о, как учили в "Трилистнике".  У  меня
было в кармане  два  одноразовых  шприца.  Содержимое  одного  я  наполовину
опустошил в его вену. Пока  ему  хватит.  Это  психотропное  вещество  -  не
убойное, средней силы, но оно позволяет  достичь  взаимопонимания,  ну  и  в
сочетании  с  другими  способами  творит  чудеса.  Немного  химии,   Немного
внушения. Немножко уговоров. Немножко боли. И через полтора часа Бульник был
в той самой кондиции, когда считают за счастье выложить все. Притом  излагал
свои воспоминания он сам, без понуканий, заискивающе, мне даже не надо  было
и подстегивать его.
   - Ну, зелень подстригаю слегка у Алибабы, да, - закивал он. -  Банкир  не
шибко щедрый.
   - Постукиваешь, наверное, Алибабе на Банкира? - спрашивал я.
   - А как же без этого. Только между нами. Банкир обидится. Мне тогда...
   - Да что я совсем без понятия, что ли  ?  Между  нами  -  как  умерло,  -
заверил я, и Бульник, искренне обрадовавшись, продолжил рассказ.
   - Кто Алибабу не знает? Алибаба - это правая рука Паука.
   - Паука?
   - Ну, этот Олигарх гнутый. Абрам Путанин. Слышал, небось?
   - Довелось.
   - Под Пауком и бандиты, и чекисты ходят. И Алибаба  всеми  ими  заведует.
Какой базар, какой развод, какой разбор - это он утрясает. Он, я тебе скажу,
волчара. Один взгляд чего стоит, - Бульник поморщился и всхлипнул.  Инъекция
делала свое дело. Чувства и слова не особенно держались теперь у него.
   - И тебя Алибаба подработать позвал?
   - Ну да. Сказали - делать ничего не надо. За  рулем  посидишь.  Им  нужны
были те, кто мокрухой не брезгует. Кого вид крови в истерику не вводит.
   - Ты такой?
   - А то. Университеты в пятой колонии в Коми знаешь  какие.  На  лесопилку
когда живых людей кидали, и их в фарш перемалывало... И стукачков  кумовских
на фарш пускали. И на воле... Мне не впервой. Рука не  дрогнет,  -  он  сжал
кулак, руки его были защелкнуты сзади наручниками, поэтому треснуть по столу
он кулаком не мог, а очень хотелось.
   - Дальше,
   - Волчары со мной были. Из окружения Алибабы. Один из них - в  ментовской
форме. Он  машину  этого  чудака  жезлом  тормозит.  Мол,  сержант  Сидоров.
Проверка документов. Лох и купился.  Вылез,  какой-то  бумагой,  подписанной
ментовым  начальством,  трясет.  Мол,  его,  лоха,  машину  благодаря   этой
бумаженции проверять нельзя. А ему - пройдите. В джип усадили...
   Бульник замолчал,  тупо  уставившись  перед  собой  и  стену,  передернул
могучими плечами. Вздохнул.
   - Чего замолк?
   - Они интеллигенты, - произнес мрачно Бульник. -  Укольчик  ему  в  руку.
Фраер гнутый пару раз дернулся - и все.
   - Кто дернулся?
   - Журналист... Сдох, псина телевизионная.
   Я сделал вид, что на меня это заявление впечатления не  произвело,  хотя,
понятно, кривил душой. Произвело впечатление. Еще какое впечатление!
   - Волчары-то  в  машину  сели  во  вторую  и  отчалили  вместе  с  тачкой
журналиста. А нам с Лупоглазом сказали от  тела  избавиться  так,  чтобы  не
нашли.
   - Лупоглазый?
   - Он из свиты Алибабы. Спец от жмуриков  избавляться.  Трупы  в  какой-то
сильно злой кислоте растворяет... Хи-хи, концы в кислоту.  И  ни  один  мент
ничего не найдет. Алибаба ему доверяет, - Бульник вдруг хитро хихикнул, -  А
зря доверяет.
