ым  адресного  бюро  проживает  по  этому  адресу
гражданка Катунина Александра Ивановна,  1944  года  рождения.  Может  быть"
хозяйка квартиры - мамаша Инженера. А может быть, и просто подставное  лицо.
Это не так важно.
   Что делать? Попробовать набрать номер? Нет, не стоит. Он  может  быть  на
контроле.
   Надо поехать, провести небольшую установочку. Присмотреться,  что  там  и
как.
   Где мой гардероб?..
   Одеваемся  в  стиле  -  кандидат  технических  наук   Сергей   Сергеевич,
оставшийся  без  средств  к  существованию.  Вид  вымирающий.  Раньше  таких
называли    "электронагревателями"    -    они     протирали     штаны     в
научно-исследовательских институтах, поругивали на кухнях советскую  власть,
взахлеб читали толстые журналы и Солженицына. Ныне эти кандидаты  в  доктора
никому не нужны, так же, как и их научные темы. Поэтому потерянность  должна
прослеживаться во всем  -  в  небрежности  одежды,  в  потухшем  взгляде,  в
выражении интеллигентской обреченности - мол, пусть я живу  плохо,  но  наша
варварская страна должна пройти через это на тернистом пути  к  цивилизации.
Как  правило,   это   люди   слегка   голодные,   генетически   приверженные
общечеловеческим (читай, ничьим) ценностям и пришибленные.
   Я немножко скособочил потертый галстук, почистил ботинки - у них  ботинки
обычно чищеные. И отправился на рекогносцировку.
   Новорусский кирпичный дом венчала  острая  жестяная  крыша  -  потуга  на
архитектурное излишество.
   Вокруг - металлический забор, за  которым  располагались  гараж,  качели,
детские грибочки, автостоянка. В будке скучал охранник в  синей  форме  и  с
пистолетом на боку.
   И как мне туда  попасть?  Ничего  невозможного  нет.  Но  вопрос  требует
проработки. Да и нужно ли?
   Черт, простой вопрос - определить, где окошко. квартиры. А как?
   Придется опять играть в переодевания. Возвратившись  домой,  я  приоделся
поприличнее. И отправился  в  ремонтно-эксплутационное  управление,  которое
отвечает за этот новорусский дом. Сделал морду топором и к директору  РЭУ  -
жуликоватому   азербайджанцу,   наверняка   подворовывающему   квартирки   в
обслуживаемых домах и продающему их своим соотечественникам.
   - Милиция, - я сунул ему в нос удостоверение.
   - А что? - лицо его стало заискивающее. Власть они уважают.
   - А вы не знаете? - угрожающе произнес я.
   - А чего мы не знаем? - он заерзал.
   - План поэтажный. Двадцать  седьмой  дом.  Только  не  говорите,  что  он
утерян.
   - Как утерян? Все на месте.
   Вокруг меня забегали какие-то тусклые женщины, заваливая меня бумагами.
   Я вытурил директорствующего азера из его кабинета и  расстелил  на  столе
поэтажный план.  Снял  его  на  видеокамеру.  Инженер  жил  в  трехкомнатной
квартире улучшенной  планировки.  Там  действительно  была  прописана  некая
Катунина - одинокая, бездетная, пятидесяти годов. Больше там никого не было.
Могло быть, что он снимал квартиру, но тогда никто  не  стал  бы  перегонять
телефонный  номер  в  базу  "ноль".  Скорее  всего,  эта  Катунина  -   лицо
подставное. Кто-то не заинтересован, чтобы Инженер фигурировал в каких бы то
ни было документах.
   К дому я вернулся, когда уже стемнело,  без  труда  нашел  окна  квартиры
Инженера. Они были пусты. Я  прицелился  в  них  из  лазерного  считывателя.
Слушал  минут  пятнадцать,  и  за  это  время  ни  намека  хоть  на   чье-то
присутствие.
   Похоже, он ночевал где-то в другом месте. Нетрудно представить в каком. Я
ему не завидую. Люди Али-бабы, профукав  главное,  сейчас  проявляют  чудеса
самоотверженности, выворачивая весь персонал наизнанку и ища предателей.
   Да, для Инженера это может плохо кончиться. Хотя, судя по качеству жилья,
ценят этого ученого мужа высоко. Наверное, выживет.
   В который раз я посетовал на то, что у меня нет помощников. Тяжко одному.
Да еще  когда  твою  физиономию  опять  показали  в  разделе  "Разыскивается
маньяк". Ладно, других  условий  мне  не  создадут.  Будем  ждать  Инженера.
Когда-то он появится. И тогда все прояснится.
