это куда благороднее и круче, почти как  в  кино.  А  большинство
киллеров и есть инфантильные переростки, задержавшиеся в своем  развитии  на
уровне пятого класса,  больше  качавшие  мышцы,  чем  мозги,  и  научившиеся
нажимать на спусковой крючок где-нибудь в бесчисленных горячих точках.
   Я тут знаю все, каждый угол. Я никогда нигде не селюсь, не исследовав дом
и окрестности и не убедившись, что в случае чего  у  меня  есть  возможность
уйти целым и невредимым. И мне прекрасно известно, что  от  почтового  ящика
есть дорога не только к лифту, Можно еще  вернуться  к  двери  и  нырнуть  в
подвал, куда ведет ржавая запертая дверь. Но у меня  есть  от  нее  ключ.  Я
испытываю нешуточное уважение к подвалам и чердакам. Они не раз спасали  мне
жизнь.
   И вот я уже в подвале. Оттуда выныриваю в соседний подъезд.  Дальше  -  в
заросший деревьями  дворик.  Киллер  отсюда  меня  не  видит.  Скрываясь  за
деревьями, огибаю дом. Забираюсь на крышу технической пристройки. Распахиваю
окно и осторожно, совершенно  бесшумно  пробираюсь  на  лестничную  площадку
своего подъезда между первым и вторым этажом.  Отсюда  видны  дверцы  лифта,
перед которыми в меня хотят всадить несколько пуль, как в мишень.
   Сколько все заняло? Полторы минуты? Ребята заждались. решили, что я читаю
у ящика газету. Ничего, дольше ждали. Еще подождут.
   Из всех искусств для меня важнейшим является искусство... нет,  не  кино,
как говаривал вождь пролетариата. Всего лишь  искусство  слушать.  За  шумом
труб в водопроводе и музыкой  я  различил  внизу  сопение  и  едва  заметное
шебуршание.
   Я весь обратился в слух. И  через  полминуты  готов  был  с  уверенностью
сказать, что там всего один человек, Самонадеянный дурак,  возомнивший  себя
Рэмбо.
   Ох, только бы из посторонних людей никого черт не принес.
   Я вытащил из кармана пачку сигарет с ментолом, сжал ее и бросил.
   Киллер купился. Он не ждал опасности сверху. Он сделал шаг вперед.
   Я уловил, где он. И махнул сверху, как рысь. Рыси обожают прыгать  сверху
и вцепляться ротозеям в скальп.
   Бедолага так и не понял, что к чему. Один точный удар - и он обмяк в моих
руках.
   - Чегой-то там? - крикнули сверху. Черт толкнул эту  тетку  спускаться  с
третьего этажа.
   - Кореш поскользнулся! - крикнул я и подхватил тяжелое,  накачанное  тело
под мышки. Ударил по кнопке лифта - хорошо, что лифт стоял на этом этаже.
   Мой этаж последний. Я уронил убивца на пол, отпер  дверь,  потом  затащил
тело в коридор. Извлек у него из куртки рацию,
   Ага, напарник ждет не  дождется  радостного  сообщения:  "пациент  скорее
мертв, чем жив".
   Я два раза  нажал  на  клавишу,  посылая  музыкальные  сигналы,  -  пусть
подельник подумает в машине, что это означает.
   Дальше все просто, как за ухом почесать. Я нацепил плащ и шляпу. Вышел из
подъезда тем же путем, что и зашел, обогнул дом. Позицию для машины  киллеры
выбрали совсем никакую.
   Я согнулся, шляпа скрывала лицо, В общем, этот шалопай меня не узнал.  Он
просто представить не мог, что я появлюсь.
   Он сидел, как каменный истукан, и буравил глазами  подъезд,  ожидая,  что
оттуда выпорхнет его счастливый напарник и надо будет срываться с места.
   - Братишка, - прохрипел я и постучал в стекло  "жигуля",  прикрывая  лицо
шляпой. - На пивко бы...
   - Вали, - не глядя кинул он.
   - Ах ты козел.
   - Чего? - реакция у этого типа была не как у киллера,  а  как  у  обычной
шпаны. Он распахнул дверцу, чтобы смести меня одним  ударом  и  вернуться  к
своим занятиям.
   Вылезти он не успел. Я отработал его - тремя пальцами под горло, потом  -
добавку. Все это произошло настолько  быстро,  что  посторонний  наблюдатель
вряд ли бы заметил и понял. Минимум усилий - и три часа отключки.  Это  вам,
братцы, не  у  лифта  караулить.  Это  высокий  профессионализм.  Как  никак
Аккуратист работает, а не шиш с бугра!
