной.
   - Да, точно, говорят, у него на Пятой Дачной особняк, - подтвердил  Саша.
-Здоровенный, точно дворец. И это в черте города.
   Меня вдруг осенило.
   - Отлично, Костя! - воскликнула  я.  -  Теперь  у  нас  есть  имя  нового
Анжелкиного кавалера! И спрашивать больше никого не надо, и по номеру нечего
искать.
   Костя кивнул, но без особого энтузиазма сказал:
   - Говорят, он бандюга бандюгой. И потом, по  одному  его  особняку  ясно,
сколько у него денег.
   Я поняла, куда Костя клонит. И это  было  грустно:  он,  только  что  так
горячо  уговаривавший  меня  продолжать   расследование,   теперь,   похоже,
собирается отказаться от него. Сделать то же самое, что мне советовал  вчера
Пацевич.
   - Да, дядька он, говорят, солидный. -Саша криво усмехнулся. - Ваша Анжела
нашла наконец, что хотела.
   - Она изменяла Сучкову? -  спросила  я,  надеясь  услышать  от  охранника
больше, чем от Наташи Гореловой.
   - Еще как! Вы же сами понимаете, он же все время был  здесь,  пахал,  для
нее деньги зарабатывал. А  ей  одной-то  скучно.  -Саша  ехидно  рассмеялся,
оглядывая нас. -Но он ей верил, - продолжал охранник. -Как дурак, прямо  вам
скажу, верил.
   - Дмитрий был хороший человек? спросила я.
   - Да, пожалуй, что так. - Саша кивнул.
   - Проходит, бывало, через ворота, обязательно поздоровается, спросит, как
дела. Не как все эти "новые русские", высокомерные, наглые...
   - А последний  раз  когда  вы  его  видели?  -  Я  понимала,  что  вопрос
сформулирован очень по-милицейски, но другого мне  не  приходило  в  голову.
Впрочем, Саша ничего не заметил, отвечал охотно:
   - Да позавчера, в пятницу, я его видел, как раз  когда  его  похитили.  У
меня было дежурство в тот день.
   -  Позавчера?  -  переспросил  озадаченно  Костя.  -  Что,  у  вас  сутки
дежурство, сутки дома?  Так,  что  ли?  По-моему,  это  нарушение  трудового
законодательства.
   - А нашему начальству плевать, нарушение это или нет, - сказал Саша. - Не
хочешь работать -  проваливай,  другого  возьмут.  За  деньги,  которые  тут
платят, кто угодно согласится здесь сидеть, чай с пирожными пить.
   - И по балде иногда получать? -  Костя  кивнул  на  пластырь,  отметивший
Сашин лоб.
   - Бывает, - засмеялся тот. - От них, между прочим, по балде я и получил.
   - От кого это - от них? - не поняла я.
   - Ну, кто Сучкова похитил и убил, произнес преспокойно Саша.
   Мы трое так и подскочили на месте.
   - Так вы видели, как его похищали?
   - Еще бы не видел, - сказал Саша. -Это же в мое дежурство случилось.
   - А Сучков был в это время на фабрике?
   - Конечно. Где ж ему быть? День же рабочий, пятница, - ответил Саша. - Он
тогда вышел за ворота, смотрю,  ходит  из  стороны  в  сторону,  нервничает,
видно, ждет кого-то. Я подошел, спросил:  что,  Дмитрий  Геннадьевич,  ждете
кого-нибудь? Он говорит: да, Анжелка  позвонила,  говорит,  сейчас  приедет.
Случилось у нее что-то.
   - Анжелка! - ахнули мы все  трое.  Да,  эта  дамочка  явно  была  по  уши
завязана во всей этой истории.
   - Ну да, - сказал Саша, - его жена.
   - И она приехала тогда? - спросила я. -Вы ее видели?