   "По природе своей все запутанное тяготеет к ясности, а  все  темное  -  к
свету", - писал Стефан Цвейг. Как с ним не согласиться?
   - Ну ты мужик, - Магарыч заерзал на раскладушке,  глядя  через  стакан  в
окно.
   - Да, - у Василича язык слегка заплетался. Он облокотился на замусоренный
ошметками колбасы стол. - Главное, душевность чтобы была  у  людей.  Правда,
Магарыч?
   - Ну да. Не вижу повода не выпить, - кивнул Магарыч.
   - Наливай, - велел Василич.
   - У меня нолито, - сказал Магарыч.
   - Тогда я себе налью, - Василич бережно налил себе в стакан  водки.  -  И
Матросу налью, - он еще бережнее налил в мой стакан.
   Это были мои собутыльники. Так мы культурно коротали времечко уже  четыре
дня. Вели умные беседы о политике, экономике и  падающем  качестве  спиртных
напитков. Рассуждали мужики  солидно,  с  толком.  Просто  пьянствовать  они
считали неприличным. Что за пьянка без доброй беседы?
   Познакомился я с ними просто. Они сидели на ящиках под большой  липой  во
дворе и цедили одну бутылку "джин-тоника" на двоих. По ним было  видно,  что
это постоянное место их обитания.
   - Присяду? - спросил я.
   -  Присаживайся.  -  без  энтузиазма  произнес   Магарыч   -   иссушенный
красномордик лет пятидесяти.
   - А за знакомство? - спросил я.
   - А кто нальет? - спросил Василич. Они  оживились,  когда  я  вытащил  из
сумки на плече пузырь беленькой, И социальная ячейка, издавна именуемая  "на
троих", была сформирована.
   Они пили серьезно, трудолюбиво. Я по возможности выливал. Или  пропускал,
но это особенно никого не волновало.
   - Ну, чтоб Горбатому пусто  было,  -  поднимая  стакан,  помянул  Магарыч
Генерального секретаря ЦК КПСС. Он его всегда поминал.
   - Ну чего ты, - завел миролюбивый Василия.
   - Пить будем?
   - Будем.
   - Ну вот, за то, чтоб Горбатому пусто было...
   Звякнули стаканы.
   Собутыльникам я в первый день знакомства  представился  как  списанный  с
сухогруза в Мурманске судовой механик, приехавший к родственникам в  Москву.
Когда я выудил вторую бутылку, Магарыч поинтересовался:
   - А жить есть где, Матрос?
   - В общем да. У людей одних. Вон, затоварился,  -  я  звякнул  портфелем.
Магарыч жадно вздохнул.
   - А можешь  и  у  меня,  -  быстро  произнес  он,  стараясь  не  упустить
свалившуюся удачу.
   - А ты где живешь?
   - Во, - показал он в сторону дома. -  У  меня  однокомнатная  на  третьем
этаже.
   - Это твое окно с кактусом?
   - Нет, мое правее.
   - А, - кивнул я, произнеся про себя "годится". Его окна как раз  выходили
на нужный мне дом, располагавшийся на противоположной стороне улицы. И я мог
наблюдать из них за окнами Инженера.
   - Я заплачу, - сказал я.
   - Обижаешь, - коротко сказал Магарыч и облизнулся, глядя на мой портфель.
   И за эти дни я старался его не разочаровывать. В квартире  Магарыча  было
неприбрано, воняло сивухой и перегаром, но это меня не особо интересовало. В
первый день я попробовал навести хоть какой-то порядок, но мои попытки  были
с гневом отвергнуты - Матрос, ты же гость... Тем  более  Магарыч  не  мыслил
себя вне беспорядка. Он тогда  чувствовал,  что  чего-то  не  хватает,  и  я
оставил его в покое.
   Позавчера инженерские окна были темные. Вчера вечером там появился свет.
   Магарыч обычно валялся пьяный. Он чем-то напоминал голодного  кота.  Если
перед голодным  котом  корзина  с  рыбой  -  он  будет  лопать,  пока  может
двигаться. И Магарыч пил, пока не валился в бессознательном  состоянии.  Так
что я мог спокойно властвовать  в  квартире  и  пялиться  сколько  хочешь  в
бинокль, пользоваться лазерным считывателем.
   Первое, что я услышал в наушниках, когда навел считыватель на окно, было:
   - Подлецы. Вот подлецы.
   Потом кто-то запел достаточно зычно:
   - Черный ворон, что ж ты вьешься, над мое-е-ю-ю го-оловой!
