идеи власти.  Это
мистика власти.
   Инженер помолчал, зло  уставившись  на,  расплывающееся  по  столу  пятно
разлитого им кофе. А потом продолжил свой рассказ.
   "Чучело"  было  напичкано  суперсовременной   компьютерной   начинкой   -
квантовыми процессорами, о создании которых только ходят слухи.  Но  большие
деньги делают все - и процессор доставили из США.  Поговаривают,  американцы
использовали в них данные, полученные при изучении разбившегося  НЛО.  Очень
может быть, поскольку возможности у квантового процессора колоссальные.  Так
что "чучело" получилось с заданной свободой воли, реагирующее на  окружающую
среду, различающее речь и способное поддерживать элементарный разговор. Хотя
в основном работало оно на телеуправлении.
   - Сильнее антенну  крепи!  -  кричал  Инженер  на  технарей,  монтирующих
"чучело". - А то выйдет из повиновения и устроит нам хорошую жизнь.
   - А сможет? - улыбался техник.
   -  А   что.   Он   даже   расписаться   сам   может,   голова   чугунная.
Самопрограммируемый.
   Путанин сильно нервничал. Он везде видел проис-жи конкурентов. Информация
о козыре в его рукаве начала распространяться. Однажды возникли  американцы,
которые посочувствовали его замыслам в установлении контроля  над  азиатской
страной и начали  выторговывать  условия,  предлагая  финансирование.  Потом
вылезли ичкеры.
   - Им-то что надо было? - спросил я.
   - Насколько я понимаю, они мечтали заполучить  "чучело".  Планы  какие-то
были.
   - В аренду? - спросил я.
   - Сначала хотели в аренду. Потом что-то у них с Путаниным не пошло. И они
решили в своих традициях "чучело" просто забрать.
   - Может, и забрали ?
   - Может, и забрали. А, может, и нет.
   Делали объект вручную. Программировала его группа лучших спецов,  которых
только могли найти в России, а наша школа программистов считается  лучшей  в
мире. И наконец произошло долгожданное событие, Два месяца назад была готова
"маска один" и соответствующее программное обеспечение. И "кукла" могла идти
на полевые испытания.
   Когда опытный образец запустили в мир, Путанин  весь  извелся.  Стоимость
"чучела" равнялась стоимости запуска среднего  орбитального  спутника.  Были
предприняты соответствующие меры  безопасности,  поскольку  утрата  "чучела"
была бы катастрофой. На его восстановление ушло бы  не  менее  года,  а  при
нынешних перепадах политического  климата  за  год  из  тебя  самого  набьют
чучело,
   Олигарх всея Руси будто предчувствовал, что  что-то  произойдет.  Слишком
много стояло на кону с этим проектом.
   Чем успешнее шли испытания, тем больше он дергался.
   - Знаете, - сказал Инженер. - По-моему, Паук даже  с  облегчением  узнал,
что "чучело" пропало.
   - А не он ли сам его украл? - спросил я.
   - Зачем? - пожал плечами Инженер.
   - Чтобы скинуть с хвоста партнеров.
   - Может быть, и так... Как говорил Анри Бек:  "Большие  состояния  нажиты
подлостью, маленькие - свинством". Так вот - по части и свинства, и подлости
с ним мало кто может потягаться.
   - Вы его не любите? - поинтересовался я.
   - Кто? Я? - Инженер посмотрел на меня с некоторым недоумением.
   - Вы.
   - Я его ненавижу!

Глава двадцать третья

   Обаятельно  и  открыто  улыбаясь  ведущей  Светлане  Синициной  и   всему
человечеству, с экрана вещал замминистра экономики
   -  При  либерализации  жестких  структурных   отношений   рост   продукта
обеспечивается...
   - И его ненавижу, - буднично произнес Инженер.
   - Кого? - спросил я, играя с компьютером.
   - Многих. Почти всех.
   - Не круто забираешь?
   - То, что творится вокруг нас, - это прикладная демонология.
   - Чего?
   - Посмотри на него, - мой гость лежал, закинув  ноги  на  спинку  дивана,
посасывал пиво и наслаждался жизнью, чего не  скажешь  обо  мне,  -  Это  же
обычный упырь среднерусской полосы  России.  Думаешь,  его  интересует  рост
продукта? Ничуть не бывало. Я помню,  как  они  встречались  с  Путаниным  и
что-то делили, о чем-то переругивались.
   - А по виду не скажешь, - улыбнулся я.