   - Ни тогда, ни потом, - ответил  Саша.  -  Вместо  нее  примчалась  вдруг
какая-то серая "девятка", выскочили оттуда три амбала с чулками на голове  и
с автоматами, схватили Сучкова, дали ему пару раз по морде,  потом  вытащили
ключи от "Ауди", она тут рядом, у ворот, стояла, открыли  ее,  один  сел  за
руль, другой запихнул Сучкова на заднее сиденье, а третий  ко  мне  подошел.
Говорит, сейчас стой здесь, не рыпайся. Учти, настучишь ментам, тебе крышка.
И долбанул меня по лбу рукояткой пистолета.
   - Пистолета, - переспросила я, - а не автомата?
   - Нет, - ответил, ухмыляясь, Саша, у этого был пистолет. Паханам,  как  и
офицерам Советской армии, пистолет по  штату  полагается.  И  он  меня  этим
пистолетом так хорошо долбанул, что я на месте не устоял, так и сел. Как  во
сне все помню! Уселся этот, с пистолетом, в "Ауди" на  переднее  сиденье,  и
укатили прочь, только рев  моторов  и  визг  тормозов  слышен  был.  Да  еще
"бух-бух" на полной скорости в ухабы залетали, днищем об асфальт бились.
   Бедного Костю от этого описания аж всего передернуло.
   - Ну да, - сказал он, - машина же не своя, а Сучкова, чего ее жалеть.
   Мы немного помолчали. Я попыталась представить описанную  Сашей  картину.
Что-то в ней было не то, и я поняла наконец - что.
   - Так, а "девятка" что, вместе с "Ауди" укатила? - спросила я.
   - Нет, - ответил, немного подумав, Саша. - "Девятка" умчалась  сразу  же,
как из нее три амбала выскочили.
   - И куда умчалась? - спросила я.
   - Да все туда же, откуда приехала.  -  Он  махнул  куда-то  неопределенно
влево, в ту сторону, откуда приехали мы. - Потому что там,  -  он  махнул  в
противоположную сторону, вправо, - там у нас тупик. Вернее, там дом строится
и дорога так разбита, что только на грузовике проехать.
   - Понятно, - сказала я, - а что было дальше?
   - Дальше, - Саша вздохнул, - дальше я  попытался  встать.  Мутило  очень,
голова кружилась. Профессионально меня долбанули, это ясно. И вот сквозь эту
дурноту слышу, что где-то там в полях мотор "Ауди" ревет. Место у нас тихое,
далеко слышно, сами понимаете. Потом два выстрела.
   - Где, там же, в полях? - спросила я.
   - Ну да, все там же.
   Потом слышу, "Ауди" вновь заревела и помчалась куда-то, днищем  об  ухабы
"бух-бух". Остановилась где-то там, где многоэтажки.
   - Где "каменный мешок"? - спросила я.
   - А, ну да, очень может быть. Потом долго ничего не  было  слышно.  Я  уж
хотел в сторожку зайти, вдруг опять мотор "Ауди" заревел и другой  "девятки"
тоже. Они куда-то мчались,  слышно  уже  плохо  стало.  А  потом  автоматные
очереди. Ну про  это  вы,  наверное,  знаете,  разборку  у  завода  "Корпус"
устроили. Об этом даже по телевизору сообщали.
   Я кивнула: не только слышала, но и видела. Причем своими глазами.
   - Вы милиции-то все рассказывали? спросила я.
   - Это еще зачем? - возмутился Caша. -  Мне  один  раз  хорошо  долбанули,
больше не хочу. До сих пор головокружение еще не прошло.
   - Что же вы в больницу не пойдете? - спросила я.  -  Может  быть,  у  вас
сотрясение мозга и лечиться надо.
   - Может быть, и сотрясение. Только вот лечиться мне  некогда,  начальство
наше  справки  не  принимает.  Хочешь  работать  работай,  хочешь  болеть  -
увольняйся и болей, сколько хочешь. А  чтобы  болеть  и  получать  зарплату,
такого у нас не бывает.