   Затем он включил магнитофон,  и  тот  не  замолкал  почти  все  время.  Я
наслушался записей: "Вдоль по Питерской", "Ой цветет калина". А  чаще  всего
звучало "Враги сожгли родную хату"...
   Иногда  музыка  перемежалась  короткими  ругательствами  -   простыми   и
незамысловатыми, короткими:
   - Уроды...
   - Подонки.
   - Во, сволочи, - это было произнесено с  особым  чувством  и  подкупающей
искренностью, которую уловил даже лазерный считыватель.
   Но чаще всего все-таки звучало - "подлецы".
   Нормально. Лучше, чем слушать песни в исполнении Бульника "Белочка моя, я
твой бельчонок"...
   С моей наблюдательной позиции я достаточно быстро разобрался в  ситуации.
Инженера пасли  трое  или  четверо  шкафов  на  красном,  как  с  конвейера,
"Пежо-206" и темно-синем "Святогоре" с  форсированным  мотором.  Они  весьма
походили на тех, которые пасли и Михаила Зубовина, Двое здоровяков провожали
Инженера до квартиры, а потом уматывали оттуда.  В  квартиру  охранников  не
допускали, и они всю ночь бдили в своих машинах.  Утром  Инженер  садился  в
"Запорожец",  притулившийся  на  стоянке   перед   домом   между   пятисотым
"Мерседесом" цвета металлик и "Кадиллаком", и отбывал на службу.  Я  его  не
провожал.
   Место было забавное. Вчера с утречка пораньше я глядел  на  выходящих  из
дома  дам  с  сытыми,   закованными   в   богатые   одежды   детишками,   на
серокостюмников при галстуках  и  с  дорогими  саквояжами,  усаживающихся  в
мощные машины. За некоторыми приезжали авто с  водителями.  У  пары  человек
были телохранители.
   Это было вчера утром. Часы показывали семь  десять,  когда  легкий  обруч
сдавил мне голову.  И  я  понял,  что  сейчас  будет  весело.  Я  напряженно
огляделся, выискивая Инженера, но он так рано не выходил.
   Я увидел выруливавший со стоянки "Кадиллак" - тот  самый,  который  стоял
рядом с "Запорожцем".
   Я отшатнулся и прижался к стене, прикрыв глаза.
   Бух - стекло дрогнуло, но не вылетело.
   Когда  я  выглянул  из  окна,  увидел  то,  что  и  ожидал  -  "Кадиллак"
разворотило, и он дымился.
   Ну что ж, с очередным павшим в торговых  войнах,  которые  обострились  в
последние два месяца.
   Вообще, дом этот мог претендовать на место в Книге рекордов Гиннесса. Тут
примерно раз в две недели кого-то грохали.
   Инженер, целый и невредимый,  отбыл  на  работу,  провожаемый  машиной  с
охраной - ее не задело. Я сел  им  на  хвост  на  своем  "Москвиче".  Машины
двинули по направлению к  "Березовой  роще",  и  я  не  стал  их  провожать,
опасаясь, что меня засекут. Делать там нечего. Устанавливать  наблюдение  за
центром нет смысла.
   Очередной  день  клонился  к  концу.  Магарыч  и  Василич  уже   прилично
набрались. Я отсел от них и глазел в окно.
   Вчера я узнал нечто интересное. Я включил игрушку, сканирующую частоты  в
поиске работающих радиоустройств. И наткнулся через некоторое время на нечто
знакомое.
   - Эх, дороги-и-и, - тянул не особо музыкально знакомый голос.
   Мой считыватель, пристроенный на подоконнике, давал то  же.  Это  значит,
что на хате у Инженера стоят микрофоны, и охрана помимо заботы о теле еще  и
слушает подопечного.
   Вот такие события были у меня в последние дни...  Я  выглянул  в  окно  и
вздохнул полной грудью вечерний воздух. Вечер был прозрачный,  изумительный.
Хотелось расслабиться, но расслабляться я не мог. Сейчас и начнется работа -
скоро Инженер подъедет. Между тем за столом затевалась дискуссия.
   - Во всем Горбатый виноват, - ударив себя ладонью по  впалой  груди,  как
обычно, заявил Магарыч. Это была его больная мозоль. Не меньше,  чем  раз  в
десять минут он поминал бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС.
   - Ну, не во всем, - пытался вступиться за бывшего руководителя  Советской
державы Василич.
   - Почти во всем. Кто сухой закон придумал? Очереди за водкой какие были?
   - Да-а, - тут Василичу крыть было нечем.
   - Тогда не просто водку у народа отняли. Тогда у  народа  веру  убили!  -
Магарыч жахнул кулаком по столу так, что бутылки подпрыгнули,
   - И всяку дрянь пить приучили, - поддакнул Василич.