   - Почему зря?
   - Потому что мы Алибабу кинули.
   - Как это вы его кинули?
   - Решили, чего материалу-то пропадать? У Лупоглаза связи с мясниками.
   - С кем?
   - Ну, которые людей на органы продают. А труп -  свежачок,  Даже  еще  не
отдергался. Мы и двинули к ним.
   - К мясникам?
   - Ну да. В холодильник... Чего добру пропадать?
   - Все в дело должно идти, - подбодрил я Бульника.
   - Лупоглаз своего не упустит. И с тех, и с этих поимеет,  -  Бульник  еще
раз хихикнул.
   - Где холодильник?
   - На Северо-Западе. У Смирновских прудов. Не слишком большой холодильник.
Там ножки Буша раньше хранили. Только никто  не  знает,  что  там  еще  одно
отделение есть. Тайное. Для доке... добо... Как их, тьфу!
   - Доноров.
   - Ага, Доноров.
   - И вы Михаила Зубовина продали на запчасти?
   - Может, еще не всего. Там у них все сложно.  Это  целая  наука.  Туда  с
суконным рылом не влезешь. Есть первой очереди органы, которые лежать  долго
не могут. Есть второй. А есть, которые годами могут храниться. Заморозка там
- ого-го. Лупоглаз говорил, они органы азотом морозят, Палец туда засунешь -
сразу как льдышка отколется. Гадом буду, так и есть!
   - Хорошо, - кивнул я.  -  Если  он  в  холодильнике,  кто  ведет  ток-шоу
"Стриптиз души" ?
   - Вот именно. Кто? - кивнул Бульник.
   - Так кто?
   - Я так думаю, без чертовщины тут не обошлось.
   - Какой чертовщины?
   - Не знаю. Буду, может быть. Или наше  деревенское  колдовство.  Или  еще
чего.
   - Ты чего плетешь?
   - А тогда как же - он в холодильнике, а передача выходит, а?
   - Не знаю.
   - Вот и я не знаю, - торжествующе заключил Бульник.
   Проговорили мы почти всю  ночь.  Я  вкатил  ему  еще  одну  инъекцию  для
поддержания искренности.
   А завершил инъекцией "альфа-клаветина". Теперь он не вспомнит, что с  ним
происходило.
   Если   учесть,   что   я   его   уже   угощал   несколько   дней    назад
"альфа-клаветином", а сегодня еще прошелся сывороткой правды, головные  боли
и провалы в  памяти  ему  на  полгода  обеспечены.  Но  голова  -  не  самая
необходимая часть его организма. Переживет...
   Может, ему все привиделось? Вряд ли. Что тут творится? Может,  чертовщина
на самом деле?
   В чертовщину я, в принципе, верю. Но при объяснении явлений,  с  которыми
приходится сталкиваться, потусторонние силы я привлекаю в последнюю очередь.
Наверняка  все  в  конечном  счете  объяснится  просто.  Чаще  всего   самая
извилистая дорога ведет именно к самым простым объяснениям.

Глава пятнадцатая

   Что прикажете делать сыщику, имеющему такой материал? Конечно,  проверять
его. Как? Ответ очевиден - заглянуть в морозильник и  попытаться  обнаружить
там хоть что-то, оставшееся от Миши Зубовина.
   Бизнес на органах в последнее время начал приобретать зловещие  масштабы.
На благополучном Западе жизнь достигла такого уровня комфорта, что  продлить
ее  хочется  как  можно  дольше.  А  здоровья  часто  не  хватает,  сердечко
истрепывается, печень изнашивается. На клоны надежда маленькая  -  когда  их
еще начнут выращивать, как бройлерных цыплят, для замены внутренних органов.
Где взять новое сердце взамен изношенного? Из чьей-то груди. Тут и возникают
проблемы.  Внутренних  органов   катастрофически   не   хватает   на   всех.
