аленькие.  Шустрые,  пострелята,  -
ласково произнесла она, явно сочувствуя пострелятам, которых, думаю,  жители
подъезда с удовольствием постреляли бы к чертям собачьим.
   Да, поколение у нас растет могучее. Выломать дверь  и  вырвать  с  корнем
почтовые ящики - сколько же сил надо.
   Я легко взбежал на седьмой этаж, нашел нужную дверь,  определился,  какие
окна квартиры будут, если смотреть снизу. И отправился вниз -  присматривать
место наблюдения.
   Выдумывать тут ничего не пришлось. Во дворе были свои алкаши. Эти  сидели
за дощатым столом в тени деревьев и остервенело забивали козла. И  почему  я
так быстро с ними нахожу язык?
   Народ  у  нас  отзывчивый.  Особенно  когда   чует,   что   его   угостят
горячительными напитками.
   Действовал я по отработанной схеме. Притащил авоську с пивом, и  мне  тут
же позволили включиться в партию домино.
   - Друган, ты поиграй моими  фишками,  -  с  широтой  душевной  воскликнул
сухощавый, лет пятидесяти, мужичок, пододвигая мне через стол свои  фишки  и
двигая к себе мою бутылку с пивом.
   Под стук костяшек по столу я получил полную  информацию  о  доме,  о  его
обитателях и о Марианне. Никого не нужно было подстегивать, тянуть за  язык.
Алкаши, забивавшие козла, обрадовались, найдя внимательного слушателя и  без
понукания вылили всю компру на своих соседей.
   - Марианка одна живет, - говорил молодой, но уже тертый, прополощенный  и
спиртом "Рояль", и пивом с дихлофосом, и водкой в пластмассовых  стаканчиках
алкаш по имени Володя. - Одинокая женщина.
   - Одинокой трудно сейчас, - покачал  я  головой,  глядя  на  костяшки  на
руках.
   - А то... Но у ней деньги-то водятся. Она в библиотеке работает. Умная.
   - Откуда деньги в библиотеке? - не мог не удивиться я, поскольку, по моим
понятиям, нет  ныне  более  достойного  жалости  и  нищего  учреждения,  чем
библиотеки.
   - А правда? - озадаченно произнес Володя. - Откуда деньги в библиотеке?..
Я-то к Марианке как-то подваливал: мол, ты одна, я, считай, один, потому что
моя выдра не считается. А Марианка не хочет  со  мной  якшаться.  Мордой  не
вышел, да? - он обиделся.
   - Да нужен ты ей, - махнул рукой другой алкаш,  который  спонсировал  мне
фишки - его звали Пенсия. - К ней вон какие мужики шастают.
   - Да уж. Фраера с башлями крутыми, - Володя покачал головой. -  Я  думал,
что нравлюсь ей. Однажды даже на работу к ней пришел -  она  на  Люсиновском
тупике в библиотеке работает. Так вот, выходит она, я к  ней.  Говорю,  мол,
выдра моя не в счет. Я и книжки могу начать читать.
   - Гы, вот только буквы выучишь, - заржали собутыльники.
   - Чего ржете ? Между прочим, у меня в пятом классе в четверти по русскому
четверка была, - Володя опять обиделся и отхлебнул пива.
   - Отвергла? - с сочувствием спросил я.
   - Ага. Говорит - отстань. Мол, тебя не хочу  даже  видеть.  А  если  чего
другого - так лучше головой в колодец. Так я за ней пешком до метро  прошел.
Издаля глядел, грустно так. Думал,  обернется.  А  она  обо  мне  и  забыла.
Нервная такая возбужденная. Я же не знал, что у нее с таким крутым шибздиком
свиданка.
   - С крутым? - поцокал я языком.
   - Еще каким! Хлыщ такой, знатно упакованный. Они у метро встретились.  Он
из "Запорожца" вышел...
   Судя по тому, как заржали собутыльники, эту историю Володя рассказывал не
первый раз, и доверием особенным она не пользовалась.
   - И  чего?  -  выражая  всем  своим  видом  живейшую  заинтересованность,
подбодрил я Володю.
   - А, ну их, - Володя махнул рукой в сторону приятелей и перегнулся  через
стол, ударил по нему ладонью. - Представляешь, "Запорожец", а за  ним  такая
козырная иномарка! И он как бы босс, а  те,  кто  в  иномарке,  вокруг  него
порхают... Слышь, а, может, машина с секретом?
   - С каким? - полюбопытствовал я.
   - Ну, может, крылья золотые, - подумав, предположил Володя, видно,  мысль
эта его осенила в первый раз и очень ему приглянулась. - Деньги так прячет.