   - Во-во. Горбатый виноват.
   И разговор опять пошел по истинно  русскому  замкнутому  кругу  -  поиски
виноватого, который в ответе за все.
   Стакан за стаканом.
   Глядя на улицу, я думал - надо что-то решать. Может, снять втихаря охрану
и  уволочь  Инженера  в  уголок,  где  выдавить  все?  Грубо  и   достаточно
эффективно, но заставит противника принять контрмеры и начать прятать следы.
   За столом замолчали. Оба алкаша сидели и  сосредоточенно  смотрели  перед
собой. При этом у Василича  взор  расфокусировался,  и  он  тыкал  вилкой  в
тарелку соседа, считая, что это его тарелка,
   - Еще по одной? - спросил я.
   - Не, я не пью, - Василич попытался встать,  грохнулся,  опять  встал.  -
Кобра моя меня ужалит, если я сейчас не приду. Я же за хлебом пошел.
   Действительно. Только за хлебом он ушел с утра. А сейчас уже вечер.  Вон,
луна какая красная заползла на небосвод.
   - Пока, - Василич схватил сумку с обгрызенным батоном и не вышел, а выпал
из двери на лестничную клетку.
   Магарыч хлебнул еще чуток и угомонился.
   Я умудрился не уронить в себя ни одной  капли.  Хотя  это  и  потребовало
немалого проворства.
   Заперев за  Василичем  дверь,  я  вновь  подошел  к  окну.  Расслабленное
состояние  куда-то  уходило.  Вечер  был,  конечно,  чудесный,  но  то,  что
происходило  на  улице,  мне  не  нравилось.  Не  нравился  тот   развязный,
уркаганского вида парень, которого я заприметил еще вчера, - он был какой-то
нарочито  беззаботный.  Так  выглядит  молодежь  из  наружки.  Не   нравился
старенький зеленый "Ситроен", крутившийся у дома вчера и сегодня.
   Слежка? Следить могли  за  кем  угодно.  Весь  дом  полон  кандидатов  на
отсидки, отстрелы, похищения. Но снялся тот  развязный  парень  утром  после
того, как от дома с рыком, достойным по меньшей мере  карьерного  грузовика,
откатил  "Запорожец"  Инженера,  презрительно  обдав  лощеных   коммерсантов
выхлопными газами.
   Ситуация нравилась мне все меньше. Я взял бинокль, Вон опять этот зеленый
"Ситроен". И вон тот фургончик для перевозки хот-догов тоже пополняет список
тех предметов, которые мне сильно не нравятся. А тут еще из "Строена"  вышли
двое и заняли позиции.
   Что-то назревает - факт!
   Двое из фургона обладали явно кавказской внешностью. Одеты хорошо, а  вот
начали брить свои черные бороды недавно - все морды бритвами,  исполосованы.
Я знавал таких. Сталкивался. Они слишком много времени провели в горах, и на
их плече навсегда оставались кровоподтеки от  автомата,  который  достаточно
больно долбит отдачей...
   Что тут поделаешь? Будем смотреть, как дальше станут развиваться события.
   Вот и "Запорожец". Следом катили две машины сопровождения.  Зрелище  было
комичное. Фургон для хот-догов тронулся.
   - Начинается, - прошептал я и потянулся к сумке.
   Тип,  которого  я  заприметил  раньше  всех,  ринулся  вперед,  прямо   к
сопровождавшему "Запорожец" "Святогору". Он кинул в открытое окно гранату  и
упал на землю, откатился.
   Из хот-догового фургона выскочили еще двое и начали шпарить из автоматов.
Прострелили колесо "Запорожца".
   Я быстро  понял,  что  они  бьют  по  машинам  сопровождения  так,  чтобы
ненароком не задеть "Запорожец", Инженер им нужен был живым.
   И взяли бы.
   Да тут помощь пришла...
   Я выдернул из своей сумки, лежавшей на табурете, пистолет-пулемет "Клин".
Он похож на "Узи". Только куда там "Узи". Наши пистолеты-пулеметы - лучшие в
мире. Советское - значит отличное. К военным  разработкам  эти  слова  можно
было отнести без намека на иронию.
   Это я и подтвердил, прицелившись и срезав одного из нападавших.
   Горцы  работали  четко.  Они  раскромсали  телохранителей   Инженера   за
несколько секунд. Только один из четверых сумел выскочить из "Пежо" и теперь
огрызался пистолетным огнем, мешая карты  нападавшим.  Охранник  престижного
дома при первом выстреле отполз куда-то, спрятался, как таракан, в щель и не
показывался. Из окон на грохот стали выглядывать  любопытствующие  граждане.