Оказывается, не так много  автомобильных  катастроф  и  несчастных  случаев,
после которых можно воспользоваться чужой почкой и сердцем, Да  еще  нужного
не отыщешь. Вывод? Надо взять, где плохо лежит. А где на нашей планете лежит
плохо практически все - объяснять не надо,
   Пусть ты живешь в России и прошел с ней нелегкий путь - от  либерализации
цен, через МММ, через невыплаты зарплаты к  дефолту.  Пусть  у  тебя  отняли
сбережения, выкинули из квартиры и ты  бомжуешь,  воя  зимними  вечерами  на
Луну. Ты думаешь, что тебя обобрали всего и  с  тебя  больше  нечего  взять,
поэтому ты больше не представляешь корыстного интереса ни для кого. Но  рано
успокаиваешься. На самом деле, гели ты еще не стар и достаточно  здоров,  то
носишь в себе минимум две  сотни  тысяч  баксов.  Точнее,  на  себе.  Именно
столько стоят внутренние органы, которые можно из тебя извлечь.
   Есть спрос - есть предложение. Двести тысяч! Да за меньшую в  десять  раз
сумму многие сбросят нейтронную бомбу на родной город, а не то  что  украдут
несколько человек на запасные части.
   Так что таких вот холодильников становится все больше. А живых  людей  на
Руси все меньше - многие из них переселяются именно в эти холодильники.
   Тяжко быть на Руси маленьким человеком. Его судьба не  интересна  никому,
кроме почивших в  бозе  русских  классиков.  Маленький  человек  на  Руси  -
беспомощный ребенок, гуляющий по минному  полю,  потому  что  больше  гулять
негде. И защитить его некому. И холодильник - это для него.
   Но для людей, типа Михаила Зубовина, холодильник - это нетипично. Для них
- пуля киллера, яд в бокале с  шампанским,  стилет  с  серебряной  ручкой  в
спину. Так что в холодильник он попал случайно...
   Надо  ехать,  проводить  на  местности  рекогносцировку.   Я   нашел   по
компьютеру,  где  располагается  этот  холодильник.  И  принялся   за   свою
внешность.
   Опять маскарад. Я приоделся, взял все необходимое, добрался до  кольцевой
дороги на Северо-Западе, остановил машину в глухом местечке рядом с длинными
рядами гаражей. Перед зеркалом заднего вида наспех привел себя в порядок - и
из машины вышел бомж Вася.
   Я прошел по пустырю,  потом  обогнул  заброшенную  стройплощадку.  Вон  и
холодильник. Бетонный забор, ворота  открыты,  за  ними  -  шлагбаум,  около
которого сидит на табуретке и курит охранник с помповым ружьем на коленях,
   Дела на холодильнике днем  шли  ни  шатко  ни  валко.  Время  от  времени
приезжали машины, но как-то не особенно активно. На окорочка спрос упал.
   Около холодильника располагалась небольшая свалка. Там  грязно-белые  псы
жрали выброшенную курятину. Меня они восприняли как  конкурента  и  смотрели
недобро.
   Я побродил кругами. Встретил парочку бомжей - они,  кажется,  тоже  имели
виды на окорочка, которые работяги  с  холодильника  начали  вытаскивать  на
свалку, Меня бомжи, как и бродячие собаки, встретили угрюмыми настороженными
взглядами. Один пошел на разборку, прихватив за горлышко бутылку.
   - Ты, энта... двигай, - изрек он хрипло,  смотря  на  меня  с  обжигающей
ненавистью и опасением. - Тут, энта, не ты... Тут, энта, мы!
   - Господин, не знаю вашего имени, - вежливо произнес я. - Но я  свободный
человек и имею обыкновение гулять там, где считаю нужным, ,
   У него выпала челюсть, и даже злоба  пропала,  уступив  место  изумлению.