   - От кого? - спросил Пенсия,
   - Ну, не знаю... А иначе чего с охраной и на "Запорожце"?
   - Все перемешалось. Может, он  деньги  сделал,  охрану  нанять  успел,  а
машину поменять - еще нет, - предположил я.
   - - Во, сразу видно, человек с разумением, - произнес еще один - огромный
и пузатый красномордик, хлопая так по столу костяшкой,  что  доски  чуть  не
проломились,
   - В общем, крутой  такой  тип.  На  "Запорожце",  в  белом  костюме  и  с
бабочкой, - заключил Володя.
   - С какой такой бабочкой? - буркнул Пенсия, - Зачем ему бабочка, когда  у
него такая деваха, как Марианка есть?
   - Деревня, - постучал пальцем по столу Володя, - Бабочка это галстук.
   - А, - с понятием протянул алкаш.
   - После  этого  Марианка  дома  не  ночевала.  Потом  появилась  -  морда
довольная, - Володя сплюнул на землю и затянулся "Мальборо". - Дура!
   - И чего, крутого домой не таскала? - спросил я.
   - Не, чего не было, того не было, - покачал головой Володя. - Они  где-то
еще встречались, А последние дни  Марианка  тоскует.  Ох,  тоскует...  Я  ей
говорю - я человек свободный. Выдра-то  моя  -  это  так,  одно  слово,  что
расписаны, - завел он. - Я с ней...
   - Закончил! - завопил до того стойко молчавший четвертый алкаш  и  врезал
фишкой об стол.
   Я перевернул костяшки и, вздохнув, начал считать  очки.  Получалось,  что
пивом опять буду поить компанию я.
   - Вон Марианка! - весь подобравшись и даже протрезвев слегка,  воскликнул
Володя, вперившись взором в идущую по  тротуару  с  гордо  поднятой  головой
девушку. Она была дородна и крепка - такие гипсовые с веслом в парке стояли.
Значит, Инженеру по душе крупные формы.
   Что ж, Марианна, я тоже переживаю, что Инженер  исчез.  И  ждать  мы  его
будем вместе...
   Этой же ночью  я  присоединился  к  ее  телефону,  умудрился  закинуть  в
квартиру микрофон, оставил во дворе  старенькую  машину  -  "Жигуль"  первой
модели, в котором была аппаратура считывания.
   Теперь будем ждать...
   На платформе партийного  грузовика  стояла  огромная  бочка  пива  -  уже
третья. Вокруг кружился, давился,  матерился,  ликовал,  балдел,  огорчался,
стонал, стенал и вопил народ. Пиво! В этом слове есть нечто сокровенное, что
толкает  людей  вперед  и  заставляет  работать  локтями.  Потому  что  пиво
бесплатное. Потому что пива - хоть залейся.  И  потому  что,  поднапрягшись,
добраться до этого пива возможно.
   К пивку прилагались листовки с суровым ликом  вождя  и  синим  по  белому
воззванием: "Голосуйте за либеральную партию! Мы вас любим!"
   Либеральная партия любила этих людей. А люди  сейчас  любили  либеральную
партию. Потому что давали пиво. Потому что было весело. Потому  что  из  уст
ораторов-либералов звучали не заунывные  призывы  типа  "спасем  отечество",
"обеспечим победу рынка на всех фронтах", а неслись такие любимые и понятные
нашему человеку мат, площадная брань, веселые и чудовищные обвинения всех  и
вся. А главное - обещания.
   Эдуарда Ширшиновского сегодня не было. Он доверил  общение  с  любителями
пива перед  Всероссийским  выставочным  центром  своим  наиболее  шустрым  и
говорливым помощникам. Конечно, до шефа им было далековато, но они вызубрили
основные постулаты и пристрастия избирателя.
   - Голосуйте за нас, и Россия поднимется с колен!  Это  заверение  особого
интереса не вызвало. Жалкие хлопки,
   - Пенсии - в три раза вырастут. Зарплаты - в четыре!
   Оживления больше. Крики - даешь!
   - Всеобщая амнистия! Оживление росло.
   - И водка подешевеет в три раза!
   Секундный шок. И буря! Восторг был  искренний.  Дальше  в  том  же  тоне.
Заводы - рабочим. Банки - банкирам. Менты  -  гады.  Каждому  мужчине  -  по
несколько жен. Каждой женщине - по непьющему мужу.  Но  все  равно  водка  -
дешевле в три раза...
   А пиво все лилось. Из ковша - всем желающим.  Кто-то  подставлял  ладони.