   И почему они решили, что могут взять меня просто так? Изобилие дураков  -
это гарантия умным, таким, как я, долгой жизни.
   Я вернулся к  себе  в  квартиру.  У  меня  было  немного  времени,  чтобы
побеседовать с пленником, разлегшимся на полу. Ему было лет тридцать,  и  он
был похож на приехавшего в город за покупками тракториста. Я заковал  его  в
браслеты и привел в чувство. Он выпучил глаза, закашлялся.
   - От кого ты, родимый ? - я ткнул ему в нос его же пистолетом.
   - Я... - он уставился на ствол, так что глаза сошлись  на  переносице.  -
Я... Меня...
   - Говори ясно. Или стреляю.
   - Меня прислали.
   - За мной? Ну!
   - Да. За тобой. Дали адрес и фотографию.
   - Кто заказчик?
   - Бульник.
   - Кто такой?
   - Мы сидели вместе в Пензе.
   - Что за фотография?
   - Вот, - он кивнул на нагрудный карман.  Я  извлек  оттуда  фотографию  и
произнес
   - Ясно.
   Только  у  одного  человека   могла   быть   такая   фотография,   снятая
видеокамерами службы безопасности банка.
   - Ну, ладно, - сказал я.
   Ох, мягкотелость - один из моих немногих неизжитых недостатков.
   - Не убивай, - довольно жалобно прогундосил убивец. - У меня дети.
   - Много детей?
   - Двое.
   - Единственный кормилец семьи. Счастливое будущее им обеспечиваешь?
   - Ну да.
   - Сколько еще народу грохнуть должен, чтобы обеспечить.
   - Смотря сколько платить  будут,  -  он  на  полном  серьезе  втянулся  в
дискуссию.
   Я знал, откуда ветер дует. Банкир сильно обиделся на меня за то, что я не
позволил  ему  в  очередной  раз  всех  надуть  и  оказаться  самым,  умным.
Интересно, почему все мошенники такие обидчивые?  Им  нравится  объегоривать
всех и нестерпима сама мысль о том, что кто-то может объегорить их самих.
   Банкира мне даже жаль. Так оттоптали ему самолюбие, так растрясли карманы
- и все какой-то малорослый тщедушный субъект, непонятно откуда  свалившийся
на его голову...
   - Я тебя разочарую, - сказал я убивцу. - Меняй профессию.
   Ох, не люблю я это дело. Но чего для блага общества не сделаешь. Принялся
я за убивца, используя богатые знания в народной медицине. И  через  минуту,
оставляя его на ступенях, ведущих на чердак, я был уверен, что теперь он уже
никого не убьет - здоровья не хватит. И совесть моя потому чиста.
   Через  некоторое  время,  ощутив  себя  более-менее  в  безопасности,   я
успокоился и проникся чувством законной гордости  по  отношению  к  себе,  Я
представил, как вытянется морда Банкира. Я ему не завидую. Он  теперь  будет
жить  с  ощущением,  что  жизнь  его  на  волоске,  и  через  месяц   станет
неврастеником. Сам виноват...
   Но мне надо менять место обитания,
   - Смерть от передозировки наркотиков знаменитого  рок-певца  Саши  Сукина
вызвала очередную волну  самоубийств,  -  с  очаровательной  улыбкой  вещала
дикторша российского канала. - Добровольно из жизни ушли двенадцать  девушек
в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет. Это на  два  человека  больше,
чем при женитьбе кумира молодежной среды, солиста  группы  "Хрен  вам"  Толи
Опуса!... Платье любовницы Президента США,  явившееся  причиной  возбуждения
дела об  импичменте,  приобретено  музеем  "Метрополитен"  за  три  миллиона
долларов и будет выставлено рядом с  безвозмездно  вывезенным  из  России  в
порядке культурного обмена платьем Екатерины Второй... И  о  погоде.  Погода
продолжает преподносить нам неожиданные сюрпризы, в  связи  с  чем  прогнозы
становятся все менее определенными. Итак, завтра в Москве - от  восемнадцати
до тридцати четырех. Солнечно, возможны проливные дожди. Можем гарантировать
одно - снегопада не будет... Рекламная пауза.
   На экране появилась лощеная девица.  Она  под  веселую  музыку  счастливо
наблюдала наркоманские галики - как у пакетов с соком появились ноги, и  эти
пакеты стали плясать. "Сок "Гульд" - глядите на мир с невинной радостью!"
   Девица пустилась в пляс в обнимку с пакетом из-под сока. Я  нажал  кнопку
переключения программ.