   - Да. Эдакая обаятельная нежить. Нетопыри.  Они  страшно  размножились  и
почуяли волю, Нежить должна обитать в  погребах  и  омутах.  А  они  вылезли
наружу. Поэтому мы и имеем то, что имеем. Не согласен?
   - Можно и согласиться. Разруха вокруг нешуточная, - кивнул я.
   - А ты чего ждал ? У легендарного царя Мидаса все, к чему он  прикасался,
превращалось в золото. У нетопырей все обращается в дерьмо. Все живое при их
приближении замирает и омертвело осыпается оземь, Все,  чего  они  касаются,
превращается в труху.
   Нельзя сказать, что эти мысли не были созвучны  с  моими.  Мне  тоже  все
окружающее напоминает затянувшуюся на несколько лет Вальпургиеву ночь.
   Надо отметить, что с Инженером мы чем-то близки по  взглядам.  Только  он
циник и мизантроп, а я осенен верой в разумное, доброе, вечное. Он нытик,  а
я хорошо замаскировавшийся оптимист.  Он  человек  разговоров  и  на  словах
способен сбросить ядерную бомбу на Америку и стереть с  лица  Земли  Европу,
зато ему жалко придавить таракана. Я же человек действия и у меня не  дрожат
руки, в которых дымится перегретый автомат. Цитат, кстати, инженер знает  не
меньше моего и не прочь щегольнуть ими.
   - Как тебя терпел Путанин с такими взглядами? -  спросил  я.  -  Ты  что,
умело притворялся лояльным?
   - Когда я притворялся? - обиделся он. - Я ему всегда говорил все прямо  в
лицо. Он, кстати, тоже любитель изречений древних.
   - Еще один?
   - Во-во. На определенном уровне образования человек понимает, что многое,
до чего он тяжело бредет своим умом, уже  сказано  и  придумано,  достаточно
лишь раскрыть книжку  на  нужной  странице.  Путанин  мне  отвечал   "Я  вас
понимаю, Виктор Федорович. Но вы несколько  драматизируете  ситуацию.  Жизнь
нужно воспринимать такой, как она есть, потому что другой никто не видел". С
особым удовольствием он цитировал Августа Бебеля:  "Буржуазное  общество  не
вызывает ни  одного  отрадного  явления,  у  которого  не  было  бы  теневой
стороны". То есть  теневые  стороны  -  это  неизбежная  реальность.  Только
законченный идиот может переть против неизбежной реальности... Нежить -  она
боится света, поэтому любит поговорить о теневых сторонах.
   - И он терпел тебя?
   - А куда он денется? Ему нужен был проект. И он знал, что я единственный,
кто сможет дотащить этот тяжело груженный воз до конца.
   - А ты? - поинтересовался я,
   - - А мне куда деваться, а? Моралист ты эдакий, куда я денусь? "ЧС" - это
моя жизнь. Столько сил, ума вложено. Какие ноу-хау, какие достижения,  -  он
вздохнул, - И где все это? Где "чучело" ?
   - Где? - который раз спросил я.
   - Если бы знать...
   Мне тоже очень хотелось знать, где "чучело", но тут мой пленник ничем  не
мог помочь.
   После  вызволения  Инженера  я  отправил  подробное  сообщение  обо  всем
заказчику и получил ответ:
   "Сообщение  принято.  Работа  выполнена  на  отлично.  Не  предпринимайте
никаких действий. Обеспечьте сохранность товара".
   Последнее значило, что я должен сидеть с Инженером и  заботиться  о  том,
чтобы он не дал деру, а такие порывы у него возникали постоянно,
   И вот уже два дня мы сидим с ним в этой квартире, Я вынужден не  спускать
с него глаз. Ничего, это не самое страшное - у меня есть некоторые  способы,
включая электронные штучки и всякие "примочки", вроде сильного  снотворного,
чтобы без особого напряжения выполнить  эту  миссию.  Труднее  слышать,  как
"товар", посасывая пиво, через каждые десять минут  бросает  в  пространство
восклицания:
   - Сволочи...
   - Негодяи...
   - Ну ты смотри, какие уроды!
   Часто  эти  слова  не  относятся  ни  к  кому   конкретно,   а   выражают
мизантропическое мироощущение моего нового товарища.
   Но это еще ничего. Хуже, когда он жалобным голосом грустно заводит, глядя
в окно "Враги сожгли родную хату", или "Эта темно-вишневая шаль". На  второй
день я пришел к выводу, что вокальные данные у Инженера  все-таки  ничем  не
лучше, чем у Бульника, но Бульник далеко,  а  от  этого  "Лучано  Паваротти"
никуда не скроешься. Тем более заказчик требовал обращаться с "товаром"  как
можно бережнее и не травмировать его психику.