Кому-то пиво лилось на лицо, и мужики счастливо жмурились, будто снизошло  с
небес нечто высокое. Двое чуть  не  подрались  из-за  пластмассовой  кружки,
которые сперва давали желающим.
   - Голосуйте... Голосуйте, - увещевали ораторы, как телепроповедники., .
   Депутат тоже был там. Речь его была коротенькая. Он туманно пообещал, что
все ответят за все, и слез с трибуны.
   Митинг еще не закончился, а Депутат с еще двумя  функционерами  уселся  в
свой "БМВ" и отчалил прочь.
   Машина понеслась в центр. И через двадцать минут была на Сретенке.
   Две недели назад закончилась  реставрация  трехэтажного  краснокирпичного
особняка  за  чугунным  забором   -   это   штаб-квартира   партии   Эдуарда
Ширшиновского. Вся улица перед ней была заставлена машинами. Сегодня  рыбный
день. То есть можно половить рыбу в мутной воде. Сегодня орлы Ширшиновс-кого
делили в штаб-квартире партийную кассу. Туда были приглашены уважаемые  люди
- Председатель правления "Луна-банка", атаман  крупной  подмосковной  шайки,
которая держит крышу одиннадцати московским  ночным  клубам,  а  либеральная
партия, по мере сил, держит крышу ей.
   Депутат прошел мимо двух "ястребов Ширшиновского" - румяных молодчиков  в
синей форме, вытянувшихся во фрунт при его  подходе.  Он  небрежно  потрепал
одного по щеке и зашел в особняк.
   Это надолго, я надеялся перехватить Депутата с митинга, но не получилось.
Придется пообщаться где-нибудь, чтобы не мозолить здесь глаза.
   Раз  в  кои-то  веки  я  решил  прогуляться   по   улице.   Расслабиться.
Почувствовать себя обычной частичкой в людском потоке этого  города.  Притом
принарядился из гардероба я так, что никто меня  не  узнает,  и  потому  был
спокоен.
   Народу на улице  было  полно.  Люди  куда-то  целеустремленно  двигались,
внешне совершенно хаотично. Когда смотришь на пешехода, трудно  представить,
что у него есть еще какая-то цель в жизни, кроме как  толпой  мерять  шагами
улицы.
   У метро "Сухаревская" бурлил человеческий водоворот.  Торговали  книгами,
газетами, красивыми, будто игрушечными, фруктами. Тут же работала  церковная
торговая лавка. С машины двое кавказцев продавали рязанскую  картошку,  и  к
ним выстроилась большая очередь - продавали недорого, привычно  обвешивая  с
килограмма граммов на двести.
   Я дошел до Сретенского монастыря. В храме было спокойно, величественно  и
хорошо. Сверху, из-под купола, струились потоки энергии  -  сияющий  золотой
дождь. Те, кто имеет хоть  зачатки  сверхвосприятия,  прекрасно  знают,  что
добрый Храм притягивает эту  энергию.  Притягивает  благодать,  очищающую  и
возвышающую душу. А этот храм был добрый.
   Естественно, как всегда, мне стало стыдно,  что  я  занимаюсь  греховными
делами. Я раскаялся. Мне захотелось искупить грехи и очистить душу.  И,  как
всегда после этого, понял, что в монастырь  не  уйду.  Что  буду  грешить  и
дальше. Ибо такая у меня дорога - искупать грех через грех. Все-таки я воин.
А у воина в руках меч...
   Пора возвращаться обратно.
   Я выбрал маршрут, чтобы,  не  привлекая  особого  внимания,  пройти  мимо
особняка. И понял, что со своими предосторожностями  не  переборщил  ничуть.
Близко к партийному особняку приближаться не стоило. Там  было  горячо.  Там
была какая-то опасность.
   Знакомое  ощущение  -  будто  легкий  обруч  сдавил  голову.  Он   всегда
сдавливает, когда поблизости ходит смерть...
   - Черт, что здесь происходит?
   Я пригляделся, выбирая позицию, с которой лучше  вести  наблюдение.  Кафе
"Лебедь" чуть подальше особняка? Оттуда все видно через большие - от потолка
до пола - стекла. Дальше - сквер. Потом - шестиэтажный дом. Тоже не  годится
- там можно нарваться на  конкурентов.  Следующий  дом  -  двадцатых  годов,
желтый, к которому  позднее  пристроили  стеклянные  трубы  с  лифтами.  Это
подойдет. Где мой бинокль? В  сумке,  Вещь  нужная,  с  которой  я  стараюсь
надолго не расставаться...