   - Робертио, коварный искуситель, ты разбил мое нежное сердце,  -  героиня
аргентинского телесериала плюхнулась в обморок  на  широкий  диван,  который
являлся главным предметом декораций и на  котором  снимались  от  начала  до
конца все серии.
   Робертио злодейски ухмыльнулся, хотел  что-то  сказать.  Щелк  -  .другая
программа.
   - Ты меня так любила.
   А потом, гадюка, забыла,
   -  надрывался  в  компьютерных  дебрях  видеоклипа  петухоголосый  певец,
барабаня себя в обнаженную впалую грудь...
   Я высосал через трубочку из пакета сок - тот самый сок  "Гольд",  который
только что пускался в пляс с  обкурившейся  марихуаной  рекламной  барышней.
Сладко зевнул. Мне было скучно. Моя мятежная душа искала бури, а  я  обречен
отсиживаться на моей запасной хате и думать, как разгрести  ситуацию  с  тем
самым денежным мешком. Конечно, у Банкира были все  основания  считать  меня
подлецом и мерзавцем. Не дал я ему хапнуть  тридцать  два  миллиона  пятьсот
восемьдесят пять тысяч долларов и двадцать центов. Именно столько тормознули
благодаря мне от отправки за бугор. Плохо, что  информация  о  моем  участии
ушла так быстро. Плохо, что гончие псы Банкира  так  быстро  установили  мое
место обитания, из которого, правда, по ряду причин я секрета не делал.
   Я томно потянулся на скрипнувшем диване. Бил баклуши я в  "берлоге  номер
два" - малогабаритной двухкомнатной квартире. В большой комнате кроме дивана
был еще просторный шкаф, забитый моим маскарадным  гардеробом,  два  кресла,
телевизор  с  видеомагнитофоном.  На  стене  висел  ковер.  Минимум  мебели,
спартанская обстановка и идеальная чистота. Ненавижу беспорядок. Все  должно
быть разложено по полочкам - и вещи, и мысли, и  чувства.  "Порядок  -  друг
разума и его подлинная цель", - писал мудрый французский епископ и  писатель
Жак Боссюэ.
   В другой комнате был письменный стол, крутящееся кресло и  книжный  шкаф,
полный умных  книг,  нафаршированных  самыми  мудрыми  мыслями,  до  которых
доперло человечество за тысячи лет существования. Здесь уживались  в  добром
соседстве Гегель и Ильин, Шопенгауэр  и  Платон.  Обожаю  читать  философов.
Кто-то глотает детективы, а я труды о диалектике и нищете материализма.
   Жилье я подбирал очень тщательно. Искал именно  такое,  которое  отвечает
моим представлениям о безопасности. А из безопасной квартиры, прежде  всего,
должны быть пути отступления на случай, если вдруг  нанесут  визит  незваные
гости...
   Дзинь! - звонок слегка ударил по нервам. Ударил  ровно  настолько,  чтобы
привести меня в рабочее  состояние.  Нервы  у  Аккуратиста  отличные.  Прямо
стальные нервы. Тросы, а не нервы...
   И кого черт принес?  Соседей?  Участкового?  Опять  киллеров?  Свидетелей
Иеговы с их агитками?
   Выясним.
   Я поднялся с дивана, подошел к стене, нажал на кнопку,  видеофона,  и  на
небольшом  экранчике  появилось  изображение.  Перед  моей  дверью  топтался
сухощавый уже немолодой человек в строгом темно-коричневом костюме. Я  сразу
определил, что его рост - сто девяносто сантиметров, вес - семьдесят  восемь
килограммов. Возраст - пятьдесят один год... Как мне  удалось  это  сделать?
Нет, дедуктивный метод Холмса тут ни при чем. Просто  на  этого  человека  у
меня было досье. И ему совершенно нечего делать здесь сегодня. Он вообще  не
должен знать, что Аккуратист скучает здесь. Не должен, но знает.  Он  вообще
часто поражает своей осведомленностью.
   И что в этой ситуации делать такому воспитанному молодому  человеку,  как
я? Сказать в щелку: никого нет дома... Нет, не пойдет. Гость -  это  вам  не
почтальон Печкин. Таких людей просто так не отсылают.  Ну  какие  черти  его
принесли,  а?  И  не  решили  ли  его  использовать  в   качестве   наживки?
Маловероятно, но такая возможность не исключена.
   Ну, где наша не пропадала!
   Я распахнул дверь  и  отпрянул  -  расслаблен  и  вместе  с  тем  заряжен
энергией, как сжатая пружина, в общем - готов к бою и пистолет  держу  перед
собой. Если это наживка - в коридор влетит светошумовая, осколочная  граната
или слезогонка. Потом ворвутся боевики. И...  И  ничего  у  них  не  выйдет.