   Мы немного помолчали, думая о жестокости нынешнего развитого капитализма,
безжалостно  эксплуатирующего  рабочую  силу,  высасывающего  все  соки   из
трудового народа. Потом Костя Шилов задумчиво сказал:
   - Как же это вам  удалось  от  милиции  отбрехаться?  Все  в  один  голос
говорили ничего не знаем, ничего не видели?
   - Зачем "ничего не видели"? - возразил Саша. - Я от милиции отбрехиваться
не собираюсь. Приедет, будет спрашивать - расскажу все как есть. Не  приедет
извините, сам к ним не пойду.
   - Так милиция к вам не приезжала?  вдруг  осенило  всех  троих  сразу.  И
Володя, мой ученый супруг, вполголоса, но веско добавил:
   - Ну, ни хрена себе! Во дают менты!
   -  А  что,  -  сказал  задумчиво  Костя  Шилов,  -  у  них   есть   такой
подозреваемый, такие улики, зачем им еще рыпаться, что-то искать?
   Мы снова немного помолчали, и наконец я решила, что пора кончать с  этими
посиделками.
   - Так, - сказала я, вставая, - а теперь, ребята, давайте съездим в  поле.
Может быть, найдем место, где застрелили Сучкова.
   - Это лучше бы с собакой делать, - заметил Костя. - Собака  это  место  в
два счета найдет. А мы что там, в кустах, на карачках ползать будем?
   - Ничего, - возразила я авторитетно,  надо  будет,  и  собаку  найдем.  А
сейчас, тут я повернулась к Саше, - спасибо вам за  гостеприимство.  За  ваш
замечательный, вкусный кофе. Нам, пожалуй, пора идти.
   - Да не за что, - сказал Саша, вставая, чтобы проводить нас.  -  Заходите
еще. Всегда рад поболтать. Я тут по воскресеньям скучаю в одиночестве.
   Кремовый, точно шоколадный, пес приветливо помахал нам хвостом, когда  мы
выходили за ворота.
 
*** 
 
   Пыльный и ухабистый асфальт по  мере  приближения  к  полям  выродился  в
тряскую, посыпанную щебнем грунтовку, а затем и вовсе в узкую, в две  колеи,
с полоской травы между ними, полевую дорогу. По ней  наша  "Волга"  покатила
мягко, плавно. Земля, влажная еще от талой снеговой воды, упруго проминалась
под ее колесами. Издалека, проезжая между  забором  кондитерской  фабрики  и
стеной  длинной,  точно  крепость,  девятиэтажки,  услышали  мы  доносящийся
откуда-то заунывный собачий вой, переходящий  время  от  времени  в  визг  и
тявканье. С приближением к голым еще в эту раннюю весеннюю  пору  полям  вой
этот слышался все яснее и отчетливей.
   - Так собаки по покойнику воют, - заметил сидящий за рулем  Костя.  Мы  с
Володей молчали, нам обоим было не по себе.
   Мы  остановились  возле  самой  лесополосы.  Темно-серые  деревья  стояли
ровными тесными рядами. Между ними тянулись вверх к  солнцу  тонкие  прутики
молодой поросли - все это в  окружении  прелой  листвы  казалось  мертвым  и
безжизненным. Посредине лесополосы  между  рядами  деревьев  тянулась  узкая
извилистая тропинка. Какая-то пожилая женщина в  темно-фиолетовом  пальто  и
темном берете стояла на этой тропинке между деревьями  недалеко  от  дороги.
Собачий вой доносился откуда-то из глубины лесополосы.
   - Лада, Лада, - звала женщина, наверное, свою собаку.  Голос  у  нее  был
мягкий и певучий, как и черты ее полного, круглого лица.
   Мы выбрались из машины, и собачий вой тут же прекратился: из-за  деревьев
нам навстречу выбежала небольшая черная полненькая, на тонких кривых лапках,
словно точная копия своей хозяйки,  собака.  Подбежала  ко  мне,  приветливо
виляя хвостом. Задрав морду, уставилась на меня умильно-просяще.