Впрочем, он вскоре очухался и начал  действовать.  Если  бы  я  обложил  его
родным трехэтажным матом, он бы обрадовался и, может, мы бы договорились. Но
от такой речуги он обиделся,  так  и  не  нашелся,  что  ответить,  и  решил
разрубить гордиев узел бутылкой, которую держал в руке.
   Зря он полез...
   - Энта, ты в натуре, да... - захныкал он, сидя на земле и хлюпая носом.
   Приложил я его легонько. Эти существа вызывали  у  меня  жалость,  как  и
бродячие дворняги.
   -  Извините,  -  сказал  я  и  побрел  дальше,  бомжи   сзади   оживленно
переговаривались.
   - Энта, ну чего энта! - ныл поверженный бомж.
   - Козел хлюпатый! - бросила мне вслед бомжиха.
   Возражать ей я не стал.
   Через некоторое время  я  составил  более-менее  полное  представление  о
местности и объекте. Про себя составил его схему, определил пути  подхода  и
отхода. Берегли окорочка двое охранников с помповыми ружьями. Притом берегли
не слишком радиво.
   Я по  нахалке  попробовал  сунуться  через  проходную,  был  препровожден
обратно пенделем и  обещанием  "бошку  снять".  Я  не  обиделся.  Отправился
восвояси - готовиться.
   К холодильнику я вернулся поздним вечером. Экипированный. Готовый к бою.
   Надо отметить, что расследование этого дела состояло у  меня  по  большей
части из  проникновении  в  частные  владения  -  в  квартиры,  на  закрытые
территории. Ну что ж, не зря меня учили этому искусству, и не зря я  столько
лет практиковался в нем.
   Я занял заранее присмотренную  позицию  для  наблюдения  -  за  мусорными
баками и деревянными ящиками, наваленными рядом со свалкой, на возвышении  -
оттуда просматривалась  часть  территории  холодильника.  Рядом  шебуршались
помойные коты. А бомжей не видать - ночуют они в  других  местах,  Появляясь
здесь на дневном промысле.
   Небо заволокло тучами, заодно скрыло и Луну. Но  хладокомбинат  освещался
прилично. Эдакий оазис света в море тьмы. Тишина, только собаки  брешут,  да
по шоссе в отдалении иногда прогромыхает гружен-. ный металлическими трубами
грузовик.
   Двое охранников послонялись по территории, потом засели в сторожке, и  из
нее донеслась музыка. Над холодильником птицей воспарила новая песня  Федора
Укорова. Из одноэтажного здания, расположенного около правого  холодильника,
вышел какой-то тип, переговорил с охранниками и спрятался,  обратно.  Больше
никакой активности не наблюдалось. Я уже собрался выдвигаться, когда услышал
звук мотора. Со стороны шоссе к хладокомбинату приближалась машина.
   "Скорая помощь"! Белый фургон с  красным  крестом  и  рекламной  надписью
"Медицинское страхование, Компания "Роско" - ваша гарантия на долгую жизнь".
   Она остановилась перед шлагбаумом. Чего ей, спрашивается, тут делать? Или
плохо кому стало. Не похоже.
   - Кирпич, открывай, - высунувшись из "Скорой" заорал водитель.
   - Чего орешь? Иду? - крикнули из сторожки. Похоже, "скорая" была здесь не
в первый раз.
   - Проезжай, - крикнул охранник, открыв ворота и подняв шлагбаум.
   "Скорая" проехала на территорию и застыла перед холодильником. К  ней  из
домика вышел его обитатель. Похлопал по плечу водителя, пожал  руку  второму
человеку, вылезшему из машины, у этого второго в руке была сумка, В  бинокль
я рассмотрел, что из нее торчали горлышки  бутылок.  Все  стихло.  Охранники
сделали звук музыки громче. Гости заперлись в домике. А я начал действовать.