Аккуратиста с кондачка не возьмешь. Я тут давно все просчитал. И каждое  мое
движение продумано и опробовано. Я отступаю так, чтобы граната осколками  не
посекла и взрывная волна прошла мимо. Я понимаю, как гуляют взрывные  волны.
А там рукой подать до балкона - он как раз на стыке двух корпусов  дома,  да
так, что ниоткуда не просматривается и не простреливается. Такой дом я долго
искал. Так что я ухожу по балкону наверх, распахнув люк. Потом на карниз - и
в соседнем подъезде. А дальше ухожу не прощаясь - и никто меня не остановит,
если, конечно,  атакующие  не  прихватили  роту  солдат,  которым  приказано
стрелять по всему движущемуся.
   -  Тим,  не  дури,  -  послышался  спокойный  голос  Андрея   Рустамовича
Кухенбадена. И где люди берут подобные фамилии?
   - Не буду дурить, - сказал я,  сжимая  в  руке  рукоятку  автоматического
пистолета. - Заходите и захлопывайте дверь.
   - Осторожность никогда не бывает  излишней,  -  с  усмешкой  процитировал
Горация гость.
   Я отразил подачу цитатой французского писателя-классика Теофиля Готье:
   - Во все времена осторожные люди брали верх над людьми безрассудными.
   Это наша  давняя  игра.  Кухенбаден  -  человек  высокообразованный,  его
покрытая жестким бобриком голова - объемное хранилище изречений, цитат. Ну и
мы не лыком шиты. Чай, тоже грамоте обученные.
   Кухенбаден,  как  и  я,   чтил   осторожность   за   добродетель.   Внизу
прогуливались  два  его  телохранителя,  ждавшие  босса   и   оглядывавшиеся
напряженно вокруг. У телохранителя должны быстро бегать глаза. И  глаза  эти
должны все замечать. Особенно когда хранишь такое тело.  Кухенбаден  был  из
тех людей, о которых в дешевых шпионских боевиках говорят "он слишком  много
знал". Знает он, действительно, немало, поэтому его родной "колхоз"  охранял
его по всем правилам. Не удивлюсь, если телохранители имеют инструкции: если
объект не удается защитить - пристрелить  его,  чтобы  не  попал  к  врагам.
Ничего не поделаешь - такова судьба важного секретоносителя.
   - Кофейку? - спросил я.
   - Пожалуй, - потер руками Кухенбаден, отставляя трость, которую неизменно
таскал с собой, и присаживаясь на  стул.  Он  был  прямой,  будто  проглотил
штырь. Приходила мысль о военной выправке, но, по-моему, он никогда в  армии
не служил, с детства играл опасными игрушками, конечно,  когда  не  сидел  в
библиотеке, набираясь цитат классиков.
   - С пирожными? - спросил я.
   - Не откажусь, - при своей худобе гость испытывал слабость к сладостям.
   - Плату не возьму, - усмехнулся я.  -  Только  скажите,  как  узнали  мой
адрес, - и квиты.
   - В записной книжке посмотрел, - в ответ улыбнулся он.
   - А в книжке он откуда?
   - Ну, право, и не знаю, что сказать.
   - Мы все под колпаком у Мюллера.
   - Ну что вы. Просто мы предпочитаем как можно лучше знакомиться с людьми,
которые оказывают нам услуги.
   - Я тоже, - сказал я.
   Тоже, да не то же. Они узнали мой адрес, который знать не должны. А я  до
сих пор туго представляю, что это за организация дает мне высокооплачиваемые
заказы. Знаю  только,  что  это  нечто  вроде  русского  масонского  ордена,
пытающегося  еще  с  петровских  времен  влиять   на   события   в   России.
Рекомендовали мне их люди, которые дурного не посоветуют. И не то что  я  не
доверяю Кухенбадену и его соратникам... Я вообще никому не доверяю.
   Хотя он не поведал, как нашел меня, я все равно налил ему кофе и поставил
коробку с эклерами. Как подгадал - купил их с утра в магазине внизу.
   - Прекрасно, - он отхлебнул кофе и осведомился:
   - Вы часто смотрите телевизор?
   - Смотрю.
   - Шоу Михаила Зубовина.
   - Вот этого? - я включил телевизор, вызвал третью программу,  по  которой
как раз в это время должно было идти  шоу.  И,  как  по  заказу,  на  экране
появилась улыбающаяся физиономия.
   -  Я  помню  чудное  мгновение,  как  говаривал   старик   Лермонтов,   -
жизнерадостно, как щенок, протявкал телеведущий.