   - Вы не бойтесь, это она семечек просит, - сказала женщина,  обращаясь  к
нам. -Ко всем подбегает, пристает, попрошайничает.
   - А что она выла? - спросил Костя за моей спиной.
   - Да так, сдуру, - отвечала женщина, тихо смеясь. - Позавчера дяденьку  в
этом лесочке застрелили. Лужа крови на земле осталась. Вот она который  день
подряд в этот лесочек и бегает. Над этой кровью воет.
   Почувствовав, как ноги мои сделались ватными, я не могла ступить и  шагу.
Костя Шилов слегка потеснил меня и выступил вперед.
   - Так, где это? - спросил он чуть глухим голосом у женщины.
   - Да там, в лесу, рядом с тропинкой.
   Мы должны были пойти и посмотреть на эту кровь. Но я чувствовала, что  не
в состоянии двинуться с места: ужас сковал все мое тело.
   - Ну что мы все трое  туда  попремся,  сказал  Костя  Шилов,  угадав  мое
состояние, - только следы затопчем. Вы стойте здесь, у машины, а я сейчас.
   Он не спеша, твердым шагом направился в глубь лесополосы по  тропинке.  Я
видела, как мелькает его атлетическая фигура между голыми черными  стволами,
потом  она  скрылась.  И  через  некоторое  время  показалась  вновь:  Костя
возвращался обратно. Лицо его было мрачным.
   - Да, похоже на то, - сказал он глухим голосом, подходя к  нам.  -  Прямо
рядом с тропинкой, на слое прелой  листвы,  лужа  засохшей  крови.  Красная,
точно свежая, застыла, но потемнеть еще не успела.
   - Хотя уже больше двух суток прошло.
   - Такое возможно, - авторитетно объяснил Костя. - Все  это  время  погода
стояла сухая и холодная, так что кровь как в холодильнике сохранилась.
   - Лада, Лада! - Не обращая на нас внимания, хозяйка звала свою собаку.  -
Лада, пойдем домой. Хватит, нагулялась уже на сегодня.
   Я обернулась к женщине.
   - Нет, вам нельзя уходить, - сказала я ей. - Милиция должна записать ваши
показания и зафиксировать отпечатки ваших ног, чтобы не было путаницы.  Ведь
вы же были на месте преступления.
   Женщина посмотрела на нас с удивлением и тревогой.
   - Да что вы, мои хорошие, - сказала она так же мягко и певуче. - Зачем  я
нужна милиции? Я и не видела толком ничего.
   - Вы,  пожалуйста,  не  создавайте  милиции  лишних  проблем.  Потом  вас
разыскивать, - сказал Костя  тихо  и  бесстрастно.  -Оставайтесь  здесь,  не
беспокойтесь, с вами ничего не случится. А вы, Ирина Анатольевна, не  стойте
как столб. Звоните вашему майору, пусть приезжает и посмотрит, что мы  здесь
нашли.
   И я послушно, как школьница, полезла в "Волгу" к радиотелефону.
 
*** 
 
   Впрочем, я позвонила не только майору Белоглазову, но  и  Пацевичу  тоже.
Адвокат выслушал меня спокойно и уже заявил: "Еду", расспросив поподробнее о
дороге. С майором Белоглазовым мороки вышло больше. Поначалу  он  решительно
отказался принимать всерьез мои слова, предполагая, что я  что-то  напутала,
что вовсе не человеческую  кровь  нашли  мы  в  лесочке  возле  кондитерской
фабрики. Потом заинтересовался, с какой стати я потащилась  на  кондитерскую
фабрику и что там делала. Мне пришлось отвечать ему на эти вопросы, хотя я и
чувствовала, что за последнее время ответы на них набили  оскомину  на  моем
языке. В конце концов майор обещал  немедленно  приехать  вместе  с  группой
экспертов-криминалистов.