Им хотелось зрелищ.
   Дзинь - пуля рикошетом ушла вверх и разлетелось стекло пятого  этажа.  Но
количества любопытствующих граждан это не уменьшило.
   Я прицелился и засадил почти весь магазин по хот-договому фургону.  Слава
Богу,  в   этом   мятом   рыдване   не   было   дорогих   прибамбасов   типа
пуленепробиваемых стекол.
   Я выщелкнул опустевший магазин  и  бросил  в  сумку.  Перезарядил  быстро
автомат и врезал еще. Отскочил, поскольку в ответ по мне ударили из "калаша"
- работал один из тех, кто вышел из "Ситроена", и по потолку прошла очередь,
с рикошетом  взвизгнули  пули.  Пыль  пошла  от  побелки.  Кусок  штукатурки
отвалился и упал на стол перед Магарычем.
   - Всесоюзное общество борьбы за трезвость, - прохрипел Магарыч  выплывшее
из глубин ночных кошмаров название, всхрапнул и снова уронил голову на стол.
   Я бросился к другому окну. Выглянул и увидел удивительную сцену - Инженер
несся вприпрыжку прочь, а за ним  мчались  двое  джигитов.  Третий,  который
палил в меня, пригнулся, оглядываясь, около  искореженного  взрывом  гранаты
"Святогора".
   Нас разделяло метров пятьдесят. Но мне  показалось,  что  мы  встретились
глазами. Потом он согнулся - это я засадил в него пулю из "Клина". А затем я
прицелился и ссадил еще одного - из бежавших  за  Инженером.  Он  рухнул.  А
Инженер перемахнул через траншею, которую распахали вдоль улицы.
   Еще один горец, преследовавший Инженера,  упал  на  землю,  спрятался  за
мусорным баком, озираясь и выставив перед собой автомат.
   Инженер. Неужели ушел? Ну и мне тут задерживаться не резон.
   - Пока, Магарыч, - крикнул я.
   Автомат - в  сумку.  И  вниз.  Надо  ли  говорить,  что  порядок  срочной
эвакуации я просчитал заранее.
   Будем надеяться, что я не наследил в квартире Магарыча.  Старался  ничего
без надобности не трогать, а что трогал - например, полный стакан -  тут  же
обтирал. Я никогда не упускал из  виду  правила  -  нельзя  нигде  оставлять
следов рук.
   Я выбежал из подъезда.
   Увидел, как  "Ситроен"  двинулся  вперед  -  подобрал  раненого.  В  него
заскочили еще  двое  горцев,  и  он  устремился  прочь.  Хот-договый  фургон
двигаться не мог - настолько качественно я издырявил его.
   Сейчас начнется - милиция, поиски свидетелей.
   Интересно, как будет объясняться Магарыч по доводу того,  почему  из  его
окна велась пальба? Сегодня, впрочем, вряд ли кто от него чего-то  дождется.
Ему часа три нужно, чтобы протрезветь.
   Выбрался я из наводненного милицией района без проблем.
   Ночью я уютно сидел в кресле и смотрел по телевизору "Столичный патруль".
Естественно, бойня заняла там  первое  место.  Итог  перестрелки  -  убитые,
раненые, Один из телохранителей умудрился выжить.  Троих  нападавшие  убили.
Сами бандиты двоих своих бросили. Притом одного добили, не успевая забрать.
   - Очередная разборка у дома по адресу Лукин проезд, 4. Только  вчера  там
была взорвана автомашина с председателем Совета директоров компании "АТВ". И
вот сегодня  новое  кровопролитие,  -  вещал  корреспондент  в  микрофон.  -
Беспрецедентная волна насилия охватила город. И закрадывается  вопрос  -  не
являются ли эти преступления и  убийство  Михаила  Зубовина  звеньями  одной
цепи! - привычно брякнул он.
   С убийством Михаила Зубовина привыкли  увязывать  за  последние  дни  все
мировое  зло,  в  том  числе  политические  и  природные  катаклизмы.  Скоро
извержение вулкана в Тихом  океане  сочтут  связанным  с  убийством  любимца
публики...
   Как ни удивительно, тут журналист угодил в самую точку.
   - Вон из того окна велась стрельба, - замахал руками  очевидец,  указывая
пальцем на окно Магарыча.
   - Да, вон из того окна велась автоматная стрельба. И,  кажется,  милицией
уже задержан подозреваемый, - затараторил журналист и бросился к сотрудникам
милиции.
   Двое  милиционеров  в  пятнистой  форме  волокли  Магарыча,  который  еле
п