   - Ой, - как от зубной боли, поморщился Кухенбаден, физически  страдающий,
когда Бебеля путают с Бабелем.
   - Это у него всегда, - пояснил я.
   Страсть к цитатам в последние два года поразила все слои общества. Только
одни цитируют Пушкина. А другие - солиста группы "Кукиш в Заполярье".
   - Итак, когда вы в первый раз  обнаружили,  что  ваша  женщина  вовсе  не
женщина,  а  транссексуал?  -  допрашивал  ведущий  Михаил  Зубовин  скромно
тупящегося молодого человека.
   - Мерзость, - я выключил телевизор.
   - Михаил Зубовин,  -  Кухенбаден  отхлебнул  еще  кофе.  -  Вокруг  этого
ничтожества, для которого Пушкин и Лермонтов - одно лицо, что-то затевается.
Какая-то афера. Очень крупная.
   - Какая афера может вокруг него затеваться? - мне захотелось зевнуть.
   - Существует  некое  соглашение  российского  экономического  "Олимпа"  о
проекте "Плюс один". И каким-то образом ключевой  фигурой  проекта  является
модный телеведущий. События вокруг него уже начали развиваться.
   - Какие события?
   - Странные события, - многозначительно произнес Кухенбаден.
   - Что я должен сделать?
   - Разобраться в ситуации.
   - У вас своих шпиков мало?
   - Вы, Тимофей, надежны как гранит, - польстил он мне.
   - Ну, спасибо, - кивнул я. Тут с ним трудно было не согласиться.
   - Мы  пытались  подключить  одну  нашу  сыскную  контору.  Кончилось  все
автокатастрофой. Грузовик наехал на  машину  с  тремя  частными  сыщиками  и
скрылся.
   - Так и раздавили средь бела дня? Зачем?
   - Нам дали понять, чтобы мы не совались.
   - Какая будет зарплата?
   - Сущая безделица, - он назвал цифру. И от нее закружилось в голове,
   - А расходы входят? - спросил я.
   - Расходы по отдельной смете.
   Голова моя сладко кружилась не от жадности. Такие  деньги  платят,  когда
намечаются очень серьезные события:  И  опасные.  Кого  как,  а  Аккуратиста
ощущение  опасности  бодрит.  Поскольку  отношения  у  меня   с   опасностью
уважительные. Она, опасность, знает, что ей не подстеречь меня из-за угла. А
я никогда не страдал ее недооценкой.
   - Материалы по проекту "Плюс один"  ?  -  осведомился  я.  Когда  требуют
материалы, это означает, что заказ принят,
   - Их немного, - Кухенбаден протянул мне лазерный диск.
   - Мне нужно знать, с чего все началась, - потребовал я.
   - С намеков, оговорок. С незначительных событий. Однажды в  одной  тесной
компании прозвучали эти слова - "Плюс один".
   - И сразу все силы бросили на расследование?
   - Интуиция. Моя интуиция, Я чувствую, что на "Олимпе" готовится  какая-то
капитальная пакость. Удивительная пакость.
   - Кто заинтересован?
   - Берите любого из олигархической верхушки. Они и будут.
   - Точнее.
   - Не знаю точнее, - в его голосе проскользнуло отчаяние, и стало понятно,
что ситуация действительно напряженная.
   - Буря, скоро грянет буря, - улыбнулся я..
   - Алексей Максимович Пешков. "Песня о буревестнике". Ну, это же  школьная
программа, - разочарованно произнес гость.
   - Зато звучит...

Глава третья

   - Налоги, налоги, заплати налоги, - напоминающий  непроспавшегося  палача
бородатый  мужик  с  устрашающего  вида  топором  склоняется  во  тьме   над
супружеским ложем, на котором спят двое.
   Перепуганный неплательщик дрожащей рукой тянется к кошельку.
   Встает утреннее ласковое солнце.  Все  трое  участников  драмы  счастливо
улыбаются и обнимаются.
   Каждый день радовал нас новой  рекламой  об  уплате  налогов.  Налоговики
перепробовали все интонации - от жалобно заунывных, типа "люди добрые, мы не
местные, мы не ели три недели", до угрожающего разбойничьего: "Заплати, а не
то покатится буйна головушка с плеч".  Оно  понятно.  В  стране  не  хватает
денег. Деньги в России обладают свойствами  сверхтекучего  гелия  -  они  не
удерживаются  ни  в  закромах,  ни  в  подвалах,  они  просачиваются  сквозь
микроскопические щели, в которые не просочится даже воздух. Деньги все вр