   Когда он смотрел телевизор, ругань  его  приобретала  персонифицированный
характер. Он не мог пропустить ни одного примелькавшегося  персонажа,  чтобы
не облечь его в какую-либо форму цензурной или нецензурной брани.
   - Ты мне вот что объясни, - попросил я. - Кто придумал  использовать  для
полевых испытаний передачу "Стриптиз души"?
   - Сам Путанин.
   - А почему выбрали именно Михаила Зубовина?
   - Путанин его не любил.
   - За что?
   - А ни за что. Просто не любил. Какие могут быть внятные мотивы  у  беса?
Он просто был движим злобой. Как видел на экране Зубовина, его перекашивало.
Ну,  а  кроме  того,  нужно  было  взять   какую-нибудь   известную   фигуру
телеведущего, чтобы посмотреть, какая будет у народа реакция на подмену,
   - И как?
   - В целом испытания прошли успешно.
   - Настолько успешно, что у Зубовина перевешались фанаты из-за  того,  что
он стал не таким, - усмехнулся я.
   - Ну и что? Главное, никому в голову не пришло, что это не он.
   - Зачем было убивать его?
   -  Когда  мы  начали  обсчитывать  Зубовина,  подгонять  объект  под  его
параметры, у меня и в мыслях не было, что  его  уберут.  Точнее,  просто  не
думал об этом. Но у ведущего не было никаких  шансов.  Близость  к  подобным
секретах смертельна.
   - После полевых испытаний...
   - После полевых испытаний "чучело" привели в первоначальный вид.
   - То есть оно стало всенародно избранным?
   - Точно. И вполне может выступать в этой роли, Кстати, нападавшие забрали
и пульт управления "чучелом", так что проблем у них не будет вообще,
   - Я все-таки не понимаю, как нападющие нейтрализовали  охрану  центра,  -
который раз спросил я.
   - Никто не понимает. Поэтому подручные Алибабы и стреляли  после  у  меня
над ухом из пистолета, показывали пыточный инструментарий и убеждали во всем
признаться. Я бы признался, если б было в чем.
   Инженер потянулся, зевнул и переключил телевизор на другую программу.
   - Во, смотри, красавица и чудовище, - отбросив на пол пустую банку из-под
пива, прокомментировал он появление телеведущих "Времища".
   - В нашей программе, - завела "красавица" - вы не узнаете, что  чемпионат
на дальность плевков прошел сегодня в городе Подольске,  победитель  получил
машину "Рено", Зато вы узнаете, что...
   - Подожди, Светик, - обрадованно вклинилось  "чудовище",  расплываясь  на
мягком стуле. - Горячий телетайп. Очередное громкое убийство, подтверждающее
полную неспособность правоохранительных органов  бороться  с  организованной
преступностью,  Только   что   под   Мытищами   обнаружено   тело   депутата
Государственного Собрания Андрея Крапивницина. На теле имеются следы пыток..
   - Атас! - с  уважением  произнесла  телеведущая,  пригладив  прическу.  -
Впрочем, чему удивляться  после  убийства  Михаила  Зубовина.,  .  Итак,  вы
узнаете,  что  на  стадионе  в  Лужниках  прошел   чемпионат   по   поеданию
"сникерсов", победитель получил приз от компании и месяц бесплатного лечения
от заворота кишок в немецкой клинике...
   Я вздохнул, мне стало как-то  тесно  в  неуютно...  Следы  пыток...  Кому
понадобилось пытать Депутата? Он и так бы все выложил.
   - Черт! - выругался я.
   Плохо. Отличный был агент. Его наверняка вычислили,  когда  он  полез  по
моему заданию на раскопки тайн большой политики. И не рассчитал свои силы.
   Был он прохиндеем и продажной шкурой, но, несмотря ни на что, был  где-то
симпатичен. Как ни стране но, но даже в его беспринципности и  хапужничестве
имелось какое-то обаяние и наивная непосредственность. Он творил  свои  дела
больше не по злобе или жадности, а потому, что плыл, несомый мутным потоком,
вместе с другими такими же и гордился, что плавать в этом  дерьме  он  умеет
лучше многих. Но, главное, он работал на меня. Я втравил его в эту  историю.
Так что как ни крути, вина на мне.