   За  час  наблюдения  за  жизнью,  протекающей  у  особняка,  я  в   целом
разобрался, что к чему. Сумел вычленить троих охранников, контролирующих  на
улице  безопасность  партийного  схода.  На  стоянке   стояли   две   машины
"Луна-банка" - охранники там скучали у всех на виду. Но это не все.  Я  смог
засечь машину и двух человек, которые вели наружное наблюдение за особняком.
Они хотели афишировать свое присутствие не больше, чем я.
   Кто такие? Чего им надо?
   Это могли быть кто угодно.  Контрразведка.  Милиция.  ЦРУ.  Слежка  могла
вестись за любым участником  встречи.  Или  незнакомцы  просто  контролируют
особняк.
   Закончилась партийная "маевка" в полвосьмого. Из  особняка  вышел  первый
заместитель Ширшиновского, сел в черный представительский "Мерседес". Следом
пристроились три машины с  партийцами.  Но  Депутата  с  ними  не  было,  Он
появился минут через десять. Шел неторопливо, и, зная его хорошо, по походке
я мог определить, что он чем-то недоволен.
   Тут ребята, которые вели наблюдение за особняком,  засуетились.  Один  из
них нагнулся. Знакомая поза. Так сгибаются, когда хотят передать сообщение в
микрофон, спрятанный в рукаве.
   Что делать? Действительно ли они топчут асфальт за Депутатом?
   Я сбежал вниз ураганом. Кинулся к своему "Москвичу", который  оставил  во
дворике, и рванул на нем вперед. Машины Депутата  уже  след  простыл.  Но  я
прилепился к желтой "восьмерке", в которую заскочил  наблюдатель.  И  вскоре
впереди замаячил шикарный триста двадцать восьмой "BMW" Депутата.
   Вел я их недолго - минут пять. И так было все ясно. За Депутатом тащилась
наружка.  В  нее  входили  две  машины.  И  одна   машина   была   знакомая.
"Исудзу-труппер", быстро его подлатали. В нем я имел возможность покататься.
Да, именно в него меня усадили, когда  тащили  из  телевидения  оперативники
ООУ.
   Хватит. Отчаливаем в сторону. Депутат под колпаком. И не  удивлюсь,  если
через него пытаются выйти именнно на меня...
   Прошло еще два дня.
   Время, отведенное заказчиком, истекало. Все большая нервозность ощущалась
в обществе. Теперь Олигарх появлялся на экране раза два-три в день и кому-то
многозначительно угрожал.
   - А генеральный прокурор, - заявил он в утренних "Известиях", -  грязная,
бесчестная личность! Путь вспомнит судьбу  своих  предшественников,  которые
думали больше о политике и женщинах, чем о  законности...  Все  обвинения  -
грязная ложь! Если это не грязная ложь, почему  меня  не  арестуют?  Почему?
Ложь, ложь и еще раз ложь!
   Сам Путанин нервничал все больше. И  все  больше  походил  на  наркомана,
который принял дозу, но ее действие уже заканчивается, и  он  понимает,  что
впереди ломка и что нужно во что бы то ни стало найти новую дозу.  Власть  и
деньги - точно такие же  наркотики.  И  на  последней  стадии  этой  болезни
необходимая доза увеличивается с каждым днем.
   - Горячий репортаж! - кокетливо повела обнаженными плечами  (она  была  в
студии в вечернем  платье)  ведущая  "Времища".  На  экране  она  смотрелась
доступной, будто готовой отдаться сразу миллионам телезрителей. - Из него вы
не узнаете, что основатель известной пирамиды ТТТ Тавроди  подал  заявку  на
участие в выборах губернатора одной  из  областей,  и,  так  как  претендент
находится во всероссийском розыске, избирательную кампанию будет  вести  его
жена... Также вы не узнаете, что, как считают российские ученые,  через  три
месяца на Землю упадет астероид размером  с  Москву,  и  разумная  жизнь  на
планете прекратится, .
   Зато вы узнаете, что азербайджанская диаспора потребовала государственной
автономии в ряде районов на Юго-Западе Москвы,  заявив,  что  количество  их
жителей там перевалило за пятьдесят процентов. Гость  нашей  студии  Джемаль
Джемалев - руководитель АО "Южный рынок"... Джемаль, вы это серьезно?
   - Еще как, - насупился суровый, толстый, усатый азербайджанец.
   - А рынки?  Их  что,  признать  суверенной  территорией  Азербайджана?  -
развязно хихикнула ведущая.
   - Неплохо было бы, - веско уронил Джемаль.
   - Как посольства? - ведущая хихикнула еще веселее.
   - В какой-то мере они и есть наши посольства.
   - Мысль интересная...