Работать я решил свободно. И не создавать себе лишних проблем. Я  перемахнул
через высокий бетонный забор.
   Собачонка, бегавшая по  территории  и  призванная  изображать  служебного
бультерьера,  была  какая-то  голодная  и  исхудалая,  даром  что  рядом   с
окорочками живет. Я кинул ей  припасенный  кусок  сыра  с  быстродействующим
снотворным, она сожрала его моментом и вскоре завалилась дрыхнуть.
   Теперь я свободно мог пробраться вдоль забора к сторожке - однокомнатному
деревянному домишке со стульями, столом и кушеткой.
   Охранники времени не теряли. Они жрали водку,
   Я ворвался внутрь. Одним ураганным движением, не останавливаясь, отключил
обоих и уложил их на пол, сделал по  доброй  инъекции.  Потом  еще  прибавил
громкости у магнитофона. И пузатый "Панасоник" на столе с энтузиазмом  взвыл
новую песню группы "Сладкие грезы":
   - Я тебя люблю, а ты сука!
   Оттого у меня душевная мука!
   Я  отправился  дальше.  Мимо  приземистых  длинных  зданий  -  это   были
холодильники с бетонными возвышениями подъездных путей  для  грузовиков.  На
одном таком подъеме стояла и "Скорая помощь". Я прислушался, потом выглянул,
присмотрелся - в салоне пусто.
   Я приблизился осторожно, посмотрел внутрь. Там на носилках  лежало  тело.
Пускай лежит. К нему мы вернемся позже.
   В домике горел свет. И слышны были оживленные голоса.
   Ступая мягко, как кошка, я приблизился. Теперь можно  было  различить,  о
чем говорят. Голоса были  веселые  и  жизнерадостные.  Принадлежали,  как  я
определил, трем особам мужского пола.  Настроение  у  парней  было  хорошее.
Периодически слышалось позвякивание рюмок.
   - Ну, будем. За дружбу, - звяк стаканами... И разговор потек опять.
   - Бобон, чего меньше платить стали?
   - Туши подешевели.
   - Конечно, мы пока туши еще поставляем. Но при таких деньгах...
   -  Левчик,  братушка,  а  я  при  чем?  Понимаешь,   конкуренция.   Душит
Юго-Восточная Азия, да и  республики  СНГ  не  отстают,  А  тут  еще  кризис
экономический.
   - Да, тяжела жизнь, - вздохнул Левчик. - Бакс опять вверх попер. Бензин -
тоже. О чем это там наверху думают?
   - Это все фашисты виноваты, - встрял третий.
   - Кузя, ты чего, какие фашисты ? - спросил Бобон.
   - Ну, разные. По телевизору говорили.
   - Да нет, это все от взяток, - заявил Левчик,  -  Вон,  чтобы  одну  тушу
распотрошить и продать, сколько народу кормить надо. Эх, страна!
   - Ох, надоело все, - вздохнул  Бобон.  -  Крутишься,  крутишься,  копейки
выгадываешь... На Западе за такую работу знаете, сколько платят.
   - Сколько?
   - О-о-о! - протянул Бобон. "О-о-о", похоже, - это очень много, потому что
на миг собеседники уважительно притихли.
   Потом они еще поругали правительство. Пожаловались на застой в делах.
   - Да и туши пошли не те, - говорил Бобон. - Экология. Здоровье  у  народа
падает, Глядишь, туша с виду нормальная, а почки и  печень  уже  изъедены...
Эх, мужики, чую, конец света скоро. Нострадамус еще писал.
   - А ты откуда знаешь?
   - По телевизору говорили.
   - Ну ладно. Еще по одной, - предложил Кузя.
   - За справедливость, - и стаканы звякнули.
   - Все, пора за работу, - сказал Кузя. - Туша сонная лежит. Мы ее  у  трех
вокзалов прихватили.
   - Туша под снотворным? - поинтересовался деловито Бобон.