   Тяжело, чувство вины,  груз  потерь,  который  я  тащу  за  спиной.  Если
занимаешься такой работой, должен быть готов тащить на себе этот груз.  Пока
молод - ничего. Вот когда сил не останется, ближе к финишу, когда  начинаешь
оглядываться назад, вот тогда этот  груз  придавит  всей  тяжестью  к  земле
муками совести. Так бывает у всех.
   - Ага, еще один упырь, павший в гражданской войне за  чековые  книжки,  -
хмыкнул Инженер.
   - Ты не веришь в честных политиков ? - натужно сделал я попытку пошутить.
   - Я лучше поверю в жизнь на Луне. Для этого гораздо больше оснований.
   - Да, - мрачно отозвался я.
   - Э, надсмотрщик, ты чего хмуришься?  -  иногда  Инженер  бывал  чересчур
настырен. - Знакомый твой? - он показал пальцем на телеэкран.
   - В какой-то мере.
   - Ты попал в дурную компанию.
   - Какая есть.
   - Ладно, надсмотрщик. Не расстраивайся, - с сочувствием произнес он.
   - Ну, спасибо.
   Он посмотрел на меня и улыбнулся  не  слишком  уверенно,  видно,  пытался
поддержать меня. И я был ему за это благодарен.

Глава двадцать четвертая

   Между тем, пока мы с  Инженером  коротали  время  вдвоем,  перебрасываясь
цитатами классиков, пока я выслушивал экскурсы моего пленника  в  прикладную
демонологию, в Москве происходили интересные события.
   На  восьмом  этаже  "стекляшки",  в  просторном  кабинете  с  окнами   на
Останкинский пруд прерывисто затренькал сотовый телефон, лежавший  на  столе
размером с добрый бильярд. Седовласый, картинно благородного  вида  человек,
закованный в элегантный крысино-серый - как положено по  статусу  -  костюм,
взял телефон и нажал на кнопку.
   - Ты знаешь, что самое худшее? - спросил грубый голос у хозяина  кабинета
-  генерального   директора   третьего   телеканала   Вячеслава   Иосифовича
Патрюханского,
   - Кто говорит? - севшим в миг голосом крикнул в трубку Патрюханский.
   - Я говорю! Я!.. Знаешь, что хуже всего для человека? Хуже  всего  -  это
причинить убыток мне...
   - Я... - генеральный директор сглотнул слюну. Толос у него  стал  тонкий,
визгливый - У меня сейчас нет столько денег... Я отдам... Я же готов был.
   - Кого это волнует? Тебе неделя.
   - Да, конечно.
   - И треть к долгу за то, что я сейчас теряю время на разговоры с тобой.
   - Но...
   - Но?... Как думаешь, пес, что осталось от твоего дома?
   - Что? - у теленачальника упало сердце и холодной ледышкой замерло где-то
в живите.
   - Ничего не осталось...
   Действительно, только  что  загородный  дом  Патрюханского  в  охраняемом
коттеджном поселке, за самом кольцевой дорогой,  плавно  поднялся  вместе  с
двумя охранявшими его злобными бультерьерами в воздух и приземлился  в  виде
груды кирпичей. Взрывчатки минеры не пожалели.
   Разговор с разъяренным Баши Бадаевым - сгустком  злобной  адской  энергии
ростом метр семьдесят и  субтильного  телосложения  -  это  занятие  не  для
слабонервных.
   Патрюханский не верил, что государство способно его защитить.  Тем  более
от Баши Бадаева, который любил со своими  бандитами  заглядывать  в  русские
детские садики и больницы, насиловать детей, а  постом  давать  интервью  об
этом по тому же третьему каналу российского телевидения.
   Гендиректор вообще не верил ни  в  государство,  ни  в  его  лидеров.  Он
привык, что тут царит закон  тайги,  и  умел  жить  по  нему,  притираясь  к
сильному. Сейчас этот закон был  против  него.  Поэтому  на  следующий  день
Патрюханский начал переговоры о продаже своей части акций.
   Часть акций прикупила  нефтяная  компания.  Остальные  пришлось  передать
банку "Ичкер-транзит", прославившемуся еще десять лет назад тем,  что  через
него стянули восемьсот миллионов долларов по фальшивым авизо и переправили в
Ичкерию.
   Совершив эту сделку, Генеральный директор  улетел  в  Майами,  где  целую
улицу скупили русские поп-звезды и чиновники  из  Администрации  Президента.