   - Вообще великодержавный шовинизм должен быть  изжит,  Москва  -  это  не
русский город. Это интернациональный город... Это наш город.
   - А мы кто? - неожиданно обиделась ведущая.
   - А вы? Покупатели на рынке.
   Что ж, такая точка зрения имеет право на существование...
   Тут заверещал компактный спутниковый  комплекс,  стоящий  на  столике.  В
машине, оставленной во дворе Марианны,  стоял  ретранслятор,  перекидывающий
информацию с микрофона в ее квартире и с телефона вот сюда.
   Послышались гудки. Марианне звонили по телефону. Интересно, дома ли она?
   Послышался глубокий, ставший мне уже таким родным женский голос
   - Алло.
   - Марианночка, это я, - а  вот  этот  голос  -  определенно  издерганного
жизнью мужчины,
   - Витюшенька? - нотки суровости моментально растаяли в голосе Марианны.
   - Да, ласточка моя. Я.
   - Ax, выдавила она.
   - Ну, не падай в обморок.
   - Ты где был? Где ты был, спрашиваю ? А ведь обещал.
   - Обстоятельства.
   - Я так ждала. - всхлипнула она.
   - А я о тебе только и думал.
   - Правда?
   Ответом было сбивающееся дыхание в телефонной трубке. М-да,  а  если  это
любовь?
   - Я прилечу на крыльях, моя ласточка.
   Стокиллограммовая ласточка больше походила на грузовой самолет.
   - Да, да, - сбивчиво произнесла она. Было заметно,  что  и  ее  обуревают
жаркие чувства, ей не хватает кислорода. - Когда?
   - В три часа буду.
   - Так долго?
   - Я примчусь...
   - Жду, милый...
   Она ждет... А, я как жду!

Глава двадцать первая

   На этот раз в город вышел  "работяга  Вася".  Под  такой  дичиной  я  уже
примелькался около дома Марианны.
   Мои  новые  друзья  самозабвенно  забивали  козла,  доламывая  костяшками
дощатый столик.
   - Леха, присоединяйся! -  крикнул  Марианнин  воздыхатель  Володя,  жадно
глядя на мою висящую через плечо сумку - мол, не забыл ли, брат?
   Я ничего не забыл и осторожно вытащил из сумки беленькую, кристалловскую.
   - Ну ты ваще, - протянул Пенсия, отложив  фишки.  Он  смотрел  на  сумку,
рассчитывая, что появится и закусь.
   Закуси там не было. А  был  там  приемник,  замаскированный  под  плейер,
пистолет-пулемет с глушителем и еще парочка нужных вещей.
   -  Закусь  сейчас  баба  моя  даст,  -  Володя  встал,  приосанился  и  с
решительным видом отправился за закусью. Пришел через пять  минут,  на  щеке
отпечаталась пятерня. - Чего я на ней женился? Вон, Надька из гастронома  за
мной увивалась, а я...
   - Бабы - это вообще не люди, - рассудительно произнес Пенсия.
   - А кто? - заинтересовался Володя.
   - Если бы знать, то с ними бороться можно было бы...
   - В гастроном, - я протянул Володе два червонца.
   -  Страна  гуляет,  -  хмыкнул,  потирая  щеку,  Володя  и  отправился  в
гастроном.
   Застучали костяшки. Я играл вместе  со  всеми,  попутно  приглядываясь  к
окружающей обстановке. Меня больше  всего  интересовало  -  один  ли  я  жду
Инженера.  Я  надеялся,  что  моим  противникам  неизвестно  это  место  его
возможного появления.
   Через полчасика я сориентировался в обстановке. И понял, что  я  не  один
томлюсь в ожиданиях.
   Неприметная желтая "Нива" стояла поодаль, на другой стороне двора.
   В машине сидели двое. У одного руки были синие от наколок. Другой  -  лет
сорока, в светло-бежевом костюме, здоровенный, неприлично мордатый,  однако,
несмотря на это, интеллигентный с виду.
   Впрочем, они могли  ждать  кого  угодно.  Могли  вообще  быть  киллерами,
наблюдавшими за жизнью какого-нибудь не выплатившего  долг  коммерсанта  или
неверного мужа. Могут  быть  менты.  Хотя  у  того,  в  наколках,  морда  не
ментовская, но ведь менты ныне разные встречаются. Однако выбрали они именно
такую точку, откуда отлично просматривался зияющий  чернотой,  развороченный
Марианнин подъезд.
   Надо определяться с ними.  Меньше  часа  до  появления  Инженера,  и  мне
необходимо знать наверняка, один ли я его дожидаюсь, или  мне  опять  мешают
жить кон