   - Да. Живехонек.
   - Надо срочно на заморозку. На почку как раз заказ пришел.  Сейчас  пробы
возьмем.
   - Ты врач, - с уважением произнес Левчик. - Тебе виднее.
   Кряхтя, Бобон направился к выходу.
   Дверь отворилась.
   Он ступил на крыльцо. Это был обитатель  этого  здания,  который  выходил
общаться с охраной  -  высокий,  жилистый,  с  двумя  золотыми  кольцами  на
пальцах, с круглой наивной мордой и короткими волосами.
   Уложил я его тут же, одним ударом в биоактивную точку - не сильно.  Чтобы
привести в чувство в случае чего минуты за две.
   Я  зашел  в  помещение.  За   столом   сидели   двое.   Один   бородатый,
интеллегентный с виду, весьма объемистый,  с  кулаками-кувалдами.  Другой  -
молодой, красивый, спортивного вида, в руке сжимал  стакан,  лицо  его  было
задумчивым и сосредоточенным, а взор устремлен вдаль. Видно, парня одолевали
мысли о судьбах мира.
   - Привет, уроды, - сказал я.
   - Ты кто? - бородатый, судя по голосу это был Левчик, слегка офонарел.
   - Смерть твоя, - просто и со вкусом ответил я. Бородатый  не  стал  долго
думать.
   - Держи тушу, - прикрикнул он напарнику и  бросился  на  меня.  С  голыми
руками!
   Вскоре они улеглись оба. Я их не жалел, так  что,  возможно,  понадобится
реанимация. Но это будет позже. Сейчас есть дела поважнее.
   Я привел в себя доктора. Задерживаться мне с  ним  не  резон.  Поэтому  я
просто осведомился:
   - Где туши?
   - Окорочка куриные, что ли? - решил Бобон повалять дурака.
   Я его быстро убедил - самым жестким образом, что врать нехорошо,
   - Т-туда, - стуча зубами указал он. После нашей короткой беседы  идти  он
сам еще мог, правда, с большим трудом. Покачиваясь, он сорвал пломбу с двери
холодильника. С трудом отодвинул дверь. В холодильнике было как  положено  -
холодно.
   Бобон зажег свет. Лампа дневного  света  высветила  картонные  коробки  с
куриными окорочками.
   Повозившись за трубами, он повернул скобу, и металлическая стена отъехала
прочь. Там был еще один холодильник, с "тушами"!
   Я человек с хорошей нервной системой. Но плечами я передернул. И  удержал
себя от естественного движения - нажать на  спусковой  крючок  и  всадить  в
хозяина этого заведения пулю.
   "Туш" набралось немало. Большинство - уже разделанные, Стояли  контейнеры
с азотным  охлаждением  -  для  хранения  органов  и  для  перевозки.  Часть
разделанных тел была свалена в углу - для последующей утилизации.
   - М-да, дела идут в гору, - отметил я. - Жаловаться не приходится.
   Бобон не ответил. Зубы его застучали еще сильнее.
   - Ну как, Бобон, - осведомился я. - Тебя оставить здесь на материал?
   - Н-нет.
   - Где Зубовин?
   - Кто?
   - Телеведущий, Не помнишь? - я поднял пистолет.
   - Вон! - он показал на то, что осталось от  тележурналиста,  Осталось  не
так много. Но узнать Михаила Зубовина в том, что осталось, было можно.
   Мы вернулись  из  холодильника  в  домик.  Там  я  порасспрашивал  Бобона
немножко о его процветающем бизнесе. В холодильник ему не хотелось,  поэтому
отвечал он охотно. Сведения пока для меня бесполезны, но  они  лягут  в  мой
компьютер и когда-нибудь пригодятся.
   Хорошие инъекции выключили душегубов минимум часов на десять. А мне  пора
отправляться вон из этого места.
   Я добрел до своей машины. Сделал оттуда два зв