Телевизионщику необходимо было подлечить расшалившиеся нервы. И, несмотря на
все потери, он был рад, что все наконец разрешилось.
   Никакого желания возвращаться в Россию у него не было. Он устал  от  всех
этих игр.  Он  устал  от  этого  угара  нескончаемой  гонки.  Устал  жить  в
неустойчивом, готовом вот-вот рухнуть, как его  взорванный  загородный  дом,
мире. Что ему делать там, в той окровавленной,  смердящей  стране.  Об  этом
думал он, глядя на плещущуюся в голубом бассейне прохладную воду. Почему  он
должен жить там? Из-за того, что это его  Родина?  Господи,  какая  Родина?!
Родина у него здесь - этот бассейн, эта белоснежная вилла.
   Ему не хотелось трогаться с места. А хотелось замереть вне времени в этом
шезлонге. Но он знал, что через неделю-другую, придя в себя, полетит обратно
и окажется  в  Шереметьево-2.  И  будет  снова  играть  в  бесконечные  игры
краплеными  картами,  будет  плести  кружева   из   словес,   информации   и
дезинформации, будет  создавать  общественные  настроения  и  имиджи,  будет
оказывать влияние и, конечно, извлекать из всего этого определенную  выгоду.
И будет ощущать себя тайным властителем душ.
   Он отлично понимал цену человеческим думам и самомнению.  Каждый  считает
себя умным, знающим толк в чем-то. Каждый считает, что обладает своей волей.
Вот она где, воля их - в этой руке, по мановению которой колеблется эфир!
   Это магическая власть, когда ты можешь убедить  огромную  массу  людей  в
том, что черное - это белое.
   Когда ты создаешь свою реальность, которая затмевает реальность истинную,
В этом есть какое-то  колдовство,  экстаз,  непостижимая  тайна,  когда  ты,
брюхатый, стареющий, не всегда умный и находчивый, не всегда проницательный,
вдруг,  растекаясь  по  волнам  эфира,  преображаешься  волшебным   образом,
включаешься в чудовищный поток  миллионов  мыслей,  желаний,  чаяний.  И  ты
владеешь ими.
   Патрюханский давно жил этим  чувством.  Он  поднялся  по  телепирамиде  с
самого низа - начал с  простого  корреспондента  по  сельскому  хозяйству  и
достиг вершины. Он знал эту черную магию той самой, как ее теперь  называют,
четвертой власти. Она как наркотик. Он не променял бы ее ни на что в мире.
   Патрюханский знал, что будет держаться за свое место  до  конца.  И  дело
даже не в деньгах. Дело в ощущении того, что в твоем кулаке зажато  сознание
миллионов, и ты можешь сдавить его, обтесать. Ты можешь все!
   Хорошо считать себя властителем душ. Гораздо  хуже  ощущать  себя  жалкой
тлей/когда слышишь голос Баши Бадаева и  понимаешь,  что  заигрался  в  этих
шулерских играх, что однажды может прийти расплата в виде бородатого  горца,
предъявляющего свой счет по взаимным делам.
   Вспомнив Баши Бадаева, Патрюханский поежился,  по  коже  пробежал  мороз,
хотя и была почти сорокоградусная жара,
   - Сволочь! - воскликнул Патрюханский  и  запустил  бокал  с  коктейлем  в
бассейн.
   Бокал упал в воду, от него пошли круги.  Он  продержался  на  поверхности
пару секунд, раскачиваясь, как бакен, зачерпнул воды и пошел вниз.

***

   - Ox-ox-ox! - захлопал в ладоши Инженер. Его искренне порадовал вид руин,
в которые превратилась вилла генерального директора третьего канала. - Упырю
подпалили шкуру.
   - Подпалили, - кивнул я, поудобнее устраиваясь в кресле.
   - Так его, гада, - Инженер взмахнул рукой, в которой была банка с колой -
после того, как у него вчера раскалывалась голова от  пива,  он  перешел  на
кока-колу. - Жалко на видик эти развалины не записали. Я бы  еще  посмотрел,
как его дом горит.
   Инженер был искренне обрадован картиной дымящихся развалин  и  мечущегося
по ним чудом оставшегося в живых бультерьера - почти такого же, который едва
не сожрал меня в доме Банкира.
   - А ты замечаешь, что информация прошла только по московскому  каналу?  -
спросил я.
   - И что с того? - недоуменно посмотрел на меня Инженер.
   - Значит, Патрюханскому выгоднее построить новый дом. Он  вообще  был  бы
рад, если бы никт