   Однако Пацевич все равно приехал первым.
   - Узнал я, где найти вам дядю Сучкова. - Это было первое, что  он  сказал
мне, выбравшись из машины.
   Я вздохнула облегченно: ну, слава богу! Хотя теперь  плохо  представляла,
зачем  он  нам  нужен.  Если  раньше  я  всерьез  подозревала  таинственного
сучковского родственника в совершении  или,  по  крайней  мере,  организации
этого преступления,  то  теперь  эта  версия  выглядела  мало  убедительной:
слишком многое  говорило  в  пользу  версии  с  Анжелой  и  ее  криминальным
любовником. Тем не менее я взяла протянутый мне Пацевичем листок с адресом.
   - Его зовут Сучков Николай Васильевич, - пояснил Пацевич, - это  дядя  по
отцовской линии. Адрес: проспект Строителей, дом 37"а", рядом  с  ДК  завода
"Техстекло". Знаете, где это?
   Я не знала, но решила, что всегда найду у кого спросить.
   - Я уже звонил ему,  -  продолжал  Пацевич,  -  разговаривал  с  Николаем
Васильевичем. Он ждет вас завтра весь день, приходите  в  любое  время.  Они
оба, Николай Васильевич с женой, уже очень дряхлые, никуда не ходят и вашему
визиту будут рады.
   Сказав это, он отправился беседовать с хозяйкой собаки.
   На место преступления  Костя  Шилов  адвоката  не  пустил.  Мне  пришлось
клясться, что Костя - человек очень серьезный, и раз он  сказал,  что  кровь
там есть, значит, это так. Я успела рассказать Пацевичу и о своем  визите  к
Анжеле сегодня утром, и о слежке за желтым фургоном, в котором она ехала,  и
про огромный особняк, ее новый дом, и про беседу с  охранником  кондитерской
фабрики, рассказавшим нам столько интересного и назвавшим в числе прочего  и
фамилию  хозяина  особняка.  Пацевич  слушал  меня  молча,  внимательно,  не
перебивая. Время от времени кивал в знак того, что слышит. Я даже льщу  себя
надеждой,  что  в  его  глазах,  выражении  лица  чувствовался   не   только
профессиональный интерес к тому, что я  излагала,  но  и  уважение,  и  даже
восхищение, что нам удалось так много раскопать за сегодняшнее  воскресенье.
Я, во всяком случае, чувствовала гордость, пересказывая Пацевичу эти  факты.
Когда я назвала фамилию Чубатого, адвокат едва заметно вздрогнул, повернулся
и посмотрел на меня пристально, но, ничего не сказав, стал слушать дальше.
   Пацевич,  выслушав  меня,  уже  собрался  было  съездить   до   проходной
кондитерской фабрики, чтобы поговорить там с охранником Сашей, как показался
милицейский  микроавтобус,  в  котором  ехали  майор  и  группа   экспертов.
Следователь и адвокат пожали друг другу руки, как  хорошие  знакомые.  После
чего Пацевич все-таки отправился на кондитерскую фабрику, а майор Белоглазов
занялся нами, и мне пришлось опять рассказывать ему  обо  всех  приключениях
минувшего дня. И на этот раз мне было немного жутко говорить с ним. А  вдруг
опять прицепится со своим пристрастным допросом? Но майор слушал молча,  без
комментариев, затем сел писать протокол. Потом отправился вслед за адвокатом
на кондитерскую фабрику. Думаю,  охраннику  Саше  в  это  воскресенье  будет
нескучно и не так одиноко.
   Уже начало смеркаться, когда они оба вернулись,  и  адвокат  и  майор.  С
заходом солнца стало заметно холоднее. Мой нос чуть-чуть пощипывало, как при
легких заморозках. Майор наконец объявил, что мы свободны. И мы все  четверо
- Пацевич вместе с нами - спрятались от холода в салоне Костиной "Волги".
   Я стала рассказывать адвокату собственную  версию  преступлен